Дефиниция бедности

Если принять во внимание огромное количество литературы, написанной с 1960-х гг., то должно быть нетрудно дать ей определение. В ней можно было бы найти простой и точный критерий для формулировки полного и четкого определения бедности. К несчастью огромное количество литературы дает слишком много критериев и усложняет определение.

Если критериев слишком много, так это из-за сложности самой реальности, где пересекается множество факторов. Было бы достаточно сказать, что бедность - это состояние, когда человек лишен средств для поддержания своего существование, то есть для удовлетворения элементарных потребностей, таких как пища, одежда, жилье, здравоохранение. Бедняк, согласно Эпикуру (он тоже проводит различия между потребностями от "естественными, но излишними" и "неестественными и излишними"), это тот, кто не может удовлетворить свои "естественные и необходимые" потребности. Можно было бы подумать, что объективный и бесспорный критерий найден. Но все равно было бы трудно установить объективность этого критерия, доказать, что в нем нет никаких элементов субъективности и относительности. Достаточно подумать о том, что для людей существование не означает только оставаться живыми, выполняя физиологические функции, но подразумевает представление о достойности. А ее нельзя оценить, не касаясь определенных обстоятельств, что придает ей определенную значимость. Как уместно говорит Джин Леббенс (1978, р. 78), "оценка потребностей не может ограничиваться физиологическими параметрами. Это никогда не является делом чисто существования, но достойного существования. Достойное существование - дело социальное". Достойное существование на самом деле - понятие социальное и даже общепринятое. Даже когда бедность будет устранена как проблема существования, представление о ней останется различным в разных обществах, а также в одном обществе в разные периоды. Здесь полезно процитировать Амартию Сен: "На самом деле трудно четко определить потребности в пище даже для отдельной группы в отдельном регионе (...). Трудно где-то провести черту, а так называемые "минимальные потребности в пище" произвольны и не зависят от групп и регионов" (Sen, 1981, р. 12). Поэтому даже определение бедности только как проблемы существования обязывает принимать во внимание обстоятельства, в которых она

Э. -М. Мбонда преподает философию в Католическом университете Центральной Африки (г. Яунде, Камерун). Его исследования лежат в области этики, социальной и политической философии. E-mai: mbondaer@yahoo.com.

стр. 107

рассматривается. Но здесь возникает проблема. Должны ли обстоятельства ограничиваться обществом, государством, где живут бедные, или они должны расширяться до международной сферы? Должен ли уровень бедности определяться в соответствии с местными или международными стандартами?

А когда бедность затрагивает вопросы права или нарушения прав, то возникают сложности посерьезней. Согласно допущениям закона право всегда подразумевает противопоставимость и вменение в вину, что означает человека или существо, для которого это право подразумевает долг или обязанность, которые следует выполнить. Но определить, чей это долг, не так легко. Более того, этот должник должен быть ответственным за существование бедности, а, следовательно, он - нарушитель права на безбедное существование. Такая ответственность является негативной обязанностью, заключающейся в том, чтобы препятствовать созданию помех процессу обретения человеком права на безбедность, и позитивной обязанностью, заключающейся в том, чтобы помогать этому процессу. Эту обязанность не так легко установить.

Принимая во внимание все эти трудности (определение бедности и объявление ее нарушением прав), я предлагаю следующее: во-первых, необязательно определять абсолютный критерий бедности, чтобы вывести его из конкретного представления. Можно просто считать, что "бедность - это боль. Бедные страдают от физической боли, вызванной недостатком пищи и изнурительным трудом, от эмоциональной боли ввиду зависимости и нехватки сил и от моральной боли вынужденного выбора: как, например, потратить деньги - для спасения жизни больного домочадца или накормить своих детей". (Narayan et al., 2000, p. 6). Во-вторых, рассмотрение понятия бедности в национальном или международном контекстах, конечно, делает его относительным, но не произвольным (Sen, 1981, p. 17ff). Поэтому эта "относительность" не влияет на тот факт, что независимо от критерия бедность не может не оскорблять человеческое достоинство. Исходя из этого, можно определить проблематику нарушения прав человека и ее взаимосвязь с внутренним или местным правосудием наряду с правосудием международным или глобальным. Вот гипотезы, которые я попытаюсь развить в этой статье, используя исторический и критический подходы.

От бедности как нравственной и религиозной проблемы к бедности как социальной и политической "проблеме"

Идея этой части статьи заключается в том, что, прежде чем определить бедность как нарушение прав человека, необходимо сначала обсудить "эпистемологические препятствия" (как это называет Башляр), мешающие этой процедуре. Репрезентация бедности как предмета добродетели в древних философиях и некоторых религиях и ее репрезентация как социальной и политической "проблемы" в этом отношении могут рассматриваться как "эпистемологические препятствия". Можно также добавить неолиберальную философию, где социально-экономическая обстановка не имеет отношения к справедливости и правам человека.

Эфидем, собеседник Сократа в "Воспоминаниях о Сократе" Ксенофонта, дает такое определение бедности: "Я считаю бедными тех, у кого не хватает на то, чтобы удовлетворить свои потребности". В ответ Сократ настаивает, что бедность следует считать вопросом добродетели. Аналогично Платон и Аристотель ассоциируют бедность со страстью и принимают ее как потенциальный источник порока. Действительно, бедняк легко может стать преступным, растленным и завистливым. Так же как благосостояние порождает слабость, бедность порождает "с таким же пристрастием к новому низость и желание поступать плохо" (Republic, IV, 422а). Крайняя степень такой низости, лишающей человека гражданства или даже человеческого облика, это нищенство. Платон даже требует, чтобы те, кто портит город, были изгнаны: "Пусть очистится страна абсолютно от такого скота". (Laws, XI, 936b). Это сравнимо с французским указом

стр. 108

1350 г., по которому нищих и бездельников просили покинуть Париж " под страхом тюрьмы, позорного столба, клейма и изгнания в случае последующего проступка" (Sassier, 1990, р. 62). Аристотель не советует изгонять бедных, но он также убежден, что бедность - источник порока, "бунта и преступления" (Politics, II, 6, 13).

Мы видим, что для Платона, как и для Аристотеля, бедный виновен, если не в бедности, то, по крайней мере, в невоздержанности, порочности и преступности, стремясь удовлетворить желание владения, обуревающее его. Следовательно, от бедных надо защищать нравственное устройство города. Нищета - проблема не только самого человека, но и морального единства общества, к которому он принадлежит. Роль города, по Платону и Аристотелю, не обеспечивать благосостояние горожан, но улучшать нравственное благосостояние или общее благо (в нравственном смысле) города в целом. Бедность здесь не вопрос справедливости и не проблема нарушения прав человека. Если права и нарушаются, так это права города. И нарушитель - бедняк. Как пишет Филипп Сассье (1990, р. 21), "для Аристотеля, как и для мыслителей школы Сократа, можно быть бедным, не страдая от несправедливости (...). Задача города - не удовлетворение нужд, а честность. Что от него требуется, так это защищать эту честность, а не устанавливать справедливость, понимаемую как равенство".

В христианской религии бедняк не преступник, а тот, на кого обращено особое внимание Бога. В Ветхом Завете Яхве предстает как защитник униженных и угнетенных богатыми. Это видно из следующего утверждения из книги Пророка Амоса (Гл. 4, 1 - 3): "Вы, притесняющие бедных, угнетающие нищих (...). Клялся Господь Бог Святостью своею, что вот придут на вас дни, когда повлекут вас крюками вас и остальных ваших удавами". А Новый Завет противопоставляет блаженство бедных проклятию богатых. Но спор всегда шел о том, материальная ли или духовная эта бедность. Есть много указаний на то, что отсутствие средств наиболее очевидный признак бедности, как показывает история бедного Лазаря, попавшего в рай после смерти, в то время как его богатый противник был послан в ад. Богатые слишком горды и им трудно заслужить Царствие Небесное. Тем не менее, здесь в некоторой степени акцентируется духовная бедность, то есть бедность как выбор, а не обязательно как плачевное состояние. Бедность не гарантирует автоматически спасение бедняку, если он, например, не смиренен или завистлив. Наоборот, даже если богатому трудно попасть на небо, то он может заслужить Божью милость, делясь с бедными. Проблема не в том, чтобы быть в богатстве или владеть чем-либо, а в том, чтобы знать, можно ли быть богатым и оставлять все себе, когда есть нуждающиеся. В действительности ситуация с бедными служит мерилом того, насколько богатые далеки от христианского идеала или близки к нему. Для многих отцов церкви быть богатым - дар Божий, всегда связанный, тем не менее, с миссией или даже обязанностью стараться использовать этот дар на благо всего общества, в особенности бедных.

В этих рассуждениях можно усмотреть подсознательную идею, что бедность - проблема справедливости, как в Послании Григория Великого, где сказано, что пренебрежение долгом помогать бедным - это убийство (Chrisophe, 1985, р. 38 - 40). Согласно Хуану Луису Вивесу, писателю XVI века, бедность есть ничто иное, как последствие грехов богатых. Богатые, говорит он, "одеваются в шелка, носят золото и каменья, окружены слугами и всегда едят досыта". Если бы они хотели, "они могли бы пожертвовать избытком своих доходов на удовлетворение большей части всех нужд" (Helenko, Fuentes, 2000, p. 65). Здесь определенно всплывает идея нарушения "прав". Речь идет об ответственности богатых, и поэтому их можно считать нарушителями определенного права. Если существуют бедные, то это потому, что богатые монополизируют все ресурсы, забирая больше, чем должны, или отказываясь от обязанности делиться с неимущими.

Но религиозная репрезентация бедности переводит проблему в теологическую и эсхатологическую перспективу. Поэтому бедность, по существу, это не проблема

стр. 109

справедливости. Напротив, это основные добродетели. Если с бедностью связаны какие-то страдания, их следует рассматривать как предопределенный путь к спасению. Если эти страдания приписываются богатым, угнетающим бедных, правосудие Божье воздаст каждому, что он заслуживает. В этом мире Бог заботится о бедных, удовлетворяя их требования, прося богатых разделить с ними все, что они имеют. Но бедность остается главным христианским идеалом. Бедность даже считается такой же важной добродетелью, как любовь к Богу или любовь к ближнему. Как объясняет Жиль Куврер, "для человека, следующего ученью Божьему, нет выбора быть ли бедным, так же как и следовать ли Христу. Выбор бедности не только полезен для спасения, он необходим. Бедность необходима для христианина, также как и любовь к Богу или к ближнему". (Couvreur, 1964, р. 15). Акцентируя обязательство быть бедным, христианство придает идее нарушения прав вторичное значение. Обязательство быть бедным первично перед обязанностью помогать бедным. Поэтому, как уместно говорит Ж. Куврер, "традиционная доктрина не добавляет к сказанному, что бедные наделены правом. Необходимость обязательства помогать такова, что тот, кто не помогает, есть убийца, а тот, кто владеет излишками и не делится, -вор. Эти формулы страшны для имущих, но оставляют бедных в стесненном положении. Они полностью зависят от неопределенной воли богатых". (Couvreur, 1964, р. 29). Последующий комментарий еще интересней: "Богатый должен помогать; бедному следует получать помощь. Два главных действующих лица драмы бедности здесь вместе: между ними нет юридических отношений, которые могут дать бедным право. Бедному надо помогать (...). Но бедный даже в крайней нужде не наделен правом." (Couvreur, 1964, р. 30). Единственное право бедных, о котором можно говорить, это право на доброту Бога и богатых или право на милосердие. Но бедные, как пишет Боссю, должны вначале развить в себе духовность терпения, если не смирения, и помнить о религиозной значимости своего положения. Таким образом, очень трудно вывести из такой концепции бедности идею, что бедность есть нарушение прав.

Секуляризация проблемы бедности в XV и XVI вв. не привела к признанию прав бедных. Были даже шаги в обратном направлении, сравнимые с обязанностью богатых помогать бедным, даже если они предпринимались только с целью заслужить спасение. Доминирующей идеей была идея о том, что бедные сами ответственны за свое положение и что общество должно защитить себя от них. Разумно заметить, что перед процессом секуляризации духовные законы первоначальной церкви содержали идею умеренного милосердия по отношению к бедным, обязывая всех трудиться и таким образом достигать самообеспеченности. В Дидахе сказано: "Если пришедший не имеет дома, помоги, как можешь. Он останется у тебя на два дня, на три, если необходимо; если он захочет остаться среди вас и работать, дай ему работу, чтобы он прокормил себя (...). Должно быть так, чтобы не было ленивых христиан среди вас". (Helenko, Fuentes, 2000, p. 66). Такое же понимание бедности появляется в некоторых формах протестантского пуританства, где считается, что каждый должен иметь то, что ему его труды приносят. Возвеличивание труда и порицание лености среди квакеров и меннонитов в США и других странах породило восприятие бедности в основном как ответственности самих бедных.

Но именно в политической сфере проявляется очень отчетливо криминализация бедных. Во многих обществах бедность стала считаться политической "проблемой", точнее источником социальной нестабильности и беспорядка. И основным решением проблемы, принятым во многих местах, стало очень близкое к тому, которое рекомендовал Платон своему городу: изгнать их или взять под стражу, чтобы защитить общество от разложения. В Европе было много указов в отношении бедных, содержавших требование покинуть город или предписание поместить их в "общие больницы". В Англии в период правления Генриха VIII и Елизаветы нищих приговаривали к бичеванию и даже к смерти при третьем задержании. В этих обществах считалось, что бедность несов-

стр. 110

местима с человеческим достоинством, но найденное решение, как ни парадоксально, было направлено не на ликвидацию бедности, а на уничтожение самих бедных. Их считали не жертвами несправедливого и загнивающего порядка, но разлагающими общество и ответственными за общественный беспорядок элементами. Социальный порядок и достоинство состоятельных граждан на самом деле являются жертвами бедности. Поэтому общество должно отбросить бедных.

В либеральной и неолиберальной философии бедность считается индивидуальной проблемой, возникающей в условиях, за которые общество не может нести ответственность. Нобелевский лауреат по экономике Фридрих фон Хайек дал очень тонкий анализ этой перспективы в своей работе "Право, законодательство и свобода" (Hayek, 1973, 1976, 1979), где он поддерживает тезис, что социальный строй является спонтанным и не есть результат организации. Из этого спонтанного строя может возникнуть определенная социальная гармония, опирающаяся на биполярность богатых и бедных. Бедность - не проблема справедливости, так как никто за нее не несет ответственности. Справедливость - атрибут поведения человека, а не спонтанного строя. Нельзя говорить о бедности терминами прав человека или их нарушения, так как это предполагает наличие организации, способной эти права гарантировать. Но этой организации нет. Правительство не способно представлять справедливость и право, так как оно не способно контролировать весь механизм отношений в обществе. Результатом контакта с этим механизмом являются контрпродуктивные последствия - попрание свободы и экономические катастрофы. "Чем больше бедным дают, тем хуже для бедных" (Gelbach, Pritchett, 1997). Напротив, либеральная и неолиберальная экономическая политика с ее принципом невмешательства государства считается более эффективной в смысле продуктивности, так как она поощряет частную инициативу, которая является единственным путем к достижению всеобщего благоденствия. Если, несмотря на все, бедные люди остаются, то только потому, что получаемые доходы делают их жизнь возможной. Следовательно, бедность - это не извращенный эффект социального механизма, а элемент его гармонии. Гармония означает, что богатые просто не могут существовать без бедных. Таким образом, можно считать социальный строй шокирующим или жестоким, но нельзя в этом винить кого-либо или какое-то учреждение.

Признание прав человека и превратности помощи

Существует тенденция признания прав бедных, особенно права на помощь и труд. Бедные более не обязаны нищенствовать, чтобы существовать, но общество рассматривает помощь бедным как наложенное на них обязательство. К тому же может возникнуть вопрос, является ли помощь подходящим решением проблемы права на безбедное существование.

В XVII и XVIII вв. религиозная основа помощи бедным оспаривалась вместе с желанием сделать помощь социальной обязанностью. Бедность более не рассматривалась как результат лености, а скорее как следствие социальных, экономических и политических факторов, не зависящих от воли человека. Французский военный инженер и фортификатор Вобан даже предложил ввести налог с целью устранения бедности. Он также сказал: "Бедность будет изгнана из королевства. Улицы городов и главные дороги более не будут полны нищими, потому что каждый приход сможет накормить своих бедняков и даже предоставить им работу". (Christophe, 1985, р. 102). В своем письме Фенелон обвиняет Луи XIV и возлагает на него ответственность за бедность в его королевстве: "Ваш народ, который вы должны любить как своих детей и который до сих пор так обожал вас, умирает от голода. Сельское хозяйство почти заброшено. Города и села обезлюдели, ремесла хиреют и больше не могут кормить работников. Все хозяйство разрушено. (Christophe, 1985, р. 103). В соответствии с этим письмом Фенелона бедность во Франции времен Луи XIV можно рассматривать как нарушение прав населения, особенно как права на безбедное существование.

стр. 111

Основная идея состоит в том, что помощь не должна больше быть делом религиозного милосердия, но должна стать обязанностью государства. Поэтому во многих странах Европы были созданы центры помощи. Но многие авторы того времени критиковали такие центры как места, где люди учатся развивать в себе лень и попрошайничество. В большей степени было принято считать, что лучший способ помочь бедным - это дать им возможность трудиться и быть полезными обществу. В новаторской Энциклопедии Даламбера и Дидро в статье "приют" утверждалось следующее: "Где умеренный труд достаточен для удовлетворения нужд и где небольшие сбережения в молодости могут обеспечить средства для старости, там будет очень мало бедных". В XVIII веке труд считался "решением" проблемы бедности. Было построено много фабрик и работных домов, куда отправлялись работоспособные бедняки. (Fox Piven, Cloward, 1972, p. 22ff). Похоже, эта политика проводилась согласно китайской пословице, гласившей, что легче научить человека рыбачить, чем дать ему рыбу. Конфуций, Маймонид и Алексис де Токвилль соглашались, что лучший способ помочь бедным - это не дать им деньги, а помочь им добывать их. Для общества, презирающего тех, кто получает, не отдавая или не работая, также как и для самих бедняков, чье достоинство унижено милостыней, труд оказывается полезным долгом. "Бедных учат работать, они работают, и это не для производительности (...), но только для помощи: это действительно "дар труда", претворенный в жизнь". (Sassier, 1990, р. 183). Первое право бедных или первое средство избежать нищеты - это право на труд, а не милостыня. Если не будет принято то, что отдельные люди заслуживают милосердия или помощи, если общество откажется признать право на помощь для тех, кто еще трудоспособен, оно должно взять на себя обязательства предоставлять работу потенциальным рабочим. В то же время труд - это обязанность бедных, чтобы не быть просто "халявщиками" в обществе, и

стр. 112

обязанность общества, которое гарантирует всем, что они могут жить, не рассчитывая на благотворительность. Работая, бедные участвуют в жизни сообщества, а сообщество в свою очередь должно помогать им: "материальное выживание - это право, которое все демократические общества должны предоставить всем неудачникам" (Schnapper, 1991, p. xi).

Из этого явствует, что проблема бедных не может быть решена путем помощи, даже если помощь рассматривается как обязанность общества. Согласно Георгу Зиммелю, помощь лишает бедных статуса граждан. Тот, кому помогают, является инструментом для реализации интересов, необязательно связанных с достоинством бедных. Задачей может являться только поддержание общественного порядка, так как бедные могут стать опасными. Фокс Пайвен и Клауард (1972, p. xiii) защищают идею о том, что политика помощи мотивирована исключительно необходимостью социального регулирования: "Ключ к пониманию оказания помощи лежит в функциях, которые она выполняет для большой экономической и политической группы, ибо помощь - институт вторичный и поддерживающий (...). Мы готовы спорить, что экспансивная политика помощи предназначена для того, чтобы приглушить гражданский беспорядок, а ограничительная политика для того, чтобы усилить трудовые нормы. Другими словами, политика помощи циклична - либеральная или ограничительная - в зависимости от проблем регулирования в обществе, с которыми приходится бороться правительству". Зиммель даже сравнивает помощь бедным с "защитой животных". (Ogien, 1983, p. 42ff). Сами бедные до сих пор частично исключены из общества, поэтому они не могут реально претендовать на помощь. Как писал Райнер Мария. Рильке, "бедные немы, как вещи" (Christophe, 1985, р. 5). Только те, кто платит налоги, могут высказываться или жаловаться, например, когда кто-то из представителей животного мира оказывается под угрозой. "Скандал возникает, только если свидетели ощущают беспокойство" (Ogien, 1983, р. 44). Положение бедного, которому оказывается помощь, особенно неопределенно. Те обстоятельства в обществе, в которых он находится, делают его почти чужаком. Он одновременно и аутсайдер как объект помощи от тех, кто обладает полноценным гражданством, и член общества, так как, несмотря ни на что, остается гражданином. Как это выразил Зиммель, "бедный, несомненно, находится вне группы, поскольку он - просто объект действий сообщества, но быть аутсайдером, если говорить кратко, - это просто определенный способ существования внутри сообщества" (Ogien, 1983, р. 45). Помощь, таким образом, может стать косвенным способом заключения бедных в их идентичности нищеты, которая оперирует двойственной схемой субъект - объект, чужой - свой, гражданин - аутсайдер и т. д. Получаются асимметричные отношения между теми, кому помогают - бедными - и теми, кто помогает - остальными членами общества. В таких асимметричных отношениях получение помощи без возможности предоставлять помощь бедным ставит их в незавидное и двусмысленное положение, описанное выше.

От прав бедных к праву на безбедное существование

Для бедных уверенность в помощи государства - положительная гарантия. Но само состояние бедности - с гарантированной помощью или без нее - может рассматриваться как нарушение права не быть бедным. Это основная тема настоящего раздела; здесь я попытаюсь найти обоснование этой интуитивной идеи.

Бедность - это "неестественное" состояние. Бедность представляется такой же неразрешимой проблемой, как и СПИД (сегодня), если учитывать тот факт, что, несмотря на экстраординарное развитие технических возможностей человечества, которые делают все более достижимым господство человека над физической и биологической природой, воздействию бедности продолжают подвергаться миллиарды людей. Когда мы видим колоссальные трудности, с которыми сталкиваются некоторые государства в своих попытках ликвидировать или, по крайней мере, ослабить бедность, то хочется сказать, что эта

стр. 113

задача неразрешима. Развитие государства всеобщего благоденствия определялось желанием гарантировать прожиточный минимум всем людям, в особенности тем, кто временно находился вне рынка труда. Такое государство всеобщего благоденствия должно было помогать предотвращать болезни, безработицу, несчастные случаи и т. д. Но со временем потребности увеличились, а сфера государственного вмешательства расширилась настолько, что стало очень трудно удовлетворять все возникающие нужды. Отсюда "кризис" государства всеобщего благоденствия. Даже в самых богатых государствах государственное социальное обеспечение не смогло ликвидировать бедность, хотя и значительно ее сократило. Технологические тенденции в промышленности подняли требования к уровню профессионализма. В то время как многие молодые люди обучаются этим новым технологиям, многие другие вырваны из этой новой системы. Даже для обученных молодых людей найти работу трудно, и многие из них по нескольку лет сидят без работы. Безработные взрослые, не обученные новым технологиям, сталкиваются с угрозой надолго застрять в таком шатком положении. Система всеобщего благосостояния базировалась на уверенности в том, что безработица - состояние временное. Экономический кризис и новые требования производственной системы создали непредвиденную ситуацию долговременной безработицы. Государство всеобщего благоденствия оказалось неспособным удовлетворить все потребности в помощи, связанные с этой ситуацией (Sarpellon, 1987).

В Африке со времени обретения независимости люди борются с отсталостью и бедностью, и государствам очень трудно найти эффективный способ содействовать развитию и благосостоянию своих граждан. Были периоды надежды, как в 1970-х и 80-х гг., когда можно было воспользоваться благоприятной международной ситуацией экономического роста. Но за этими десятилетиями последовал экономический спад, приведший к падению цен на нефть и продукты сельского хозяйства. Реструктурированию африканской экономики должно было "помочь" то, что программы структурного регулирования были продиктованы финансовыми организациями Бреттон-Вудских соглашений. Основная философия таких программ вдохновлялась неолиберальными размышлениями, описанными выше. Все страны, подвергнутые регулированию, должны были приватизировать все компании-банкроты, от новых владельцев которых для повышения прибыльности логически требовалось сильно урезать штат компании. Парадоксальным образом такие сектора, как здравоохранение и образование, не были защищены от выхода из-под контроля государства, а субсидии, без которых большинство людей не могло иметь доступ к основным услугам, были упразднены. Программа структурного регулирования сделала государство неспособным отвечать на социальные требования своих граждан.

Кризис государства благоденствия в Европе и несостоятельность государств Африки - это те обстоятельства, которые затруднили возложение на государство обязанности ликвидировать бедность. В философии Канта есть этическая мета-норма, согласно которой обязанность должна подразумевать силу: нельзя, основываясь на гуманности, требовать что-либо от человека, который не в состоянии сделать это. Это означает, что даже если в этих обществах признается, что бедность должна быть ликвидирована, то средства для осуществления этого временами наталкивались на препятствия структурной природы. Например, теория Мальтуса утверждала, что существует структурный дисбаланс между ростом населения (в геометрической прогрессии) и экономическим ростом (в арифметической профессии). В результате бедность не может быть искоренена, а наоборот будет распространяться.

Довольно часто, однако, задача считалась невыполнимой только потому, что не применялись все средства. Более того, при глубочайшем рассмотрении ситуация может рассматриваться как естественная и неразрешимая проблема, вместо того чтобы представить ее результатом определенной организации. Например, теория бедности Хайека основана на фаталистичной концепции социального строя, созданной по образцу кибернетической теории. Но

стр. 114

эта модель несовместима со способностью людей быть хозяевами истории и социальной и политической жизни. Теорию Хайека можно также заподозрить в том, что она является идеологическим утверждением, призванным оправдать превосходство капиталистической экономики. Говоря о неолиберальной теории, редактор сборника "Comment se construit la pauvrete?" утверждает следующее: "Далеко социально не нейтральная, она должна узаконить или даже натурализовать применение проекта, но проекта не народа, а групп, обладающих властью в данный момент. Это помогает осознать, чем на самом деле являются определения бедности Всемирного Банка и МВФ, а именно идеологическим прикрытием попытки распространить и усилить накопление капитала во всем мире" (Centre tricontinental, 2000, p. 24). Более того, развитие западных обществ должно показать, что благодаря научному и техническому прогрессу стало возможным изменить соотношение роста населения к росту доходов, что приверженцы теории Мальтуса считали невозможным.

Каждый человек является членом политического сообщества. Под сообществом я понимаю группу людей, живущих в одном и том же социальном, политическом и экономическом устройстве, созданном для получения взаимной выгоды. Здесь я обращаюсь к теории общественного договора, с помощью которой современные философы пытались объяснить происхождение государства и власти внутри него. Американский философ Джон Роулз использовал ту же процедуру для обоснования принципов правосудия, которое должно определять основные права и обязанности в обществе. Если работать в пределах одной и той же структуры, то можно сказать, что в политическом объединении все люди связаны общественным договором, гарантирующим им набор прав и иммунитетов. Функция общества, учрежденного общественным договором, состоит не только в предотвращении войны всех против всех, по Гоббсу, но и в создании благоприятных условий для кооперации, в результате которой каждый может получить от общества больше, нежели в одиночку. Кооперация для каждого человека более выгодна, чем жизнь в изоляции. Как пишет Джон Роулз, "граждане должны взаимодействовать для создания благ, требующихся им" (Rawls, 1990, § 14).

Такая репрезентация общества как структуры кооперации содержит риск сведения любого человека к "рядовому" в общей армии труда (как выразился Эрик Вайль). В этом случае права должны были бы определяться вкладом в кооперацию, и возник бы риск возврата к исключению из общества тех, чей вклад недостаточен. Именно здесь отказ Роулза принять заслуги как критерий атрибуции прав показывает свою силу: "Никто не заслуживает высокого положения в природе, как никто не заслуживает преимущественного старта в обществе" (Rawls, 1971, р. 102). Именно поэтому у каждого есть право на все свободы и социально-экономические выгоды, приносимые социальной кооперацией. Справедливость, согласно Роулзу, подразумевает не только то, что распределение доходов не зависит от естественной и социальной лотереи, но и то, что оно предназначено для улучшения положения неимущих. Второй принцип теории справедливости Роулза гласит: "Социальное и экономическое неравенство должно соответствовать двум условиям: во-первых, оно должно быть связано с положением и должностями, доступными всем на правах равных возможностей; во-вторых, они должны приносить наибольшую пользу наименее обеспеченным членам общества" (Rawls, 1990, § 13). Возможно, социальная кооперация приведет к разделению общества на богатых и бедных. Тогда возникает вопрос, оправданно ли это неравенство. По мнению Роулза, "те, кому от природы досталось больше, кем бы они ни были, могут пользоваться своей удачей только на условиях, что это улучшит положение тех, кому повезло меньше. Одаренные от природы не должны получать выгоду только потому, что они более одарены, но только для того, чтобы покрыть расходы на обучение и использовать свои таланты для помощи менее удачливым" (Rawls, 1990, § 13). В распределительной системе неравенство может считаться справедливым, только если одинаковая структура может ухудшить положение неимущих.

стр. 115

Право более квалифицированных иметь больше, чем другие, оправдано необходимостью поддерживать производство, что в конце концов принесет пользу всем. В хорошо организованном обществе (организованном согласно принципам Роулза) даже в случае нехватки средств можно избежать бедности. "Проблема часто заключается не в недостатке природных ресурсов. Многим обществам с неблагоприятными природными условиями ресурсов хватает. Хорошо организованные общества могут обходиться немногим (...). Самым большим социальным злом в бедных обществах являются деспотическое правительство и коррумпированные элиты" (Rawls, 1993, р. 64). Существование бедных в обществе можно рассматривать как следствие несправедливого распределения доходов или неравенства, не оправданного вторым принципом теории справедливости. Основываясь на несправедливом распределении можно сказать, что нарушается право на безбедное существование.

Действительно, в докладе о мировом развитии Всемирного банка за 2000 - 2001 гг. (World Bank, 2001) внимание фокусируется на распределении доходов как на важном факторе уровня бедности (Destremau, Salama, 2002, ch. 1). В общем и целом рост доходов обнаруживает тенденцию к улучшению благосостояния населения и снижению уровня бедности. Но весьма вероятно, что ввиду несправедливого распределения доходов такого улучшения может и не произойти. Как говорится в докладе Всемирного банка, "при существующих темпах роста степень сокращения бедности зависит от того, как меняется распределение доходов вместе с ростом, а также от исходного неравенства в доходах, средствах и доступе к возможностям, позволяющим бедным участвовать в этом росте" (World Bank, 2001, p. 52). Хорошей иллюстрацией этого служит ситуация в Уганде, где сокращение неравенства повлекло за собой значительный рост благосостояния бедных, в то время как неравенство в Бангладеш лишило бедняков плодов развития". (World Bank, 2001, p. 53).

Важность распределения показывает степень ответственности общественных институтов за бедность. Как показали многие исследования, учреждения могут сделать очень многое для искоренения бедности. Согласно докладу Всемирного банка (2001), на первом месте стоит перераспределение в пользу бедных, особенно предоставление им социальных услуг, таких как образование, здравоохранение и улучшение инфраструктуры. Второе - это хорошо функционирующие общественные службы. И третье - участие заинтересованных сторон и сообществ в принятии решений об их экономическом положении (World Bank, 2001, p. 88ff). Здесь мы сталкиваемся с вопросом о хорошем управлении, демократии и прозрачности, поскольку многие статистические данные также показывают, что коррупция, административная медлительность, плохое функционирование правосудия и безнаказанность находятся наряду с неравенством среди главных причин стагнации и даже деградации положения бедных. Если на такие нарушения не указывать как на нарушения прав человека, то это будет несправедливо по отношению к бедным. Во многих бедных странах, кроме того факта, что общественные институты в большинстве случаев не способны соответствовать нуждам населения, они еще являются и внушающими страх структурами. Они не в состоянии выполнить свой долг по заботе о гражданах, но активизируются, когда появляется возможность коррупционного вымогательства у граждан. "Дисфункциональные институты не просто не способны предоставлять услуги. Они подавляют бедных, унижая их, делая аутсайдерами и коррумпируя их" (Narayan et al., 2000, p. 85). Отсюда можно сделать вывод, что распределение, правосудие и неравенство могут быть показаны как нарушение прав человека.

Каждый человек также является членом международного сообщества. В предыдущем разделе было показано, что нарушение права на безбедное существование происходит в тех обществах, где не применяется принцип справедливости. Но здесь я исхожу из того, что люди являются членами не только, например, одной страны, но и членами международного сообщества. Таким образом, бедность - вопрос не только внутренний (который мож-

стр. 116

но решить с помощью местного правосудия), но и вопрос международный (который имеет отношение к глобальному правосудию). До сих пор я предполагал, что, несмотря на наблюдаемый в некоторых странах относительный дефицит ресурсов, всегда есть достаточное количество доступных ресурсов, которые при правильном распределении могут гарантировать всем качество жизни выше черты бедности. Но здесь я должен сделать противоположное заключение, подметив, что есть угнетенные страны, где даже идеальное применение социальной справедливости не может избавить от бедности. Следовательно, вопрос заключается в том, может ли эта бедность вменяться в вину всему международному сообществу.

Вопрос бедности всегда считался локальной проблемой, в которую другие государства порой могли быть вовлечены по причине солидарности или сотрудничества, но не по причине выполнения законного долга (см. Платон, Аристотель и даже Роулз). Сейчас проблема заключается в том, может ли существовать глобальное обязательство международного сообщества по искоренению бедности во всех обществах, с тем чтобы существование бедности, где бы она ни появилась, могло рассматриваться как нарушение долга, а, следовательно, и как нарушение права на безбедное существование в мире.

Дебаты могут идти на двух уровнях. На первом уровне можно спорить о том, что в процессе глобализации население Земли объединяется в общую политическую, законодательную и экономическую сеть. Сейчас существует глобальная система кооперации, которая оправдывает применение расширенной версии второго принципа теории справедливости Роулза. Это значит, что если международное сообщество не сможет организовать систему глобального распределения, оно будет считаться нарушителем права на безбедное существование. Глобализация - не единственный способ оправдать такое обязательство. На самом деле глобализация - это по существу дело мировой экономики и финансового взаимодействия корпораций, разделяющих либеральную идеологию. Это - скорее идея солидарности, которая может послужить основой обязательства перевести бедность в разряд глобальных проблем. Французский словарь определяет солидарность как "отношения между людьми, осознающими свою близость, которая влечет за собой моральное обязательство для каждого члена группы избегать действий, направленных против других, и оказывать им содействие" (Sassier, 1990, р. 318). Отношения между людьми все более и более расширяются, и многие события приобретают теперь международное значение. Поэтому трудно думать или действовать так, будто бы возрастание бедности во многих бедных странах наряду с процветанием в других странах не является моральной проблемой. Некоторые люди доказывают, что богатые страны можно по аналогии сравнивать с богатыми людьми в обществе, и поэтому считается, что они обязаны неблагополучным странам. Выдвигаются нравственные, экономические и политические аргументы, чтобы оправдать эти обязательства (Sassier, 1990, p. 320ff). Но этого еще не достаточно для доказательства того, что бедность в бедных странах может рассматриваться как нарушение (богатыми странами?) их права на безбедное существование. Являются ли богатые страны ответственными за бедность в бедных странах? Расположена ли их ответственность "вверх по течению" - в том смысле, что с самого начала богатые страны препятствовали процессу развития в бедных странах (Dumont, 1988), или "вниз по течению" - в том смысле, что богатые страны повинны в том, что оставили бедные страны в беде? Полного ответа дать нельзя. Но можно сказать, что, независимо от того, как богатые страны стали богатыми, а бедные бедными, неспособность видеть драматические ситуации, такие как нищета и голод, компрометирующих даже беднейшую часть человечества, противоречит формированию сообщества "объединенных наций".

На втором уровне можно резонно задать вопрос о средствах гарантирования глобального распределения. Некоторые исследователи утверждают, что в отличие от государственного уровня не существует мирового правительства, которое может организовать справедливое рас-

стр. 117

пределение благ. Этот аргумент частично является правильным, но в то же время ему можно противопоставить тот факт, что существуют международные организации, которые действительно продемонстрировали свою способность взаимодействовать по вопросам безопасности, защиты окружающей среды, прав человека, торговли и т. д. Конвенции, соглашения, резолюции, принятые или ратифицированные в соответствии с принципом равного участия всех сторон, придают легитимность международному сообществу и наделяют его полномочиями действовать независимо от государственных границ.

Есть также и другой аргумент, что бедность в мире так велика, что ничего нельзя сделать для ее искоренения. Из этого следует, что все попытки распространить или глобализировать благоденствие ведут к глобализации бедности. Как объясняет Ричард Рорти, "говорить обо всех этих сценариях (оценивая предпосылки демократического общества) значит предположить, что богатые люди мира могут находиться в положении того, кто предлагает разделить свой единственный кусок хлеба с сотней голодающих. Даже, если он это и разделит, то все, включая его самого, будут голодать. Так что, он может легко быть обвинен (...) либо в самообмане либо в лицемерии" (Rorty, 1996).

Но такие теории не проходят тест научного анализа (особенно в экономике), результатами которого пользуются такие международные организации, как Программа развития Организации Объединенных Наций (ПРООН). Например, доклад ПРООН 1998 г. ясно показывает, что можно каждому гарантировать удовлетворение основных потребностей и предоставление основных услуг всего за 40 млрд. долларов в течение 10 лет, что составляет всего 4% от суммарного капитала 225 самых богатых людей планеты.

Обязательство гарантировать фактическое право на безбедное существование для всех базируется, таким образом, на уверенности в том, что эта идея - не утопия, и не требует астрономических сумм. Наличие бедных может логически рассматриваться как нарушение права на небедность.

Заключение

Все, что я пытался сделать в этой статье, - это избавить от тех трудностей, о которых я говорил вначале. Трудности в определении бедности решаются путем всеобщих рассуждений о том, что быть бедным значит страдать, физически или психологически, от лишения средств к существованию, совместимому с человеческим достоинством. Это простой и разумный способ избежать обсуждения всех аспектов бедности (объективного, субъективного и т. д.). Прежде чем перейти к трудностям понимания проблемы бедности как нарушения прав человека, я рассмотрел некоторые философские и религиозные доктрины, чьи репрезентации бедности сделали невозможным рассматривать ее как проблему прав человека или нарушения прав человека. Исходя из этого, я проанализировал эволюцию права на помощь, возникшего в Европе в XVII в. Однако такая эволюция показалась мне недостаточной, чтобы говорить о нарушении прав человека, когда речь шла о бедности. Я счел возможным говорить о бедности как о нарушении прав человека, основываясь на теории общественного договора, локальной и глобальной справедливости. Акцент был сделан на том, что каждый человек как член сообщества имеет право получить от сообщества все необходимое, чтобы избежать бедности. Более того, каждое сообщество есть или только что стало маленьким сообществом в очень большом "сообществе сообществ", как сказал Джон Руолз. Из этого можно сделать вывод, что бедность - глобальная или международная проблема и что искоренить ее - глобальная обязанность, создающая возможность, чтобы человек мог иметь право на безбедное существование.

стр. 118

Библиография

Christophe P. Les pauvres et la pauvrete. Des origines au XVe siecle, Iere partie. Bibliotheque d'Histoire du Christianisme, n° 7. Рю:. Descle,. 1985.

CENTRE TRICONTINENTAL. Comment se construit la pauvrete? P.: L'Harmattan, 2000.

Couvreur G. Pauvrete et droits des pauvres a la fin du Xlle siecle // La pauvrete, Recherches et debats, N 49. P.: Fayard, 1964.

Destremau B., Salama P. Mesures et demesure de la pauvrete. P.: PUF, 2002.

Dumont R. Un monde intolerable. Le liberalisme en question. P.: Seuil, 1988.

Fox Piven F., Cloward R. Regulating the Poor : The Functions of Public Welfare. N.Y.: Vintage Books. 1972.

Gelbach J. B., Pritchett L.H. More for the Poor is Less for the Poor. The Politics of Targeting. Policy Research Working Paper n° 1799. Washington, DC: World Bank, 1997.

Hayek F. von. Law, Legislation and Liberty: A New Statement of the Liberal Principles of Justice and Political Economy. T. 1. Rules and order. L.: Routledge and Kegan Paul, 1973.

Hayek F. von. Law, Legislation and Liberty: A New Statement of the Liberal Principles of Justice and Political Economy. T. 2. The mirage of social justice. L.: Routledge and Kegan Paul, 1976.

Hayek F. von. Law, Legislation and Liberty: A New Statement of the Liberal Principles of Justice and Political Economy. T. 3. The Political Order of a Free People. L.: Routledge and Kegan Paul, 1979.

Helenko R.M.E., Fuentes M.P. La pauvrete, objet de suspicion // Comment se construit la pauvrete? P.: L'Harmattan, 2000. P. 63 - 80.

Labbens J. Sociologie de la pauvrete. P.: Gallimard, 1978.

Narayan D., Patel R., Schafft K., Rademacher A., Koch-Schutte S. Voices of the Poor: Can Anyone Hear Us? N.Y.: Oxford Univ. Press/World Bank, 2000.

Ogien R. Theories ordinaires de la pauvrete. P.: PUF, 1983.

Paugam S. La disqualification sociale. Essai sur la nouvelle pauvrete. P.: PUF, 1991.

Rawls J. A Theory of Justice. Cambridge, Mass.: Harvard Univ. Press, 1971.

Rawls J. Justice as Fairness. A Restatement. Cambridge, Mass.: Harvard Univ. Press,. 1990.

Rawls J. The law of peoples // Critical Inquiry. 1993. V. 20. No. 1. P. 36 - 68.

Rorty R. Moral universalism and economic triage. Opening presentation to the 1996 UNESCO Philosophy Forum, 1996. [available at http://www.unesco.org/phiweb/uk/2фu/rort/rort.htm 1]

Sarpellon G. Innovation, solidarite et nouvelle pauvrete. UNESCO Reports and Studies on poverty N 11. P.: UNESCO, 1987.

Sassier P. Du bon usage des pauvres. P.: Fayard, 1990.

Schnapper D. Preface // Paugam, 1991.

Sen A. Poverty and Famines. An Essay on Entitlement and Deprivation. Oxford: Oxford Univ. Press, 1981.

WORLD BANK. World Development Report 2000/2001. Attacking Poverty. Washington, DC: World Bank, 2001.

Publisher:

Permanent link for scientific papers (for citations):

Comments: