Изд-во Ленинградского университета. 1955. 372 стр. Тираж 4000. Цена 10 руб.

Автор рецензируемого учебного пособия справедливо указывает (в предисловии и во введении к своей книге) на отсутствие общих курсов источниковедения эпохи западноевропейского феодализма как в зарубежной, так и в русской дореволюционной историографии. Работа А. Д. Люблинской заполняет этот весьма существенный пробел, что имеет значение для дальнейшего развития советской медиевистики.

Однако задача, стоящая перед составителем подобного пособия, очень сложна.

Широта охвата хронологических рамок и конкретного содержания курса средневековой истории, необходимость изобразить и истолковать три различные стадии феодального развития на протяжении более десяти столетий (с V до середины XVII в.) и притом в целом ряде стран Западной Европы, наконец, обилие и разнообразие исторических источников - все это ставит перед автором весьма трудный вопрос: какой метод избрать для характеристики столь разнородного материала источников, каким способом дать читателю представление о специфических чертах разных групп исторических памятников, отражающих ход развития различных стран и периодов?

Трудность задачи усугубляется еще и тем, что самый предмет изложения малодоступен читателю, потому что знание не только совокупности этих источников, но даже самых основных типов памятников нельзя предполагать у большинства читателей (в частности у студентов). Но и при наличии частичного знакомства с некоторыми группами источников читателю не всегда легко разобраться в особенностях других групп памятников, установить соотношение между их разными видами.

А. Д. Люблинская намечает правильный и наиболее целесообразный выход из этих затруднений. Главной целью своего пособия она ставит "выявление закономерности... развития тех или иных видов исторических источников в тесной связи с общим ходом развития стран Европы в эпоху феодализма, а также в определении, что именно дает тот или иной источник историку-исследователю" (стр. 3).

Однако при таком - повторяем, совершенно правильном - подходе к своей задаче перед автором возникают новые трудности, так как изложение источниковедения в тесной связи с общим ходом самого исторического развития требует развернутой постановки и даже частичного освещения по крайней мере основных проблем этого исторического развития. Между тем такая подробная трактовка в рамках учебного пособия по источниковедению невозможна.

Прекрасно сознавая это, А. Д. Люблинская помещает в начале каждого раздела и каждой главы краткую характеристику основных вопросов исследования данного периода или данной страны и стремится классифицировать источники в зависимости от того, что дают разные их группы для решения этих проблем. В соответствии с этим книга распадается на три главные части: "Раннее средневековье", "Развитой феодализм", "Позднее средневековье". Каждому из этих основных разделов предпослана общая оценка источников соответствующих периодов (V - IX вв., X - XV вв. и XVI - середины XVII века).

Такое деление книги можно только приветствовать. Сомнения вызывает лишь включение в основной раздел - "Поздняя античность" - характеристики источников по истории древних германцев и славян. Это включение автор мотивирует тем, что "по своему характеру они целиком принадлежат античности и не могут быть подведены под категорию раннефеодальных источников" (стр. 3). Последнее бесспорно. Однако по своему содержанию эти источники дают важный материал для изучения процесса разложения первобытнообщинного строя у новых народов Европы, пришедших на смену античности. Поэтому то обстоятельство, что эти произведения принадлежат перу античных авторов и написаны в эпоху господства античного рабовладельческого строя, не является еще достаточным основанием к, их выделению, точно так же, как тот факт, что древние германцы и славяне жили в эпоху поздней Римской империи.

Переходя к общим критериям классификации источников средневековой истории, которые намечены автором во введении к книге, нужно отметить правильность выдвинутого А. Д. Люблинской пожелания - исходить при систематизации источников из основных черт их содержания (стр. 8 - 9). Мы присоединяемся также к предложенному автором делению источников по истории средневековья на две основные группы: по истории социально-эко-

номических отношений и политической истории. Но вместе с тем А. Д. Люблинской приходится также учитывать и формальные особенности исторических памятников, что, конечно, неизбежно в курсе источниковедения. Классифицируй различные источники истории средневековья по формальному признаку, а не только по содержанию, автор справедливо предлагает разбить их на три основные группы: документальный материал, юридические памятники и повествовательные, или нарративные, источники. Однако в такую классификацию невольно вторгаются и элементы группировки источников по содержанию. Поэтому трудно выдержать единство критериев деления даже в пределах одной и той же классификации: например, юридические источники могут быть выделены не только по их формальным особенностям, но и по их содержанию (что справедливо отмечает А. Д. Люблинская на стр. 7), и, следовательно, по этому последнему признаку им должна быть противопоставлена группа хозяйственных источников; с другой стороны, часть последних попадает по формальному признаку в состав документального материала (документы хозяйственного значения - описи монастырских и иных поместий и др. - см. стр. 7). Отмеченная нами некоторая невыдержанность критериев деления в значительной мере вызвана объективными особенностями самих средневековых источников: памятники одной и той же группы нередко могут быть использованы как для социально-экономической, так и для политической и правовой истории (это правильно констатирует автор на стр. 9). В связи с этим напрашивается одно общее замечание: из числа намеченных автором трех групп источников в книге все же уделено несколько больше внимания повествовательным источникам, чем юридическим памятникам и документальному материалу. В целом книга А. Д. Люблинской содержит весьма обстоятельный и отчетливый обзор основных групп источников по истории западного средневековья и является очень ценным учебным и справочным пособием.

Ввиду того, что подобное пособие настоятельно необходимо как для студентов и аспирантов, так и для преподавателей высших учебных заведений, нам представляется целесообразным поделиться с автором и читателями некоторыми соображениями и замечаниями по отдельным главам, тем более, что эти замечания могут быть использованы при втором издании книги. А она вполне заслуживает этого и благодаря своим достоинствам и потому, что пособие по источниковедению должно оказывать влияние не только на преподавательскую, но и на исследовательскую работу.

В главе I при характеристике источников по истории древних германцев имеются следующие пробелы. Из работ Тацита охарактеризована только "Германия", а его "Анналы" и "Истории" лишь упомянуты. Между тем последние имеют столь же большое значение для изучения данного вопроса, как и "Германия". Из произведений Плиния Старшего, использованных Тацитом, упомянуты лишь "Германские войны", но не названы "Анналы" Плиния, откуда Тацит черпал не менее обильный материал, чем из "Германских войн". При перечислении нелитературных источников Тацита опущены сенатские архивы, в которых хранились, между прочим, и донесения римских полководцев сенату.

В главе II - "Общая характеристика источников V - IX вв." - автор правильно указывает, что вначале варварские правды представляли собой не законодательные акты королевской власти, а запись обычного права, которое впоследствии претерпело известные изменения (стр. 38 - 39). Это приводит к постановке вопроса о противоречивости варварских правд. Разные правды в различной мере отражают, с одной стороны, пережитки общиннородового строя, с другой - элементы и предпосылки новых производственных отношений раннефеодального общества; поэтому к ним неприложим тезис об их однотипности, как источника (стр. 39), и вполне естественно, что А. Д. Люблинская в главе III, посвященной конкретной характеристике источников по истории варварских государств, на практике отказалась от этого тезиса (стр. 53, 59).

Вместе с тем глава III вызывает следующие замечания. На стр. 57 - 58 подробно охарактеризован труд лангобардского историка Павла Диакона, автора "Истории лангобардов", особенно со стороны биографической и литературно-стилистической. Но следовало бы полнее сказать о том, что именно дает "История лангобардов" для суждения о ходе лангобардского завоевания Италии, а также по вопросу о земельных разделах лангобардов с местным населением. Нам представляется нецелесообразным

деление варварских правд по чисто хронологическому признаку на две большие группы: Меровингские и Каролингские, - так как некоторые из Каролингских правд (например, Саксонская) отражают более архаические общественные отношения, чем некоторые Меровингские правды (например, Рипуарская). Такое деление отрывает одну группу правд от другой, причем Каролингские правды (в том числе и весьма архаические по содержанию, как Саксонская и отчасти Фризская) попадают в раздел источников по истории Каролингской империи, которым посвящена глава IV. Между тем так называемые Каролингские правды нельзя считать всецело источниками по истории Каролингской империи, ибо они лишь отчасти отражают социальный строй феодального общества, а в основном отображают более ранние отношения, особенно по сравнению с памятниками каролингского феодального землевладения (полиптиками). Поэтому их описание и оценку лучше было перенести из главы IV в предшествующую. Что касается самих полиптиков, то их характеристику в главе IV (стр. 71 - 72) следовало бы дополнить более конкретным указанием на разбросанность владений крупных церковных собственников в IX в. (выражение "не вполне компактная" территория на стр. 71 слишком слабо для определения этой разбросанности).

В изображение системы крестьянских держаний Сен-Жерменского аббатства вкралась неточность: неправильно делить мансы (тяглые крестьянские наделы) на свободные, литские и крепостные, потому что все эти три категории являются тяглыми зависимыми держаниями и в этом смысле относятся к числу крепостных. Действительно, свободные держания встречаются в Сен-Жерменском полиптике в сравнительно небольшом количестве в виде прекариев - в главах IX, XII и др. - и не входят в состав тяглых мансов, а лично совершенно свободные держатели встречаются в полиптиках IX в. единицами. Следовало бы дать такое обозначение разных категорий мансов, какое дают сами составители полиптиков, разъяснив подлинный смысл всех этих терминов, а именно ингенуильные мансы (то есть свободные по происхождению, как правильно отмечает автор на стр. 71), литские и сервильные (рабские, но в особом смысле); сервильные мансы никоим образом нельзя отождествлять со всей массой крепостных держаний, ибо они являются лишь частью (и притом меньшей) всех крепостных держаний монастыря, - наряду с ингенуильными мансами, которые составляют большую часть таких держаний. Это необходимо иметь в виду, так как иначе может создаться впечатление, что большинство тяглых мансов, то есть ингенуильные мансы, не крепостные держания. Нельзя утверждать, что на свободных мансах сидят колоны и крепостные, так как колоны и составляют основную массу крепостных. Кроме того, целесообразно было бы указать количественное соотношение разных категорий мансов и держателей. В этой связи необходимо отметить также, что литы - не вольноотпущенники, а особый промежуточный слой полусвободных людей.

В главе IV следовало провести более определенную грань между картуляриями каролингского периода как сборниками дарственных, прекарных и меновых грамот и полиптиками того же периода как поземельными описями (стр. 72) и лишь после этого отметить, что для позднего времени картуляриями часто являлись и сборники документов разнородного характера (такими картуляриями, в широком смысле слова, считаются многие памятники истории Франции X - XIII и Англии XII - XIII вв.; ср. стр. 127, 161).

В главе V, посвященной характеристике источников по истории Англии и Ирландии до середины XI в., на наш взгляд, желательно сразу же разбить англосаксонские правды на две группы: Кентские и Уэссекские, - так как каждая из них по содержанию имеет свои отличительные черты.

В главах VIII - XXI, рассматривающих источники эпохи развитого феодализма, в общем отчетливо изложены особенности разных групп источников по истории основных стран Западной Европы в XI - XV вв. (в отдельные главы выделены источники по истории Византии, а также по истории папства и церкви). Однако по некоторым пунктам необходимо сделать ряд частных замечаний.

Так, хотелось бы видеть более определенное разграничение памятников раннего обычного права (типа варварских правд) и записей обычного права периода развитого феодализма во Франции, Германии, Испании и других странах, чем это сделано в главах VIII (стр. 111), X (стр. 131) и XII (стр. 185). Хотя в состав записей феодального обычного права и вошли некоторые элементы старых правовых норм, тем

не менее нужно подчеркнуть, что обычное право феодального периода отражает новые общественные отношения (как отношения между феодалами и зависимыми крестьянами, так и внутри феодального класса).

Вряд ли можно считать, что французские феодалы уже в XII в. превратились главным образом в получателей продуктовой, а затем и денежной ренты и что они стали таковыми и во Франции быстрее, чем в Англии (ср. стр. 128, 161). Последнее можно утверждать лишь в том случае, если сравнивать французских феодалов только с крупными английскими монастырями и манориальными лордами; между тем в средних и мелких английских вотчинах XII - XIII вв. коммутация, как известно, шла гораздо интенсивнее, чем во Франции.

В главе X - "Источники по истории Франции (X - XV вв.)" - сравнительно мало места отведено характеристике памятников по истории французских городов.

В главе XI - "Источники по истории Англии (с середины XI в.)" - правильно отмечено, что "Книга Страшного суда" сама была одним из важных средств закрепощения крестьян и укрепления феодальной организации (стр. 159). Однако, к сожалению, не указано, порождением каких именно особенностей общественного (а не только государственного) строя раннефеодальной Англии явилась эта всеобщая поземельная перепись. При характеристике переписей второй половины XIII в., так называемых "Сотенных свитков", не подчеркнуто, что в этом памятнике (в отличие от "Книги Страшного суда") опись дается (за некоторыми исключениями) по "виллам", то есть по деревням, а не по манорам (стр. 160). Источникам по политической истории Англии XII - XIII вв. (законодательству Генриха II Плантагенета, Великой хартии вольностей, памятникам по истории Баронской войны и возникновения английского парламента) уделено слишком мало места (стр. 167 - 168, 178 - 179).

При разборе Великой хартии вольностей как исторического источника автор правильно указывает, что она была издана с целью ограничить королевскую власть в интересах баронов. Однако неточно утверждение А. Д. Люблинской, что в хартии есть лишь "косвенные сведения, касающиеся рыцарей" (стр. 168); ряд параграфов хартии прямо защищает интересы рыцарей и фригольдеров (§§ 15, 16, 17, 18, 19 и др.), и в ней заявлено, что все "вольности", которые король пожаловал своим непосредственным вассалам - баронам, последние должны соблюдать по отношению к их собственным вассалам, то есть рыцарям (§ 60); да и вообще хартия могла возникнуть лишь в результате компромисса между церковью, баронством, рыцарством и горожанами.

Вестминстерские провизии 1259 г., хотя и были выработаны баронской партией (как правильно указывает автор на стр. 178), тем не менее в значительной своей части отражали и даже ограждали интересы рыцарей.

В главе XII, посвященной источникам по истории Германии X - XV вв., целесообразно было бы дать представление не только о феодальной раздробленности Германии на протяжении всего средневековья, но и о различном характере этой раздробленности в разные периоды истории страны (в X в. - раздробленность на герцогства, в XI - XII вв. - на феодальные вотчины, обладающие частичной политической властью, с XIII в. - на территориальные княжества). Автор несколько раз упоминает о политической раздробленности Германии (например, на стр. 181, 202), но каждый раз в слишком общих выражениях. Отсюда возникают неточности: так, на стр. 198 А. Д. Люблинская утверждает, что "на XII и первую половину XIII вв. приходится кратковременный расцвет империи при Гогенштауфенах, кончившийся провалом их итальянской политики, что привело затем, после смерти Фридриха II, к фактическому распаду итало-германского государства". О "расцвете" империи в это время - даже применительно к ее внешней политике - можно говорить лишь весьма условно; но никоим образом нельзя это сказать относительно внутреннего состояния Германии в XII - XIII веках. Между тем автор, правильно отмечая фактическую самостоятельность князей в Германии XIV - XV вв. (стр. 202), не ставит это явление в связь с ростом территориальных княжеств в предыдущий период, то есть как раз при Штауфенах, когда произошло фактическое ослабление королевской власти.

Эта важная проблема истории средневековой Германии тесно связана с особенностями источников по истории этой страны (что правильно подчеркивает автор); поэтому и надо внести в нее большую ясность.

Германские императоры завоевали лишь

часть Италии, о чем надо было сказать на стр. 181 во избежание недоразумений. Характеристика германских урбариев и "Книг дарений" X - XII вв. (стр. 182) сделана, по нашему мнению, слишком кратко: этим источникам посвящено непропорционально мало места сравнительно с нарративными; мало сказано и о Золотой Булле Карла IV; при разборе публицистики XI в. не охарактеризованы трактаты главных руководителей папской партии - Гумберта и Петра Дамиани (это не сделано и в главе по истории папства); при этом не подчеркнуто достаточно определенно, что основной темой спора был вопрос о порядке пожалования церковным феодалам земельных ленов, то есть о церковной земельной собственности (стр. 197).

В той же главе XII попадаются фактические неточности. Термин "Hofrecht" лучше переводить на русский язык словами "вотчинное право", а не "дворовое право" ("дворцовое" право на стр. 186 - очевидная опечатка): во-первых, "барский двор" (Hof): важен как центр крупной вотчины, а во-вторых, в русской и советской медиевистике общепринятым является именно термин "вотчинное право". Вормсский конкордат 1122 г. не разрешил спора об инвеституре, а был лишь временным компромиссом между империей и папством (стр. 189). Декрет о папских выборах 1059 г. (стр. 196) не создал конклав (узкая по составу коллегия кардиналов-епископов), а только установил порядок выбора папы всеми кардиналами-епископами при участии кардиналов-клириков и при одобрении низшего римского духовенства и мирян (конклав был введен лишь при папе Григории X в 1274 году).

В главе XIII - "Источники по истории Италии" (X - XV вв.) - необходимо было бы уделить больше места характеристике источников по экономической истории деревни и города, а также и законодательных памятников (о норманском законодательстве в Южной Италии XII в., а также о Мельфийских конституциях сказано мало; ср. стр. 215 - 216).

Характеристику источников по истории Венгрии X - XV вв. (глава XX) следовало бы несколько расширить (ей посвящены всего 4 страницы: 290 - 294); то же замечание относится и к источникам по истории Скандинавии (глава XXI). При разборе правовых источников по истории Норвегии XI - XIII вв. надо было бы указать, что записи обычаев четырех областей Норвегии середины XI в. представляют собой такие же варварские правды, как и "Вестиетский закон" в Западной Швеции, о котором упоминается на стр. 297. Важно было бы отметить, что скандинавские варварские правды дают представление о некоторых более архаических формах общественного строя дофеодального периода, чем континентальные и даже англосаксонские правды.

В настоящей краткой рецензии нам, конечно, не удалось исчерпать все богатое и многообразное содержание труда А. Д. Люблинской. Большим достоинством рецензируемой книги является внимание автора к источникам по средневековой истории не только Франции, Англии, Германии и Италии, но и славянских стран и народов (Чехии, Польши и южнославянских стран), а также таких стран, как Византия, Испания, Португалия, Венгрия, Швеция, Норвегия, Дания и Исландия. И хотя источникам по средневековой истории некоторых из этих стран уделено меньше внимания, чем источникам по истории других, лучше изученных стран, тем не менее само их включение в общее пособие по данному вопросу представляет хороший почин. Положительной оценки заслуживает и обстоятельное изложение особенностей основных нарративных источников (хроник и анналистики) по истории различных стран Западной Европы в средние века. Очень хорошо и то, что в книге имеется особый очерк по истории издания средневековых памятников и обзор рукописных источников по истории средних веков в СССР (стр. 344 - 358).

Для нового издания желательно дополнить первый из этих очерков кратким обзором зарубежных и советских пособий, а также специальных исследований по отдельным отраслям источниковедения средних веков (имеются в виду пособия такого типа, как, например, работа Молинье об источниках по истории Франции, Ваттенбаха - о нарративных источниках по истории Германии и др.). Кроме того, целесообразно было бы пополнить библиографию указанием на основные критические издания важнейших источников (например, некоторых правд), на отдельные публикации картуляриев, полиптиков и др., а также ссылками на некоторые отсутствующие в библиографическом указателе к книге русские издания источников по средневековой истории.

Publisher:

Permanent link for scientific papers (for citations):

Found source (search robot):

Publication author(s) - А. И. НЕУСЫХИН:

Comments: