17 - 19 апреля 1989 г. в Москве проходила международная конференция "Французская революция и европейская цивилизация". В ее работе приняли участие историки СССР, Франции, Великобритании, ФРГ, Бельгии, Венгрии, ГДР, Польши, Чехословакии, Югославии. Открыл конференцию председатель Национального комитета историков Советского Союза акад. С. Л. Тихвинский.

В центре внимания участников конференции находились три основные группы проблем. Первая из них связана с оценкой различных сторон революционного процесса во Франции и его значения для развития страны. Большинство докладов по данной теме было выдержано в духе традиционных подходов "классической" историографии. Для этого направления, как правило, характерны ярко выраженная идеологизация исследований, резко критическое отношение к представителям других течений, желание в целом "оправдать" радикальных деятелей революции, стремление рассматривать ее историю строго в рамках теории общественно-экономических формаций.

В докладах акад. А. Л. Нарочницкого и М. Вовеля (Франция) подчеркивалось политическое значение современных историографических споров вокруг Французской революции, отмечалась необходимость борьбы с "ревизионистским" и консервативным направлениями в ее изучении. К. Хольцапфель (ГДР) указал на важную роль, которую эта революция сыграла в общеевропейском переходе от феодальной к капиталистической формации. Доклад Г. Лемаршана (Франция) был посвящен доказательству наличия в стране накануне революции социального, экономического и политического кризисов.

В некоторых докладах, во многих сообщениях и выступлениях были сделаны попытки так или иначе отойти от традиционных интерпретаций, выработанных в прошлые десятилетия, использовать научные достижения иных направлений историографии, особенно "ревизионистского", представители которого подняли ряд актуальных проблем. Так, А. В. Адо и Й. Х. фон Хайзелер (ФРГ) подчеркивали необходимость рассмотрения роли революции в контексте большой временной протяженности. Революционные события не привели пи к немедленной реализации чаяний прогрессивной буржуазии, ни к полной победе капиталистического строя. Имеющиеся данные не дают основания утверждать, что непосредственным результатом Французской революции стала замена феодальной формации капиталистической. Дело обстоит гораздо сложнее. Прямое воздействие революции на социально-экономическую сферу, как отмечалось У. Скоттом (Великобритания) и Е. В. Киселевой, не только не содействовало, но даже мешало капиталистическому развитию страны. Чрезвычайно медленным, считает М. Сенковска- Глюк (Польша), было также изменение менталитета французского общества.

М. Миддел (ГДР) указал на то, что до последнего времени во многих работах преобладал упрощенный взгляд на проблему контрреволюции. По его мнению, это понятие в годы революционного де-

стр. 184

сятилетия не было стабильным и постоянно менялось в зависимости от политической ситуации, а потому историки должны быть предельно осторожны при его использовании. Ряд выступавших подверг критическому осмыслению устоявшиеся в историографии оценки политических партий и отдельных деятелей революционной эпохи. Так, Е. Б. Черняк пришел к выводу, что из трех основных направлений внутри якобинского блока (дантонисты, робеспьеристы, "левые якобинцы") первое было наиболее предпочтительным для прогрессивного развития страны. Острая дискуссия развернулась между Р. Юаром (Франция), с одной стороны, А. В. Ревякиным и А. В. Чудиновым - с другой. Советские исследователи подвергли критике традиционно высокую оценку идей Г. Бабефа в работах французских историков-коммунистов. Воззрения Бабефа, сформировавшиеся под сильным влиянием робеспьеризма, даже в то время имели реакционный характер в силу присущих им черт грубой уравнительности и абсолютизации насилия в качестве средства социальных преобразований, в дальнейшем же они оказались одним из основных источников традиции "казарменного коммунизма" в социалистической мысли.

Вторая группа докладов и сообщений касалась проблемы влияния Французской революции на европейские страны. А. О. Чубарьян подчеркнул, что в связи с быстрым расширением сегодня интеграционных процессов в Европе исследование этой проблемы позволяет выявить определенные закономерности развития континента как единого целого. Выступавшие рассматривали данную тему в двух аспектах: синхронном и диахронном. Первый получил особенно подробное освещение. В докладах и сообщениях было проанализировано влияние революции на Венгрию, Испанию, Швецию, Россию, Чехию. Интересно, что ни в одной из этих стран Французская революция не встретила безоговорочного одобрения сколько-нибудь широких слоев общества. Речь может идти скорее о критическом осмыслении ее опыта.

В докладе С. П. Пожарской, сообщениях О. В. Волосюк и А. И. Саплина было показано, что в Испании некоторые идеи революции, прежде всего те, которые были выдвинуты на первых ее этапах, были восприняты лишь небольшим просвещенным меньшинством, однако именно это заложило основы противоречия "двух Испании" - консервативной и либеральной, - которое разрешалось на протяжении всего XIX века. Хотя среди венгерской молодежи было немало лиц, симпатизировавших Робеспьеру, практически никто, подчеркнул К. Бенда (Венгрия), не собирался подражать его радикализму в политике. В России, как показала А. В. Семенова, декабристы весьма критически оценивали революционные события во Франции, осуждая якобинский террор. В Чехии, по мнению Й. Хаубельта и К. Германа (оба - Чехословакия) часть буржуазных общественных деятелей симпатизировали идеям фейянов, зато дела и взгляды якобинцев вызывали резкое осуждение. Идеи именно первого периода революции, в отличие от последующих, были положительно восприняты и в просвещенных кругах шведского общества (В. В. Рогинский).

Причины столь выборочного усвоения революционной идеологии различны, в значительной степени оно обусловлено социально-политической ситуацией в тех или иных странах, но немаловажное значение имело и то, какими путями проникали туда революционные теории. А. Форрест (Великобритания), рассмотрев роль французской армии в распространении революционных идей в Европе, указал, что вопреки широко распространенному мнению эта роль была сравнительно невелика. Попытки обратить жителей оккупированных стран в "революционную веру" наталкивались на сопротивление местного населения, возмущенного политикой организованного грабежа. Данный тезис, правда, вызвал возражение К. Г. Бочоришвили.

Влияние революции в более отдаленной перспективе рассматривалось в основном на примере России. Отношение русских марксистов к революционному опыту Франции претерпевало серьезные изменения. У. Германн (ГДР) показал, что развитие на рубеже XIX - XX вв. концепции пролетарской революции происходило в тесной связи с осмыслением революционных событий XVIII века. П. В. Волобуев охарактеризовал полемику между В. И. Лениным и Г. В. Плехановым в 1917 г. по вопросу о Французской революции, обратив внимание на резкое изменение отношения большевиков после Октября к ряду ее моментов, в частности к якобинскому террору. В 30-е же годы, отметил Б. С. Итенберг, террор якобинцев получал в советской литературе исключительно положительные оценки, используемые сталинской пропагандой для оправдания массовых репрессий.

Третьей группой рассматривавшихся на конференции вопросов были проблемы историографии. Для выступавших было характерно обращение к творчеству историков- марксистов неортодоксального толка (В. П. Гайдук говорил об А. Грамши, Ц. Бобинская (Польша) - о Брун-Броновиче), к новому кругу источников, к историографии малоразработанных сюжетов Французской революции, например, истории жирондистов (С. Я. Карп). Е. М. Кожокин проанализировал дореволюционные учебники истории. В. А. Дунаевский рассмотрел деятельность Н. М. Лукина, показав, что, ставший в 30-е годы жертвой репрессий, этот историк в 20-е годы сам был одним из наиболее активных гонителей ученых старшего поколения.

Плодотворность, высокий научный уро-

стр. 185

вень и хорошая организация конференции во многом определялись сторонниками новых, отличных от традиционных подходов к изучению Французской революции, как в нашей стране, так и за рубежом. К сожалению, не было обеспечено гораздо более широкое их участие в конференции, особенно в качестве ее основных докладчиков.

Постоянный адрес данной публикации: