Развитие вообще есть совокупность закономерно направленных качественных изменений системы, обусловленных действием ее внутренних сил. Сами эти изменения могут происходить постепенно, по частям или взрывообразно, охватывая сразу весь системный объект. Здесь речь идет о форме качественных изменений, не затрагивающих сущность объекта, то есть об изменениях его структуры, агрегатного состояния. Что касается качественных изменений, затрагивающих сущность, глубинную основу явления, то применительно к обществу и его составляющих принято называть субстанциональными или революционными изменениями в отличие от первых, которые носят структурно- функциональный и называются эволюционными.

Поскольку сменяющие и взаимно опосредствующие друг друга эволюционные и революционные изменения заложены в природе социальных системных объектов, постольку устойчивость их развития имеет многоуровневый, многоаспектный, полипараметрический характер. Нам представляется, что в социально-историческом анализе общественного развития необходимо различать функциональную, структурную и субстанциональную формы устойчивости, которые представляют собой модифицирующееся по мере смены источников, движущих сил и механизмов триединство устойчивости развития общества. Субстанциональная устойчивость обеспечивает необратимость положительных изменений, их трансформацию в элементы общей культуры. Она включает в себя как необходимые моменты структурную и функциональную формы устойчивости, в то время как функциональная устойчивость обслуживает другие ее формы.

На этапе эволюционного развития социальной системы устойчивость обеспечивается динамическим равновесием между мобильностью и стабильностью ее компонентов, между подвижностью, гибкостью структуры и ее способностью воспринимать и накапливать положительные изменения. А на этапе революционных изменений устойчивость достигается посредством интеллектуальных и организационных усилий, направленных на обеспечение соответствия сознательной деятельности людей исторической необходимости, объективным потребностям перехода к новому способу развития общества и формирования адекватного ему механизма субстанциональной устойчивости.

Исторический процесс развития человечества, отдельных цивилизаций и народов характеризуется сменой общественных способов производства и социального наследования. При этом именно в точках перехода, которые иногда занимают многие годы и даже века, возникают состояния хаоса, неупорядоченности, неустойчивости, состояния, которые носят закономерный, независимый от человека характер. Выйти из такого состояния можно двояким путем: путем перехода к новому, более прогрессивному способу или посредством возврата к архаичным формам общественно-исторического развития. Указанное обстоятельство дает нам право говорить не только о необхо-


--------------------------------------------------------------------------------
Автор статьи Ширяев Леонид Андреевич - председатель Башкирского регионального отделения РУСО.
--------------------------------------------------------------------------------
димости выделения типов и форм устойчивости развития, но и типологии неустойчивости и выявления соотношения устойчивости и неустойчивости.

Единство и взаимосвязь указанных выше феноменов наиболее полно обнаруживает себя в исторические моменты субстанциональных переходов от одного типа развития к другому. Именно здесь неустойчивость проявляет себя как объективно необходимый момент, форма перехода от устойчивости одного порядка к устойчивости развития другого, как правило, более высокого порядка. Такого рода неустойчивость можно назвать "неустойчивой устойчивостью", то есть устойчивостью, неустойчивость которой является источником положительного развития.

Второй тип неустойчивости, который мы называем "устойчивой неустойчивостью", наиболее характерен для завершающих стадий эволюционного развития. Это чаще всего обусловлено, во-первых, стихийностью исторического процесса, во-вторых, резкими изменениями объективных условий развития отдельных стран и народов, в-третьих, ошибками субъектов национальной политики.

Третий тип неустойчивости - "частная неустойчивость" - это неустойчивость развития тех или иных компонентов, частей социального организма, а также отмирающих и нарождающихся новых укладов общественного бытия.

Следует особо подчеркнуть, что историческое развитие не может не идти рывками, зигзагами, ибо целесообразная деятельность объективно складывается из дискретных актов, актов реализации сменяющих и взаимно опосредствующих исторических, технологических, экономических, социально-политических, социально-культурных и т. п. задач, единство и взаимосвязь которых выражается конкретно-исторической системностью социального развития общества, а качество и полнота их решения обусловливают модификацию исторической необходимости, дополнение ее субстанционального содержания.

Если на первых этапах истории неустойчивость социального развития предопределялась преимущественно объективными и преимущественно внешними причинами (природно- климатические явления, эпидемии, завоевания других народов и др.), то в современную эпоху доминируют субъективные, преимущественно внутренние причины (ошибочные и недальновидные политические и управленческие решения, несвоевременность их принятия, низкий интеллектуальный уровень лиц, принимающих и исполняющих важные, стратегические решения и т. п.).

Возрастание роли субъективного фактора в деле исторического развития человечества и неизбежность ошибок в процессе принятия и реализации стратегических решений отнюдь не означают сужения возможностей обеспечения устойчивости развития. Напротив, возрастание роли субъективного фактора практически выражается в его способности принимать адекватные историческому моменту решения, не допускать чрезмерных отклонений от исторически необходимого хода событий. Именно адекватность, взятая в указанном выше смысле, является наиболее общим определением устойчивого развития.

Интеллектуальная зрелость субъекта общественно-исторической практики обнаруживает себя как умение сознательно и грамотно соединять противоположности, обеспечивать гармонизацию и всестороннюю гуманизацию общественных отношений.

Гармония вообще заложена в фундаменте материи как субстанциональное свойство асимметричности универсума.

Известно, что способом существования объективной реальности является движение, элементарной формой которого выступает изменение вообще. Предпосылкой и одновременно результатом изменений являются различия. А всякое различие есть проявление асимметрии, которая как субстанциональное свойство универсума выражается в неравенстве, в доминировании одной из взаимодействующих сил. Именно относительное неравенство и в определенном аспекте доминирование одной из взаимодействующих сил делает движение направленным, превращает взаимодействие в источник развития.

Чем более асимметричен системный объект, тем больше (мощнее) или меньше (слабее) сила, с которой он взаимодействует с другими объектами и, если так можно выразиться, господствует над ними. То есть внутренняя асимметрия диалектически связана с внешней. В случае когда асимметрия сил внутреннего взаимодействия стремится к нулю, развитие подменяется простым функционированием, вхолостую прожигающим потенциал развития и ведущим к деградации системы.

Поскольку всякая материальная система, как правило, является частью другой системы и взаимодействует как с другими ее частями, так и с миром в целом, постольку рост внутренней асимметрии тождественен росту упорядоченности системы. Однако сам этот рост упорядоченности или снижение его уровня имеют меру, границы которой определяются общими законами системного взаимодействия. Внутренние и внешние силы в своем стремлении к выравниванию, ко взаимному погашению находят золотую середину, которая, как показывают наука и общественно-историческая практика, асимметрична. Стремление системных объектов к порядку и хаосу не равновеликое. Оно, как правило, смещено в ту или иную сторону при господстве общей тенденции к порядку, ко все более высокой форме самоорганизации.

Следует предположить, что линия самоорганизации объективной реальности проходит через канал золотого сечения и что закон золотого сечения имеет всеобщий характер. Это именно та узловая линия мер, о которой говорил Гегель. Точки роста универсума проходят через золотое сечение и располагаются на раскручивающейся спирали (см.: Колков А. И. Гармония и творчество. - Кемерово, 1990). Асимметрия оказывается не только предпосылкой взаимодействия системных объектов и их компонентов, но и его результатом, раскрывающим себя как атрибут материи, а именно как ее способность к самоорганизации. К такому же выводу мы приходим, анализируя механизмы системного взаимодействия в контексте диалектики содержания и формы.

Самоорганизация социальной объективной реальности является все более осознаваемым проявлением целесообразной деятельности человечества. Она выступает как единство познания и преобразования мира и выражается наиболее емко в научности и искусности управления. Поэтому устойчивость развития современных социальных систем в первую очередь и в конечном счете определяется качеством управления, а точнее сказать, адекватностью способа их самоорганизации, самоуправления внутренним потребностям развития. Поскольку содержание понятия устойчивости меняется в зависимости от типа системы, уровня и масштаба ее развития, способа вхождения ее в другую систему в качестве ее компонента, особенно от направленности развития и меры его регулируемости, постольку корректное теоретико-методологическое, научно- информационное обеспечение управления развитием предполагает наличие субъекта, интерес которого совпадает с исторически необходимым ходом развития. Во всех других случаях устойчивость, если она ставится в качестве цели, будет носить декларативный характер.

Итак, каждая конкретно-историческая, конкретно-системная форма развития имеет собственные имманентные пределы устойчивости, которые обусловлены природой системного объекта, его местом и ролью в сложившейся совокупности связей и отношений, с одной стороны, и направлением и способом развития, с другой. Поэтому главная проблема обеспечения устойчивости общественного развития заключается в поддержке средствами управления его положительного характера. На самом деле развитие вообще есть процесс накопления положительных или отрицательных изменений. В обыденной жизни мы достаточно легко отличаем развитие болезни от выздоровления, расхищение - от накопления физических и умственных сил. С оценкой социально- экономических и социально-культурных процессов дело обстоит, разумеется, сложнее. Здесь люди в зависимости от классовой принадлежности "социальные болезни" воспринимают, сообразуясь со своими интересами, а интересы доминирующих в политике социальных групп не всегда носят положительный для истории характер.

Возникает вопрос: существует ли всеобщий объективный критерий положительности или отрицательности социальных явлений, критерий посредством которого строго разграничиваются указанные типы развития? Мы полагаем, что такой критерий существует, и называем его "социальная энтропия" ("социальная негантропия"). То есть отрицательное развитие тождественно росту энтропии социальной системы, а положительное - ее снижению. Негантропийное развитие общества оценивается прибавкой (приростом) и накоплением (темпами, пропорциями накопления) материально- технической, энергетической и информационной вооруженности человека, преобладанием рождаемости над смертностью и др.

Если в обществе, в той или иной его подсистеме возобладала социальная энтропия, то ее следует оценивать как процесс устойчивой или неустойчивой деградации. И прежде чем говорить о программах его развития, необходимо разработать и осуществить проект вывода такого общества или его подсистемы на орбиту положительного (антиэнтропийного) развития. При этом следует руководствоваться следующими теоретико-методологическими соображениями.

Общество (человечество) является в первую очередь и в конечном счете космологическим объектом, частью космоса, но такой частью, такой универсальной инстанцией, которая стремится к овладению всеми силами космоса и трансформации их в интеллектуальные, социальные силы человека. Человечество находится еще на пути становления и превращения в относительно самостоятельную универсальную космическую силу. Осуществление такого рода трансформации определяется реализацией технологического, энергетического и информационного идеалов, достижением такого могущества человека, при котором он будет способен управлять всеми силами природы, природы внешней, естественной и внутренней, социальной, коммуникативно-интеллектуальной. Для достижения такого состояния необходимо решение трех взаимосвязанных проблем:

- освоение нанотехнологий, позволяющих преодолеть ограниченность естественных минерально-сырьевых ресурсов планеты и обеспечивающих свободу человеку по отношению к природе, географической среде;

- овладение термоядерным синтезом, управление которым не только обеспечивает энергетическое могущество, но и решает проблему утилизации отходов природопользования;

- самоорганизация человечества в единую планетарную интеллектуальную силу, производство и наращивание которой как главной и господствующей формы богатства становится целью и общества (человечества), и личности отдельного человека.

До тех пор пока человечество не выйдет на указанные параметры жизнедеятельности, до тех пор границы его устойчивого развития будут определяться быстро убывающими естественными минеральными, энергетическими, биологическими и антропологическими ресурсами планеты. Однако минеральные, энергетические, биологические и трудовые ресурсы планеты, экономические и технологические возможности их эффективного использования распределены неравномерно. Растущее неравенство региональных (локальных) возможностей успешного положительного экономического развития ведет к обострению противоречий природопользования, к межнациональным конфликтам, войнам, хищническому отношению к природе и человеку. Подрываются основы благосостояния большинства стран и будущих поколений землян, закладываются "мины" новых экологических и социальных катастроф.

Под сладкую, убаюкивающую самосознание народов "музыку" композиторов от ООН под названием "Концепция устойчивого развития" ресурсы планеты сокращаются как шагреневая кожа, а устойчивость оборачивается процветанием одних за счет неблагополучия других.

Следует отметить, что в термин "sustainable development", переведенный кем-то как "устойчивое развитие" (более корректным нам представляется перевод - "поддерживающее развитие"), заложен интерес стран "золотого миллиарда", и в первую очередь США, которые пользуются львиной долей мировых ресурсов и более всех других загрязняют окружающую среду. Концепция поддерживающего развития в паре с концепцией открытого общества создают транснациональному капиталу самое благоприятное идеологическое прикрытие для овладения ресурсами всего мира, а развивающимся странам навязывается иллюзорный путь к достижению экономического процветания.

Следующее соображение, которое необходимо иметь в виду при оценке и практическом использовании концепции устойчивого развития, касается социально-политического устройства современного мира и направленности его развития.

После развала Советского Союза плюралистическая мировая система превратилась в монистическую, западная система ценностей заняла монопольное положение в мировой политической системе. Либеральная маска ориентации Запада на гуманистические цели была сброшена. "Тенденция такова, - пишет Гернот Эрлер (Эрлер Г. Глобальная монополия. Мировая политика после распада Советского Союза. - ML: Экономическая демократия, 1999. С. 13 - 14), - что традиционные, вне исторические, далекие от всякой высшей цели задачи оптимизации использования капитала отодвигают на задний план все попытки политиков установить социальные и гуманные цели развития общества". Началась глобальная перегруппировка капитала,

взрыв конкуренции на мировом рынке, обесценение человеческого труда в промышленно развитых странах, передислокация капиталов в географические точки с дешевыми трудовыми и сырьевыми ресурсами.

"Мировая экономика, утратив после краха социалистической системы тормоза, начала своевольно развиваться исключительно на благо привилегированного меньшинства...

Ориентированная на высшие ценности политика утратила свой системно охраняющий смысл. Ее представители оказались просто нарушителями спокойствия, анахроничными реликтами из другого времени. Теперь наступила эпоха "динозавров от политики", черпающих информацию из мирового рынка без границ. Профсоюзы, защитники природы, социально ориентированные политики - ко всем этим "ископаемым" общества, базирующегося на договоре и консенсусе ценностей, никто больше не прислушивается. Потеря плюрализма в мировом масштабе, в интернациональной системе отражается на всех национальных политических и экономических уровнях...

Политическая деятельность сокращается до программы оздоровительной гимнастики с целью адаптации. Национальная политика служит этой цели тем, что помогает постепенно утверждаться непривлекательному наследнику погибшего при крахе социалистической системы исторического детерминизма коммунистического уровня, а именно внеисторическому детерминизму системы ростовщического либералистического мирового экономического порядка, который выкурит с последних островков натуральные, автономные формы хозяйствования и станет чистой самоцелью". Неокапитализм, как джинн, выпущенный из бутылки, стал почти мгновенно политически неуправляемым, ибо человечество еще не располагает адекватным органом политической власти, а отдельным национальным государствам глобализация не по зубам. Причем, как отмечает Г. Эрлер, "бессилие политической власти оказывается всеохватывающим. Несмотря на изощренные арсеналы оружия, политика не в состоянии взять под контроль все увеличивающееся число кровавых конфликтов на планете, и вместе с этим рождаются (там же. С. 16, 17) разочарованность и нежелание бороться с законами развивающегося мирового рынка, который редуцирует национальную экономическую политику, превращая их всего лишь в своего помощника" (там же).

К чему может привести логика спонтанного движения мирового рынка, сбросившего с себя седока политической разумности? Отвечая на этот вопрос, нельзя не согласиться с автором цитируемой выше книги: "Скорее рано, чем поздно" эта мировая система потерпит крах...

Это произойдет, когда взрыв производительности, сопровождаемый постоянным обесценением человеческого труда, приведет к коллапсу использования капитала: размывание среднего слоя устранит потенциального покупателя, "working poor" и возрастающее количество исключенных из экономического процесса лиц никак не смогут заполнить дефицит спроса, и в конце действительно настанет "благосостояние ни для кого". На данном этапе новые немецкие федеральные земли и находящиеся в состоянии трансформации восточноевропейские общества, в которые законы мирового рынка ворвались, как метеориты, являются наглядным примером этого: в витринах фантастическое, доселе невиданное количество товаров, на улицах люди с покупательными потребностями, но без денег. Если такая ситуация повторится в мировом масштабе, то это приведет к краху системы и эту трещину не смогут залатать ни бегство в производство предметов роскоши, ни "пристраивание" на работу отверженных обществом людей в качестве домашних слуг" (там же. С. 19).

И наконец, четвертое соображение касается проблемы выбора адекватной стратегии развития. Рассмотрим эту проблему подробнее.

В политической истории России конца XX века возобладала практика, в которой выбор стратегии развития общества подменяется формальным выбором стратега. Россияне под давлением обстоятельств и определенных политических сил периодически выбирают персону главного стратега, а о действительном содержании его стратегии узнают по фактам деградации общественного бытия. Такого рода практику нельзя не назвать архаичной. Было бы разумным и воистину демократичным вопрос о будущем общества вынести на всенародное обсуждение, обеспечить право народу сначала сознательно выбирать курс и стратегию развития, а затем под нее подбирать исполнителя.

Если же действующий или предполагаемый президент и его команда не могут дать глубокий научный анализ историческому моменту, сформулировать четкую программу намеченных преобразований или не хотят ее обнародовать, боясь раньше времени "засветиться" в качестве подручных чуждых народу сил, то это обстоятельство должно учитываться избирательным законом. Претендент на высший государственный пост, не предъявивший общественному мнению концепцию стратегического развития общества как минимум за полгода до выборов, не должен регистрироваться как кандидат в президенты. И это только часть общего дела, суть которого состоит в необходимости перехода к политической практике исторически нового типа, к практике сознательного исторического творчества, в центре которого разработка, обнародование, выбор и реализация научно обоснованных стратегий, стратегий, обеспечивающих положительный, антиэнтропийный характер развития общества, отраслей хозяйства и регионов.

* * *

Стратегия как политический феномен, как искусство планирования и осуществления руководства, основанного на научных и далеко идущих прогнозах, имеет два очевидных смысла, две взаимосвязанные стороны: теоретическую и практическую. Указанные стороны резюмируются научностью и искусностью политического руководства, образующих качество процесса управления социально-экономическим и социально- культурным развитием общества. В первую очередь, говоря о науке политического руководства, следует различать науку, воплощенную в формы теории, идеологии, проекты концепций и программ развития, в которых анализируются конкретно-исторические ситуации, формулируются исторические задачи, определяются способы, средства разрешения выявленных противоречий и оцениваются предполагаемые результаты.

Во-вторых, наука политического руководства выражается в формах политической культуры населения и компетентности политиков-профессионалов, в их интеллектуальном творческом потенциале.

В-третьих, необходимо различать стратегии государства (господствующих политических сил), стратегии политических партий и движений, стремящихся к власти и стратегии отдельных политиков, облекающих личные амбиции в популистские концепции, программы и лозунги.

В-четвертых, анализ социально-исторического качества политических стратегий предполагает их оценку с точки зрения легитимности, истинности, прогрессивности и практической осуществимости.

Легитимность политической стратегии удостоверяется не количеством проголосовавших за ее персонального носителя в день выборов, ибо эта величина изменчива как погода; не формальным соответствием ее установленным нормам и правилам, а реальной практической направленностью, соответствием данной стратегии исторической необходимости, объективным законам развития общества, характеру и содержанию исторически назревших задач.

Поскольку современные политические стратегии часто носят взаимоисключающий характер, постольку возникает проблема объективного универсального критерия их оценки. Гносеологической основой поиска такого критерия является учение о двух формах мирового объективного процесса: природа и целеполагающая деятельность человека; и учение о двух его типах: энтропийных и антиэнтропийных процессах, о чем мы обстоятельно говорили выше. Социальные системы хотя и являются носителями высшей формы негантропии, однако последняя реализуется, во-первых, посредством сознательной деятельности людей; а во-вторых, выступает как результирующая энтропийных и антиэнтропийных тенденций, борьбы противоположных стратегий. Для общества, стремящегося к положительно-устойчивому самостоятельному развитию, высшим универсальным критерием оценки политических стратегий может и должна быть заложенная в них мера самоорганизации системы, а показателями - уменьшение социальной энтропии, приращение технологического, энергетического и интеллектуального потенциала, обеспечение господства человека над стихийными силами природы и общества; а также реальный рост свободного времени людей за счет более или менее грамотного практического использования общесоциологического закона экономии и уплотнения социального времени.

Наряду со всеобщим, космологическим критерием "меры самоорганизации универсума", следует использовать конкретизирующий его социально-экономический критерий прибавочного труда.

Исторической науке известно, что прибавочный труд является фундаментальной основой всякого развития и культуры. Именно прибавочный труд выступает связующим звеном между производительными силами и формами общественного богатства. Механизм этой связи состоит в том, что исторически господствующей производительной силе соответствуют исторически господствующие формы прибавочного труда и прибавочного продукта. В свою очередь, исторически доминирующая форма прибавочного продукта определяет господствующую форму общественного богатства (натуральную, стоимостную, ценностную), на основе которой конституируются господствующие отношения собственности и соответствующие им формы организации власти и управления.

Производительные силы человечества в своем развитии проходят три основных исторических этапа. На первом этапе господствуют естественные общественные производительные силы, а прибавочный продукт воспроизводится преимущественно в форме роста народонаселения. На втором этапе доминируют искусственные общественные производительные силы и производство прибавочного продукта в форме капитала. В эпоху НТР в авангард исторического прогресса выдвигаются всеобщие общественные производительные силы: силы науки, организации и социального общения, наиболее адекватной формой общественного богатства для которых становится Интеллект ("человеческий капитал"). Ядром общественного интеллекта становятся научное знание, формы общественного комбинирования интеллектуальной деятельности и коммуникативные формы взаимонаучения и сотворчества, воля, изобретательность, общительность и совесть людей.

Знания и совесть, формы организации и формы общения людей в отличие от капитала и натуральных форм богатства не могут по своей природе быть объектами частного присвоения. Их нельзя приватизировать. Можно присваивать лишь вещи, сотворенные на основе применения знания. Но когда такой "вещью", универсальным носителем универсального человеческого знания и опыта становится сам человек, тогда возникает парадоксальная ситуация стратегического выбора: либо сохранить отношения чистогана и возродить институт работорговли, либо упразднить институт частнособственнических отношений и взять курс на утверждение отношений всеобщего творчества, обеспечивающего рост общественного богатства в форме интеллекта, рост количества талантливых людей, способных изобретать новые вещи и совершенствовать общественные отношения, руководствуясь указанными выше критериями.

Об актуальности и важности стратегической переориентации человечества в деле организации собственного воспроизводства свидетельствуют следующие важнейшие обстоятельства.

Во-первых, технологическая революция, революция в человеческой деятельности вообще обусловливают коренные изменения в структуре совокупного общественного производства. "Обработка природы людьми", производство вещей и по трудоемкости, и по важности все более уступают место "обработке людей людьми", воспроизводству самого субъекта деятельности, субъекта общественного производства и потребления. Только во всех формах образования, подготовки и переподготовки кадров с учетом контингента обучаемых занято более половины населения России. Причем занятость в науке, образовании, культуре, информационном обслуживании и т. п., т. е. в отраслях, непосредственно обеспечивающих воспроизводство общественного интеллекта, растет самыми быстрыми темпами. Это мировая тенденция. Производство "человеческого капитала" стремится к доминированию над производством вещей. Такого рода инверсия не только впервые в истории создает возможность, но и делает необходимым переход человечества к сознательному и планомерному регулированию глобальных экологических, технологических, экономических и других процессов. В этих условиях исключительно важное значение приобретает разработка и реализация стратегий, обеспечивающих выход человечества на орбиту реального устойчивого гармонического развития, базирующегося на господстве живого труда над "мертвым", овеществленным и на научном управлении социальными процессами. Однако если мы проанализируем массы применяемых сегодня политических и организационных стратегий, то обнаружим, что абсолютное большин-

ство из них не получают положительной оценки по совокупности универсальных критериев.

Все известные стратегии можно условно разделить на четыре группы.

Первая группа. Стратегии наблюдателя. Их суть выражается формулой: ничего менять не надо, пусть все идет, как идет.

Вторая группа. Стратегии "пожарного". Они осуществляются по правилу: разрешать противоречия, когда они созрели и вступили в стадию конфликта.

Третья группа. Стратегия реформатора. Стратегии этого типа принципиально отличаются от первых двух проявлением инициативы, которая может быть не только творческой, но и подражательной. Именно реформаторская стратегия подражания возобладала на российском постсоветском политическом поле.

Стратегия подражания является выражением действия трех взаимосвязанных факторов: зависти (хотим жить по-человечески, как на Западе); неспособности и нежелания мыслить исторически; внешнего давления (делай как я, иначе не получишь поддержки). Стратегия подражания создает иллюзию позитивности, однако в конце концов раскрывает себя как стратегия не внутренних, а внешних сил, то есть как чужая стратегия.

История многократно подтверждала, что способ общественного производства нельзя транспортировать из страны в страну. Стратегия, построенная на тезисе: будем управлять как в США и станем такими же богатыми - есть не что иное, как реакционная утопия.

США являются ядром стран "золотого миллиарда". Мир капитала еще в первой половине XX века трансформировался таким образом, что центр эксплуатации труда переместился с фабрики, с национального рынка на глобальный. Группа стран, составляющих шестую часть народонаселения планеты, эксплуатирует весь мир. Рабочий США, осознает он это или нет, участвует в эксплуатации других народов и вместе с национальной буржуазией отстаивает свой материальный интерес. Он не только не будет делиться с российским рабочим источниками благополучия, но и не упустит шанс поддержать превращение России в коллективного раба.

Реализация стратегии подражания привела к тому, что современное российское общество представляет собой быстро разрастающуюся клоаку мировых и национальных противоречий, паллиативные меры, направляемые на их разрешение, только усугубляют процесс социального распада. Ключом к положительному разрешению накопленных противоречий может стать такая концепция стратегического развития общества, которая наиболее адекватна современной эпохе, современному состоянию и глобальным тенденциям прогрессивного развития человечества.

Именно необходимость решения общих проблем эпохи сначала на теоретическом, а затем на практически-политическом уровнях - гвоздь современного исторического момента.

В каком обществе мы живем и какое намереваемся строить? Должны ли мы строить вообще или отпустить вожжи и положиться на саморегуляцию рынка?

Для человека, мало-мальски знакомого с исторической наукой, ответ ясен: чем сложнее задачи и чем больше в их решение вовлекается людей, тем большее значение приобретает фактор государственного управления и регулирования, а следовательно, и фактор адекватности курса. Здесь можно привести аналогию со строительством тоннеля. Если мы не знаем точного направления его прокладки, то вместо выхода из "темного царства" нам грозит дальнейшее погружение во тьму.

Историческая необходимость до сих пор прокладывала и прокладывает себе путь слепо, стихийно, разрушительно. Историческая зрячесть и дальнозоркость людей обеспечиваются знанием законов общественного развития, а историческая свобода - умением действовать со знанием дела. Речь, следовательно, идет не только об адекватности исторического мышления, но и об адекватности субъекта политики назревшей исторической задаче.

Думается, что субъектом исторически адекватной политики может стать лишь тот, кто правильно определил главную задачу, выросшую на острие исторической необходимости, всесторонне обосновал и научно аргументировал стратегию своих действий, убедил и привлек на свою сторону те общественные силы, историческим делом которых является решение данной задачи.

Обвинения народа в инертности, апатии, спячке не состоятельны как минимум по трем причинам: 1) люди никому не верят и не хотят больше обманываться; 2) обезнаучивание государственной политики; 3) выдавливание исторической науки из СМИ и замещение ее псевдонаучной и антинаучной информацией.

Программы современных российских политических сил в большинстве своем страдают общим методологическим пороком - оторванностью от объективной логики исторических фактов и эклектичностью. В результате обнаруживается, что "слепые" или самоослепленные корыстью люди предлагают себя в качестве поводырей слепых.

Уповая на принцип конкретности истины, которая при этом выступает как результат всестороннего конкретного анализа конкретной ситуации, следует особо выделить наиболее важные слагаемые методологической ущербности современных политических стратегий.

Во-первых, отечественные политические стратегии находятся в плену, как правило, устаревших или весьма ограниченных концепций общественного развития. То обстоятельство, что в центре современной эпохи находятся силы, персонифицирующие науку, управление, образование, культуру, не рассматривается как важнейший стратегический фактор.

В программах наблюдается абсолютизация экономических факторов роста и игнорирование того, что совокупное общественное производство складывается не только из производства вещей, но и включает в себя воспроизводство самого человека, т. е. представляет собой диалектическое единство экономики и культуры. Единство, в котором главную роль играет уже не экономика сама по себе, а культура, не качество вещей, а качество воспроизводимого человеческого материала.

Во-вторых, следовательно, не учитывается то, что современное производство из производства капитала трансформируется в производство интеллекта. Переход от одной исторически доминирующей формы богатства (вещи, деньги) к другой (интеллект) приводит к смене доминанты в общественных интересах. Именно интерес подчинения капитала общественному интеллекту, подчинение овеществленного (мертвого) труда живой высоко и всесторонне онаученной целесообразной деятельности составляет специфическую особенность современной эпохи. Эпоха массового применения "умных машин" предполагает высокий уровень разумности общественных отношений, опережение интеллектуального развития общества по отношению к экономическому. Можем ли мы считать корректным провозглашение в качестве главной стратегической цели развития России на ближайшие десять лет удвоение ВВП? Если даже пренебречь тем, что это стыдливая политическая формула движения к экономическим показателям 1989 года, но учесть, что валовой рост включает в себя производство алкоголя, предметов роскоши, хищническую эксплуатацию природных, трудовых и интеллектуальных ресурсов, то ответ будет отрицательным.

В-третьих, в программах многих, особенно правых, политических партий и движений закладывается стратегия извращенной преемственности: недавний общественный опыт отбрасывается или принижается, а опыт Запада некритически возвышается и навязывается идея усвоения его в полном объеме и последовательности. При этом совершенно игнорируется закон единства исторического и логического, согласно которому восприемник исторического, да и иного, опыта освобождается от необходимости повторять ошибки и глупости предшественников. Те же политики, которые утверждают, что России нужны сотни лет, чтобы освоить опыт западной демократии, либо заблуждаются сами, либо сознательно вводят в заблуждение политически наивных людей.

Для выхода России из глубочайшего кризиса и вывода ее на орбиту положительно устойчивого развития нет иного пути, кроме овладения научной методологией и механизмами сознательного исторического творчества.

* * *

Стратегия сознательного исторического творчества (СИТ) - не прихоть, а злободневная необходимость. Россия все глубже погружается в болото партикулярной практики, практики, которая разрывает единый общественный организм на множество центров принятия стратегических решений и реализации множества стратегий, направленных на расхищение национальных сил. В этих условиях становится недопустимой дальнейшая подмена стратегий антиэнтропийного развития стратегиями повышения эффективности функционирования механизмов погружения общества в болото партикулярной практики, практики формально свободных, в том числе и от работы, и от угрызений совести, общественных индивидов.

Стратегия СИТ означает не только упреждающее конфликты разрешение противоречий, возникающих на стыке старого и нового в развитии общественного производства, но и сознательное соединение противоположностей, проектирование принципиально новых

форм организации взаимодействия, общения людей на основе познания закономерностей развития общества, непрерывного отслеживания расхождений между теорией и практикой и корректировки выбранного курса.

Реализация стратегии СИТ предполагает освоение принципиально новой "технологии" власти, руководства и управления. Такая технология, оказывается, давно разработана, успешно прошла проверку и взята на вооружение современными транснациональными корпорациями. Причем нынешние российские студенты изучают теорию и практику стратегического планирования и управления по американским учебникам, не подозревая об ее отечественных истоках. В связи с этим небезынтересно отметить, что американский ученый Майкл Харт в своей книге "Сто самых влиятельных личностей в истории, расставленных по порядку", на 15-е место среди всех выдающихся представителей человечества поставил Ленина. Ленин включен в этот список как изобретатель новой технологии власти. Не ограничиваясь такого рода признанием, мы можем смело называть Ленина основоположником практики исторически нового типа, разработчиком теоретико- методологических основ стратегии сознательного исторического творчества, общих принципов научного руководства и управления.

В деле реализации стратегии СИТ принципиальное значение имеют постановка и решение общих задач, обеспечивающих выход общества на более высокую орбиту антиэнтропийного развития. Эти общие задачи можно свести к следующим:

1. Пересмотр политического устройства общества и реформа государственной власти.

2. Перестройка отношений собственности и организационно-правовое обеспечение беспрепятственного развития всеобщих общественных производительных сил - стержня одновременно и экономики, и культуры.

3. Реструктуризация приоритетов развития, обеспечение опережающего развития науки, образования, культуры.

4. Перестройка системы управления и переориентация ее на показатели антиэнтропийного развития общества.

5. Всемирная поддержка и культивирование механизмов, обеспечивающих преодоление всех форм отчуждения, и формирование условий для всестороннего развития общественных индивидов посредством вовлечения их в процесс разработки и реализации стратегий сознательного исторического творчества.

* * *

Что делать региону, как ему выстраивать стратегию развития в условиях, когда мир погружается в пучину нарастающей социальной энтропии, а Россия сознательно пристраивается в хвост уходящей по чуждому ей курсу кильватерной колонны современного капитализма?

Стратегия примитивного подражания довела Россию до того, что по своему экономическому потенциалу она откатилась на много десятилетий назад и все более утрачивает свою технологическую самостоятельность, превращаясь в сырьевой придаток интенсивно глобализирующегося мирового капитала. В России и в регионах упало производство и потребление электроэнергии. Наблюдается растущее расхождение между ростом объемов информации и сокращением интеллектуального потенциала. Изобретательская активность населения упала на порядок. Морально и физически устаревшая материально-техническая база производства требует коренного обновления. Однако вопрос о реиндустриализации страны политиками не ставится, а ведь это ключевой вопрос в деле обеспечения стабильности, устойчивости положительного развития и экономики и культуры.

В сложившихся условиях обеспечение реального устойчивого развития предполагает возрождение таких его предпосылок, как господство живого труда над овеществленным, общенародного интереса над частным, науки, общественного интеллекта над разрушительной стихийностью социально-рыночных процессов. Речь, по существу, идет о возвращении к социалистическим принципам хозяйствования и регулирования общественных отношений, преимущество, могучий созидательный потенциал которых сегодня по-новому, с еще большей остротой осознается здравомыслящими россиянами.

Парадокс современной истории состоит в том, что системная биполярность глобального развития человечества почти до конца XX века была позитивным фактором для развитого капитализма и негативным для развивающегося социализма, поскольку последний находился в крайне невыгодных стартовых условиях и вынужден был решать технологические, экономические и социально-культурные задачи,

имманентные капитализму (индустриализация, кооперация, концентрация производства, ликвидация неграмотности и др.). Трудящиеся социалистических стран вынуждены были более или менее сознательно проявлять свою жертвенность ради общего дела, в то время как рабочие стран капитализма получили мощный рычаг политического давления на правящую элиту и возможность корректировать ее поведение в своих экономических интересах. Вынужденная забота о трудящихся стала не специфичным для природы капитализма амортизатором кризисов и катализатором экономического роста.

После краха СССР ситуация коренным образом изменилась. Капитализм фактически избавился от необходимости скрывать свою хищническую сущность, как с цепи сорвался и ринулся в погоню за прибылью ради прибыли. А поколение россиян, впитавшее любовь к капитализму вместе со сникерсами и гамбургерами, пребывает в состоянии шока от пересадки всех прелестей рыночного чистогана на отечественную почву. За короткий срок поле российской либерализованной, отданной под власть рыночной стихии экономики заросло такими "сорняками", которые основательно подрывают ее плодородие.

В сложившихся условиях стратегия региона, стремящегося к полноценному, устойчиво положительному развитию, может быть (должна быть) следующей.

Во-первых, общественность регионов, осознающих необходимость приведения стратегии развития России в соответствие с исторической необходимостью и интересами народа в целом, должна оказывать самое активное политическое давление на федеральную власть.

Во-вторых, руководство таких регионов должно придерживаться стратегии национального спасения. Необходимость разработки такого рода стратегии и конкретизирующих ее программ и проектов очевидна. Предотвращение грозящей катастрофы предполагает развертывание широкомасштабной борьбы за выживание, за обеспечение надежной безопасности, безопасности экологической, демографической, технологической, военной, продовольственной, финансово-экономической, информационной и духовно-нравственной.

В-третьих, демократизация общественных отношений, о которой так много говорили российские либералы, перед тем как взять власть в свои руки, не должна быть похоронена под плитой с выгравированным на ней лицемерным призывом жить в примирении и согласии. Если непосредственная демократия подменяется и подминается представительной, а среди ее представителей преимущественно представители крупного капитала, то ни о какой безопасности и устойчивости развития общества в целом не может быть и речи.

В-четвертых, важным условием безопасного, устойчиво положительного развития было бы, на наш взгляд, принятие закона об уголовной ответственности руководителей государства и депутатов за отрицательные последствия для безопасности страны инициированных ими стратегий и проектов.

Таким образом, в сложившейся исторической ситуации речь может идти не об устойчивом развитии вообще, а об ориентации на овладение адекватным исторической необходимости способом организации общественного бытия, обеспечивающим выход на безопасное, а затем и устойчивое гармоническое развитие и общества, и личности, и страны в целом и ее регионов. А достижение указанной цели предполагает активную борьбу за сохранение наличных общественных материальных и интеллектуальных производительных сил и создание резервов для смягчения отрицательных последствий надвигающейся катастрофы.

г. Уфа

Леонид ШИРЯЕВ, доктор социологических наук, профессор

Постоянный адрес данной публикации: