Геннадий ЗЮГАНОВ, Председатель ЦК КПРФ, доктор философских наук

В повестку дня X, очередного, съезда Компартии Российской Федерации включен вопрос о внесении изменений и дополнений в Программу КПРФ. Чем продиктовано это решение?

Внесение изменений в действующую Программу - крупнейшее событие в жизни любой политической партии, ибо Программа - концентрированное выражение наиболее общих, стратегических принципов и целей партии. И для правки такого документа должны быть очень веские причины, а не просто желание редакционно улучшить текст, уточнить некоторые формулировки.

НОВЫЕ ВЫЗОВЫ

Мы убеждены в том, что программные документы КПРФ в целом верно указывают основные направления вывода России из кризиса, выхода ее на путь устойчивого социального и экономического развития. Вместе с тем реалии третьего тысячелетия рождают новые проблемы, бросают новые вызовы, требующие научно выверенных ответов.

Партия приступает к модернизации своей Программы отнюдь не "с чистого листа". Творческие теоретические поиски не прекращались ни на один день. Результаты нашли выражение в документах съездов, пленумов, Президиума ЦК, в политических инициативах и предвыборных платформах партии. Вспомним, например, что за прошедшие годы партия обсуждала и принимала решения по таким крупным вопросам, как экономическая политика, национальные отношения, рабочее и протестное движение. Вышли в свет важные партийные документы, посвященные 120-летию со дня рождения Сталина, 100-летию II съезда РСДРП.

Опубликована и издана на различных языках моя работа "Глобализация и судьба человечества". Несомненно, в этих решениях и документах содержатся положения, прошедшие проверку временем и опытом и заслуживающие включения в новую редакцию Программы. А что такое наша инициатива проведения референдума по четырем коренным социально-экономическим вопросам, как не конкретизация партийной Программы-минимум? Или одиннадцать отраслевых программ возрождения страны, предложенных партией. А какой интерес вызвал комплексный отчет фракции КПРФ о своей работе практически во всех регионах России! Вместе с тем следует четко различать программные, стратегические проблемы, с одной стороны, и текущие, тактические - с другой. Условия деятельности партии меняются постоянно. Соответственно меняются и ее текущие задачи, способы их достижения, формы партийной работы. Но далеко не во всех подобных случаях требуется правка именно Программы. Наоборот, еще в период принятия первой партийной Программы Лениным был сформулирован важный методологический принцип: "Мы должны предоставить организациям и членам партии право применять общие и основные положения Программы к конкретным условиям, а не заполнять ее мелкими деталями, частными указаниями, повторениями, казуистикой". Словом, Программа должна содержать ответы на действительно крупнейшие, стратегические вопросы, оставляя простор для творческого разрешения на этой основе более частных, тактических проблем. Это постоянно делается в резолюциях съездов и пленумов ЦК, постановлениях Президиума и тому подобных партийных документах. Так, VII съезд партии принял тактическую платформу под названием "Очередные задачи КПРФ". Ныне, в ходе отчетно-выборной кампании, коммунистам необходимо отчитаться прежде всего о выполнении этих задач. Но бывают такие изменения обстановки, которые требуют внесения уточнений именно в Программу. И они действительно произошли за десятилетие, прошедшее со времени принятия действующей Программы III съездом партии в январе 1995 года.

Однако прежде чем говорить о новых явлениях, требующих изменения и дополнения Программы, необходимо внимательно разобраться в особенностях идейно-политической борьбы, развернувшейся сегодня вокруг нашей партии, ибо эта борьба коснулась и программных вопросов.

Сегодня не только в коридорах власти, но и в иных "околопартийных" кругах ведутся циничные разговоры о некоем "разделе наследства КПРФ". Мол, идейного наследства уже никакого не осталось, а вот разветвленная организация сохранилась, и хорошо бы попробовать прибрать ее к рукам, снабдив новой программой. Под флагом совершенствования Программы партии усиленно навязываются "идеи", ведущие не к ее укреплению, а к разоружению перед лицом правящего режима. И самое тревожное то, что такого рода "идеи" порой некритично воспринимаются в нашей партийной среде. Что об этом можно сказать?

Относительная неудача партии на последних выборах не может быть причиной для паники и похоронных настроений. Если придворные политологи вовсю трубят о крахе КПРФ, то это их хлеб. Но нам-то нужно видеть действительность во всем ее противоречивом многообразии! Протокольные итоги выборов в условиях "управляемой демократии" - слишком кривое зеркало общественных тенденций и настроений, чтобы на него можно было всерьез ориентироваться в определении партийной стратегии и тактики. Нужно всегда иметь в виду, что российское общество живет в условиях все более углубляющегося противоречия между тем, что объективно происходит в действительности, и тем, как эта объективная реальность некритически отражается в массовом сознании. И вот как раз с позиций именно этого "массового сознания" и выступают многочисленные "советчики" и "доброхоты".

ДОРОГОЙ "БЛАГИХ НАМЕРЕНИЙ"

Советы поменять Программу несутся сегодня со всех сторон - как справа, так и слева. "Доброжелатели" справа советуют КПРФ преобразоваться в "современную" социал-демократическую партию западноевропейского образца. То есть встать на путь классового сотрудничества, социального партнерства эксплуататоров и эксплуатируемых. При этом ни слова о том, что такое партнерство возможно только в государствах, грабящих другие страны и народы. И даже если встать на эту циничную позицию, такое партнерство невозможно у нас по той простой причине, что Россия никого не грабит. Наоборот, грабят ее. Тем не менее стоны о необходимости "социального единения" звучат со все большей настойчивостью.

Возьмем, к примеру, "Платформу патриотических сил", утвержденную неким "политическим консультативным советом" во главе с его координатором господином Семигиным. "Базовой проблемой, - утверждается в этом документе, - остается отсутствие в стране общепризнанной национальной идеологии, способной объединить все социальные группы и выражающие их интересы политические силы на пути построения совместного будущего". То есть "платформа" заявляет претензию на реализацию теории классового мира и партнерства - олигарха с пролетарием, латифундиста с крестьянином, грабителя с его жертвой. Немудрено, что подобная "идеология" оказывается предельно пустой и бессодержательной. Максимум что можно сжать на ниве столь благих пожеланий, это несколько ничего не значащих и никого ни к чему не обязывающих фраз, под которыми подпишется кто угодно. Из таких фраз и скомпонована упомянутая "платформа".

Обратимся к действительно базовым проблемам: социальная защита, образование и медицина. "Платформа" предлагает в этой области "современную систему социального обеспечения", "широкие возможности для получения образования", "доступность для всех слоев населения высококачественной медицинской помощи и лекарств". И это буквально все, что смогли выдавить из себя авторы "платформы". Ни слова о бесплатности образования и медицины, ни слова о государственных гарантиях социальной защиты! А о жилье, коммунальных платежах, ценах на тепло и электроэнергию - вообще ни полслова!

Какие же меры должны, по мнению составителей "платформы", обеспечить целость овец и сытость волков? Они вскользь упоминают о необходимости "мощного общественного сектора народного хозяйства" и о переходе к "изъятию природной ренты в доход федерального бюджета, а также перечислению ее части на личные счета граждан РФ". Сразу возникает вопрос: что конкретно имеется в виду под "общественным" сектором народного хозяйства? Это общенародный, общегосударственный сектор или сектор акционерных обществ с ограниченной и прочей ответственностью? Почему бы не выразиться яснее: "общенародная, государственная собственность"? Но нет, оказывается, нельзя! Это поразительно, но слово "собственность" вообще ни разу не встречается в документе, хотя именно вокруг вопроса о собственности вращаются все другие социальные и политические проблемы истекшего десятилетия. Как в доме повешенного не говорят о веревке, так в "доме", где хозяйничают Чубайсы, не говорят об украденной у народа собственности.

И находятся же люди, предлагающие коммунистам подписаться под этакими благоглупостями! Но свои предложения непрошеные "советчики" мотивируют тем, что, мол, чем шире (а по сути, неопределеннее и умереннее) платформа, тем больше сил можно объединить под ее знаменем. На это в свое время резко возражал Ленин: "Политическая арифметика знает приемы немножко более сложные, чем подсчет всех "оппозиционных" элементов. Прибавка колеблющейся и изменнической оппозиции к действительно революционным элементам не всегда дает плюс, чаще - минус". Что означают эти ленинские слова применительно к дню нынешнему, можно проиллюстрировать на примере популярного вопроса о природной ренте.

РЕНТА

В ходе двух прошедших избирательных кампаний лозунг "изъятия природной ренты" был взят на вооружение практически всеми противостоявшими коммунистам политическими силами. Об этом говорила не только "Родина", но и "Единая Россия". Более того, в симпатиях к этой идее был замечен не кто иной, как... Б. Немцов! В чем же тут дело: опять в пресловутом "перехвате" лозунгов или проблема глубже?

Наиболее просто указанный лозунг был сформулирован "Партией пенсионеров": исчислить душевой размер природной ренты и выплачивать каждому гражданину его долю. То есть "взять и поделить". Такое предложение, понятно, "впечатляет" и "окрыляет". Но чубайсовский ваучер апеллировал к тем же самым чувствам и настроениям. Что из этого вышло, известно. Значит, в самой идее заключена некая червоточина, делающая ее вполне совместимой с общими интересами господствующих ныне классов.

Чтобы разобраться в этой проблеме, требуется хотя бы краткий теоретический экскурс. Вопрос о сущности и происхождении земельной ренты как одной из форм общественного богатства - самый, пожалуй, сложный во всей классической политической экономии, включая и марксистскую. И только для так называемой вульгарной политэкономии здесь нет никакой проблемы. Согласно ее воззрениям, общественное богатство проистекает не из одного, а из разных, совершенно независимых друг от друга источников. Этих источников три - труд, капитал и земля. Рабочий как собственник труда (рабочей силы) получает за него заработную плату. Капиталист как собственник капитала извлекает из него процент. И наконец, землевладелец получает земельную ренту. И никакой эксплуатации, никакого ущемления чьих-либо интересов здесь якобы не происходит - "царит полная гармония". Нетрудно видеть, что именно эта экономическая теория лежит в основе всех прочих теорий "классового сотрудничества", "социального партнерства" и т. п.

Судя по всему, такой же вульгарной точки зрения придерживается и С. Глазьев, которому несведущие люди приписывают чуть ли не авторство экономической программы КПРФ. Заблуждение это настолько распространилось, что даже от своих товарищей слышишь порой вопрос: "Когда же партия обогатит свою Программу тезисом о возврате природной ренты?" Однако позиция КПРФ иная. В своих программных положениях партия руководствуется классической политэкономией, которая утверждает прямо противоположное: нет никаких трех

независимых друг от друга источников стоимости. Стоимость есть воплощение человеческого труда и только труда. Никаких других источников у нее нет, не было и не будет. Зарплата, процент и рента - суть особые, превращенные формы стоимости, создаваемой трудом работника.

Поэтому нефть и уголь, руда и золото, пока они лежат в недрах земли, не стоят ровным счетом ничего. Они приобретают стоимость лишь в процессе извлечения их из-под земли трудом нефтяника, шахтера, старателя. Но само собой понятно, что земельные участки бывают разные. Из одного, сколько ни трудись, нефть не брызнет. А из другого - только копни - забьет нефтяной фонтан. Так вот, не вдаваясь в детали, разница между результатами приложения одинакового количества труда к разным земельным участкам и называется земельной (природной) рентой. В известном смысле это действительно есть "дар природы". Но получить его можно только с помощью труда. Поэтому любая земельная рента есть превращенная форма созданной трудом рабочего стоимости - а именно прибавочной стоимости.

Отсюда следует, что требование национализации природной ренты есть требование национализации лишь известной части прибавочной стоимости. Но тогда не понятно, почему, требуя национализировать прибавочную стоимость в добывающей промышленности, авторы этого требования скромно помалкивают о прибавочной стоимости, создаваемой трудом рабочих промышленности обрабатывающей. Налицо политика "двойных стандартов", построенная на явном теоретическом заблуждении и склонности к компромиссу со всеми прочими олигархами, кроме сырьевых.

Что бы там ни говорили о Глазьеве как "авторе" экономической программы КПРФ, наша принципиальная теоретическая и политическая позиция всегда была отлична от его позиции. Мы требуем справедливого распределения всей прибавочной стоимости, а не только той ее части, которая создается в добывающей промышленности. Что же касается собственно природной ренты, то ее, по нашему убеждению, следует не делить по поголовью населения, а обратить в общенародную собственность, поставить на службу обществу. Например, сконцентрировать и превратить в инвестиции в образование и здравоохранение, в науку и высокотехнологичные производства.

Вывод таков: коммунистам следует заботиться не только о "широте" Программы, но в первую очередь о ее верности и теоретической обоснованности. Внимательно следить за тем, чтобы "широта" не обернулась потаканием обывательским, мелкобуржуазным предрассудкам.

СОВРЕМЕННЫЙ РАБОЧИЙ КЛАСС

Наряду с "советами" справа партию бомбардируют и призывами слева.

Несть числа охотникам в очередной раз заклеймить КПРФ за "оппортунизм" и потребовать от нее полного восстановления оценок и принципов полуторастолетней давности без малейшей попытки разобраться в новых реалиях. Послушать иных товарищей, так для них развитие марксизма завершилось на "Манифесте Коммунистической партии". "Капитал" с его тончайшим анализом тенденций развития производительных сил и производственных отношений, похоже, уже плохо вписывается в систему их воззрений. И все это в сочетании с самым крикливым и бесшабашным "радикализмом".

Подобного рода "советчикам" Ленин отвечал еще на VII съезде РКП(б), когда принималась вторая Программа партии: ваш совет "действует как бодрящий призыв, содержит указание нашего пути, но если мы будем только это провозглашать в Программе, то получится не Программа, а прокламация. Мы можем провозгласить Советскую власть и диктатуру пролетариата и полное презрение к буржуазии, которого она стоит тысячу раз, но в Программе надо писать с абсолютной точностью то, что есть. Тогда наша Программа - непререкаема. Надо сказать то, что есть: Программа должна заключать абсолютно непререкаемое, фактически установленное, только тогда она - Программа марксистская".

А хорошо ли мы представляем сегодня то, что есть? Увы, многие вопросы остаются пока не вполне ясными. И самый важный среди них - вопрос о классовой опоре Коммунистической партии в эпоху перехода от индустриального к постиндустриальному способу производства. Поэтому в недавнем Обращении к российским коммунистам, ко всем сторонникам левопатриотических идеалов Президиум ЦК КПРФ призвал их еще подумать над

тем, какой класс сыграет роль локомотива истории в XXI веке, что такое производительный труд сегодня и что такое современный рабочий (производительный) класс.

Вопрос сложный, ибо в социально-классовой структуре современных обществ происходят глубокие перемены. Ссылаясь на эту социальную "реструктуризацию", некоторые теоретики утверждают, что ни в России, ни на Западе уже нет четко определенных классов и слоев, на которые оппозиция могла бы ориентироваться в поиске новых идеалов. Поэтому предлагается рассчитывать на некое "социально неопределенное множество людей": учащуюся молодежь, интеллигенцию, служащих, научных работников... Здесь, думается, верно то, что социальная опора "партии будущего" связывается с силой знания и умственным трудом. Но наша партия уже продвинулась в понимании этой проблемы намного дальше как в действующей Программе КПРФ, так и в последующих партийных документах.

Например, еще в 1996 году в материалах одного из пленумов ЦК КПРФ (1996 г.) о современном передовом общественном классе - носителе социального прогресса и выразителе общенародных интересов говорится следующее. Это, во-первых, производители вещественного, высокотехнологического и наукоемкого продукта (hardware) - ученые, конструкторы, технологи, управляющие, квалифицированные рабочие, в деятельности которых гармонически сочетается физический и умственный труд. Это, во-вторых, производители невещественного, программного продукта (software), обеспечивающего функционирование производственных систем и социальной инфраструктуры. В деятельности этого отряда трудящихся в качестве непосредственной производительной силы выступают наука, научное знание, высокое индивидуальное развитие самого работника. Это, в-третьих, все те, кто обеспечивает воспроизводство самого человека как субъекта труда и общественной жизни, - воспитатели, учителя, преподаватели вузов, производители услуг в сфере развивающего досуга, врачи и т. д. Сегодня именно через их труд осуществляются главные производственные инвестиции - вложения в человека, в его развитие. Поэтому они также являются в полном смысле слова производительными работниками. По сути дела, на наших глазах формируется новый рабочий класс - рабочий класс XXI века.

СМОТРЕТЬ ВПЕРЕД

Но если вопрос о современном передовом общественном классе постепенно проясняется, то пока нерешенной остается другая, не менее важная, проблема. Как коммунистам подойти к этому классу, как "подобрать ключи" к нему, как внести социалистическое сознание в его стихийное движение? Понятно, решить эту проблему по шаблонам столетней давности не удастся. Вот где непочатый край для работы коммунистов, для творческого теоретического и практического поиска!

Здесь необходимо исходить из общего методологического принципа: раз человечество вступило в эпоху бурного развития принципиально нового - информационного - типа производительных сил, то революция в области производительных сил неизбежно повлечет за собой и революцию в области производственных отношений. Как писал Маркс, ручная мельница дает нам общество с сюзереном во главе, паровая мельница - во главе с промышленным капиталистом. При этом движущей силой этой революции станет современный производительный класс.

Однако применение этого общего принципа к современной ситуации требует не повторения старых лозунгов, а конкретного анализа. Только он поможет прояснить вопрос о том, какое общество и во главе с кем даст уже не паровая мельница и даже не конвейерное производство, а гибкое автоматизированное производство с огромным удельным весом умственного труда, машин с встроенным искусственным интеллектом, инфраструктура, опирающаяся на суперпроизводительные системы обработки информации, связи и транспорта.

Только конкретный анализ покажет, как и в каких формах современный производительный класс придет к осознанию своей исторической миссии и приступит к ее выполнению. Сегодня, в эпоху нового революционного переворота производительных сил, для нас как никогда актуальны слова Ленина о том, что "экономист всегда должен смотреть вперед, в сторону прогресса техники, иначе он немедленно окажется отставшим".

Если смотреть в сторону прогресса техники, то становится совершенно ясным, что в системе новых производительных сил решающим и доминирующим стал всеобщий труд, которым, по определению Маркса, "является всякий научный труд, всякое открытие, всякое изобретение". И встает коренной теоретический вопрос об отношениях этого всеобщего труда с капиталом, которому он по-прежнему подчинен в капиталистическом обществе. Если вопрос о противоречиях доиндустриального и индустриального видов труда и капитала всесторонне разработан классиками марксизма-ленинизма, то ныне перед нами совершенно новая проблема - о противоречиях постиндустриального труда и капитала, о путях его разрешения.

По самой своей природе продукты интеллектуального труда являются всеобщим, а не индивидуальным достоянием. Это не товар, который может находиться в чьей-либо частной собственности. Обмен знаниями, умениями и идеями принципиально не похож на обмен вещественными товарами. А между тем сегодня они вовлечены в товарооборот и приватизированы капиталом. Это противоречие осознается все шире. Только слепой сегодня не видит, что частная собственность на продукт всеобщего интеллектуального труда все сильнее тормозит развитие производительных сил.

С одной стороны, она привела к гипертрофированному развитию "виртуальной экономики", в которой по глобальным электронным сетям обращаются колоссальные, но совершенно фиктивные капиталы. Однако именно кругооборот фиктивных капиталов решает судьбы реального сектора экономики, судьбы целых стран и народов. Реальная экономика сегодня кровно заинтересована в высвобождении из-под ига экономики виртуальной, из-под власти фиктивного капитала. Это стремление объективно, а потому оно непременно будет рано или поздно реализовано.

С другой стороны, частная собственность на информационные продукты препятствует свободному обмену знаниями и идеями и уже явственно тормозит научный и технический прогресс, тормозит развитие человека. И это не может не вызвать противодействия. Недаром в Интернете, этой Всемирной паутине, ширится движение за ликвидацию этой частной собственности, за ликвидацию всех и всяческих барьеров на пути распространения идей. Пока это движение стихийно и неорганизованно, не до конца осознает своего истинного характера. Но кто знает, какие формы оно может принять в ближайшем будущем? Уже сейчас технически возможна такая глобальная "информационная стачка", которая до основания потрясет весь мир частнокапиталистической собственности.

Вместе с тем ясно, что отменить частную собственность на продукты интеллектуального труда и в то же время не оставить без достойного вознаграждения их создателей - такое возможно только при социалистической и коммунистической организации общественного производства на новейшей технологической основе. Именно поэтому Ленин настаивал на том, что "наша Программа партии не может оставаться только Программой партии. Она должна дополниться второй Программой партии, планом работ по воссозданию всего народного хозяйства и доведению его до современной техники".

НА ЯЗЫКЕ ВЫСШИХ ДОСТИЖЕНИЙ

Техника всегда служила инструментом политики, инструментом власти - от ирригации до атомной бомбы. В свою очередь техника определяет социально-экономическое лицо общества. Она определяет коридор возможностей для политики. Поэтому не будет ничего зазорного в том, что наша Программа прямо обратится к ученым и инженерам - сформулирует своего рода социальный заказ на разработку перспективной технико-экономической модели развития общества. Ведь сегодня важно дать более детальную проработку нашего понимания перспектив технико-экономического развития на несколько десятилетий вперед, сформулировать конкретную модель перехода к устойчивому развитию, постиндустриальному типу производительных сил, всей производственно- технической инфраструктуры общества. Именно так, на языке конкретных выкладок и расчетов, а не голых лозунгов, необходимо доказать историческую исчерпанность нерегулируемых рыночных отношений. Это будет не политическая декларация, а предметная технико-экономическая разработка в развитие социалистического варианта идеи "устойчивого развития". По своему содержанию и значению она должна быть аналогичной плану ГОЭЛРО. Тогда Ленин прямо сказал научно-технической интеллигенции: эту вторую, техническую, партийную программу будете писать вы! И такая программа была создана людьми, зачастую политически и идеологически чуждыми Советской власти. Но они были прежде всего специалистами своего дела и понимали, что иного выхода, кроме качественной реконструкции экономики на основе электрификации, у страны нет. А далее им стало понятно и другое: никто, кроме большевиков, реконструкцию провести не сможет. Если не только рабочие и крестьяне, но и современные специалисты нас поймут, если мы сумеем увлечь, убедить их, говоря с ними на языке высших достижений науки и техники, - наше дело будет исторически выиграно.

* * *

Таковы некоторые самые общие соображения о характере современных противоречий труда и капитала и путях их разрешения. Однако нынешнее российское общество являет собой картину социальной формации, все безнадежнее отстающей от главных тенденций современности и даже больше - движущейся в прямо противоположном направлении. Говоря языком биологов-эволюционистов, наше общество переживает "регрессивную метаморфозу". Буржуазная контрреволюция отбросила Россию во времена дикого капитализма, что заставляет искать аналогии нынешнему строю даже не в прошлом, а в позапрошлом веке. Можно сказать, что Россия страдает не только от капитализма, но и от недостаточного его развития - от пережитков "доиндустриального" капитализма и свойственных ему общественных явлений. Объективно перед российским обществом стоит задача ликвидации этих пережитков, реализации целого ряда общедемократических задач. И вновь, как и сто лет назад, встает вопрос: могут ли общедемократические, то есть буржуазные по своей сути, преобразования быть осуществлены руками самой буржуазии? Это, пожалуй, политико-экономический эквивалент известного "русского вопроса" в том виде, как он объективно стоит по меньшей мере с 1861 года. Опыт нашей истории до сих пор давал на этот вопрос сплошь отрицательные ответы.

Ныне в России господствует класс, которому социологи еще долго будут подбирать подходящее название. Этот класс возник как результат симбиоза коррумпированной бюрократии, спекулятивного капитала и организованной преступности. Российская экономика страдает даже не от рынка, а от существующей под "рыночной" вывеской монополизации сферы товарно-денежного обращения группами, имеющими ярко выраженный антиобщественный, антигосударственный характер. Свободной конкуренции или хотя бы ее подобия нет и в помине. Господствует диктат бюрократических и криминальных группировок, распределяющих между собой товарные и финансовые потоки путем сговора, административного давления или силового устранения чересчур строптивых. Все это, вместе взятое, похоже на змея о трех головах. Одна голова кормится спекуляцией, другая - коррупцией, а третья - рэкетом. Задачи демократических преобразований в корне противоречат интересам каждой из этих фракций правящего класса.

САМОДЕРЖАВИЕ БЮРОКРАТИИ

Их союз стратегический, но конкретные условия соглашения могут различаться. Если при Ельцине он был более или менее равноправным - каждый имел свою долю украденного у народа пирога, то с приходом Путина ситуация стала меняться. Бюрократия, мобилизовав все возможности спецслужб, стремительно подмяла под себя двух других союзников. Между бюрократией и олигархией несколько лет шел острейший спор о том, кто кого будет назначать: бюрократы олигархов или олигархи бюрократов. Спор пока разрешился в пользу бюрократии. Головы Березовского, Гусинского и Ходорковского - тому яркое свидетельство. Чем провинились опальные олигархи? Тем ли, что награбили себе самые жирные куски общенародной собственности? Да, в этом они виноваты перед народом. Но перед бюрократией они виновны отнюдь не в этом. Они провинились тем, что стали искать гарантии неприкосновенности своей собственности в чем-то ином, кроме милости бюрократии.

Другие олигархи либо трусливо смирились, либо, как Абрамович, спешно выводят активы за рубеж. "Эпоха" Путина характеризуется тем, что бюрократия решила пересмотреть условия соглашения в сторону резкого усиления своего верховенства. В этом и только в этом истинная суть путинского курса на "укрепление государственности" и "борьбу с олигархами".

В том же направлении разрешается и соперничество бюрократии с оргпреступностью. Во многих регионах организованных рэкетиров практически не осталось. Их "функции" давно и прочно перехвачены местными администрациями и "правоохранительными" органами. Короче говоря, сегодня бюрократия в России стала единственным и бесконтрольным правящим классом. С полной определенностью вырисовалась зловещая роль переродившейся "советской" бюрократии в формировании нынешнего режима.

Такого рода режимы в истории немногочисленны, но известны. Называются они бонапартистскими. Марксизм объясняет возникновение бонапартистских режимов слабостью, взаимным обессиливанием основных классов буржуазного общества. Благодаря этому бюрократия обретает самодовлеющее значение. Где и когда ослабляется органическое экономическое единство страны, там и тогда усиливается "единство" чиновничье. Создается пресловутая "вертикаль власти", служащая суррогатом подлинного единства государственного организма.

Ленин в свое время подчеркивал, что бюрократизм есть надстройка над мелкобуржуазной стихией, над экономической раздробленностью и разобщенностью страны. И действительно, за годы "перестроек" и "реформ" в стране возник новый, весьма обширный мелкобуржуазный слой. Это предприниматели, "челноки", ремесленники, посредники и т. п. С одной стороны, он экономически заинтересован в полной, ничем не стесненной свободе предпринимательства. Но эта свобода не для него, а для правящих социальных слоев и групп. Мелкий же буржуа страдает и от экономического господства олигархии, и от административного произвола бюрократии, и от криминального рэкета. И, что весьма важно, в отличие от рабочего, кооперированного крестьянина или интеллигента он сталкивается с ними значительно больнее и чаще, практически повседневно. Подлинное лицо этой корыстолюбивой власти ему хорошо знакомо. Поэтому в массе своей он не верит в ее желание и способность "помочь малому и среднему бизнесу". Но он пока не верит и коммунистам. И потому уповает на некую силу, выступающую в его воображении в виде "железной руки", способной прижать и олигархов, и бюрократов, и рэкетиров. Так стремление к анархической вольнице плавно переходит в требование "железного порядка".

О социальной подпорке современного российского бонапартизма можно сказать, лишь слегка перефразируя слова Маркса о социальной подпорке французского бонапартизма времен Наполеона III.

"Поскольку миллионы семей живут в экономических условиях, отличающих и враждебно противопоставляющих их образ жизни, интересы и образование образу жизни, интересам и образованию других классов - они образуют класс. Поскольку между ними существует лишь местная связь, поскольку тождество их интересов не создает между ними никакой общности, никакой национальной связи, никакой политической организации, - они не образуют класса. Они поэтому неспособны защищать свои классовые интересы от своего собственного имени, будь то через посредство парламента или через посредство конвента. Они не могут представлять себя, их должны представлять другие. Их представитель должен вместе с тем являться их господином, авторитетом, стоящим над ними, неограниченной правительственной властью, защищающей их от других классов и ниспосылающей им свыше дождь и солнечный свет".

ГРАЖДАНСКИЙ МОНАРХ

На этой почве возник виртуальный образ Путина как гражданского монарха, будто бы "свергающего" власть олигархов. Свергать-то свергает, но зачем и почему? Президент вовсе не против олигархов. Он за то, чтобы олигархи продолжали эксплуатировать народ и грабить природные богатства. Но одновременно бы более щедро делились, не с народом, конечно, а с бюрократией. Без олигархов, которых можно заставить делиться, высшая бюрократия лишится своего благосостояния. Ибо сама бюрократия извлекать прибавочную стоимость не умеет - она умеет лишь "перераспределять" ее в свою пользу. Потому бюрократия вовсе не собирается резать курицу, несущую ей золотые яйца. Жесткие меры против олигархов - это меры по приручению и одомашниванию этой "курицы". В остальном же политика бюрократии направлена на защиту интересов буржуазии, на усиление эксплуатации ею рабочего класса, крестьянства и трудовой интеллигенции. Но при условии, что она не должна претендовать на политическую власть и обязана платить

бюрократии крупную дань. Ельцинский министр финансов Лившиц просил буржуазию добровольно "делиться" с бюрократией. Путин не просит - он просто берет, как гоголевский полицмейстер.

Многие этого пока не понимают. Междоусобицу грабящих их бандитов они ошибочно воспринимают как борьбу "хороших парней" против "плохих" за интересы трудящихся и обездоленных. Довольно часто "хорошими парнями" считаются бюрократы во главе с Путиным. Однако бывают и исключения, лишь подтверждающие правило, особенно на региональном уровне. В ряде случаев ореолом борцов за интересы народа окружены именно бандиты. Этим, например, объясняется стойкий политический успех "уралмашевцев" в Свердловске и "быковских" в Красноярске.

Народ не любит олигархов - это правда, но это отнюдь не вся правда. Ведь не любить их можно совершенно по-разному. Можно бороться против них как капиталистов - эксплуататоров рабочего класса, прикарманивших прибавочную стоимость. А можно ненавидеть как конкурентов, нахапавших в период приватизации больше других общенародной собственности. Какая же "нелюбовь" преобладает в современном российском обществе? Нужно глядеть правде в глаза. Сегодня преобладает вторая - мелкобуржуазная, эгоистическая зависть. Чубайсовская приватизация во многом достигла своей цели - сумела превратить значительную часть населения в микроскопических собственников и привить им соответствующую психологию. Было бы большим заблуждением ставить знак равенства между этой психологией и обычным чувством социальной справедливости.

К слову сказать, весомую долю ответственности за то, что это произошло, несет третья, хрущевская, Программа КПСС. В действующей Программе КПРФ прямо сказано, что, взяв за образец устаревший тип развития производительных сил, социализм во многом утратил историческую инициативу, и не только в сфере экономики. Был в значительной степени деформирован, подорван один из главных принципов социализма: "От каждого - по способностям, каждому - по труду".

Эта завистливая психология рождает сугубо потребительскую, паразитическую идеологию: "Взять все, да и поделить". Ссылаясь на булгаковского Шарикова, оппоненты марксизма злонамеренно приписывают данное требование научному социализму. Но, конечно, никакого отношения к нему сия идеология не имеет. Оппоненты дружно "забывают" о том, что Шариков огласил свое предложение непосредственно после ознакомления с перепиской Энгельса с Каутским, заявив, что не согласен ни с первым, ни со вторым. Социализм как принцип воздаяния каждому по его труду не удовлетворил Шарикова. Даже Булгакову было понятно, что мелкобуржуазная стихия - вовсе не сторонник, а один из злейших и опаснейших врагов социализма. Опаснейших именно потому, что мимикрирует под социализм, оставаясь вместе с тем одной из надежнейших опор правящего режима.

ЗА НАРОДНУЮ ВЛАСТЬ

Почва для современного российского бонапартизма состоит именно в социально-классовой неразберихе. Классовая структура прежнего, социалистического, общества уже разрушена, а структура буржуазного общества еще не сложилась. Поэтому любое социальное движение - как "назад", так и "вперед" - смертельно опасно для самодержавия нынешней бюрократии. Отсюда и ее стремление всячески закрепить это межеумочное положение. Симптомы - повсюду, начиная с государственной атрибутики. Гимн СССР и двуглавый орел, кресты и звезды на армейских знаменах, советские и церковные праздники вперемежку и т. д. Только в стремлении любой ценой сохранить это положение и заключается пресловутая путинская "стабильность". Такое "раскоряченное" положение общества - залог благоденствия бюрократии и бонапартизма. Но ни одно общество долго в этом положении существовать не может. Самодержавное всевластие бюрократии объективно тормозит любое экономическое развитие - не только по социалистическому, но и по капиталистическому пути. С какой стороны ни посмотри, бюрократическое всевластие - тормоз, тупик, беда.

Всякое социально-экономическое развитие предполагает интенсивное классообразование, формирование самостоятельных организаций и партий, ни одна из которых не может и не будет терпеть существования над собой бюрократической "крыши" - очень дорогой и крайне неэффективной.

Теоретически имеются две альтернативы бонапартизму. Одна из них - формирование и укрепление "институтов гражданского общества", как выражаются наши либеральные идеологи. Они справедливо подчеркивают реакционный характер бонапартизма. Отмечают, что "путинизм" - это наивысшая и заключительная стадия бандитско-чиновнического капитализма в России. Естественная и логичная мутация предшествующей ельцинской модели. Это жандармский капитализм с "отцом нации" во главе. Это замена ельцинского поколения олигархов на новых, так называемых патриотически ориентированных выходцев из спецслужб, и главным образом на ненасытного коллективного олигарха - бюрократию. В социально- экономическом плане эта система абсолютно неэффективна. Не снимает, а только усугубляет все родовые пороки российского капитализма - слияние денег и власти, их криминализацию, институционализацию коррупции. Такая модель неспособна обеспечить ни устойчивых темпов роста, ни преодоления громадного социального расслоения, ни прорыва в постиндустриальное общество. Это модель периферийного капитализма, обрекающая Россию на экономическую деградацию, маргинализацию и в конечном счете на распад.

Ни один коммунист не откажется подписаться под этой беспощадной, самой жизнью продиктованной характеристикой. Однако что же предлагается взамен? Ответ: обуздать "путинизм" (бонапартизм) может только "гражданское", то есть буржуазное, общество. Так называемое гражданское общество есть не что иное, как мощная классовая организация буржуазии, обеспечивающая ей не только экономическое господство, но и политическое полновластие. Организация, низводящая бюрократию до статуса прислуги буржуазии, наемного менеджмента, состав которого можно сменить в любой момент. Вопрос лишь в том, способна ли наша крупная буржуазия создать такую организацию? И стремится ли она это сделать?

Олигархи явно склоняются к компромиссу с бюрократией. Программа этого компромисса уже заявлена - от выступления Чубайса на Политсовете СПС до покаянных "писем из темницы" Ходорковского. А мелкая и средняя буржуазия вообще никак политически не организована и во власти не представлена. Мелкий буржуа способен как на самый радикальный протест, так и на поддержку самой черной реакции. И характернейшей чертой всех социальных схваток капиталистической эпохи является борьба власти и оппозиции за руководство мелкобуржуазными слоями общества. До сих пор мы у себя в России эту борьбу проигрываем. Так было и в случае с Лебедем, и в случае с Путиным. Эта проблема была и остается для нас ключевой.

Гибель бонапартизма неизбежна - не в этом главная проблема. Действительно серьезный вопрос заключается в том, кто и каким образом свергнет владычество бонапартистской бюрократии. Либо это сделает буржуазия и поставит государственный аппарат под свой эффективный контроль. Либо это сделают трудящиеся массы, которые сломают нынешнюю бюрократическую машину, восстановят подлинно Советскую власть. Борьба с бюрократией есть борьба не против государственности, а за государство. Борьба за власть народа, за подлинную демократию. За народную власть советского типа. В обоих случаях будут разрешаться задачи буржуазно-демократического плана. Но возможные пути разрешения этих задач разные. И "гегемоны" будут разные. Такова объективная альтернатива.

ИСКУССТВО НАЦИОНАЛЬНОЙ ПОЛИТИКИ

Однако далеко не все видят эту альтернативу и понимают ее суть. Так, в "околопатриотической" среде нашлись горячие головы, поспешившие оценить итоги последних думских и президентских выборов как победу некоей "партии русского реванша", которая возвратит Россию на ее "исконно национальный" путь развития. А воплощением идеи "русского реванша" объявлена фигура Владимира Путина. Эта патетическая фразеология является хорошей иллюстрацией к словам Ленина о том, что именно обрусевшие инородцы всегда пересаливают по части "истинно русского" настроения. Провозгласивший этот пассаж политолог если не притворяется, то очень сильно ошибается. "Фигура Владимира Путина - воплощение отнюдь не "русского реванша", а извечной зависти мелкой частной собственности к частной собственности крупной. Зависти, легко перетекающей в лютую ненависть и

крайний политический радикализм.

Эти чувства, учитывая этническую принадлежность большинства крупнейших олигархов, могут оказаться окрашенными в "национально-патриотические" цвета. Но это несущественное внешнее обстоятельство, ничего не меняющее в их объективном социально-экономическом содержании. Отождествлять эту зависть с русским национальным самосознанием - значит беспардонно клеветать на русский народ. Ибо нет ничего более космополитичного, чем истерика мелкого буржуа, "взбесившегося от ужасов приватизации".

Россия жизненно нуждается в принципиально иной, действительно национальной политике, подкрепленной не только программой, но и реальным делом. Такая программа есть только у Компартии, народно- патриотических сил. Она хорошо известна: свободное и равноправное развитие всех народов России, основанное на признании национальных особенностей и традиций каждого народа, а не на их игнорировании и "отмене".

Нет реакционных народов. Есть реакционные идеи, которые тем прочнее укореняются в сознании, чем теснее прижата народная масса к правящей эксплуататорской верхушке национальным притеснением извне либо соучастием в притеснении других народов. Как разорвать эту связь? Ленин настаивал на признании права наций на самоопределение, вплоть до отделения, хотя сам всегда оставался сторонником единого государства. Подчеркну, настаивал не на самом отделении, а на признании права на него. Сегодня это кажется кому-то причудой, а кому-то чуть ли не первопричиной нынешнего государственного распада. Однако без права на самоопределение не может быть и свободного соединения народов.

Подчинять свои особенные интересы всеобщим интересам целого можно только добровольно. Иначе единство навсегда будет отравлено духом казенного принуждения. Но и просто свободы здесь недостаточно. Для того чтобы добрая воля народов была направлена именно к единению, необходимы соответствующие благоприятные условия. Сами собой, стихийно такие условия не возникают. Их целенаправленное формирование есть главная и, по сути, единственная задача национальной политики. В общем виде она сводится к тому, чтобы максимизировать центростремительные факторы и минимизировать центробежные.

Однако в различные периоды, на различных этапах развития эти условия могут быть разными. То, что хорошо в одно время, может оказаться очень плохо в другое. Подобные изменения необходимо уметь выявить и учесть на практике. В этом заключается искусство национальной политики, как, впрочем, и любой другой. И общие призывы о "мире, дружбе и братстве народов" этого искусства не заменят. Ю. В. Андропов был в свое время прав, утверждая, что национальный вопрос в том виде, в каком он достался нам от прошлого, в Советском Союзе разрешен. Но это как раз и означало, что национальный вопрос видоизменился. К сожалению, эта сторона дела так и осталась в тени. О том, в чем же конкретно заключается это видоизменение, мало кто задумывался. В результате наступлению национализма КПСС не смогла противопоставить ничего, кроме абстрактных прописных истин и лозунгов, выдвинутых совсем в другие времена, и потому уже неэффективных.

НА РУССКОМ НАПРАВЛЕНИИ

Известно, что главным двигателем разрушения Союза и прогрессирующего распада России стал воинствующий национализм, который нагнетался самыми провокационными способами. При этом с первых же шагов обнаружилась странная на первый взгляд двойственность в тактике провокаторов. Возрастание национального самосознания любого народа - от армян и украинцев до чукчей и чеченцев - рассматривалось как явление позитивное и прогрессивное. Аналогичные же процессы в национальном самосознании русских однозначно расценивались как явление резко отрицательное и реакционное - национализм, шовинизм, антисемитизм и т. д. Всячески поощряя нарастание националистических настроений в нерусской среде, демпропаганда одновременно внушала русскому народу комплекс неполноценности, вины и покаяния. Русофобия стала одним из основных орудий перестройки.

Это явно неспроста. Разрушители нашего Отечества хорошо поняли то, что не сразу осознали его защитники. Они чутко уловили, что русский патриотизм, русское национальное самосознание есть главный противник антисоветских и антикоммунистических сил. И направили все свои усилия на его подрыв. Задача разрушителей в значительной мере была облегчена тем, что им фактически способствовала тогдашняя официальная политика КПСС, выглядевшая карикатурой на национальную политику 20 - 30-х годов. Именно карикатурой, ибо она руководствовалась принципами, переставшими отвечать изменившимся условиям.

Вспомним, что суть национальной политики Советской власти первых послереволюционных лет состояла в ликвидации фактического национального неравенства. Так, формулируя принципы объединения советских республик в единый Союз, Ленин подчеркивал, что необходимо обеспечить не только формальное равенство наций.

"Нужно, - писал он, - возместить так или иначе своим обращением или своими уступками по отношению к инородцу то недоверие, ту подозрительность, те обиды, которые в историческом прошлом нанесены ему правительством "великодержавной" нации. Необходимо неравенство, которое возмещало бы то неравенство, которое складывается в жизни фактически".

Таким образом, в те времена понятие "национального вопроса" отождествлялось с проблемами нерусского населения, национальных меньшинств. Поэтому и национальная политика трактовалась в первую очередь как политика по отношению к инородцам. В основе ее лежала система уступок со стороны русских и преимуществ для нерусских. Что это за уступки и преимущества?

Во-первых, всесторонняя, всеобъемлющая помощь национальным окраинам за счет человеческого, материального и культурного потенциала русских и Центральной России.

Во-вторых, формирование единого государства по федеративному принципу, признание полного государственного равноправия с Россией новых республик с "титульной" нацией во главе. Это было хотя и обоснованной, но все же уступкой, ибо до революции Ленин, признавая право наций на отделение, тем не менее неоднократно и определенно высказывался против федеративного устройства будущего социалистического государства.

Ясно, что эта политика обусловливалась совершенно конкретными обстоятельствами места и времени. И она приносила успех, пока соответствовала объективным задачам, пока обстоятельства не изменились. Бездумное продолжение ее и после того, как фактическое неравенство было в основном преодолено, губительно сказалось сначала на судьбе Советского Союза, а затем и самой России.

В итоге русский народ сам оказался фактически в неравном положении в своей собственной стране. Сегодняшнее его состояние не имеет прецедентов в новой и новейшей истории Российского государства.

Русские оказались крупнейшим в мире разделенным народом. И это разделение настолько глубоко и многомерно, что заставляет говорить о реальной угрозе исчезновения русских как нации.

Они разделены географически. Двадцать пять миллионов человек в одночасье превратились в иностранцев в своем Отечестве, где они подвергаются дискриминации и вытеснению. Не лучше их положение и в некоторых так называемых национальных окраинах РФ.

Они разделены социально на "новых" и "старых" русских, пропасть между которыми углубляется с каждым днем.

Они разделены идеологически. Идет беспримерное по своим масштабам наступление на русскую культуру, в том числе на такую составляющую национального самосознания, как православие.

Русских пытаются лишить национальной самоидентификации, растворить в каком-то безличном мифическом "россиянстве". Ликвидация упоминания о национальной принадлежности в паспорте нового образца есть попытка убить одним выстрелом двух зайцев: замести следы хозяйничанья националистов и еще больше подорвать национальное самосознание русских.

Снизились солидарность и чувство национального самосохранения русского народа. А ведь именно они служили главными скрепами Советского Союза и России. Помимо других причин, Союз распался еще и по причине политической пассивности русского населения союзных республик.

А в самой Великороссии, прежде всего в ее исконных исторических областях, народ в буквальном смысле вымирает. Возвратились болезни, о которых не слыхивали со времен Гражданской войны. Безумных масштабов достигли наркомания и спаивание населения дешевыми суррогатами. По всем критериям, принятым в мировом сообществе, идет геноцид русского народа.

ВОПРОС НАЦИОНАЛЬНОЙ СЕРДЦЕВИНЫ

Все это заставляет сделать вывод, что конкретная форма национального вопроса в современной России - это уже не вопрос "национальных окраин", а вопрос национальной сердцевины. Он касается теперь в первую очередь не меньшинства, а подавляющего большинства населения России.

Я не хочу сказать, что у нерусских народов нет будто бы никаких проблем. От последствий "перестройки" и "реформ" страдают все, в помощи нуждаются все. И мы никогда и ни при каких условиях не скажем, что кого-то можно бросить на произвол судьбы. Но политика есть искусство добиваться целей в условиях ограниченности ресурсов. Поэтому политика есть система приоритета. Если наша цель - спасение и укрепление единства Отечества, то приоритет - возрождение русского народа. Ибо центробежные факторы, под воздействием которых разваливается Россия, сегодня другие, нежели 80 лет назад. Тогда это было ущемленное положение национальных меньшинств. А сегодня - это ослабление русского народа как естественного центра притяжения. Продолжение этого процесса не принесет счастья и благополучия ни одному из живущих в Российском государстве народов, ибо их судьба теснейшим образом связана с судьбой русских. Вот о чем, к сожалению, пока редко задумываются "радетели национальных интересов".

Государственное будущее России зависит не столько от улещивания региональных князьков, сколько от восстановления русским народом своих материальных и духовных сил, своего национального единства. На сепаратизм окраин существует только один действительно серьезный ответ - укрепление единства и мощи русского народа не для завоевания окраин, а ради восстановления его роли как центра притяжения.

Слабый народ таким центром быть не может. Конечно, все народы равноправны. Но они не равны по численности, по общему весу, по выпавшей им исторической роли. И попытки ликвидировать такое естественное неравенство означают, по сути, попытку расчленения страны и разрушения государства.

Нужно уметь отделять национальные чувства от интересов прикрывающихся ими реакционных общественных сил. Но нужно уметь и другое - видеть связь национальных интересов с интересами социального прогресса.

Кое-кому до сих пор кажется странным, что российские коммунисты связывают свои надежды на лучшее будущее для своего Отечества с патриотизмом. А как же, мол, интернационализм?

Во-первых, от интернационализма коммунисты ни в коем случае не отрекаются. Во-вторых, совершенно непозволительно противопоставлять патриотизм и интернационализм как взаимоисключающие категории. В-третьих, нельзя не замечать ярко выраженного антикапиталистического, антибуржуазного пафоса патриотизма в России, а тем более нельзя выдавать патриотизм за социально нейтральное явление.

В обществе и в партии обсуждается идея "соединения" социализма и патриотизма. Одни - за, другие - против. Но сам вопрос поставлен некорректно. Это соединение давно уже факт, и произошло оно не в головах теоретиков, а в самой истории России. Известно, что внутри КПСС существовали и боролись фактически две партии. Одна из них, продолжающая ныне благополучно здравствовать под собирательным наименованием "партия власти", всегда глядела на страну как на свою добычу. Патриотизм был для нее пустым звуком и без колебаний приносился в жертву собственным интересам, прикрываемым сначала вывеской "мировой революции", а затем - "возвращения в мировую цивилизацию".

Другая партия, идейным и политическим правопреемником которой стала КПРФ, всегда выступала выразителем народных, следовательно, и национальных, государственных интересов России. В нашей, ленинской, партии интернационалистская социалистическая идея никогда не была отделена от патриотической. И эту славную традицию мы будем продолжать и развивать с учетом новых мировых явлений - так называемой глобализации.

Постоянный адрес данной публикации: