От редактора. Подражания восточной поэзии давно стали традицией русских поэтов и, наряду с очерками путешественников по странам Востока, были истоком академического востоковедения. "Народное" востоковедение существует и сегодня, о чем свидетельствуют присланные в редакцию стихи из российской глубинки. Конечно, нет ничего удивительного в том, что инженеру- конструктору из "оборонки" тесно не только в своей профессии, но и в своей культурной традиции. Публикуемым нами стихам, наверное, не всегда достает профессиональной законченности и отточенности, но подкупает своеобразие авторского восприятия, питаемое жизненной зрелостью и несомненным художественным вкусом. Вот почему мы решили, что в журнале российских востоковедов должно быть место и для этого жанра.

В.В.НАУМКИН

(?) 2000

В.В. АВЕРЬЯНОВ

Подражания Хайяму

Не грусти, в кувшин вина налей.

Милую в уста целуй смелей.

Милая любила Козерога,

А теперь по сердцу Водолей.

* * *

Плесни мне в чашу, виночерпий.

Вкус поцелуя и вина едино терпкий.

Пей и люби, конец всегда один:

Ты нищий или царь - тобой займутся черви.

* * *

Смотри, мой друг, внизу бежит ручей.

Кому принадлежит он? - Он ничей.

Так не грусти от злой измены Лейлы,

Целуй Зейнаб и чашу с медом пей.

* * *

Как жарко ночью, ворот душит.

С Востока ветер сердце сушит.

В огромном небе мириады звезд,

То наших предков, да и наши души.

стр. 154

* * *

Мне говорят, Хайям, сгоришь в аду,

Не пей, не рви цветы в любви саду.

Но я в аду, когда вина не пью,

И я в раю, когда целую Фариду.

* * *

Кувшин разбит - другой слепил гончар.

Но кто вернет любовный Лейлы жар.

Любовь и жизнь проходят, как мгновенье,

Поистине Судьбы случайный дар.

* * *

Красавицы Лейлы лукавый взгляд

Для сердца моего желанный яд.

Как много радостей в мгновенной нашей жизни

Любимые для нас, мужчин таят.

* * *

Пойми меня, Всевышний, и не тронь.

Горит в крови желания огонь.

Как сильно бьется моей милой сердце

В груди, что обожгла мою ладонь.

* * *

Как ты прекрасна, юная Лейла,

Как жаль, что жизнь моя почти прошла.

Пусть скажут про меня, что был Хайям,

Про красоту не скажешь, что была.

* * *

Опять с недоброй вестью к нам гонец,

Надень кольчугу, меч возьми, боец.

Забудут люди трусов имена,

Твое в веках останется, храбрец.

* * *

Спросила милая меня, подарок где?!

Твоя любовь лишь блики на воде.

Любовь моя - и солнце и вода,

Ты в ней купаешься - она везде.

* * *

О как прекрасен бесконечный плен

Твоих объятий, Лейла, ласками обмен.

Пусть жизнь пройдет и смерть разлучит нас,

Любви высокой не коснется тлен.

* * *

Иссушило сердце мне огнем,

От любви в глазах темно и днем.

Долететь бы птицей до любимой,

Доскакать бы разным мне конем.

стр. 155

* * *

Простите мне, пока еще живой.

Устройте для меня веселый той,

Ведь ничего нет после этой жизни

И не вернуть меня волшебною водой.

* * *

Мне говорят, Хайям, дай нам совет,

Как жизнь прожить без горя и без бед.

Немного стоят прорицателей слова,

Лишь жизнь сама на все вам даст ответ.

*

Нам не узнать Непостижимого начало,

Не разгадать всей тайны о себе. И сколь ты ни живи - усе будет мало,

Чтоб разобраться в будущем, в судьбе.

Есть мудрость в Предопределеньи.

Случайность есть в сплетеньи судеб.

Мы не составим исключенья,

И встречи в будущем не будет.

Пусть тяжесть Кармы кажется нам явной.

Жесток закон буддийских превращений.

Но как не жить надеждой тайной

На неизбежность вещих совпадений.

Вот так однажды ты, скрывая муку,

Клин журавлиный взглядом провожая,

Протянешь мне божественную руку,

Я оближу ее и радостно залаю.

*

Там, где вчера гусеница ползала,

Сегодня бабочка крылышки сушит...

Давно от дочери писем не получал.

* * *

Ты так хотел быть непохожим на меня.

Вот и сидишь напротив - будто бы чужой.

Но как молчанья наши схожи.

* *

Вместо чаши с щербинкой

Новую в магазине купил.

Какой теперь невкусный чай пью.

стр. 156

Утром снова как прежде

За окном дерево в цвету...

Опять на работу опоздаю.

* * *

Сегодня начальник сказал:

Волга впадает в Каспийское море.

Какое тонкое наблюдение.

* * *

Зарастает дорога к могиле травой...

Как давно я уже не ругался с тобой?

Сердце мое, я с тех пор сам не свой!

* * *

Маленький мальчик

С бамбуковой палкой...

Размытое старое фото.

*

Ах эта белая и северная ночь!

О это Белое и северное море!

Когда моей больной душе невмочь,

Когда меня опять настигнет горе,

Я прихожу на берег океана,

Где только сосны, ветер и вода,

Где лечатся души и сердца раны,

Где замедляют свой жестокий бег года.

Под волн морских чуть слышное шуршанье,

Уходят прочь сомненья и тревоги.

Уже не так бессмысленны прощанья

Не так опасны и длинны дороги.

Смолой и йодом пахнет ветер в дюнах.

Под соснами в кустах не спят клесты.

Укрыв заботливо и стариков и юных,

Пески засыпали военных лет кресты.

Когда вечерняя и утренняя зори

Обнимутся при встрече надо мной,

Прощальный взгляд бросаю я на море

И ухожу и уношу в душе покой.

*

Будут летние звезды на небе гореть.

Будут ангелы в белом числом ровно шесть

Мне хоралы небесные тенором петь.

Только нет и не будет тебя.

стр. 157

Свои лучше роли сыграют актеры.

Мне на мизере выпадут только шестеры.

Вновь сома на два пуда поймают у Мстеры.

Только нет и не будет тебя.

Где-то здесь люди вновь переделают власть,

Вновь мошенник обманет желающих всласть,

Снова юных охватит безумная страсть.

Только нет и не будет тебя.

Позабудет свои обещания вождь.

Над деревней моей будет ласковый дождь.

Приголубит меня моя взрослая дочь.

Только нет и не будет тебя.

Прекратите, отстаньте, забудьте, не надо.

Улетайте на небо, ребята, все шесть.

Боже праведный, горем убитых отрада,

Сделай так: она будет, была... и есть.

*

Ты прав бесконечно, ворчливый мой гном,

Я болен страной, что лежит за окном.

Хвораю осенним холодным дождем,

Пожухлой травой у родного крыльца,

И западным ветром гнилым без конца,

И нивой несжатой за домом моим,

И дымкой, что больше походит на дым,

И спором, похожим на яростный бой,

С врагами, с друзьями, с Хромою Судьбой...

И все ж ты неправ, мой заносчивый гном,

Я счастлив страной, что лежит за окном,

Цветами, где в чашечках зреет пыльца

И воздухом тем, что дышу без конца,

И сыном похожим на мать и отца,

Костром, бередящим всю душу мою,

И русскою песней, что в голос пою,

Степями с безбрежной ковыльной тоской.

И сердцем твоим, незабвенный друг мой...

Зажми бороденку, скрипун, в кулаке

Хлебни из бокала любимый свой ром.

Ну что ж ты молчишь, мой дружок в колпаке?

Ах да, ты уснул. Ты уж старенький - гном.

*

Поэты, не пишите по заказу,

О чем бы ни просили вас, стихи.

Не то чтоб я их не писал ни разу,

Не то чтоб они были так плохи.

Но не рожают в клетках бабуины,

И не поют в неволе соловьи.

Должны быть очень веские причины,

Чтоб покупать и продаваться без любви.

стр. 158

Но если так случилось уж, дружище,

То не кручинься, не тоскуй, певец!

И на развалинах своих, на пепелище

Надень у зеркала терновый свой венец.

Налей бокал вина, пристройся у стола,

Дождись когда слетевший ангел твой,

Сложивши лебединых два крыла,

Коснется сердца трепетной рукой.

И вот тогда не мешкай, приступай,

И руку устреми к перу, перо - к бумаге.

Пусть Вера и Любовь бьют через край

В безумной поэтической отваге.

Пусть мысль непраздная оденется в слова,

Те что твоих раздумий отраженья.

И каждой буквой докажи свои права

На правду и свободу выраженья.

От автора. По образованию и по профессии я инженер. Работаю по специальности уже свыше тридцати лет. Скажу сразу, что профессия мною любима, ей отдана большая часть моей жизни. Любима тем более, что была тоже посвящена творчеству (в основном), хотя техническому.

Что касается второй моей жизни, посвященной литературному творчеству, то все началось много лет назад. В пять лет меня научили читать. Я читал все подряд, все, что попадало в мои руки. У родителей была неплохая библиотека. Там было много книг авторов с Востока и из других сторон света. Хочу, чтобы читатели поняли меня правильно. Я не отдаю предпочтения восточной литературе или, даже если шире, - искусству. Мир для меня полифоничен во всех его проявлениях. Восток или Запад, Север или Юг, музыка или живопись, литература или архитектура, и т.д. и т.п. Все для меня слито в единую космическую симфонию, имя которой - Жизнь. Другое дело, что сам я могу только работать по профессии или писать. Пишу примерно десять лет и прозу и поэзию.

Теперь о Востоке. Я мог бы выстроить длинный ассоциативный ряд, который плавно подвел бы нас, скажем, к Хайяму. Я прочитал достаточно большое число стихов восточных авторов:

газели Хафиза, касыды Саади, шаири южновосточных народов, "Витязя в тигровой шкуре" Руставели, разумеется, почти весь "Рубайат" Хайяма. А еще раньше - в детстве - страшные азербайджанские сказки, "Сказки 1001 ночи", "Шехерезаду" Римского-Корсакова, позже стихи современных арабских поэтов. Так почему, собственно, рубай и почему Хайям? Рубай - это наиболее короткая (известная мне для Среднего Востока) ритмическая форма, выражающая законченную мысль. А Хайям - наиболее яркий их автор. Огромный интерес у меня вызвала сама по себе фигура Хайяма. Придворный математик, астроном, астролог... и рубай, полные неприятия существующего миропорядка, уважения к власти, ханжества, чванства и божественной воли. И все это в XI-XII вв. Мои четверостишия - это не рубай, сегодня это невозможно. Я просто попытался, по мере сил сохранив общечеловеческие мысли и форму, воздать должное ярчайшему стихотворцу и мыслителю начала 2-го тысячелетия. Не могу не добавить к сказанному выше, что, несмотря на многие прекрасные переводы, есть, по моему мнению, необходимость адекватного современного перевода рубай. При этом нужен не столько стопроцентный охват всего наследия Хайяма, сколько глубокое современное прочтение главного в его творчестве...

Если немного продолжить разговор о Востоке и о кратких литературных формах (почему-то именно они привлекательны для меня), то громадный интерес у меня вызвали и поэтические традиции, например, Японии. Наибольшее впечатление на меня произвели авторы хокку. Своими трехстишиями авторы пытались вызвать такой эмоциональный настрой, что возникшие у читателя ассоциативный и реминесцентный ряды были обращены не столько к тому, что хотел сказать автор, сколько к тому, что хранится в душе читателя. Задача авторов

стр. 159

хокку была тем сложнее, что форма хокку довольна жестка, да и к сюжету тоже предъявлялись некоторые ограничения. Тем поразительнее результаты, которых добивались авторы: Ине, Басе, Тие, Буссон и т.д. Конечно, трудно оценить стихи, не владея языком оригинала. Но если на тебя такое впечатление производят переводы, то вполне можно, хотя бы отчасти, скоррелировать это впечатление на чувства людей, владеющих японским языком. Вы можете опять спросить, почему Япония. А я отвечу: потому, что импрессионисты с их японскими гравюрами на задних планах, потому, что Хокусаи, Хиросигэ и т.д., потому, что Акутагава и Кобо Абэ, потому, что В. Овчинников с "Веткой сакуры" и Д. Гранин с "Садом камней", а также многое другое. Я привел несколько трехстиший, написанных в честь давно ушедших и оставивших такой прекрасный след авторов хокку.

Заканчивая разговор о Востоке, хочу сказать, что, хотим мы этого или нет, мир стремительно движется к глобальной унификации. В этом есть положительные моменты, ибо, видимо, только так (на сегодняшний день, по крайней мере) можно обеспечить более или менее достойное материальное существование людей. Но великие национальные духовные гуманистические (в том числе литературные) традиции надо сохранять, чтобы весы, на одной чаше которых лежит духовное, а на другой - материальное, сохраняли равновесие.

Естественно, большая часть моих трудов (если можно так сказать) - о России и для России. Не знаю, понравится ли это читателям, но, тем не менее, я добавил четыре характерных для меня стихотворения, где нет Востока, зато много (прошу прощения) меня. Это стихотворения о поэтическом кредо, о большой и малой родинах, о любви.

И последнее. Если есть вообще у человеческой жизни другая цель, кроме собственной жизни, то это стремление быть услышанным и понятым...

Постоянный адрес данной публикации: