Падение любой монархии, как правило, связано с крупными переменами в жизни общества. Личность, находившаяся на вершине власти в тот момент, впоследствии неизбежно привлекает внимание каждого, кто, анализируя события прошлого, пытается понять, в чем были причины краха прежнего и появления нового социально-политического строя, насколько велика оказалась роль субъективного фактора в случившемся и существовали ли иные варианты развития событий. Ответить на все эти вопросы невозможно, не понимая логику поступков, способ мышления, а значит - характеры и личности людей, принимавших наиболее ответственные политические решения. Правитель, государь становится поэтому одним из главных объектов исторических исследований, посвященных краху великих империй и династий. Именно по этим причинам существует огромная историческая литература, посвященная, например, Людовику XVI или Николаю II.

Карлу Францу Иосифу Габсбургу (1887 - 1922), вошедшему в историю как Карл I (в качестве императора Австрийского) и Карл IV (в качестве короля Венгерского), в этом плане повезло меньше. Личность и судьба последнего монарха двуединой Австро-Венгрии долгое время не были объектом подробных исследований историков. Причин тому можно назвать несколько. Во-первых, правление Карла было совсем недолгим - лишь два года (с ноября 1916 по ноябрь 1918 г.). Во-вторых, он пришел к власти в разгар Первой мировой войны, к развязыванию которой не имел отношения и стремился прекратить ее и тем самым спасти монархию, однако добиться этой цели ему было не суждено - да в исторических условиях 1916 - 1918 гг. это, наверное, было уже невозможно. Таким образом, молодой император с самого начала царствования попал в ситуацию, когда все, включая печальную судьбу его государства, казалось, было решено до него и за него. А потому он сам мог восприниматься скорее как объект, нежели субъект исторического процесса. В-третьих, Карл умер молодым всего через три с небольшим года после того, как лишился трона. Все эти факторы сыграли свою роль в том, что Карл Австрийский, или "Карл Последний", как нередко называли его после краха империи, "ушел в тень", и место этой фигуры в исторической памяти европейцев долго оставалось весьма скромным.

Шимов Ярослав Владимирович - канд. ист. наук (Прага).

стр. 3

Характеристики последнего габсбургского монарха, встречавшиеся в межвоенный период в исторической литературе и прессе стран-преемниц Австро-Венгрии, были достаточно тенденциозными (см., например [1]). Однако появлялись и издания, имеющие действительную историческую ценность - в частности, вышедшая в середине 1930-х работа Г. Вивиана о Карле I и его семье [2]. Только в послевоенные годы его личность и перипетии недолгого правления постепенно стали предметом достаточно объективного анализа (см., например, [3 - 4]). Большое значение имела публикация в 1987 г. сборника документов, связанных с жизнью и деятельностью Карла I, его дневниковых записей и заметок на политические темы [5].

В 1997 г. увидела свет, наверное, наиболее полная на сегодняшний день научная биография Карла, принадлежащая перу известного австрийского историка П. Броуцека [6]. Появились и другие интересные работы, благодаря которым последний император окончательно "вышел из тени" и занял подобающее ему место среди заметных исторических деятелей драматичной первой четверти XX в. (см., например, [7 - 10]). Следует также отметить роль Карла Австрийского как фигуры, чтимой римско-католической церковью. Причисление Карла к лику благословенных папой Римским Иоанном Павлом II в 2004 г. способствовало дополнительному росту интереса к личности последнего государя дунайской империи не только среди верующих-католиков, но и у широкой общественности во всей Европе и за ее пределами.

В историографии России и других стран бывшего СССР габсбургские монархи, к сожалению, до сих пор являются темой, разработанной не слишком подробно - хотя об Австро-Венгрии в целом существует ряд интересных публикаций. В своих статьях, посвященных истории дунайской монархии, Т. М. Исламов подробно проанализировал внешнюю и внутреннюю политику Австро-Венгрии в последние годы ее существования, не обойдя вниманием и личность ее последнего государя [11, 12]. О деятельности Карла, главным образом как главнокомандующего и неудачливого миротворца, упоминается в вышедших в России в последние годы многочисленных работах, посвященных Первой мировой войне (см., например, [13]).

Статья австрийского историка Г. Румплера о Карле I помещена в сборнике "Кайзеры", русский перевод которого вышел в 1997 г. [14]. Фигуре последнего императора уделил внимание и автор этих строк в своей монографии, посвященной дунайской монархии [15]. Тем не менее, в целом "Карл Последний" по-прежнему относится к числу исторических персонажей, не слишком хорошо знакомых российским специалистам и любителям истории. Возможно, данная статья поможет в какой-то мере исправить эту ситуацию. Жизнь и деятельность Карла I/IV не только помогает лучше понять суть и последствия трагедии, пережитой Центральной Европой во время и после Первой мировой войны, но и напоминает нам о ряде непреходящих социальных и духовных ценностей - таких, как вера, семья, мир и ответственность правителя, будь он наследственный или выборный, перед Богом, своим народом и историей.

Будущий Карл I/IV (всего у него было семь имен, не так уж много для эрцгерцога - Карл Франц Иосиф Людвиг Губерт Георг Мария) родился 17 августа 1887 г. О том, что именно этот младенец станет следующим монархом Австро-Венгрии, тогда, однако, не догадывался никто. В январе 1889 г. тогдашний наследник престола кронпринц Рудольф, единственный сын императора Франца Иосифа, при загадочных обстоятельствах покончил с собой в замке

стр. 4

Майерлинг под Веной. В 1900 г. новый наследник трона, племянник императора Франц Фердинанд, женился по любви на чешской графине Софии Хотек, и неравный брак вынудил его официально отказаться от прав наследования для своих будущих детей. Наконец, в 1906 г. в 40-летнем возрасте от разложения гортани, вызванного, судя по всему, сифилисом, умер младший брат Франца Фердинанда и отец Карла Отто, легкомысленный, но обаятельный симпатяга, юбочник и пьяница, известный всей Вене как "красавчик Отто". После этих событий именно Карл оказался олицетворением будущего династии, вторым по очередности наследником престола - до рокового дня 28 июня 1914 г., когда в Сараево пули Гаврилы Принципа оборвали жизнь Франца Фердинанда и его жены.

Матерью будущего императора была Мария Йозефа, принцесса из саксонской династии Веттинов, сестра последнего короля Саксонии (в составе Германской империи) Фридриха Августа III. Женщина набожная и скромная, она оказала большое влияние на Карла и его младшего брата Максимилиана (1895 - 1952), воспитывая их в духе скромности и преданности католической вере. Самой эрцгерцогине, впрочем, эти достоинства не принесли особого счастья: слишком уж несхожим был ее характер с бурной натурой "красавчика Отто". Сложные отношения между родителями не могли не сказаться на чертах характера их детей. Известно, что в подростковом возрасте у Карла были определенные психологические проблемы, и чтобы избавиться от них, он даже проходил курс лечения у некоего доктора Гуггенберга на альпийском курорте Бриксен. Кроме того, от природы Карл не обладал крепким телосложением и был подвержен простудным заболеваниям (что в конце концов стало для него роковым).

Помимо полученного им достаточно неплохого домашнего образования, Карл в течение нескольких семестров посещал пользовавшуюся хорошей репутацией Шотландскую гимназию в Вене. Обучался он и первичным основам военных знаний - ведь в случае предполагаемого вступления на престол (а после 1900 г., как уже было сказано, эта перспектива становилась все более реальной, хоть и казалась отдаленной) Карлу предстояло быть главнокомандующим австро-венгерской армией.

В 1906 г. он переезжает в Прагу, где становится студентом местного университета. Возможно, в Вене рассчитывали, что присутствие в Праге второго по очередности наследника габсбургского трона поможет сблизить династию и ее все менее лояльных чешских подданных, а самому Карлу позволит лучше узнать обстановку и настроения в одной из самых важных провинций монархии. Карл не был обычным студентом: он не ходил на занятия, наоборот - профессора приезжали с лекциями к нему на квартиру. При этом строго соблюдался паритет между преподавателями из обеих частей разделенного по этническому принципу университета - чешской и немецкой. (Карл, кстати, неплохо владел чешским и венгерским языками, кроме того, свободно говорил по-французски, вполне сносно - по-английски, мог объясниться по-итальянски; всё это, естественно, в "дополнение" к родному немецкому).

Годы, проведенные в Праге и затем в небольшом чешском городке Брандысе-над-Лабем, куда Карл был отправлен для прохождения военной службы летом 1908 г., оказали, по мнению большинства биографов последнего императора, заметное влияние на формирование его характера и политических взглядов. Либерализм некоторых профессоров, с которыми Карл общал-

стр. 5

ся, передался ему, что в сочетании с врожденной мягкостью характера привело к тому, что он не был склонен ни к консерватизму старого императора, который лишь нехотя и под давлением обстоятельств приспосабливался к новым социальным и политическим веяниям, ни к авторитарному реформаторству Франца Фердинанда, который готов был добиваться реализации своих планов самыми жесткими методами. Пребывание в Чехии с ее неспокойной политической обстановкой и острыми национальными проблемами выработало у Карла достаточно реалистические представления о серьезных проблемах, стоящих перед монархией. В то же время общение с представителями разных народов империи - немцами, чехами, венграми и др. - помогло молодому эрцгерцогу понять, что у каждого из этих народов есть определенный набор требований, одновременное удовлетворение которых невозможно, поскольку многие из них противоречат друг другу. И именно здесь должна проявиться роль монархии как модератора и объединителя.

Судя по всему, эрцгерцог был толковым и старательным офицером. В городских газетах, часто сообщавших о разного рода местных мероприятиях, посещенных Карлом, сохранились и упоминания о тактичном подходе эрцгерцога к национальным чувствам чехов. "Эрцгерцог Карл Франц Иосиф разговаривает у нас только по-чешски, как офицер он обращается по-чешски к своим солдатам", - чуть ли не с умилением писала одна из газет (см. [10. S. 45]).

Карл не был чужд увеселениям, свойственным молодым людям его возраста и его круга. Впрочем, сын "красавчика Отто" и близко не мог сравниться по этой части со своим отцом, к тому же печальная участь последнего была для Карла примером, заставляющим образумиться. Возможно, свою роль сыграла здесь и воспитанная в нем матерью набожность. Но, как бы то ни было, у императора, очевидно, возникли некоторые опасения за судьбу Карла, олицетворявшего теперь будущее династии. Франц Иосиф I принял решение: молодого эрцгерцога следует поскорее женить.

Выбор Карла пал на Зиту, принцессу де Бурбон-Парма. Она родилась 9 мая 1892 г. в семье Роберта, герцога Пармского, родом из младшей ветви французской королевской династии Бурбонов, и его второй супруги Марии Антонии де Браганца, происходившей из португальской королевской династии. Роберт еще ребенком, в 1859 г., лишился пармского престола в результате объединения Италии, и его семья жила в изгнании в Австрии, которое, впрочем, было условным - герцог и его многочисленное семейство могли свободно посещать Италию, что и делали каждое лето. Зита была с детства знакома с Карлом: они были дальними родственниками - что, впрочем, в европейских королевских домах обычное дело. Карл, у которого к Зите возникла симпатия, переросшая во влюбленность, старался бывать на тех светских мероприятиях, на которых появлялась пармская принцесса. Его встревожили слухи о том, что Зите сделал предложение испанский принц Хайме - правда, получил отказ.

Карл решил форсировать ситуацию и летом 1911 г. сделал Зите предложение, которое было принято. Она впоследствии вспоминала, что в тот момент чувствовала к Карлу скорее симпатию, чем любовь, которая пришла позднее и привела к появлению одной из наиболее гармоничных семейных пар среди европейских монархов. Женитьба на Зите стала одним из главных событий в жизни Карла: его супруга, во многих отношениях обладавшая более сильным характером, чем он сам, поддерживала его в трудных ситуациях и была, наверное, самым преданным и надежным из приближенных последнего императо-

стр. 6

ра. Она интересовалась политикой и государственными делами, и Карл, став императором, советовался с супругой - что, видимо, и привело к появлению сплетен о "государе, пляшущем под дудку жены-итальянки" (намек на пармское происхождение Зиты, хотя большинство членов ее семьи считало себя французами, сама же она после замужества всегда называла себя австрийкой).

20 ноября 1912 г. Зита произвела на свет сына, полное имя которого было Франц Иосиф Отто Роберт Мария Антон Карл Макс Генрих Сикстус Ксавье Рене Людвиг Каэтан Пий Игнатий. В историю он войдет под куда более скромно звучащим именем - Отто фон Габсбург, поскольку ему уже не довелось править дунайской монархией¹.

Отношения Карла и Зиты с дядей, наследником престола Францем Фердинандом, и его супругой были теплыми. Оба семейства часто навещали друг друга. Известно, что оба эрцгерцога беседовали о политике, о проблемах страны, хотя Карл, подчеркнуто лояльный старому императору, все же не входил в круг сотрудников Франца Фердинанда, готовивших широкомасштабные реформы, осуществить которые планировалось после восшествия эрцгерцога на престол.

Франц Фердинанд доверял Карлу и его супруге - в противном случае трудно объяснить, почему именно с ними он поделился странным и страшным предчувствием, посетившим его незадолго до роковой поездки в Сараево. Императрица Зита вспоминала об этом: "...Когда герцогиня София ушла, чтобы уложить в постели детей, наследник престола сказал: "Должен сообщить вам одну вещь... меня убьют!". Эрцгерцог произнес это тихо, но четко и ясно... Мы оба с ужасом посмотрели на Франца Фердинанда...". После того, как Карл попытался возразить, "наследник строго заметил: "Не надо ничего говорить! Я совершенно четко это знаю. Через несколько месяцев я буду убит". Несколько секунд было тихо, потом он добавил, обращаясь к Карлу, - тихим, спокойным тоном: "Я оставил для тебя в своем сейфе кое-какие бумаги... они предназначаются только тебе, после моей смерти возьми их. Это планы, мысли, некоторые идеи... может быть, они будут тебе полезны"" [16. S. 122 - 123].

Зита не могла не помнить и о другом загадочном событии: в 1911 г., незадолго до свадьбы, она с матерью побывала на аудиенции у папы Пия X, который, говоря о Зитином женихе, назвал его "следующим императором". Когда Зита попыталась его поправить, напомнив о существовании старшего наследника, папа ясно сказал, что, по его мнению, именно Карл будет преемником Франца Иосифа (см. [17. S. 46]).

Главная проблема заключалась не столько в том, что Карл был слишком молод для серьезной государственной роли, сколько в отсутствии у него реального политического опыта и надлежащей практической подготовки к роли второго, а в очень скором времени и первого лица в государстве. Франц Иосиф был достаточно ревнивым правителем, который весьма неохотно делился властью - и Францу Фердинанду лишь после многолетней упорной борьбы удалось отвоевать для себя заметные полномочия по крайней мере в одной сфере государственного управления - военной. Что же касается Карла, то он и вовсе оставался в стороне от ключевых политических решений. Весь-

¹ Всего же у императорской четы было 8 детей - пять сыновей и три дочери. Последняя, Елизавета, родилась через два месяца после смерти отца.

стр. 7

ма точно охарактеризовал положение наследника баварский посланник в Вене Г. фон Тухер, который писал своему королю Людвигу III: "Нынешний наследник трона до сих пор был малозаметен, и люди плохо знают его. Он представляется мне прилежным и сознающим свою новую ответственность, но мало подготовленным к важной миссии и не слишком одаренным. Необходимо окружить его подходящими людьми и постепенно посвятить в государственные дела" [18].

В дни июльского кризиса 1914 г. новый наследник трона не был допущен к принятию политических решений. В Вене сознательно шли на конфликт, невзирая на хрупкость внутреннего устройства самой Австро-Венгрии. Разрешение давней проблемы отношений с Сербией позволило бы габсбургской монархии сохранить статус великой державы и расширить свою сферу влияния на Балканах. После 1903 г., когда в результате государственного переворота Сербия сменила свою прежнюю проавстрийскую ориентацию на прорусскую, это стало для Австро-Венгрии вопросом жизни и смерти. Австрийские и венгерские политики и генералы полагали, что уступить сербам даже в мелочах означало бы потерю лица и в перспективе - возможный повод для панславистской революции в славянских провинциях монархии. Вероятно, именно поэтому Вена отвергла вполне умеренный ответ Белграда на предъявленный ему после убийства Франца Фердинанда ультиматум и выбрала силовой вариант разрешения кризиса.

В первых числах августа 1914 г. Австро-Венгрия и Германия уже находились в состоянии войны с Сербией и Россией, а несколько позднее - и с остальными державами Антанты и их союзниками. Случилось то, чего в Вене опасались сильнее всего. Как отмечал Т. М. Исламов, "крупнейший стратегический просчет Франца Иосифа и его советников состоял в том, что вся военно-политическая концепция строилась на убежденности, что в случае нападения на Сербию Россия не обязательно вмешается в конфликт, а если это и случится, то Англия ее не поддержит, ибо англичане боятся российской экспансии и будут приветствовать неудачу русских. В отличие от безответственного российского руководства Австро-Венгрия, несмотря на безусловную поддержку могущественного германского союзника, отчетливо сознавала грозную опасность для самого существования монархии вооруженного конфликта с северным соседом"[12. С. 16 - 17]. Неизвестно, насколько ясно понимал это молодой наследник трона, но можно предположить, что подобные мысли приходили ему в голову - под влиянием бесед с Францем Фердинандом, который был известен своим резко негативным отношением к возможности войны между Австро-Венгрией и Россией.

С первых дней войны эрцгерцог Карл выполнял то, что считал своим долгом как члена правящей династии и австро-венгерского офицера. Он неоднократно посещал фронты - вначале русский, в Галиции, а после мая 1915 г., когда в войну с блоком Центральных держав вступила Италия, и итальянский. Карл быстро продвигался вверх по ступеням воинской иерархии - к генеральскому, а весной 1916 г. и генерал-фельдмаршальскому званию. Однако продвижение это было сугубо формальным и не отражало реальных военных заслуг Карла. Более того, у Карла, который не хотел мириться со своей преимущественно церемониальной ролью в штабе действующей армии, возникли трения с начальником генштаба Ф. Конрадом фон Гетцендорфом, фактическим командующим австро-венгерскими войсками. По ряду свидетельств,

стр. 8

Карла раздражал чрезмерный авторитаризм и самоуверенность Конрада, сознательно отодвигавшего наследника на задний план. Г. Румплер - австрийский историк, достаточно критически оценивающий последнего габсбургского монарха, - не исключает, что "такое пренебрежительное отношение во многом способствовало развитию у Карла антипатии и недоверия ко всему и всем, кто в Австрии определял политику и военную стратегию. В свою очередь, такая его позиция или даже подозрение в таковой давали повод для попыток отстранить его от процессов принятия политических и военных решений" [14. С. 465].

Только в 1916 г. Карлу наконец были поручены серьезные военные задачи. Вначале он был направлен на тирольский участок Итальянского фронта, где стал командующим 20-м армейским корпусом, которому предстояло участвовать в наступлении в южном Тироле. Целью операции было вытеснение итальянских войск с горных перевалов и проникновение в равнинные области на севере Италии. В результате возникла бы угроза выхода австро-венгерских войск в тыл основным силам итальянцев, сосредоточенным у реки Изонцо (словенское название - Соча; ныне - на границе Словении и Италии). Карл ответственно подошел к возложенной на него задаче. В то же время приказ, изданный им 11 мая 1916 г., накануне начала наступления, говорит о весьма необычном гуманистическом подходе наследника к ведению боевых действий: "Лучше, когда атака длится дольше, нежели когда она проведена быстро, но за это заплачено тяжелыми потерями... Возлагаю на каждого командира обязанность приложить все усилия для того, чтобы раненым была оказана вся необходимая помощь... Отдавать приказ "Пленных не брать" - запрещаю. Для хорошего солдата позор - убийство безоружного неприятеля, который уже сдался. Такие случаи будут жестко караться... Категорически запрещаю кражи, грабежи и бесцельное уничтожение имущества" (цит. по [9. S. 95]).

Конрад фон Гетцендорф был крайне недоволен таким "миндальничаньем" со стороны эрцгерцога. В то же время он не мог не признать, что со своей задачей Карл справился: его войска успешно продвигались вперед, пока в июне 1916 г. наступление не было остановлено по причинам, не зависевшим от наследника. Дело в том, что одновременно резко осложнилась ситуация в Галиции, где началось крупное и успешное наступление русских войск под командованием генерала А. Брусилова. Выяснилось, что Конрад допустил серьезную ошибку, перебросив в мае в Тироль с Восточного фронта несколько дивизий, которых теперь там так не хватало. Только своевременная помощь Германии и несогласованность в действиях русского командования спасла летом 1916 г. габсбургскую монархию от полного разгрома.

Между тем в августе у Австро-Венгрии появился новый противник - Румыния, которая после долгих колебаний решила вступить в войну на стороне Антанты. Румынские войска начали наступление в Трансильвании. После непродолжительного и скорее формального участия в боевых действиях против русских войск в Галиции (в должности командующего армейской группой, названной его именем - "Эрцгерцог Карл"), наследник был переведен на Румынский фронт. Операция здесь оказалась чрезвычайно успешной: румыны были не только отброшены, но и полностью разгромлены, австро-венгерские и пришедшие им на помощь германские войска заняли к концу 1916 г. большую часть территории Румынии. Переоценивать роль эрцгерцога Карла в этих событиях, однако, вряд ли стоит: решающую роль в разгроме Румынии

стр. 9

сыграли действия германских войск под командованием генерала А. фон Макензена. Хотя победа над Румынией имела позитивное стратегическое и морально-психологическое значение для Австро-Венгрии, население которой все сильнее страдало от тягот затяжной войны, она показала, что и в военном, и в политическом плане дунайская монархия становится все более зависимой от Германии, и это положение сложно будет изменить даже в случае победоносного исхода войны, который, однако, становился все менее вероятным.

Эрцгерцог Карл не мог этого не понимать. Заключение мира становилось для него главной политической задачей - как только в его руках окажутся властные полномочия. Ждать этого оставалось совсем недолго. 11 ноября 1916 г. Карл, вернувшийся из инспекционной поездки на фронт в свой штаб в трансильванском городе Сегешвар (ныне Сигишоара в Румынии), получил телеграмму. В ней сообщалось о серьезной болезни престарелого императора. Карл немедленно выехал в Вену.

Последняя болезнь 86-летнего Франца Иосифа I была недолгой: 21 ноября император скончался. Смерть монарха, который 68 лет стоял во главе центральноевропейской империи, произвела гнетущее впечатление на австро-венгерское общество, и без того настроенное на третьем году тяжелейшей войны не слишком оптимистично. Казалось, что уходит эпоха, а может быть, и сама империя, которая многим представлялась невозможной без авторитета старого императора, за долгие годы своего царствования превратившегося в символ незыблемости государственного устройства и габсбургской традиции. Новый монарх Карл I вступал на престол в неблагоприятной психологической атмосфере.

В своем первом выступлении перед членами австрийского правительства Карл взял деловой тон: "Я рассчитываю на вас. Перед нами стоят большие задачи. Самой важной из них для каждого, кто чувствует ответственность за судьбу монархии, должно стать скорейшее достижение почетного мира. Другой, столь же важной задачей является обеспечение достаточного количества продовольствия для населения... Прежде всего должен быть сохранен порядок и спокойствие; я желаю, чтобы мое правление было справедливым, добродетельным, но энергичным..." (цит. по [19. S. 89]). Уже из этих суховатых фраз ясно, в насколько серьезном положении находилась Австро-Венгрия на исходе 1916 г. - и 29-летний император полностью сознавал это. У Карла не было иллюзий относительно явлений и событий. Но, как выяснилось, у него было слишком много иллюзий относительно окружающих его людей - по крайней мере некоторых.

В опалу быстро попал давний противник Карла - Ф. Конрад фон Гетцендорф, замененный на посту начальника генштаба генералом А. Арцем фон Штрауссенбергом. Еще до этого, 2 декабря 1916 г., Карл лично взял на себя обязанности верховного главнокомандующего. Произошли и другие изменения в руководстве страны. Наиболее близким советником императора стал начальник его канцелярии А. фон Польцер-Ходиц, на должность министра иностранных дел Австро-Венгрии был назначен граф О. Чернин, который поначалу разделял убежденность императора в необходимости скорейшего заключения мира. Наконец, Карл дал понять премьер-министрам обеих частей монархии - Э. фон Кёрберу в Австрии и графу И. Тисе в Венгрии, - что он намерен принимать куда более деятельное участие в делах государственного управления, нежели его престарелый предшественник.

стр. 10

Далеко не все считали действия монарха продуманными. Так, посол Германии в Вене граф Ф. Ведель писал в декабре 1916 г.: "Молодой император слишком примитивно представляет себе власть. Так дело дальше не пойдет и, несмотря на его популярность, появляются опасения относительно возможного слишком индивидуального правления" [20]. Желание сосредоточить в своих руках побольше власти было вызвано не авторитарными склонностями Карла I (их у него, в общем, не было), а отсутствием вокруг него достаточного числа единомышленников и доверенных лиц. Это, в свою очередь, было следствием отстраненности Карла в бытность его наследником от большой политики. В результате даже в самом важном вопросе - о заключении мира - Карл решил опереться не на профессиональных дипломатов, а на собственную семью. Точнее, на семью своей супруги.

Начало мировой войны раскололо многочисленное семейство де Бурбон-Парма, к которому принадлежала императрица Зита. Этим принцам, полиглотам и космополитам, чувствовавшим себя в равной мере дома во Франции, Австрии и Италии, было нелегко встать на ту или иную сторону в разгоревшемся конфликте. Одни члены семьи остались в габсбургской монархии, другие - братья Зиты, принцы Сикстус и Ксавье - сделали выбор в пользу родины предков, Франции. Однако во Франции существовал закон, запрещавший членам свергнутых монархических династий служить в армии Французской республики. Тогда Сикстус и Ксавье, использовав родственные связи с бельгийским королевским домом, получили разрешение вступить в качестве офицеров в армию этой страны. Именно братьев Зиты, находившихся по другую стороны линии фронта, решил использовать Карл для налаживания контактов с западными державами - дабы прозондировать возможность заключения мира².

В январе 1917 г. через посольство Австро-Венгрии в Швейцарии были установлены контакты с обоими бурбонскими принцами. В марте братья императрицы тайно прибыли в Вену, где встретились с Карлом и Зитой. Там им было вручено первое письмо императора, формально адресованное Сикстусу, но предназначавшееся для передачи руководителям Франции. В послании, написанном по-французски, в частности, содержалась фраза о готовности императора Карла "использовать все личное влияние на моих союзников, дабы выполнить справедливые французские требования относительно Эльзаса и Лотарингии" [22. S. 413]. В письме также отмечалось, что император согласен, чтобы условия будущего мира включали в себя восстановление независимости Бельгии и Сербии - при обязательстве последней поддерживать добрососедские отношения с габсбургской монархией.

Наиболее скандальной в послании Карла была, несомненно, фраза об Эльзасе и Лотарингии. Получалось, что ближайший союзник Германии считает справедливым требование врага этого государства - Франции, одной из главных военных целей которой являлся возврат указанных территорий, утраченных в 1871 г.! Несомненно, Карл действовал неосмотрительно: утечка информации о содержании письма могла бы иметь необратимые последствия для отношений между Австро-Венгрией и Германией. Более того, Карл не

² О попытке Австро-Венгрии заключить мир, получившей название "афера Сикстуса" существует обширная историческая литература (см. например, [4; 21 - 23]).

стр. 11

заручился однозначной поддержкой своего министра иностранных дел О. Чернина, который считал, что любая договоренность с противником должна быть достигнута только с ведома и при участии Германии. Об этом говорилось, в частности, в специальном меморандуме, составленном Чернином для императора. Документ этот министр, однако, не скрепил своей подписью - а значит, с формальной точки зрения оставался не причастным к рискованным дипломатическим контактам Карла.

Между тем первая реакция западных держав на переданное им Сикстусом письмо была обнадеживающей. В отличие от Германии, ни Австро-Венгрия, ни ее молодой император не вызывали в Париже и Лондоне ненависти и неприятия. Премьеры Франции и Великобритании А. Бриан и Д. Ллойд Джордж с большим вниманием отнеслись к мирной инициативе Карла I. Однако вскоре ситуация изменилась. Во Франции на смену правительству Бриана пришел кабинет во главе с А. Рибо, настроенным в пользу "войны до победного конца". Кроме того, обе западные державы имели ряд обязательств перед Италией, которой в 1915 г. на тайных переговорах в Лондоне был обещан ряд принадлежавших Австро-Венгрии территорий - в качестве награды за вступление в войну на стороне Антанты. Итальянское правительство категорически отказалось рассматривать какие-либо мирные предложения Австро-Венгрии, не учитывавшие условий Лондонского договора. Карл попытался спасти положение, передав 9 мая через Сикстуса второе письмо, в котором намекал на возможность уступки итальянцам южного Тироля - но Рим остался непреклонен³. Несколько новых поездок Сикстуса в Париж и Лондон успеха не имели, и 25 июня 1917 г. старший из бурбонских принцев уведомил Карла и Зиту о том, что прекращает свою деятельность в качестве посредника.

К тому времени стало ясно, что Карлу I не удастся убедить своего союзника Вильгельма II и его генералов в необходимости заключить мир. Переговоры, которые в начале апреля 1917 г. Карл провел в Германии, показали, что немцы не теряют уверенности в конечной победе. Даже вступление в войну США не избавило германское руководство от необоснованного оптимизма. Переговоры в немецком Бад-Хомбурге закончились безрезультатно. Австро-Венгрия продолжала катиться в роли прицепного вагона за немецким локомотивом, на всех парах летевшим к пропасти.

Западные державы почти год хранили тактичное молчание о своих контактах с Карлом I. Однако 2 апреля 1918 г. О. Чернин, выступая перед членами венского магистрата, неожиданно заявил: "Господин Клемансо⁴... обратился ко мне с вопросом, не согласны ли мы на [мирные] переговоры и если да, то на какой основе. По согласованию с Берлином я немедленно ответил, что согласен и не вижу со стороны Франции иных препятствий, кроме требования о [возвращении] Эльзаса-Лотарингии. Из Парижа я получил ответ, что на таких условиях о переговорах речи быть не может" [21. S. 59]. Чернин имел в виду контакты австрийских и французских представителей, которые имели место в Швейцарии во второй половине 1917 г., уже по окончании миссии Сикстуса. Министр допустил невероятный для дипломата промах: без каких-либо

³ К слову, в конечном итоге Италия после войны получила значительно меньше, чем предусматривали условия лондонской сделки.

⁴ Жорж Клемансо (1841 - 1929) с ноября 1917 г. возглавлял правительство Франции.

стр. 12

причин предал огласке информацию о тайных переговорах, к тому же исказив ее (французский представитель на этих переговорах граф Арман не имел поручений непосредственно от Ж. Клемансо). Все это позволило французскому премьеру через прессу обвинить О. Чернина во лжи и обнародовать копию первого из двух писем, отправленных Карлом I западным лидерам через Сикстуса.

Разгорелся колоссальный скандал. Чернин утверждал, что ничего не знал о письмах Карла, затем, потеряв голову, начал угрожать самоубийством... Императору ничего не оставалось, кроме как отправить в отставку незадачливого министра (который, кстати, и раньше отличался экстравагантным поведением и нервными срывами). Затем Карл неубедительно отмежевался от собственных писем, назвав их фальшивками, и отослал Вильгельму II, разъяренному предательством союзника, пафосную телеграмму: "В момент, когда австро-венгерская артиллерия гремит на Западном фронте вместе с немецкой, думаю, не нужно никаких лишних доказательств того, что я сражаюсь и намерен и далее сражаться за твои провинции (имелись в виду Эльзас и Лотарингия - Я. Ш.) с той же решимостью, с какой защищаю собственную страну" [4. S. 177]. Вряд ли эти заверения звучали убедительно для германского кайзера и его генералов. В глазах же правительств Антанты Карл как потенциальный партнер для мирных переговоров скомпрометировал себя. Не будет преувеличением утверждать: афера сыграла если не решающую, то весьма значительную роль в том, что в западных столицах стало преобладать мнение о необходимости ликвидации дунайской монархии, а политические акции чехословацких и югославянских эмигрантских кругов, добивавшихся именно такого исхода, заметно выросли.

"Персональная дипломатия" Карла I оказалась фатальной ошибкой. Конечно, не будь безответственного поведения графа Чернина, подробности миссии пармских принцев, возможно, стали бы достоянием гласности лишь после войны. Однако, пускаясь в эту авантюру, молодой император изначально рисковал слишком многим. Тексты писем, особенно первого, содержали обещания, которые Карл поспешил дать, еще не получив представления о планах и настроениях западных партнеров. Закулисный характер переговоров и участие в них родственников императрицы крайне отрицательно повлияли на общественное мнение в самой Австро-Венгрии. Зита с ее франко-итальянским происхождением стала восприниматься ура-патриотической частью общественности, особенно австрийскими немцами, как агент влияния Антанты в императорском дворце. Искреннее стремление австрийского императора к миру в сочетании с неудачными средствами, избранными им для достижения этой благородной цели, привели Карла к тяжелейшему политическому поражению.

Увы, и внутри страны император следовал тем же путем. 30 декабря 1916 г. в Будапеште состоялась коронация Карла в качестве венгерского короля. Тем самым молодой император с легкостью необыкновенной перечеркнул планы покойного дяди: Франц Фердинанд намеревался после вступления на трон реорганизовать империю, отбросив принцип дуализма, невзирая на возможное сопротивление венгерской политической элиты. Коронация перечеркивала эти планы, поскольку новый король обязан был присягнуть на верность конституции Венгрии, которая предусматривала нерушимость границ "земель короны св. Стефана" и верность "традиционным свободам венгерского народа".

стр. 13

Это означало, во-первых, что национальные меньшинства Венгерского королевства, в совокупности составлявшие к тому времени более половины (!) всего населения страны (см., например, [24]), могли распрощаться с надеждой на изменение своего статуса и прекращение многолетней политики мадьяризации. Во-вторых, это осложняло демократизацию ультраконсервативной политической системы Венгрии, где власть была до сих пор сосредоточена в руках высшей аристократии.

С точки зрения политики как "искусства возможного" речь шла о серьезном поражении Карла, причем поражении, которое он потерпел практически без боя, уступив давлению авторитарного венгерского премьер-министра И. Тисы. Много лет спустя императрица Зита так проанализировала ситуацию: "Император знал, что делает, он понимал, каковы будут последствия [этого шага] для вынашиваемых им планов реформ. Но правовые аргументы были неопровержимы, и нужно было поторопиться. Он согласился, потому что стремился как можно скорее закончить войну. Тиса и его окостеневшие представления об устройстве Венгрии, конечно, означали крушение всех планов императора. Межнациональная напряженность была главной проблемой монархии. Но император полагал, что решение этих вопросов можно отложить до наступления мира. Во время войны Венгрия оставалась опорой дуалистической монархии. А Тиса был железным человеком, на котором держалась Венгрия" (цит. по [17. S. 102 - 103]). Решая венгерскую проблему, Карл впервые столкнулся с безвыходной ситуацией, которая была характерна для его правления в целом: не делать ничего, оставить все как есть было опасно, но начинать широкомасштабные реформы в условиях войны, экономического истощения и нарастающих национальных проблем - еще опаснее.

Если в вопросе о Венгрии император решил не форсировать ситуацию, то при решении других проблем внутренней политики он предпочел сделать ряд достаточно рискованных шагов. В мае 1917 г. было объявлено о созыве рейхсрата - парламента западной части монархии, не собиравшегося с 1912 г., когда он был распущен из-за столкновений между представителями национальных депутатских клубов, фактически парализовавших работу законодательного органа. С тех пор император и кабинет министров управляли западной частью монархии посредством указов и постановлений (между тем в Венгрии парламент, избранный на основе сильно ограниченного избирательного права, функционировал). Созыв рейхсрата, по мысли Карла I, должен был продемонстрировать добрую волю монарха, его стремление придерживаться закона и дать возможность представителям разных народов свободно обсудить свои проблемы. Однако радикально настроенные депутаты, в первую очередь из числа чехов и южных славян, народов, чувствовавших себя ущемленными, а свои национальные интересы - поставленными под угрозу усилившимся в годы войны пронемецким курсом властей, истолковали этот шаг как проявление слабости, дающее им возможность перейти в контрнаступление.

Еще в декабре 1916 г. приветственные адреса, направленные Карлу I по случаю его восшествия на престол чешскими, югославянскими и галицийскими (польскими и украинскими) политиками, были выдержаны в весьма верноподданническом духе, хоть в них и выражались робкие надежды на либерализацию. Но уже полгода спустя, когда либерализация действительно началась и был созван рейхсрат, тон выступлений многих славянских депутатов заметно изменился. Так, один из лидеров чешского парламентского клуба А. Странски

стр. 14

в своем выступлении заявил о солидарности с находившимися в заключении чешским политиком К. Крамаржем и другими приговоренными к смертной казни по обвинению в государственной измене - за поддержание контактов с проантантовскими эмигрантскими кругами. Конец выступления Странского был выдержан в примирительном, но все же однозначно националистическом духе: "Молодой император не виновен в войне, он лишь унаследовал ее и не повинен в ее ужасах. Мы счастливы черпать здесь надежду на то, что в великий исторический момент, когда свободная воля народов определит форму государственного устройства (здесь и далее курсив мой - Я. Ш.), молодой монарх, верный своему чистому, незапятнанному прошлому, не встанет на пути осуществления воли нашего народа..., но поставит себя на службу этой воле и этой свободе..." [25].

Атмосфера на заседаниях рейхсрата накалялась. Претензии чехов и югославян, требовавших отмены военно-полевых судов, изменения национальной политики и в перспективе - федерализации империи, наталкивались на яростное противодействие австрийских немцев. Последние, однако, выступали не как лоялисты, а скорее как проводники шовинистического великогерманского курса и сторонники окончательной привязки габсбургской монархии к Германии, вплоть до присоединения к ней населенных немцами австрийских территорий. А этого Карл и его советники опасались ничуть не меньше, чем сепаратизма славян. Дебаты в рейхсрате, о которых активно писала пресса, заметно изменили атмосферу в стране. С одной стороны, общество получило дополнительный заряд радикализма, с другой - монарху не удалось добиться главной политической цели, к которой он стремился, созывая рейхсрат: создать в Австрии правительство, которое опиралось бы на парламентское большинство и таким образом обладало бы демократической легитимностью. Новый кабинет Э. Зайдлера был назначен Карлом без поддержки депутатов.

Нельзя не отметить также, что между политикой Карла в Венгрии и попытками либерализации в Австрии имелось явное противоречие. В первом случае император-король избрал умеренно консервативный курс, отложив необходимые радикальные реформы до заключения мира, во втором - попытался приступить к преобразованиям, не дожидаясь решения того же самого вопроса о мире. Дальнейшим шагом на этом пути явилась объявленная в июле 1917 г. амнистия осужденным за политические преступления. На свободу вышли более двух с половиной тысяч человек, в том числе К. Крамарж и другие радикальные чешские деятели. Однако и эта мера не способствовала умиротворению страстей. По мнению Г. Румплера, благодаря амнистии "удалось добиться того, что национальные государственные декларации ограничились требованием автономии под эгидой Габсбургов, а требования националистов-эмигрантов... о разрушении монархии пока еще не нашли отклика в странах Антанты" [14. С. 473]. Не Бог весть какой результат, если учесть, что в момент вступления Карла I на престол власти, пусть и военно-полицейскими методами, все же полностью контролировали ситуацию в стране.

Вопрос о бытии или небытии австро-венгерской монархии теперь напрямую зависел от исхода войны. 1917 год принес Центральным державам как огорчения, так и надежды. С одной стороны, Западный фронт безнадежно увяз в позиционной войне, перевес в которой после вступления в войну США однозначно склонялся на сторону Антанты. На Балканах на сторону западных держав встала Греция, где высадились французские, британские и сербские

стр. 15

войска, образовался Салоникский фронт. С другой стороны, осенью австро-германские войска отбросили итальянскую армию, прорвав ее фронт при Капоретто - поражение, от фатальных последствий которого Италию спасла только военная помощь западных союзников. Еще раньше, в июне-июле, провалилась организованная Временным правительством попытка наступления русской армии на Восточном фронте. Последовавшая вскоре большевистская революция привела к подписанию в марте 1918 г. Брестского мира, который стал выдающимся успехом Центрального блока. В Австро-Венгрии, все сильнее страдавшей от нехватки продовольствия, особенно большие надежды возлагались на "хлебный мир" с обретшей формальную независимость (de facto оккупированной германскими и австро-венгерскими войсками) Украиной, откуда предполагались крупные поставки зерна. Надеждам этим, однако, не суждено было сбыться - как и многим иным.

Летом захлебнулось австро-венгерское наступление на реке Пьява, с помощью которого в Вене рассчитывали добиться решающего перевеса на Итальянском фронте. В конце июля Карл снова сменил премьера западной части монархии: новым главой кабинета стал профессор-юрист М. фон Хуссарек. Но рокировки на высших правительственных должностях уже не могли ничего изменить, особенно после того, как правительства стран Антанты признали права эмигрантского Чехословацкого национального комитета во главе с Т. Г. Масариком и Э. Бенешем в качестве фактического союзного правительства, чьи силы (чехословацкие легионы на Западном фронте, в Италии и России) воевали на стороне западных держав против Германии и Австро-Венгрии.

Важным событием, показавшим, что радикальные национальные движения народов Австро-Венгрии приобретают все больший вес в глазах Антанты, стал "съезд угнетенных народов", состоявшийся в Риме в апреле 1918 г. Место его проведения было выбрано не случайно: из всех западных союзников Италия занимала наиболее последовательную антигабсбургскую позицию. Съезд принял заявление, в котором, в частности, говорилось: "Каждый из [угнетенных] народов считает австро-венгерскую монархию орудием германского господства и главным препятствием на пути к осуществлению своих чаяний и устремлений" (цит. по [26. S. 109]). Одновременно с активизацией антигабсбургских эмигрантских кругов происходило угасание активизма - лояльного трону течения в славянской, но также и австро-немецкой политической среде. Когда пару месяцев спустя, 12 октября 1918 г., Карл принял делегацию Чешского союза (объединения чешских политиков), он, по воспоминаниям одного из присутствовавших на аудиенции - Ф. Станека - заявил: "Вы получите самостоятельность (очевидно, имелась в виду максимально широкая автономия - Я. Ш.) Чехии, Моравии и Силезии - при условии, что выскажетесь в пользу моей династии и [единства] империи" (см. [10. S. 184]). Еще полтора года назад такое предложение было бы встречено чехами с ликованием, но теперь оно не вызвало никакого воодушевления: эмигранты и поддержавшая их Антанта сулили гораздо больше. Такой же неудачей окончились и переговоры императора с югославянской фракцией рейхсрата.

В начале августа 1918 г. немцы потерпели решающее поражение на Западе. Начальник германского генштаба Э. фон Людендорф, еще недавно самоуверенно провозглашавший, что шансы Центрального блока на победу велики, признал, что война не может быть выиграна и необходимо искать пути к

стр. 16

перемирию. А после того, как в конце сентября вышла из войны Болгария, и армии Антанты, почти не встречая сопротивления, покатились с Балкан к южным границам Австро-Венгрии, стало ясно, что дни дунайской монархии сочтены. Последней безнадежной попыткой спасти империю стал манифест, изданный Карлом I 16 октября. Его название в тогдашних условиях звучало иронически - "Моим верным австрийским народам". В нем провозглашалось, что "Австрия должна стать, в соответствии с желаниями ее народов, государством федеративным, в котором каждая народность образует свое собственное государство на территории, которую населяет... Этот новый порядок, который никоим образом не нарушает целостность земель святой короны Венгерской, должен принести каждому национальному государству самостоятельность; в то же время он будет охранять их общие интересы... К народам, на самоопределении которых будет основана новая империя, обращаюсь Я - дабы участвовали в сем великом деле посредством национальных советов, которые, будучи составлены из депутатов [рейхсрата] от каждого народа, должны представлять интересы оных народов в их отношениях между собой и с Моим правительством. Да выйдет наше Отечество... из военных бурь как союз свободных народов" [27. 17 X].

Время для подобных шагов, однако, было упущено. Карл уже не мог удержаться на ускользавшем от него троне, зато помог своим манифестом избежать возможного кровопролития. "Слово императора... легитимизировало национальные советы и тем самым дало возможность многим чиновникам и офицерам, воспитанным в духе верности монархии, без внутренней борьбы начать служить национальным советам, в руки которых переходила власть", - отмечает чешский историк Э. Ирманова [28. S. 445 - 446]. Национал-радикалы же не нуждались в благословении последнего Габсбурга: Антанта несла им на штыках государственный суверенитет. Не подлежит сомнению, что наиболее слабым местом манифеста 16 октября было то, что его действие не распространялось на Венгрию, поскольку Карл, верный данной им королевской присяге, не мог пойти на федерализацию унитарного Венгерского королевства.

Во второй половине октября 1918 г. распад Австро-Венгрии приобрел стихийный, неконтролируемый характер. Как и предусматривал манифест Карла I, власть в отдельных провинциях империи переходила к национальным советам, но о каком-либо подчинении Вене или консультациях с ней они уже не хотели слышать. 21 октября 210 депутатов рейхсрата из числа австрийских немцев, собравшись в Вене, заявили о намерении создать на населенных немцами землях габсбургской империи государство Немецкая Австрия; вопрос о форме государственного устройства и отношениях с Германией был пока оставлен открытым. 28 октября в Праге было объявлено о создании Чехословацкой республики (что означало прямой конфликт с Венгрией, так как словацкие земли были ее частью). Днем позже в Загребе Народное вече объявило о создании Государства словенцев, хорватов и сербов⁵. 31 октября грянула революция в Венгрии, к власти пришло левое правительство во главе с "красным графом" М. Каройи, надеявшееся (как оказалось, напрасно) договориться с Антантой о сохранении исторических границ венгерского государства. В ходе

⁵ Имелись в виду сербы, проживавшие на территориях, входивших в состав австро-венгерской монархии.

стр. 17

беспорядков солдатами-мародерами был убит бывший венгерский премьер, "железный" И. Тиса. 1 ноября во Львове, занятом украинскими повстанческими частями, была провозглашена Западноукраинская народная республика (ЗУНР), предъявившая претензии на восточную часть Галиции, Буковину и Закарпатье. Несколькими днями позже в Варшаву из немецкого заключения вернулся вождь польского национального движения Ю. Пилсудский, провозглашенный 10 ноября главой независимой Польши, в состав которой из земель, принадлежавших Габсбургам, вошли Краков и Галиция.

Все это время в Вене формально существовало императорское правительство (последним его главой стал профессор Г. Ламмаш), а во дворце Шенбрунн оставался глава уже фактически не существующего государства. От имени этого государства 3 ноября было заключено перемирие с Антантой. Между тем новые национальные правительства отзывали "свои" подразделения императорской и королевской армии с фронта, в результате чего в прифронтовых областях возник хаос. Тем не менее часть воинских соединений Итальянского фронта еще в первой половине ноября сохраняла лояльность и управляемость, и их командующий фельдмаршал С. Бороевич по телеграфу обратился к императору с предложением перебросить эти войска в Вену для восстановления там порядка. Карл I, резонно опасавшийся, что такой шаг мог бы привести к началу в Австрии гражданской войны, отказался. Это было важное решение, весьма характерное для Карла: добиваясь мира с внешними противниками, он ни в коем случае не хотел войны и с противниками внутренними. Власть не представляла для него абсолютной ценности, во имя которой стоило проливать кровь. Будучи глубоко верующим человеком, Карл не собирался отказываться от исполнения монаршего долга, который, согласно его мировоззрению, был возложен на него Богом, однако не считал насилие по отношению к подданным составной частью этого долга. Монархия имела смысл лишь до тех пор, пока народы желали ее сохранения. Карл I верил, что наступившая смута - лишь временное явление, и, переболев национализмом, "его" народы поймут преимущества совместного существования под скипетром древней династии.

Фактически низложенный, но формально не отрекшийся монарх был для новых властей серьезной политической проблемой. 10 ноября после переговоров Ламмаша с властями Немецкой Австрии стало ясно, что на предстоящем голосовании по вопросу о будущем государственном устройстве большинство депутатов выскажется в пользу республики. Социал-демократы и часть националистов потребовали отречения Карла I. На следующий день Г. Ламмаш и министр внутренних дел Ф. Гайер приехали в Шенбрунн. Прочитав проект манифеста, предложенного ему министрами, император воскликнул: "Но это же отречение!" Ламмаш, Гайер и секретарь императора К. Веркман убеждали его в том, что разработанный ими документ предполагает отказ Карла не от короны, а от участия в государственных делах, что оставляло Габсбургам возможность вернуться на трон в будущем. После продолжительных бурных дебатов Карл подписал манифест, в котором говорилось: "С момента вступления на трон Я неустанно пытался избавить свои народы от бед войны, в начале которой нет Моей вины. Не колеблясь, Я восстановил конституционный порядок и открыл всем народам путь к самостоятельному развитию. Руководствуясь, как и прежде, неизменной любовью ко всем Моим народам, не желаю, дабы Моя особа служила препятствием на пути их свободного развития. Зара-

стр. 18

нее признаю решение, которое примет Немецкая Австрия о своем будущем государственном устройстве. Народ посредством своих представителей взял власть в собственные руки. В связи с этим Я отказываюсь от участия в государственных делах в какой-либо форме, одновременно освобождая от обязанностей назначенное Мною австрийское правительство. Пусть народ Немецкой Австрии создаст новый [государственный] порядок и объединится вокруг него. Счастье Моих народов всегда было Моим самым горячим желанием. Только внутренний мир способен залечить раны, нанесенные войной" [27. 11 XI].

Несколько дней спустя переговоры Карла с венгерской правительственной делегацией также завершились подписанием подобного документа. 23 марта 1919 г. по настоянию австрийского республиканского правительства и с согласия держав Антанты императорская семья была вынуждена покинуть родину и перебраться в Швейцарию. Тем не менее Карл Первый и Последний ни на минуту не допускал мысли о том, что многовековое царствование династии Габсбургов кончилось навсегда, а он сам, 32-летний молодой человек - уже не более чем часть европейской истории.

Несмотря на непростое положение, в котором оказалась императорская семья в изгнании (большая часть имущества Габсбургов была конфискована новыми властями, а некоторые драгоценности, вывезенные Карлом и Зитой, похитил мошенник, которому они доверились), Карл внимательно следил за происходящим в странах-преемницах Австро-Венгрии и постепенно установил сеть контактов со сторонниками монархии. Он размышлял над будущим Центральной Европы, и сохранившиеся заметки императора содержат прозорливые выводы о перспективах региона - выводы, правоту которых, увы, подтвердили события 30 - 40-х годов XX в.: "...Малые государства, возникшие в результате нашей катастрофы, политически и экономически вредны для Европы. Они являются источниками постоянных внутри- и внешнеполитических проблем. Во внешней политике - во-первых, потому, что конфликтуют друг с другом, а во-вторых, потому, что если нынешняя политика будет продолжена, они рано или поздно упадут в объятия Великогермании. Причины, по которым отношения между этими государствами плохи, нетрудно понять: [историческая] Венгрия была разделена между румынами, чехами и сербами⁶ ... Австрия была разделена, и многие ее немецкоязычные регионы отошли соседям. Маленькие "победители" нетерпеливо ожидают возможности окончательно свести счеты с маленькими "проигравшими"; те же, в свою очередь, ждут, когда "победители" ослабеют настолько, чтобы отобрать у них хотя бы часть их добычи... И над всем этим хаосом встает угрожающий призрак Великопруссии" [5. S. 454 - 455].

Особое внимание Карла привлекала Венгрия. Во-первых, в этой стране, потерявшей в результате Трианонского мира около 70% территории, была особенно сильна ностальгия по габсбургским временам. Во-вторых, в Венгрии Карл IV формально оставался королем: после победы контрреволюционных сил в гражданской войне 1919 г. страна была вновь провозглашена королевством, а исполнение обязанностей главы государства в ранге регента было - на время пребывания монарха за пределами Венгрии - возложено на адмирала М. Хорти, бывшего командующего австро-венгерским флотом. Хорти и Карл

⁶ По условиям Трианонского мира 1920 г.

стр. 19

вступили в переписку, в которой адмирал заверял короля в лояльности и утверждал, что лишь ожидает подходящего момента для передачи власти. По мнению Карла, такой момент настал весной 1921 г., когда он через своего эмиссара во Франции, все того же принца Сикстуса де Бурбон-Парма, получил устные заверения А. Бриана, вновь ставшего главой французского правительства, в том, что в случае возвращения Габсбурга на венгерский трон Франция не предпримет против него враждебных действий и окажет соответствующее влияние на Великобританию (подробнее см. [29. S. 307]). Бриан не рисковал ничем: в случае успеха Карла он приобретал важного союзника в Центральной Европе, а в случае неудачи - мог не бояться компрометации, так как никаких письменных доказательств контактов между ним и Карлом не существовало.

25 марта 1921 г. Карл тайно, с документами на чужое имя, через Францию, Германию и Австрию отправился в Венгрию. 27 марта он был в Будапеште - сам, без сопровождения своих сторонников, которых в тот момент в венгерской армии и политических кругах было немало. Дальнейшее, по воспоминаниям самого Карла, выглядело так: "Хорти вышел мне навстречу с растерянным выражением лица. В своем (ранее моем) кабинете он сразу же сказал мне: "Это катастрофа, Вашему Величеству следует немедленно вернуться обратно в Швейцарию!" Я дружески объяснил ему, что ни о чем подобном не может быть и речи, поскольку своим отъездом я сжег за собой мосты. Последовала борьба за власть, дискуссия, продолжавшаяся более двух часов, в результате которой я, не располагавший, в отличие от моего оппонента, никакой вооруженной поддержкой, несмотря на все отчаянные усилия, вынужден был уступить в высшей степени предательскому и низменному властолюбию Хорти... В соглашении, к которому мы пришли к концу нашего разговора (в течение трех недель подготовить условия для передачи власти королю. - Я. Ш.), я видел признак того, что регент все же склоняется к идее реставрации... Однако я утратил эту надежду после того, как узнал, что еще в тот же день он пригласил к себе представителей держав Антанты и сообщил им обо всем, о чем был обязан молчать" (имелась в виду информация об обещаниях А. Бриана, которую Карл сообщил Хорти во время их разговора) (цит. по [30. Р. 54 - 56]).

В мемуарах адмирала М. Хорти акценты, естественно, расставлены по-другому. Хорти утверждает, что предложил Карлу связаться с Брианом через дипломатического представителя Франции в Будапеште и заявил, что в случае подтверждения французских гарантий готов немедленно передать власть королю. Это, несомненно, была уловка: посулы премьера Франции потому и давались в устной форме, что не предназначались к огласке. Как только Хорти - после отъезда Карла и без его ведома - сообщил дипломатам Антанты о появлении короля и своем разговоре с ним, последовала та реакция, которой и следовало ожидать и на которую, очевидно, рассчитывал Хорти: опровержение Парижем слов Карла и дружное предостережение западных правительств (а также Чехословакии, Румынии и Югославии) против попыток реставрации Габсбургов на венгерском престоле [31]. Учитывая тогдашнюю ситуацию в Венгрии и вокруг нее, нельзя не признать, что в отказе Хорти вернуть власть Карлу IV была своя логика. Судя по всему, человеческая правда в тот момент была на стороне короля, политическая же - на стороне регента.

Разочаровавшись в Хорти, Карл несколько месяцев спустя, в октябре 1921 г., предпринял новую попытку вернуть себе венгерский престол. Это был

стр. 20

первый и последний раз, когда в борьбе за власть он прибегнул к военной силе. Прибыв в Венгрию, Карл выступил на Будапешт во главе нескольких воинских частей, давших ему присягу. Поначалу ситуация складывалась благоприятно для короля: его войска, почти не встречая сопротивления, подошли к окраинам столицы. Однако регенту Хорти удалось мобилизовать часть армейских подразделений и вооруженное ополчение - в том числе благодаря намеренно распространяемым слухам, что на Будапешт якобы наступают чехословацкие войска. Роковую роль сыграл и генерал Хегедюш, который был поставлен Карлом во главе верных ему войск, но в решающий момент перешел на сторону хортистов. Самому Карлу не хватило решимости для проведения боевой операции, в которой у легитимистов были шансы на успех: вновь не желая излишнего кровопролития, король согласился на переговоры и попал в ловушку. Хортисты нарушили заключенное перемирие и перешли в контратаку. Карл отдал приказ прекратить сопротивление. Вторая и последняя попытка реставрации закончилась крахом.

Западные лидеры, не исключая и А. Бриана, немедленно отмежевались от Карла и выразили поддержку М. Хорти. Оценивая причины поражения последнего Габсбурга в 1921 г., трудно не согласиться с выводами А. Стыкалина: "Реставрация некогда могущественной династии на венгерском престоле не устраивала державы-победительницы, привыкшие видеть в Габсбургах надежных союзников Германии... Опасавшиеся большого международного скандала правящие круги Венгрии предпочли дать отпор сторонникам Карла... Вскоре Национальное собрание приняло акт, лишивший дом Габсбургов прав на венгерский престол" [32. С. 65]. Впрочем, даже в случае победы шансы Карла сохранить за собой трон, очевидно, были не слишком велики: очень уж негативной могла быть реакция на реставрацию Габсбургов со стороны соседей Венгрии, держав "малой Антанты", а равно и стоявшей за ними Антанты "большой".

По решению западных держав Карл Габсбург и его семья были отправлены на португальский остров Мадейра. Многочисленное семейство, страдавшее от недостатка средств (Антанта и не подумала позаботиться о своих пленниках), поселилось в крайне неудобной вилле, которая была предоставлена Карлу одним из местных жителей. 9 марта 1922 г. Карл сильно простудился, болезнь переросла в воспаление легких, осложненное врожденным пороком сердца. 1 апреля он умер и был похоронен на Мадейре, в церкви Носса Сеньора ду Монте. Позднее в Капуцинской гробнице в Вене, месте захоронения большинства Габсбургов, начиная с императора Матиаса, умершего в 1619 г., был установлен его мраморный бюст.

В 1928 г. в венской церкви св. Михаила была открыта мемориальная доска в честь последнего императора. На небольшой бронзовой табличке значатся слова: "Искал мира и нашел его в Боге". Вероятно, это лучшая эпитафия Карлу Последнему - человеку, который наверняка был бы весьма неплохим правителем в спокойные, мирные годы. Он не был выдающимся политиком в том смысле, в каком обычно принято трактовать политическое мастерство - в умении добиваться реализации своих интересов даже в весьма затруднительных обстоятельствах. Карл олицетворяет другой, все реже встречающийся тип государственного деятеля - такого, который, по словам его сына Отто фон Габсбурга, "воспринимает свои политические задачи как миссию" и испытывает "чувство ответственности перед Богом" [19. S. 259]. Это чувство было

стр. 21

для последнего монарха Австро-Венгрии источником духовной силы и позволяло ему до конца бороться за идею европейского единства и мира - идею, в значительной мере реализованную сейчас, спустя много десятилетий после смерти Карла I.

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

1. Penizek J. Posledni Habsburk. Praha, 1922.

2. Vivian H. Kreuzweg eines Kaisers. Karl I. von Osterreich. Mit Auszugen aus den Tagesbuchern des St. -Cl. E. Strutt. Wien, 1935.

3. Lorenz R. Kaiser Karl und der Untergang der Donaumonarchie. Graz, 1959.

4. Brook-Shepherd G. Um Krone und Reich. Die Tragedie des letzten Habsburgerkaisers. Wien; Munchen, 1968.

5. Kaiser Karl I. Personliche Aufzeichnungen, Zeugnisse und Dokumente. Wien, 1987.

6. Broucek P. Karl I. (IV.). Der politische Weg des letzten Herrschers der Donaumonarchie. Wien; Koln; Weimar, 1997.

7. Feigl E. Kaiser Karl I. Ein Leben fur den Frieden Steiner Volker. Wien; Munchen, 1994;

8. Demmerle E. Kaiser Karl I. Wien, 2004.

9. Galandauer J. Karel I. Posledni cesky kral. Praha, 2004.

10. Pernes J. Posledni Habsburkove. Karel, Zita, Otto a snahy o zachranu cisarskeho trunu. Brno, 1999.

11. Исламов Т. М. Империя Габсбургов. Становление и развитие. XVI-XIX вв. // Новая и новейшая история. 2001. N 3.

12. Исламов Т. М. Австро-Венгрия в Первой мировой войне. Крах империи // Новая и новейшая история. 2001. N 5.

13. Первая мировая война: пролог XX века. М. 1998; Последняя война императорской России. М. 2002; Уткин А. И. Первая мировая война. М., 2002

14. Румплер Г. Карл I Австрийский, 1916 - 1918// Кайзеры. Ростов-на-Дону, 1997.

15. Шимов Я. Австро-Венгерская империя. М., 2003.

16. Feigl E. Zita. Kaiserin und Konigin. Wien, 1991.

17. Griesser-Pecarova T. Zita, posledni cisarovna. Praha, 1994.

18. Geheimes Staatsarchiv Munchen. Die Bayerische Gesandschaft Sien. F. 1756, der Brief von 10. Juli 1914.

19. Demmerleova E. Ci'sar Karel I. Praha, 2006.

20. Aussenamt Berlin, Politisches Archiv. Osterreich 86. Nr. 1 secr. Bd. 4, AS 4699.

21. Demblin A. Czernin und die Sixtus-Affare. Munchen, 1920

22. Kann R. A. Die Sixtus-Affare und die geheimen Friedensverhandlungen Osterreich-Ungarns im ersten Weltkrieg. Wien, 1966.

23. Engel-Janosi F. Die Friedensbemuhungen Kaiser Karls mit besonderer Berucksichtigung der Besprechungen des Grafen Revertera mit Conte Armand // XIIe Congres international des Science Historiques. Paris, 1965. Vol. IV. P. 279 - 296; Charles-Roux F. La Paix des Empires Centraux. Paris, 1947.

24. Kontler L. Dejiny Mad'arska. Praha, 2001; Контлер Л. История Венгрии. Тысячелетие в центре Европы. М., 2002; Lendvai P. Die Ungarn. Munchen, 1999. S. 228 - 249; Серапионова Е. П. Словакия в составе Венгерского королевства в начале XX века// Чехия и Словакия в XX веке. Очерки истории. М., 2005. Кн. 1. С. 32 - 43.

25. Narodni listy. 1917.14 VI.

26. Benes E. Svetova valka a nase revoluce. Praha, 1927 - 1928. Sv. II.

27. Wiener Zeitung. 1918.

28. Irmanova E. Konec stareho sveta // Slovansky prehled. 2001. C. 4.

29. Rieder H. Kaiser Karl. Der letzte Monarch Osterreich-Ungarns 1887 - 1922. Munchen, 1981.

30. Freiherr von Werkmann K. Aus Kaiser Karls Nachlass. Munchen, 1925.

31. Admiral Nicholas Horthy, Regent of Hungary. Memoirs. London, 1956.

32. Стыкалин А. С. Трианонский мирный договор и идеи возрождения Венгрии // Авторитарные режимы в Центральной и Восточной Европе. М. 1999.

Постоянный адрес данной публикации: