В статье рассмотрены мотивы и обстоятельства заключения в 1920 г. союза между Украинской народной республикой (УНР) и Польшей. Петлюровское руководство УНР искало средство возвращения утраченной государственной территории. Польский лидер Ю. Пилсудский рассматривал союз как повод для продолжения экспансии на восток с целью изменения геополитического баланса так, чтобы Польша заняла место России в Восточной Европе.

The article regards the reasons and circumstances of setting an alliance between the Ukrainian People's Republic (UNR) and Poland in 1920. This way Petliura's government was trying to get back the recently lost state territories. The Polish leader J. Pilsudski considered the alliance as a pretext for continuing the East expansion aimed at changing geopolitical balance, so that Poland were able to take over the place of Russia in Eastern Europe.

Ключевые слова: Украинская народная республика, Польша, 1920 г., союзный договор, военная конвенция, проект экономического соглашения.

Февральская революция 1917 г. сняла государственные барьеры, мешавшие свободному национальному развитию украинского народа. Однако развернувшийся на пространстве бывшей Российской империи, включая Украину, революционный процесс не ограничился обеспечением гражданского и национального равноправия. Вскоре на первое место в общественной жизни вышла социальная и внешнеполитическая проблематика. Деятели Февраля оказались бессильны перед этими проблемами, что привело к Октябрьскому, большевистскому этапу революции.

Деятели украинского национального движения, умеренные социалисты из Украинской социал-демократической рабочей партии (УСДРП) и Партии украинских социалистов-революционеров (эсеров), чтобы изолировать Украину от общероссийского революционного потока, стимулировали провозглашение Центральной радой 7(20) ноября 1917 г. Украинской народной республики (УНР).

Но настроения украинских масс были созвучны общероссийским, а мысли сосредоточились на идее земельной реформы и скорейшего выхода из Первой мировой войны. Медлительность и противоречивые действия правительства УНР в этих вопросах разочаровали многих украинцев, что создало почву для образования левыми украинскими активистами в Харькове в декабре 1917 г. нового украинского государственного центра советского образца.

Эта альтернативная украинская власть смогла вооруженным путем установить контроль над большей частью края не только благодаря поддержке российских революционных отрядов, но главным образом потому, что в возникшем проти-

Михутина Ирина Васильевна - д-р ист. наук, ведущий научный сотрудник Института славяноведения РАН.

воборстве у киевского правительства оказалось слишком мало защитников. "Все наши широкие массы солдат не оказывали им (большевистским отрядам. - И. М.) никакого сопротивления и даже переходили на их сторону, почти все рабочие каждого города были за них, в селах сельская беднота явно была большевистской, словом, огромное большинство именно украинского населения было против нас [...] Единственной нашей военной силой являлась интеллигентная молодежь и часть национально-сознательных рабочих" [1. С. 215, 217]. Это признание по горячим следам событий сделал глава киевского правительства известный писатель В. К. Винниченко в книге, опубликованной в начале 1920 г.

Теряя государственную территорию, киевское руководство УНР нашло для себя выход в заключении - отдельно от России и, опередив ее, - мирного договора со странами Четверного союза и в приглашении на Украину для изгнания большевиков австро-германских войск. Последние в апреле 1918 г. решающим образом содействовали государственному перевороту и установлению власти гетмана П. П. Скоропадского. Пребывание чужеземного воинства запомнилось украинскому народу как жестокая, грабительская оккупация, вызвав стихийное сопротивление.

Лидеры УНР восстановили республику на волне народного восстания, поднятого после краха австро-германского блока в Первой мировой войне, но их социальная и политическая программа по-прежнему не соответствовала сдвигавшимся влево настроениям масс, не позволив объединить и сделать своей силовой опорой разрозненные повстанческие отряды, многие из которых продолжали действовать самостоятельно под анархическими или советскими лозунгами, некоторые выродились в банды.

В революционную эпоху недостаток общественной поддержки и слабость силовой составляющей сделали проблематичной прочность восстановленной власти. Тем не менее Директория (высший распорядительный орган УНР) в январе 1919 г. официально объявила войну советской России, в результате чего уже в феврале вновь потеряла свою столицу - Киев. До августа 1919 г. войска республики по умолчанию совместно с Добровольческой армией А. И. Деникина вели на Украине борьбу против Красной армии. Но, одновременно с добровольцами подойдя к Киеву и вытеснив оттуда красных, рассорились с деникинцами, и обрели в их лице грозного врага, сократившего вскоре государственную территорию УНР почти до одной Подольской губернии.

Польша тоже значилась в числе преуспевающих на поле битвы противников Украинской республики. К июлю 1919 г. в войне с Западно-Украинской народной республикой (ЗУНР - государство, образованное в Восточной Галиции после распада Австро-Венгрии, с января 1919 г. в результате объединения сделалось частью УНР под названием ее Западной области - 30 УНР) польским войскам превосходящими силами удалось захватить всю Восточную Галицию, удерживать за собой этнически украинские Холмщину и Подлесье и развернуть наступление на Волыни.

Глава Директории УНР и Главный атаман (Верховный главнокомандующий) СВ. Петлюра, чтобы сосредоточиться на борьбе против деникинцев и большевиков, направил в Польшу дипломатическую миссию во главе с А. Н. Ливицким, готовый замириться даже ценой признания за ней захваченных украинских земель. Однако стремление таким путем сократить для своей армии фронт борьбы только ослабило УНР и ее руководство в военном и морально-политическом отношении. Личный состав пришедших из Восточной Галиции стрелковых корпусов, ставших самой организованной, боеспособной и многочисленной частью армии УНР, был возмущен готовностью Петлюры отдать их родину Польше; в знак протеста галицийские корпуса перешли на сторону добровольцев, а после их разгрома - в Красную армию.

Руководство же УНР, чтобы оставшаяся еще в его распоряжении малая часть государственной территории не досталась деникинцам, предложило занять ее, включая свою импровизированную столицу - Каменец-Подольский - польским войскам, что те охотно выполнили. Одновременно, по свидетельству главы правительства УНР И. П. Мазепы, польская военная разведка хитрым способом поспособствовала окончательной ликвидации украинской армии [2. С. 145-156]. Лишь Главному атаману Петлюре польское командование на 5 декабря назначило выезд в Польшу в качестве "гостя" польского лидера, Начальника государства Ю. Пилсудского. Информация об этом содержалась в коммюнике Главного командования Войска польского, датированном 4 декабря: "Последние сведения: остатки петлюровской армии окончательно распались, переходя к большевикам, частью - к повстанческим отрядам в Приднепровье. Петлюра с пятью офицерами в сопровождении польского офицера приезжает в Варшаву. Он выражает желание переехать в Чехословакию (т.е. выйти из политической игры. - И. М.). Остатки украинской армии нами разоружены и направлены в концентрационные лагеря" [3. Ф. 308/К. Оп. 9. Д. 1. Л. 254].

Как раз в это время польские дипломаты получили от миссии Ливицкого в Варшаве признание со стороны УНР необходимых Польше обязательств. Самым трудным для делегации, в которую входили и галицийцы во главе с государственным секретарем Западной области УНР С. Витвицким, представлялся вопрос о польско-украинской границе. В полномочиях, полученных делегацией от руководства УНР, предлагалось не идти на уступки в вопросе о Восточной Галиции и вместе с тем подчеркивалось, что судьбу этого края надлежит решать мирной конференции в Париже [4. С. 97], которая, впрочем, уже предоставила Польше временный мандат на управление в Восточной Галиции. Ливицкий на заседании ЦК УСДРП 29 января 1920 г. рассказал, как проходили переговоры в Варшаве. На первом заседании, 28 октября его миссия огласила декларацию, в которой предлагалось при установлении украинско-польской границы руководствоваться этническим принципом, а решение земельного вопроса предоставить будущему украинскому парламенту; при этом заявлялось, что правительство УНР ожидает признания Польшей независимости Украины и настаивает на изменении режима в оккупированных поляками местностях. На следующем заседании, 30 октября польская делегация отвергла украинские условия, противопоставив им свои непреклонные требования. В дальнейшем на фоне приближавшейся катастрофы УНР украинская делегация сочла за лучшее отступить от инструкции правительства и пересмотреть свою первоначальную декларацию. Доложить об этом правительству, покинувшему Каменец-Подольский, уже не удалось [2. С. 186-187]. Готовность приднепровцев уступить Польше в вопросе о Восточной Галиции вызвала напряженность в делегации. Ливицкий убеждал галицийских коллег, что Польша предоставит краю национально-территориальную автономию, условия автономии будут вырабатываться с участием украинцев и т.д. Галицийцы не согласились и в знак протеста вышли из состава миссии [5. S. 182-183]. Неуверенное сопротивление украинской дипломатической миссии было окончательно сломлено угрозой поляков разорвать соглашение о перемирии. 2 декабря 1919 г. миссия от имени правительства выступила с новой декларацией, в которой назвала допустимые, с ее точки зрения, контуры западной границы УНР: от Черного моря по Днестру, вдоль Збруча и через Волынь, оставляя за Польшей северозападную часть этой области и всю Восточную Галицию; в декларации содержалось обещание гарантировать национально-культурные права проживавших на Украине поляков и неприкосновенность их земельной и другой собственности. Было заявлено, что взамен от польской стороны ожидается признание УНР и заключение с ней соглашений военного, торгового и консульского характера; оказание УНР помощи оружием, боеприпасами, армейской экипировкой, а также

срочный транзит через Польшу украинцев, попавших в плен во время Первой мировой войны, и пропуск военных материалов. Под документом отсутствовали подписи галицийцев и одного из членов делегации УНР П. Мшанецкого [6. Т. 2. S. 461-463].

Катастрофа УНР прибавила определенности в вызревавший у Ю. Пилсудского план продолжения начатой почти год назад войны против советской России. О содержании этого плана можно среди прочих свидетельств судить по секретному политическому коммюнике командования польского Волынского фронта от 1 марта 1920 г., "явно инспирированному", по словам публикатора, самим Ю. Пилсудским [7. S. 187]. "В настоящее время, - читаем в документе, - польское правительство намерено поддержать украинское национальное движение, чтобы создать самостоятельное Украинское государство и таким путем значительно ослабить Россию, отбирая у нее окраину, богатую хлебом и природными богатствами. Руководящей идеей создания самостоятельной Украины является создание барьера между Польшей и Россией (выделено в тексте. - И. М.) и переход Украины под польское влияние и обеспечение тем самым экспансии Польши на восток как экономической с целью создания себе рынка сбыта, так и политической" [7. S. 160].

Несколько позже сам Начальник государства изложил свою точку зрения в инструкции для военного представителя Польши генерала Т. Розвадовского перед поездкой того в Румынию: "Польша охотно предпримет инициативу совместной с Румынией работы по поддержке Украины в ее усилиях по организации собственного государства, которое отгородило бы нас и Румынию от России государством по природе своей слабым и при желании оставаться независимым ищущим опоры в Польше и Румынии. Общие интересы заключались бы в том, чтобы повернуть Украину, опирающуюся на наши два государства, на восток и таким способом заслонить те составные части обоих наших государств, которые имеют в большой численности украинское население - как то: Бессарабию и Буковину у них, у нас - Восточную Галицию и части Волыни. Мы направляем на эту цель в настоящее время наши военные усилия и содействие в организации Украины при помощи поляков, происходящих оттуда (с Украины. - И. М.); если Румыния на такой основе хочет быть с нами, то должна, как мы, признать правительство Директории с Петлюрой во главе и таким путем хотя бы морально поддержать нашу действенную украинскую политику. Следует при этом упомянуть, что таким образом мы вместе делаем нашу внешнюю политику независимой от капризов Антанты, вместе устраняем большевистскую и империалистическую опасность со стороны России и, наконец, вместе сможем извлечь особую пользу из такого богатого края, как Украина" [8. S. 98]. Румынское правительство не поддержало предложение официальной Варшавы, не желая неизбежного обострения и без того напряженных отношений с советской Россией.

Украинский проект Ю. Пилсудского заведомо имел много противников. Это и западные правительства, по соображениям разного порядка не желавшие отделения Украины от России, и оппоненты Начальника государства внутри страны - национальные демократы, считавшие лишним существование самостоятельной Украины. Потому польский лидер и после катастрофы УНР предпочел вмешаться в российско-украинские отношения так, чтобы украинская сторона согласилась пойти на союз с вчерашним, а также и историческим противником - Польшей и при этом признала бы за последней все требуемые ею территориальные и другие выгоды от запроектированного союза. Для претворения в жизнь задуманной комбинации как раз и нужен был вынужденный "гость" Варшавы Петлюра, не имевший воли признать необратимость понесенного поражения и сложить с себя полномочия первого лица УНР. Заполучив такого партнера, польская сторона решила, что настало время возобновить переговоры.

10 марта 1920 г. представители польского правительства сообщили об этом дипломатической миссии Ливицкого, подчеркнув, что намерены завершить их в самое короткое время. На заседании 12 марта польские участники переговоров объявили условия, на которых их правительство считало возможным официальное признание Украинской народной республики. Петлюровское руководство "исключительно от безысходности", как потом объясняли его представители, выразило принципиальное согласие на неблагоприятное, с их точки зрения, предложение поляков. В чем была суть польского предложения, Петлюра изложил И. П. Мазепе в письме от 15 марта. Польша хочет получить, писал он, "Ковельский, Луцкий, Дубенский, Ровенский и часть Кременецкого уездов. Про это официально сегодня не говорят, но завтра-послезавтра могут решительно заявить. Что нашей миссии удастся отстоять, сказать нельзя. Во всяком случае, без того или иного соглашения с Польшей мы не можем возобновить государственную работу. Тем более, что в Румынии [...] невозможна работа (в пользу Украины. - И. М.), если одновременно или даже раньше не смягчить отношения с Польшей" [9. С. 11]. Далее глава Директории рассуждал о том, что на Румынию нельзя надеяться ни в плане доступа к морю для связи с внешним миром, ни в снабжении оружием и боеприпасами, и делал из всего перечисленного вывод: "Остается Польша как единственное более или менее широкое окно в Европу в смысле транспорта и сношений. Без соглашения с Польшей абсолютно невозможна серьезная работа для нашей государственной жизни. Я смотрю так. Нам придется идти на уступки полякам с тем, что последнее слово по решениям, которые может принять наша миссия в Варшаве, скажет наш будущий парламент" [9. С. 12]. В письме Петлюра умолчал о том, что вместе с территориальными требованиями польская сторона предложила совместный военный поход на Украину.

Условия военного сотрудничества беспокоили правительство УНР. Памятуя о роковых последствиях австро-германской военной помощи в 1918 г., оно боялось повторения подобного опыта, на этот раз - с участием польских войск. В январе совещание находившихся в Варшаве украинских министров в присутствии Петлюры утвердило решение по этому поводу: "Признавая, что продвижение на Украину польских войск является нежелательным и вредным, совещание считает необходимым, чтобы [дипломатическая] миссия в Польше приложила все усилия к тому, чтобы предостеречь поляков от наступления на Украину. Население Украины должно быть оповещено, что правительство против продвижения польских войск на Украину" (цит. по [4. С. 104]). Почти одновременно с этим глава кабинета И. П. Мазепа, воочию наблюдавший, оставаясь в занятой польскими войсками части Подолии, вред, наносимый краю их присутствием, горячо говорил на заседании ЦК УСДРП: "Мы ни в коем случае не можем допустить, чтобы на Украину пришли новые чужеземные силы. Это вновь оттолкнуло бы от нас народные массы [...]. Надо [...] быть настороже, чтобы поляки, пользуясь нашим тяжелым положением, вообще не двинулись на Украину" [2. С. 189]. Правительство ожидало от Польши предоставления оружия, боеприпасов, экипировки для украинской армии, которую хотело восстановить в целях борьбы за возвращение государственной территории национальными силами.

Но члены дипломатической миссии, получив предложение поляков о походе их войск на Украину, на том же заседании 12 марта дали на это согласие. Ливицкий, "гибкий оппортунист", по определению Мазепы [2. С. 224], оправдываясь, сообщал в письме, датированном 15 марта, что за последние три недели он в Варшаве виделся с итальянским, румынским, чешским, финским, латвийским посланниками, с коммерсантами и журналистами из Англии и Франции, в ближайший день намечена встреча с английским посланником, затем - с французским. И все эти встречи показали автору письма, что "ни одно из этих государств не думает серьезно о нашем (Украинской народной республики. - И. М.) признании. Для этого

им нужно, чтобы мы имели постоянную территорию [...] Европа предоставила наше национальное дело воле Польши, решение которой признает вся Европа". Аудиенции же у Ю. Пилсудского и С. Патека (министр иностранных дел Польши. - И. М.) произвели на главу дипломатической миссии "благоприятное впечатление" [9. С. 12]. Оставалось ознакомиться с проектом договора, который польское правительство обещало представить в ближайшие дни. Однако обещанное случилось не сразу.

Лишь 3 апреля 1920 г. польская сторона представила свой проект политического договора с УНР и потребовала ответа не позднее 7 числа того же месяца. Украинская делегация нашла польские условия неприемлемыми. Но, написал А. Н. Ливицкий 8 апреля И. П. Мазепе, состоялась аудиенция у Ю. Пилсудского, а также встречи с рядом польских политиков. Пилсудский пообещал приказать, чтобы были "сделаны соответствующие уступки" [9. С. 13]. На заседании 9 апреля украинцы предложили, чтобы признание УНР как самостоятельного государства вместе с признанием правительства было оформлено - согласно принятой международной практике - отдельным от договора о союзе актом с последующей его публикацией; в территориальном вопросе они пытались добиться государственного разграничения по старой австрийской границе, оставлявшего Волынь и Подолию на украинской стороне, а также восстановления в этих областях гражданской администрации УНР [9. С. 13].

Но еще 8 апреля капитан В. Чарноцкий, сотрудник польской разведки, участник переговоров, телеграфировал из Варшавы капитану В. Славеку, известному соратнику Ю. Пилсудского, который, возглавляя разведку 6-й польской армии, на месте, в Каменец-Подольском, планировал обустройство Украины на польский лад: "У нас дела очень осложняются. Большевики дали ответ, равнозначный нашему международному конфузу (это, очевидно, - о советских дипломатических нотах с сообщением об отказе Варшавы от мирных переговоров с Москвой, направленных 8 апреля западным правительствам. - И. М.). Украинцы с полным бесстыдством посмели предложить на сегодняшних переговорах линию Буга (то есть оставить западные уезды Волыни за пределами Польши. - И. М.). Приезд господина капитана был бы очень желателен, так как, похоже, будут приняты важнейшие решения, и нужно будет господ украинцев выгнать из Варшавы" [3. Ф. 471/К. Оп. 1. Д. 31. Ч. 1. Л. 145]. До этого, правда, дело не дошло. Однако 10 апреля, перед самой Пасхой, "в страстную субботу, был - по словам Ливицкого, - и вправду страстной день": представители польского МИД ультимативно и "в оскорбительной форме" подтвердили свои территориальные претензии, потребовав ответа до понедельника, 12 апреля. Ливицкий тут же заявил, что, не дожидаясь понедельника, отклоняет требования. Члены делегации приготовились забрать свои паспорта и уехать на Украину. Но вслед за этим произошли некие встречи, которые будто бы внушили украинским дипломатам надежду на "разумное завершение переговоров" [9. С. 14].

14 апреля Ливицкий, проведя последнее совещание с главой польской делегации А. Залесским, выехал в Каменец-Подольский, чтобы представить правительству УНР согласованный проект договора. Однако из членов правительства его одобрили только военный министр В. Сальский и сам Ливицкий. В связи с этой неудачей Славек 16 апреля телеграфировал в адъютантуру Верховного главнокомандующего, что Ливицкий "проведет переговоры во всех общественно-политических кругах и только 18 апреля даст окончательный ответ, который, надеется, будет положительным [3. Ф. 471/К. Оп. 1. Д. 31. Ч. 1. Л. 185]. Надежда оказалась неоправданно оптимистичной. Дипломатическую деятельность Ливицкого, как и содержание проекта, раскритиковали даже его однопартийны - украинские социал-демократы. Одобрил проект только оппозиционный правительству Украинский национальный совет и то лишь в виде устного заявления заместите-

ля председателя Совета. Резолюции же, принятые от имени входивших в Совет партий - социалистов-самостийников, социалистов-федералистов и хлеборобов-демократов - свидетельствовали о том, что их лидеры "не могли гарантировать поддержку и сочувствие проекту со стороны этих партий". Так по ознакомлении с резолюциями охарактеризовал их содержание советник украинской дипломатической миссии П. Д. Понятенко (цит. по [9. С. 14-15]).

Тем не менее Ливицкий из Каменец-Подольского через Славека попросил немедленно уведомить Петлюру, а также Верховного главнокомандующего польской армией и министра иностранных дел, что "соглашение в целом принято". Это сообщение 18 апреля пошло с грифом "Секретно. Очень срочно. Выслать перед всеми другими депешами" [3. Ф. 471/К. Оп. 1. Д. 31. Ч. 2. Л. 190]. Однако спешка оказалась излишней. Польское военно-политическое руководство пренебрегло такой формальностью, как необходимая санкция правительства УНР. 17 апреля был издан приказ об исходном боевом порядке польских войск при наступлении на Волынь и Подолию, подписанный "Первым маршалом Польши и верховным главнокомандующим Пилсудским". Наступление должно было начаться 25 апреля и имело задачей разбить 12-ю советскую армию и части 14-й, стоявшие перед линией польского фронта [6. Т. 2. S. 735-737].

Союзный договор был подписан, по официальной версии 21 апреля, на самом деле, как помечено в записной книжке присутствовавшего при подписании В. Славека, - "22 в 4 часа 45 минут" [3. Ф. 471/К. Оп. 1. Д. 31. Ч. 2. Л. 253], вице-министром иностранных дел Польши, деятелем крестьянского движения Я. Домбским ("хотя в действительности его подготовило военное окружение Пилсудского", - засвидетельствовал известный и хорошо информированный депутат сейма М. Ратай [10. S. 82]), и с украинской стороны - А. Н. Ливицким. Документ своей асимметричной конструкцией отражал неравенство договаривающихся сторон. В нем от имени Польской республики в одностороннем порядке (а не обоюдно, как предполагают равноправные отношения) заявлялось о признании права Украины на независимое государственное существование, воплощенное в Украинской народной республике. Высшей властью в ней признавалась Директория "с главным атаманом господином Симоном Петлюрой во главе". Границы УНР на севере, востоке и юге договор оставлял не установленными, подлежавшими определению на основе будущих договоров с соседями [6. Т. 2. S. 745]. Только эта первая статья подлежала опубликованию, все остальные были секретными. Описание в засекреченной части границы с Польшей означало отказ УНР от претензий на восстановление государственного единства с Восточной Галицией, то есть от создания "соборной" Украины - программной цели национального движения. В пользу Польши был произведен раздел Волыни. За УНР же признавалась территория в Правобережье на восток от предложенной границы с Польшей и до линии границы Речи Посполитой в 1772 г. - земли, "которыми Польша уже обладает или добьется от России силой оружия либо дипломатическим путем" [6. Т. 2. S. 745]. Отступление от идеи "соборной" Украины вызвало непримиримую критику со стороны последовательных поборников украинства еще на стадии переговоров. Характерна в этом отношении запись от 20 марта в дневнике Е. Х. Чикаленко - авторитетного украинского деятеля, отдавшего много сил и личных средств национальному просветительству: "Мой совет короток: пусть теперь полякам отдадут Украину аж до Волги и Кавказа, а если они не согласятся, то пусть большевики ее забирают аж до Чехии и Вислоки (южный приток Вислы. - И. М.), а делить Украину на польскую и большевистскую, с маленькими шматочками самостоятельной - между ними - не стоит. Лучше пусть будет вся вкупе тут или там" [И. С. 275].

Петлюровские дипломаты в ходе переговоров пытались оттянуть неблагоприятное для УНР решение о границе с Польшей, предложив переместить соответ-

ствующую статью из политического договора в военную конвенцию. Но начальник польского Генерального штаба С. Галлер выступил против, легко расшифровав смысл предложения. "Перенесение пункта, устанавливающего западные границы Украинского государства в военную конвенцию, - рассуждал он в письме, направленном 14 апреля в Президиум правительства, - придало бы этому важному вопросу временный характер, и окончательное решение проблемы границ лишь по достижении конечной цели совместной [военной] акции создало бы повод для начала новых переговоров о границе государства, которые тогда проводились бы в менее благоприятных для нас условиях" [7. S. 164-165].

В подписанном договоре предусматривались взаимные национально-культурные обязательства при том, что польское меньшинство в Приднепровской Украине было малочисленным и принадлежало к имущим образованным слоям, а украинцы, составлявшие в признаваемой за Польшей Восточной Галиции, на Волыни и Холмщине коренное большинство населения, были преимущественно крестьянами. Затрагивался также острейший на Украине социальный вопрос - аграрный: декларировалось, что в неопределенном будущем он подлежит решению Учредительным собранием УНР, но до того благоприятное правовое положение земельных собственников-поляков будет гарантировано особым соглашением между Польской республикой и УНР. Политический договор должен был немедленно после подписания вступить в силу, не дожидаясь парламентской ратификации [6. Т. 2. S. 745-747].

Военная конвенция была подписана 24 апреля в польском варианте. В ней декларировались союзные отношения двух армий и совместное проведение боевых действий "в Правобережной Украине на восток от имевшейся линии польско-большевистского фронта" [6. Т. 2. S. 750]. Управление военными операциями признавалось за польским командованием. Ему же отдавался контроль над железнодорожным транспортом Украины. Зато продовольственное, фуражное, гужевое снабжение польской армии возлагалось на правительство УНР. За счет Украины польские военные власти получали право производить реквизиции. Причем соотношение украинской и польской валют при расчетах с местным населением за изъятое имущество могло устанавливаться только польской стороной. В конвенции декларировалась необходимость создания на занимаемых территориях украинских органов управления, но вместе с тем предусматривалось сохранение польской администрации на ранее занятых поляками украинских землях, а за польской жандармерией - охранные функции. Правительство УНР оплачивало расходы по формированию на польской территории украинских частей в размере трех дивизий с тыловыми учреждениями [6. Т. 2. S. 749-753]. В целом декоративный характер военного союза и подчиненное положение украинского союзника были очевидны.

Завершить систему соглашений между Польшей и петлюровской Украиной должна была хозяйственно-экономическая конвенция. Переговоры на эту тему начались еще осенью 1919 г. 1 мая 1920 г. готовый проект временного экономического соглашения из Министерства промышленности и торговли Польши был передан во II отдел Генерального штаба. Проект, как и уже подписанные политический договор и военная конвенция, был начертан рукой "старшего брата". В его первой статье говорилось, что "Украина и Польша не будут отказывать друг другу в предоставлении разрешений на вывоз товаров, необходимых на своих внутренних рынках, (причем. - И. М.) в особенности Украина не будет отказывать в разрешениях на вывоз сельскохозяйственных продуктов, железной и марганцевой руд, металлолома, тряпья, шерсти, фосфоритов, щетины, необработанных кож, сахара, льна, конопли, скота и продуктов животноводства". Польша же собиралась поставлять лишь экспортные промышленные изделия значительно меньшей номенклатуры: "некоторые сельскохозяйственные орудия, нефтепродукты, керо-

син, смазочные материалы), посуду и некоторые текстильные изделия" [6. T. 3. S. 26]. При этом нелишне припомнить, что нефть и ее производные оказались среди предметов польского экспорта вследствие военного захвата Польшей Западной области УНР (Восточной Галиции) с ее Бореславо-Дрогобычским нефтяным районом.

Согласно проекту УНР должна была передать польскому правительству в концессию сроком на 99 лет железорудные разработки в окрестностях железнодорожных станций Карнаватка и Колачевское; польское правительство получало приоритетное право в добыче подольских фосфоритов независимо от принадлежности земли в районе месторождения, причем правительство УНР должно было обеспечить железнодорожное строительство специально для вывоза фосфоритов [6. T. 3. S. 19,28].

Вообще проблемы транспортировки украинского сырья и продовольствия составляли львиную часть статей и параграфов польского проекта. Под предлогом плохого состояния украинского транспортного хозяйства предусматривалось свободное курсирование по украинской территории польских железнодорожных составов с собственным персоналом на льготных или привилегированных условиях. Железнодорожные перегоны, попадавшие в эпицентр обусловленных соглашением перевозок, подлежали охране украинскими и союзными, т.е. польскими войсками. Иными словами, УНР должна была поступиться суверенитетом над своей транспортной системой.

Судя по тому, какое повышенное внимание в разработанном проекте уделялось транспортировке грузов неблизким для украино-польского товарообмена морским путем, польское правительство намеревалось организовать широкую международную торговлю богатствами украинской земли. Проект предусматривал доставку добытых по концессиям руд в порт Николаева и передачу для этого в эксплуатацию Польше соответствующих участков железных дорог. Планировалось также соединение Криворожского бассейна с одним из черноморских портов путем строительства по концессии специальной железнодорожной линии; в перспективе значилось строительство водного пути Днепр - Висла, а также предоставление Польше пристаней со статусом порто-франко в Херсоне, Николаеве и Одессе [6. T. 3. S. 28].

В связи с этими особенностями проекта стоит вспомнить, что Ю. Пилсудский еще осенью 1919 г. через британского посланника в Варшаве направил британскому правительству сигнал о том, что в случае победы "белых" в Гражданской войне Польша могла бы заняться "экономическим и административным восстановлением России" и готова к партнерству с Великобританией на этой почве [6. T. 2. S. 424-425]. Но власть в России сохранили за собой большевики, и прагматичный Лондон без посредников занялся поиском экономических контактов с советской Россией, включая Украину, поскольку на большую часть территории последней вернулась советская власть. Интерес к щедротам украинской земли в Лондоне и других европейских столицах подогревался пропагандой представительств УНР. Например, в феврале украинское пресс-бюро в Копенгагене опубликовало материал под заголовком "Богатейшая сокровищница Европы - Украина и европейский рынок", в котором оповестило, что "Украина имеет около 10 миллионов тонн хлеба всех сортов, 300-600 тысяч тонн сахара ежегодно; 1 миллион литров спирта, табак, хмель, лен, коноплю, масло, шкуры, яйца, птицу, скот. Она могла бы вывозить 100 тысяч тонн марганцевой руды через Николаев, фосфориты, соль, соду, железо, дерево, вскоре - каменный уголь в объеме 6-10 миллионов тонн, антрацит, кокс - 500 тысяч тонн, бензол, нафталин и другое сырье и полуфабрикаты" [12. Д. 16. Л. 99-100].

Глава миссии УНР в Англии А. Д. Марголин написал 20 февраля Петлюре: "Все внимание здесь обращаем на установление отношений с индустриальными

и торговыми кругами Англии и Америки" [12. Д. 15. Л. 22]. 8 апреля он же сообщал Ливицкому: "Много политических деятелей и групп финансистов заинтересованы нашими делами" [12. Д. 15. Л. 54]. Сомневаться в достоверности этих слов не приходится. Только дело заключалось в том, что британские политики и бизнесмены предполагали налаживать связи с украинскими торговыми и хозяйственными структурами через Москву, а не через кочующее правительство УНР. В отчетах украинской миссии регулярно сообщалось, что английские политики, хотя и не исключают автономного статуса Украины, но лишь при соблюдении ее руководством свободного доступа России в черноморские порты. Так, генерал Морис, бывший начальник британского Генерального штаба и влиятельный деятель Либеральной партии объяснил сотруднику миссии, что "понимает необходимость независимой Украины, но одновременно английские либералы хотят тесных экономических связей между Украиной и Россией и для последней - выхода к Одессе" [12. Д. 15. Л. 78].

Такая позиция правительственных и деловых кругов Лондона формировалась на фоне антивоенных настроений массовых трудовых слоев британцев, энергично протестовавших против воинственных планов Польши. Ранее созданный лейбористами комитет "Руки прочь от России", в начале марта разослал брошюру "Мир с Россией как требование рабочей партии". Украинская миссия получила ее вместе с письмом, в котором говорилось, что "Комитет внимательно следит за переговорами между Россией и окраинными государствами бывшей Российской империи, и если они откажутся заключить справедливый мир, то английская рабочая партия, когда придет к власти, сделает из этого соответствующие выводы". Сообщение об этом эпизоде Марголин сопроводил собственным комментарием: "Английское общественное мнение не только в социалистических, но и в правительственных и финансовых кругах сейчас безоговорочно за мир с советской Россией" [12. Д. 15. Л. 44].

В целом ситуация в Англии, самой влиятельной в то время европейской державе, не благоприятствовала реализации конфронтационного в отношении России проекта Ю. Пилсудского. Связанные с этим опасения в завуалированном виде преломились, например, в рассуждениях Б. Медзиньского, человека из ближайшего окружения польского лидера, начальника политической секции II отдела Министерства военных дел, выступившего 17 апреля с докладом на инструктивном совещании начальников нижестоящих информационных отделов и офицеров контрразведки. "Урегулирование Польшей восточного вопроса, объяснял он слушателям, - встречает препятствия со стороны западных государств, которые видят в Польше опасного соперника на востоке. Дело [...] в том, кто первый начнет эксплуатацию России, нынешней или новой [...] Англия боится Польши как опасного конкурента на востоке, который первый может начать эксплуатацию России, в которую Англия вложила миллиарды" [6. Т. 2. S. 738-739]. Эти слова прозвучали в день, когда Ю. Пилсудский подписал приказ о наступлении на советскую Украину, однако, как обернется дело на полях сражений, осталось еще неясным.

Наступление началось в назначенный день - 25 апреля и в первое время шло очень успешно. Воодушевленный хорошим началом еще один приближенный Ю. Пилсудского, вице-министр в военном министерстве генерал К. Соснковский, как видно, полагая, что уж теперь-то Польше удастся переиграть Англию в экономической составляющей русского вопроса, позволил себе иронизировать, уснастив свои рассуждения метафорами из классики и фольклора. "Предпринятая недавно Европой с Англией в первом ряду погоня за российским золотым руном оказалась погоней за грушами на вербе, - писал он 29 апреля Ю. Пилсудскому в Ставку Верховного главнокомандующего, - осталась, как и следовало ожидать, единственная реальная позиция - Украина, путь куда открыт Вашим мечом. Реальная с точки зрения имеющихся богатств, доступности эксплуатации и отно-

сительно значительных транспортных возможностей [...] Мне кажется, что если мы сумеем стать экономическим импрессарио Украины, то получим большой политический козырь, построим мост, по которому и английская коза должна будет пристать к польскому возу" [13. S. 110-111].

Одно в этой истории тревожило генерала. "Украинцы оттягивают присоединение к торгово-хозяйственной конвенции. Я вижу в этом серьезную опасность и считаю, что следовало бы оказать на них решительное давление", - писал он Ю. Пилсудскому 3 мая [13. S. 106]. Маршал со своей стороны 6 мая в письме к премьер-министру Л. Скульскому напомнил адресату, что каково бы ни было политическое значение и материальные выгоды размещения польских войск на Украине, их, в конце концов, по причине неизбежного недовольства местного населения придется выводить: к этому времени все соглашения с правительством УНР должны быть полностью оформлены [8. S. 110-111].

Однако экономический договор оставался неподписанным. В связи с этим 12 мая К. Соснковский с раздражением писал шефу: украинские "делегаты крутятся как вьюны, ссылаясь на отсутствие полномочий. Сегодня у меня был министр торговли, чтобы посоветоваться, что делать. А я уже семь недель, как кричу ему, Патеку и Скульскому - спешно заключайте торговое соглашение, трактуйте его как составную часть общего политического договора! Но неиспользованным остался момент, когда украинцы, желая купить независимость, охотно заплатили бы экономическими концессиями, и получилось, как мне кажется, плохо. Мы до сих пор не сумели захватить в свои руки ключ от этой житницы! [...] Украинцы выкручиваются, так как это ловкачи, которые, похоже, ожидают, не начнутся ли вокруг их богатств торги, в которых быть может и нашим (западным. - И. М.) союзникам будет что сказать. А поскольку этим дело пахнет, то почему (украинцам. - И. М.) не подождать и не поговорить с ними (западными союзниками Польши. - И. М.) напрямую, без посредничества Польши?" [13. S. 111].

Причем к партнерству с влиятельной Англией на этом поле, по мнению генерала, все-таки следовало стремиться. Иное дело - ослабленная войной Франция. Стоило начальнику французского Генерального штаба высказать мысль о возможности оплаты поставок в Польшу вооружения и боеприпасов товарами - деревом, уголем, нефтью, зерном, крахмалом, сахаром, как Соснковский заподозрил Францию в недобром. "Я думаю, что речь идет о том, чтобы схватить нас за горло, о нажиме с той целью, чтобы мы взяли Францию на Украину в роли равноправного компаньона. Они бормочут что-то о возвращении в Одессу [...] По-моему, в этом направлении следовало бы дать твердые инструкции Каролю Ярошиньскому (владелец крупной земельной собственности, сахарных заводов и финансовых учреждений на Украине, связанный с государственными структурами УНР. - И. М.), который в своих планах отводит посторонним слишком обширное место [...] Похоже, он не понимает какое политическое значение имеет для нас роль монопольного посредника в отношении Украины. За допуск в кампанию мы должны требовать плату - и политическую, и материальную - мы ведь не можем отказаться от доминирующей роли. Наконец, слишком поспешный симбиоз на украинской почве наверняка дал бы украинцам поле для разных нежелательных интриг" [13. S. 110]. Для того чтобы все-таки добиться от украинцев нужного результата, генерал дал Пилсудскому по-военному прямолинейный совет, насмешливый по отношению к слабому союзнику, которого не грех приструнить весомым напоминанием о собственном могуществе: "В нынешнем положении есть единственный выход - перенести заседания по торговой конвенции в Ставку, где легко отыскать и полномочия для украинских делегатов, и средства нажима, которые Вы, пожалуй, в Вашем положении (триумфатора. - И. М.) легко можете найти. Немного помочь может в этом и Ярошиньский, который утверждает, что всю их Директорию держит у себя в кармане" [13. S. 111].

Нет данных о том, были ли продолжены переговоры о польско-украинском экономическом соглашении. Через месяц с небольшим польские войска начали отступление и вскоре покинули Приднепровскую Украину. Главные цели союза - восстановление петлюровской УНР, с одной стороны, а с другой - изменение геополитического статуса Восточной Европы и привилегированный доступ Польши к богатствам Украины оказались недостижимы.

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

1. Винниченко В. Відродження нації. Київ; Відень, 1990. Ч. 2

2. Мазепа І. Україна в огні й бурі революції 1917-1921. Прага, 1942. Т. 2.

3. Российский государственный военный архив (РГВА).

4. Зарецька Т. Юзеф Пілсудський і Україна. Київ, 2007.

5. Баран З. Східна Галичина і союз Пілсудський - Петлюра // Polska i Ukraina. Sojusz 1920 roku i jego nastepstwa. Torun, 1997.

6. Dokumenty i materiafy do historii stosunkow polsko-radzieckich. Warszawa, 1961. T. 2; 1964. T. 3.

7. Sasiedzi wobec wojny 1920 roku. Wybor dokumentow. Londyn, 1990.

8. Listy Jozefa Pilsudskiego // Niepodlieglosc Londyn; Nowy Jork, 1962. T. 7.

9. Мазепа I. Україна в огні й бурі революції. Польско-український союз. Кінець збройних змагань УНР. Прага, 1943. Т. 3.

10. Rataj M. Pamietniki 1918-1927. Warszawa, 1965.

11. Чикаленко С. Щоденник 1919-1920. Киів; Нью-Йорк, 2005.

12. Государственный архив Российской Федерации (ГАРФ). Ф. 5889. Оп. 1.

13. Listy generate dywizji Kazimierza Sosnkowskiego do Marszalka Jozefa Pilsudskiego w okresie wyprawy kijowskiej // Przeglad wschodni. 1992/1993. T. II. Z. 1.

Постоянный адрес данной публикации: