Видя на переплете этой книги год 1980-й, не веришь своим глазам: так далеко ее содержание от того, что находят в Древней Руси современные советские историки, так близка она тому, что, казалось бы, давно осталось за пределами нашей историографии. Тезис ее автора несложен: современные историки переоценивают уровень общественно- политического развития Древней Руси, тогда как, по его мысли, феодальное общество только что родилось и потому "в социально-экономической области... дофеодальным факторам принадлежала в высшей степени существенная роль" (с. 4). Эту роль он уже пытался раскрыть в своей первой книге, не встретив, однако, сочувствия, ибо ученые поддержали обоснованные критические выводы акад. Л. В. Черепнина, четко указавшего на искусственную и неоправданную архаизацию древнерусского Общества ¹ .

В первой книге И. Я. Фроянова Древняя Русь рисовалась как море свободного крестьянского землевладелия, в котором отдельными островками высились вотчины и города князей и бояр. Загадочным оставалось, как же правила древнерусская знать, чем держалась ее власть. И вот новое сочинение о политическом строе отвечает на этот вопрос. По мнению И. Я. Фроянова, у советских историков политические институты Древней Руси "предстают насквозь пронизанными феодальным началом", где "для народа... нет или почти нет места", где простым людям отведена "роль жалких статистов", "простачков", "плодами борьбы которых ловко пользовались различные группировки господствующего класса, оставляя народу, если можно так выразиться, "пирожок с ничем" (с. 6). К этой мысли автор возвращается снова, когда пишет: "В отрицании прав древнерусского народа отдельные историки настолько увлекаются, что приписывают народным представителям ничтожную роль статистов в политических спектаклях, разыгрывавшихся феодальной знатью". Особенно осуждаются те, кто превращает "народные массы Киевской Руси в печально знаменитое в историографии "калужское тесто", из которого власть имущие крутили любые крендели" (с. 134).

"Мы, - пишет автор, - старались преодолеть эту ошибочную тенденцию, наметившуюся в современной истриографии, и показать творческий характер деятельности народных масс в сфере социально-политической, большую активность демократических кругов населения в политической жизни древнерусского общества" (с. 6). Похвальное намерение, но отсюда по логике должно следовать, что книга М. Н. Тихомирова о классовой борьбе в Древней Руси будто бы эту роль не показала, а об исследованиях историков, археологов, литературоведов, писавших о решающей роли народа в материальном созидании, духовном обогащении страны, наконец, в защите ее независимости и говорить нечего, как нет нужды толковать и о месте, отведенном ими народу в советской схеме периодизации истории России. Активность народа, по И. Я. Фроянову, это непосредственная демократия, это власть князей и подвластного им аппарата, опирающаяся на народ; лишь в такой форме видится ему прогресс в пору становления государства. Трудно ли такой взгляд обосновать? Вовсе нет, во всяком случае, гораздо легче, чем противоположный. Надо только закрыть глаза на все сделанное советской наукой и доверчиво следовать за летописцем.

Чтобы выпустить книгу с подобной идеей, автору пришлось, правда, не говоря об этом, нарушить сразу несколько норм исследования. Прежде всего он не объяснил своего отношения к основным положениям

¹ ФрояновИ. Я. Киевская Русь. Очерки социально-экономической истории. Л. 1974 (ср. Череп нин Л. В. Еще раз о феодализме в Киевской Руси. В кн.: Из истории экономической и общественной жизни России. М. 1976).

стр. 174

историзма касательно классовой природы раннефеодальных государств, заменив изложение своего толкования концепции классиков марксизма-ленинизма случайными цитатами из их трудов. В работе таких цитат немало, но если их все систематизировать, то они отнюдь не дадут представления о концептуальном целом формирования феодальной собственности из частной, роли аллода и денег в разложении общин, значении аграрного переворота в превращении органов власти и управления дофеодальной поры в государственные, словом, всего того, что дают "Капитал", "Формы, предшествующие капиталистическому производству", "Франкский период", "Происхождение семьи, частной собственности и государства" и другие труды.

Цитаты подобраны по нескольким аспектам и, верные сами по себе, притягиваются насильственно к изложению. Например, из "Происхождения семьи..." это цитаты об ирокезах (с. 186), о. племенных институтах германцев (с. 187), о превращении племенных вождей германцев в королей (с. 9), о племенных союзах (с. 11). Они должны подкрепить мысль автора, что на Руси времен ее относительного политического единства, при наличии ясной социальной стратификации - князей, мужей, народа, существовали лишь "союзы союзов племен", а князья были, и это трижды подчеркнуто, "органами родо-племенного строя" (с. 13, 16), и их "отлет", по терминологии автора (с. 19), "от народной почвы" - дело далекого будущего. Но ведь источники говорят уже о наследственной власти князей, о решающей роли "мужей" в определении судеб "племенных княжений", а следовательно, можно думать, и вопроса о приглашении иноземных династов. Цитаты тут ничего не меняют, но видимость создают.

И. Я. Фроянов толкует княжескую власть буквально как власть князя, и растет она у него сверху вниз. Отсюда, между прочим, делаются очень ответственные выводы - о роли норманнов и роли народа в образовании Древнерусского государства. Норманны как "инородное тело" способствовали и сами и в связи с ростом территории "отрыву" власти от народа (с. 20). Но, спрашивается: как при народовластии это "тело" попало на Русь - завоеванием или призванием? Автор предусмотрительно обошел этот тонкий вопрос. Других точек зрения, в частности, развиваемых в последнее время - об общественно-политическом синтезе, он не касается. О роли народа в книге сказано яснее: Древняя Русь- продукт народной экспансии, при его образовании внешняя эксплуатация других народов в виде даней преобладала над внутренней (с. 22), почему, видимо, и возникло государство с народовластием. Разумеется, и это неверное утверждение подкреплено неправомерно использованной цитатой из Ф. Энгельса о том, что народное собрание у германцев ведало судом (с. 39).

И, наконец, группа цитат, основанная на отрывке из памфлета К. Маркса "Секретная дипломатия России XVIII в.". Мысль Маркса о фьефах как первоначальной даннической организации эксплуатации на Руси развита и в нашей науке. Применительно к IX-X вв. И. Я. Фроянов эту цитату из Маркса приводит неоднократно (с. 53, 85), толкуя ее, однако, так, что якобы до начала XIII в. на Руси наделение вассалов волостями не носило поземельного характера. Подкрепляется это и цитатой из Энгельса, писавшего, что при "складывании" вассальных отношений наделение землей не было обязательным (с. 62). Возникает вопрос: что же, на Руси и в XII в. продолжалось это складывание? Но такая трактовка вассалитета с данными источников, раскрывающих его поземельную сущность, не согласуется. Об этих источниках автор молчит. Недавно Ю. Л. Бессмертный справедливо отметил, что сама форма фьефов скрывала феодальное содержание. Он показал принципиальное тождество государственной и сеньориальной формы эксплуатации крестьян, развивая мысль о кормлениях как "рентных фьефах" и справедливо заключая, что само государственное управление могло функционировать, лишь сопрягаясь с этими должностными институтами, за счет которых и жили прево, бальи, наместники, волостели, тиуны ² .

Отношения к историографии у И. Я. Фроянова такое же, как и к классикам марксизма-ленинизма: не касаясь сути концепций и места приводимых учеными фактов в их обосновании, он собирает у каждого то, что ему подходит. Однако марксистская зарубежная историография Древней Руси совсем не попала в поле его внимания. Но, может быть, И. Я. Фроянов собрал факты, неведомые другим историкам, хотя открыто

² Бессмертный Ю. Л. Сеньориальная и государственная собственность в Западной Европе и на Руси в период развитого феодализма. В кн. Социально-экономические проблемы российской деревни. Ростов-на-Дону. 1980.

стр. 175

и не провозгласил, что в отличие от Венгрии, Польши, Чехии и других стран Восточной Европы (чьи источники, кстати говоря, не делают никакой принципиальной разницы между национальными и древнерусскими институтами!) Древняя Русь задержалась в своем общественно-политическом развитии на целые столетия?

В основе книги И. Я. Фроянова лежит его предыдущая работа, источниковедческую недостоверность которой выявил Л. В. Черепнин. Автор не согласился с этой авторитетной критикой. И новая его книга наполнена летописными цитатами, но толкуются они с тем "наивным реализмом", который избавляет автора от необходимости задуматься об идеологии летописцев, об их политических симпатиях к тому или иному восхваляемому ими князю, об их социально и религиозно обусловленном лицемерии относительно власти и трудящихся - словом, обо всем том, что выявило советское источниковедение и что находит типологические убедительные аналогии в феодальном летописании Европы. Разбирать их все - значило бы написать новую книгу, но такие книги уже написаны Б. Д. Грековым, С. В. Юшковым, А. Н. Насоновым, Л. В. Черепниным и другими нашими медиевистами.

Чтобы доказать свой взгляд на истинную роль народа в строительстве и функционировании Древнерусского государства, И. Я. Фроянов отказывается искать в терминах "люди", "древляне", "поляне" и сходных черты социальной неоднородности, хотя в источниках, в частности иностранных, отдельные "племенные" термины сохраняются до XIV в.; так же поступает автор и с терминами "галичане", "киевляне" и подобными, хотя обратное давно доказано в советской науке. Это главный его методический прием. Остальное в доказательстве единения князя с народом особого труда уже не составляет.

Политический строй, возникший не в результате социальных катаклизмов, рисуется И. Я. Фроянову так: вече - это институт народовластия, осуществляющий совместно с князем и боярами управление (с. 149) ³ ; внешнеполитические договоры - продукты совместного труда князей и народа - "земства", как именует его автор (с. 84, 124 - 127); Русская Правда - тоже насквозь народна (с. 40 - 41). Автор даже не задумывается над таким капитальным вопросом права, как его социальня природа, кто в нем субъект, а кто - объект. Между тем именно Русская Правда (как и сходные с нею Польская, Помезанская, Венгерская) ясно свидетельствуют, сколь грубые, полупервобытные формы угнетения возводятся в раннефеодальный закон. Недавно опубликованное научное наследие советского правоведа Е. Б. Пашуканиса вновь привлекло к этой проблеме внимание исследователей ⁴ . Раннефеодальное право было санкционировано христианской, т. е. феодальной, церковью, о политической роли которой И. Я. Фроянов также хранит молчание. Или, быть может, он полагает, что принятие христианства Русью не имеет отношения к ее феодализации и представляет собой волевой акт покаявшегося в грехах великого князя Владимира?

Народ, по Фроянову, - активный творец истории, но весь вопрос - какой? Он опора и союзник княжеско-боярского порядка, при котором князья-народолюбцы делят с ним власть, гуляют на пирах, раздавая пригоршнями серебро и золото, и перемещаются с народной дружиной по стране ради праведного суда по Русской Правде, которая, вероятно, лишь по случайности ценила жизнь смерда в 16 раз дешевле жизни боярина (тогда как пленницы-чаги нередко шли по ногате). Что это за "непосредственная демократия", при которой ростовская крестьянка с дочерью получала за летнюю страду одну гривну, а киевский строитель-работник 1/2 гривны в день, тогда как князья, следуя типичной для феодализма симонии, бросали на покупку епископских кафедр по тысяче гривен ⁵ ?! Хороша демократия, при которой голодные годы приводили к вымиранию смердов, к безудержной спекуляции (при ростовщическом проценте, равном 50), когда стоимость каравая хлеба достигала гривны и смерды были вынуждены продавать своих детей за хлеб в рабство чужеземцам ⁶ ! Нет, не увлекает предложение И. Я. Фроянова, устранив классовую борьбу из общественно-политической жизни Руси, смазать разницу

³ Ср. критику этого взгляда: Толочко П. П. Киев и Киевская земля в эпоху феодальной раздробленности XII - XIII веков. Киев. 1980, с. 108, 110

⁴ Пашуканис Е. Б. Избранные произведения по общей теории права и государства. М. 1980.

⁵ Патерик Киевского Печерского монастыря. СПб. 1911. с. 75.

⁶ Пашуто В. Т. Голодные годы в Древней Руси. В кн.: Ежегодник по аграрной истории Восточной Европы. Минск. 1964.

стр. 176

между ее дофеодальным и феодальным периодами.

Признавая прогрессивную роль феодалов, возглавивших процесс объединения земель Европейской России в полиэтническое и сильное государство, нет нужды впадать в их апологию, забывать о том, что классовое господство шире государственного, а само государство как "всеобщее начало" возникает тогда, когда частный аппарат растущих феодалов не может удержать власть. Справедливо писал Е. Б. Пашуканис: "Сосредоточивая внимание на всемогуществе государства в сфере создания и поддержания правовой формы (общеобязательные законы, сила судебного решения, неуклонное выполнение приговоров и т.п.), юристы-позитивисты сознательно или бессознательно затушевывают гораздо более важную внеправовую, внезаконную, вне-юридическую силу государства, которая направляется на защиту классового господства всеми средствами и вне всяких юридических норм" ⁷ . Едва ли нужно говорить, что вся система И. Я. Фроянова не выдерживает сопоставления с нормами современного системного анализа ⁸ .

В арсенале доказательств И. Я. Фрояновым своей концепции немалая роль отведена сравнениям историческим. С кем только не сопоставляет он Русь! Заходит речь о пирах Владимира Святославича и раздаче им милостыни, и тут же автор вспоминает обычай потлача у индейцев Северной Америки (с. 138, еще об этих индейцах см. с. 23, 70) и о созвучии этих, пиров с первобытными порядками перераспределения частных сокровищ на основе коллективизма у эскимосов и племен Полинезии и Меланезии (с. 139). Конечно, замечает он, порядки с той поры эволюционировали и "в раздачу шли уже не все, а только часть богатств" (с. 139). Пиры Владимира навевают ему аналогии с пиршествами папуасов Новой Гвинеи (с. 140). Согласно летописи, Владимир раздавал бедноте до 300 гривен ⁹ . Если по ее же сообщению средний оклад дружинника был 200 гривен ¹⁰ , то, видимо, от первобытных раздач тут далеко. Но, полагает И. Я. Фроянов, не это важно, а то, что сами пиры не были заурядными увеселениями "склонной пображничать Руси", а являли форму "общения княжеской власти с народом" (с. 143), раздача же денег - это акты "нищелюбия", которые, следуя за летописцем, автор ведет и в XII век. Он мог бы вести их дальше - в Москву, в Петербург - об этом в хрониках писано немало. Никто не спорит, что раздачи и подобного рода, и на помин души связаны с доклассовым обществом (с. 145), но вопрос в том, какова их роль - в классовом.

Совсем уж странно, когда с этим обычаем автор сопоставляет и "грабежи имущества умерших князей", которые наши историки, рассматривая их в контексте текущих политических событий, а не этнографических реликтов, считают обычными, известными всей Европе проявлениями классовой борьбы. Иначе и трудно их понять, ибо они сопровождались истреблением представителей княжеской администрации. Автор на это замечает: "Не отрицая наличия в них социального протеста, заметим, что тут звучат и мотивы первобытной психологии. Так, согласно представлениям южноафриканских скотоводов-банту, "вождь не имеет ничего своего, все, чем он владеет, принадлежит племени" (с. 145). Не ясно только, что общего между этим вождем и Андреем Боголюбским?

Видимо, автору следовало учесть опыт нашей науки. В свое время Н. А. Рожковым был создан печальный многотомный пример сопоставления формально-хронологически нарубленных кусков разностадиальных структур. Но ведь есть уже значительный опыт и другого рода, основанный на ленинском наследии, и прежде всего на классическом исследовании им империализма. Школа Б. Д. Грекова, который совместно с А. И. Неусыхиным распространил ленинскую методику на сравнительно-исторический анализ раннефеодального периода, получила существенные выводы из сопоставления социальной терминологии, общественных структур, форм классовой борьбы и т. д. Руси и стран Восточной Европы, Кавказа, Прибалтики, прошедшим тот же путь двумя веками позднее ¹¹ . Все это давно

⁷ Пашуканис Е. Б. Ук. соч., с, 193.

⁸ См. Жуков Е. М Очерки методологии истории. М. 1980, с. 161; Афанасьев В. Г. Системность и общество. М. 1980, с. 182.

⁹ Повесть временных лет. Ч. 1. М. -Л. 1950, с. 85.

¹⁰ Новгородская первая летопись. М. -Л. 1950, с. 105.

¹¹ Новосельцев А. П., Пашуто В. Т., Черепнин Л. В. Пути развития феодализма. М. 1972; ср Cherepnin L. Feudal Institutions of Rus., the Southern Slaws and Moldavia. In: The Comparative Historical Method in Soviet Mediaeval Studies. M. 1979.

стр. 177

сделано, но не учитывается И. Я. Фрояновым.

Другой пример - история города. И в данном случае автор решительно не приемлет выводы советских историков. "По разумению" М Н. Тихомирова, город был феодальным и вел борьбу за коммунальные свободы. Тихомиров, "как и Б. Д. Греков, не помышлял о том, чтобы рассматривать главнейшие города Киевской Руси как города правящие, а не самоуправляющиеся" (с. 221). И. Я. Фроянов стремится "найти историографические прецеденты для постановки вопроса о городах-государствах в Киевской Руси" (с. 216). И он находит такие концептуальные прецеденты у Н. И. Кареева, Н. И. Костомарова, т. е. в дореволюционной историографии (с. 220). Вот и получилось у него, что древнерусские города вовсе не растущие центры феодального властвования, а образцы "непосредственной демократии", образующие систему городов-государств, подобную... древнегреческой полисной структуре (с. 217 - 220, 231), а заодно и древнешумерской (с. 230- 231, 233).

Сделав свои открытия, автор считает возможным строго судить предшественников по исследованию проблемы: С. В. Юшков смотрел "на древнерусское село через сеньориальные очки" (с. 102) и, естественно, его выводы "мало стоят" (с. 104); Б. Д. Греков, "стараясь затушевать хронологический аспект сообщения летописи, уверял, будто летописец меньше всего думал, с каких пор повелось древнерусское вече" (с. 159); построения известного знатока военного прошлого Руси А. Н. Кирпичникова "лишены каких-либо серьезных оснований" (с. 198).

Таковы положения, выдвигаемые И. Я. Фрояновым, против которых нельзя не высказать самых решительных возражений.

Член-корреспондент АН СССР В. Т. Пашуто

Постоянный адрес данной публикации: