М. И. ЦИПОРУХА, капитан 1-го ранга в отставке

В нынешнем году исполнилось 250 лет с тех пор, как русский путешественник и этнограф академике. П. Крашенинников написал книгу "Описание земли Камчатки". Четыре года провел он на полуострове, изучая природу, быт и обычаи народностей, населяющих берега Восточной Азии.

ДРАМАТИЧЕСКОЕ НАЧАЛО

4 октября 1737 г. из порта Охотск - далекой восточной окраины России - вышло судно "Фортуна", следовавшее на Камчатку в Большерецкий острог. Среди его пассажиров был студент Петербургской академии наук Степан Крашенинников. Неожиданно корпус судна дал течь, и весь груз, находившийся на палубе, оказался за бортом. Юноша лишился сумы с писчей бумагой, части семян, которые собирался посеять в камчатскую землю, и всей провизии.

Через 10 суток "Фортуна" подошла к устью камчатской Большой реки, но потерпела крушение и была выброшена на берег. Только 22 октября добрался молодой путешественник на лодке до Большерецка. Так началось его путешествие по камчатской земле.

ПУТЬ В АКАДЕМИЧЕСКИЙ ОТРЯД

Степан Петрович Крашенинников родился в 1711 г. в Москве в семье солдата гвардейского Преображенского полка. Тринадцатилетним подростком поступил в Славяно-греко- латинскую академию - первое в Москве общеобразовательное высшее учебное заведение. После его окончания, в конце 1732 г., по указу Правительствующего Сената он в числе других был направлен студентом в Петербургскую академию наук. И уже в августе следующего года оказался в Академическом отряде Великой Северной экспедиции под руководством капитан-командора В. Беринга, которая зани-

стр. 59

малась изучением Сибири ^* . Отряд возглавили академики Г. Ф. Миллер (историк) и И. Г. Гмелин (натуралист). К последнему и прикомандировали Крашенинникова, в 1733 1737 гг. он путешествовал с ним по Сибири, осваивал географию и натуральную историю (их не преподавали в Славяно-греко-латинской академии). Юноша выделялся среди других студентов, участвовавших в экспедиции, серьезным отношением к учебе и трудолюбием. Именно поэтому руководители Академического отряда отправили Степана на Камчатку для всестороннего изучения совершенно неисследованного тогда в научном плане полуострова и населяющих его народов. Кроме того, он должен был подготовить условия для встречи там самих академиков, однако они так и не приехали.

ОН ДЕСЯТЬ РАЗ ПЕРЕСЕК ПОЛУОСТРОВ

Крашенинников провел на Камчатке основательную работу. Он собрал множество сведений по географии, ботанике, зоологии, ихтиологии, этнографии, истории и лингвистике. А ведь у него было всего несколько помощников из числа солдат и казаков, не имевших, естественно, никакой научной подготовки.

Впечатляют маршруты путешествий молодого исследователя. В 1738 г. он дважды пересек полуостров в его южной части, а в январе следующего года в долине реки Бааню (ныне Банная), относящейся к бассейну Большой, обнаружил и впервые описал гейзеры: "Ключи, которые находятся при речке Бааню... бьют по обеим сторонам объявленной речки. Между ключами, которые на южном берегу находятся, примечательно достойно местечко, ... там бесчисленное множество скважин различной ширины в диаметре, из которых вода бьет вверх аршина на два с великим шумом". В марте Крашенинников посетил долину реки Пауджи, где также обнаружил гейзеры.

В том же году он обследовал Авачинскую сопку и впервые отметил характерное строение высоких камчатских вулканов: "Авачинская гора стоит на северной стороне Авачинской губы, в немалом от нее расстоянии, но подножие ее до самой почти губы простирается: ибо все высокие горы с подошвы до половины вышины своей или более состоят из гор, рядами расположенных, из которых, ряд ряда выше, а верх их шатром бывает. Горы, расположенные рядами, лесисты, а самый шатер голый и по большей части снегом покрытый камень".

Степан Петрович также собрал сведения о цунами и впервые подробно описал это разрушительное природное явление: "После того, как около Авачи так и на Курильской лопатке (самая южная оконечность полуострова. - Авт .) и на островах было страшное земли трясение с чрезвычайным наводнением, которое следующим образом происходило: октября 6 числа помянутого 1737 году пополуночи в третьем часу началось трясение, и с четверть часа продолжалось волнами так сильно, что многие камчатские юрты обвалились и балаганы попадали. Между тем учинился на море ужасный шум и волнение, и вдруг взлилось на берега воды в вышину сажени на три (6,4 м. - Авт. ), которая ни мало не стояв збежала в море и удалилась от берегов на знатное расстояние. Потому вторично земля всколебалась, воды прибыло против прежнего, но при отлитии столь далеко она збежала, что моря видеть невозможно было". Он отметил, что в тот раз высота волны цунами на побережье первого и второго Курильских островов достигала 30 саженей (63,9 м). О силе этого землетрясения свидетельствуют и повторные толчки.

За неполные шесть месяцев (ноябрь 1738 г. - апрель 1739 г.) Степан Петрович прошел от устья Большой вдоль западного берега Камчатки до 54 ^о 30' с.ш., затем по долине реки Колпаковой поднялся к Серединному хребту и, перевалив его, дошел до верховья реки Камчатки и по ней спустился к устью, т.е. пересек полуостров в третий раз - в северо-восточном направлении. После осмотра восточного берега вплоть до Авачинской бухты он совершил четвертый переход полуострова и только тогда возвратился в Большерецкий острог.

В августе 1739 г. начался следующий этап путешествия. Крашенинников в пятый раз пересек полуостров, пройдя от Большерецка до Нижнекамчатска, и детально изучил северо- восточное побережье до устья реки Караги. Затем перебрался на западное побережье (шестое пе-

^* См.: А. В. Шумилов. Путь к Великому океану. - Наука в России, 1995, N 3 (прим. ред.).

стр. 60

стр. 61

ресечение) и обследовал его в южном направлении, после чего в седьмой раз перемахнул полуостров в юго-восточном направлении и добрался до Нижнекамчатска. В марте 1740 г. он вернулся в Большерецк по долине реки Камчатки, преодолев путь от одного берега полуострова к другому в восьмой раз.

В конце 1740 г. Степан Петрович вновь прошел от Большерецка до Нижнекамчатска (девятое пересечение), а в феврале-марте 1741 г. поднялся оттуда по реке до Верхнекамчатска и, оказавшись на побережье Охотского моря (у 55 с.ш.), завершил, таким образом, "десятый круг".

Длительные переходы по полуострову (протяженность маршрутов составила более 3500 км) позволили Крашенинникову правильно охарактеризовать его рельеф: "Камчатский мыс (полуостров. - Авт. ) по большей части горист. Горы от южного конца к северу непрерывным хребтом простираются, и почти на две равные части разделяют землю; а от них другие, горы к обоим морям лежат хребтами же, между которыми реки имеют течение. Низменные места находятся токмо около моря, где горы от оного в отдалении, и по широким долинам, где между хребтами знатное расстояние. Хребты, простирающиеся к востоку и западу, во многих местах выдались в море на немалое расстояние, чего ради и называются носами: но больше таких носов на восточном берегу, нежели на западном".

Крашенинников описал четыре восточных камчатских носа - Шипунский, Кроноцкий, Камчатский и Озерный, а также образованные ими одноименные заливы. Обследовал и реки, в первую очередь, самую большую из них - Камчатку (протяженность 758 км), озера (Нерпичье, Кроноцкое и др.). Описывая устье реки, он особо отметил места для безопасной стоянки морских судов, приметные знаки-маяки на берегу, места расположения будущих казарм для моряков и др.

Степан Петрович лично поднимался почти на все самые высокие "горелые сопки" (так казаки называли действующие вулканы) - Авачинскую, Корякскую, Кроноцкую, Толбачик (высоты - 2741, 3456, 3528, 3682 м соответственно) и величайший действующий вулкан Евразии - Ключевскую сопку (4750 м). От внимательного взгляда путешественника не ускользнули и богатства недр Камчатки. Крашенинников указал на возможность здесь месторождений медных и железных руд, особо обратил внимание на наличие охры, а также встречающийся в горах вишневый хрусталь и "великими кусками флюкс цветом, как стекло плохое зеленое, из которого жители преж сего делали ножи, топоры, ланцеты и стрелы" (имеется в виду обсидиан - вулканическое стекло). Он специально отметил камчатский янтарь: "При сем надлежит упомянуть о ентаре, которого по Пенжинскому морю (Охотскому - Авт. ) много збирают, особливо же около реки Тигиля и далее, к северу, которого я достал там целый мешочек и отправил с прочими натуральными вещами (в качестве экспонатов для Императорской кунсткамеры. - Авт. ).

ЧУДЕСА КАМЧАТСКОЙ ФЛОРЫ И ФАУНЫ

Описывая в книге растительность полуострова, Крашенинников обратил особое внимание на деревья, кустарники и злаки, имеющие хозяйственное значение. Вот, например, "сарана, которая вместо круп служит. По роду своему принадлежит она к лилеям (Lilium flore atro rubente. - Авт .) , но сего виду нигде в свете, кроме Камчатки и Охотска, не примечено... Цветет в половине июля, и в то время за великим ее множеством издали не видно на полях никаких других цветов. Камчатские бабы и казачьи жены коренье сей травы копают в осеннее время, но больше вынимают из мышьих нор и, высуша на солнце, в кашу, в пироги и в толкуши употребляют... Пареная сарана и с морошкою, го-лубелью или с другими ягодами вместе столченая может почесться на Камчатке за первое и приятнейшее кушанье.

Сладкая трава (Sphondilium) - зонтичное, борщевик (Heracleum dulce Fish. - Авт. ) в тамошней экономии за столь же важную вещь, как и сарана почитается: ибо камчадалы употребляют оную не токмо в конфекты, в прихлебки и в разные толкуши, но и во всех суеверных своих церемониях без ней обойтись не могут: а российскими людьми почти с самого вступления в ту страну проведано, что из ней и вино родится: и ныне там другого вина кроме травяного из казны не продается".

Рассказал Степан Петрович и об изготовлении нитей из крапивы, о хозяйственном использовании водорослей и многом другом. Он подробно описал также фауну Камчатки, в первую очередь ее пушное богатство - лисиц, соболей, песцов, горностаев, росомах, медведей, диких и прирученных оленей и т.д. Поведал и о способах промысла ценных зверей, использования шкур и мяса диких животных, а также о значении для камчадалов местных собак - ездовых лаек, этих основных на полуострове тягловых животных.

Специальную главу посвятил он морским млекопитающим - тюленям, сивучам (морским львам), котикам, каланам, морским коровам. Последних впервые описал в начале XVIII в. российский натуралист, действительный член Императорской академии наук Г. В. Стеллер, но уже в 50-60 годах того же столетия эти удивительные животные весом до 200 пудов (мясо их по вкусу напоминало говядину), обитавшие у побережья Командорских островов, были полностью истреблены промышленниками.

В книге Крашенинникова говорится о поведении китов и способах охоты на них у различных народов Северо- Восточной Азии, о ловле и использовании акул, скатов, трески, камбалы и других рыб. И естественно, он не оставил без внимания "главное довольство камчатских обывателей" - красную рыбу - проходные лососевые, "которые летним временем порунно ходят из моря в реки: ибо из них делают они юколу, которую вместо хлеба употребляют; порсу, из которой пекут пироги, аладьи, блины и караваи; из них жир варят, которым довольствуются вместо коровья масла; из них делают клей на домовые нужды и другие потребности". Речь идет о чавыче, нерке, кете (юкола из которой называлась "ржаным хлебом"), горбуше, кижуче, семге и др.

стр. 62

Можно привести множество примеров, свидетельствующих о полноте и достоверности научных наблюдений Степана Петровича. Но вот один весьма характерный: в 1739 г., путешествуя по восточному побережью Камчатки, он описал местонахождения пихты в бухте Семячик. И поныне это хвойное дерево известно на полуострове только здесь.

"НЕСТОР РОССИЙСКОЙ ЭТНОГРАФИИ"

В книге С. П. Крашенинников подробно рассказал о занятиях, быте и верованиях не только коренного населения Камчатки - ительменов (камчадалов), но и коряков, курильцев и других местных народов, об изготовлении и использовании ими каменных и костяных орудий, о деревянной посуде и лодках, о жилищах - земляных юртах и балаганах (с деревянным каркасом и травяным покрытием). Он восхищался мастерством туземных умельцев, а некоторые их изделия просто поразили его своей красотой и изяществом исполнения: "Из всей работы сих диких народов, которую они каменными ножами и топорами весьма чисто делают, ничто мне так не было удивительно, как цепь из моржовой кости... Оная состояла из колец, гладкости подобных точеным и из одного зуба была зделана; верхние кольца были у нее больше, нижние меньше, а длиною была она намного меньше полуаршина (36 см. - Авт.). Я могу смело сказать, что по чистоте работы и по искусству никто б не почел оную за труды дикого чукчи и за деланную каменным инструментом, но за точеную подлинно".

Удивительно, как туземные мастера выработали такие совершенные приемы хозяйственной деятельности, что не изменили их и после знакомства с железными изделиями, привезенными на Камчатку русскими поселенцами: "Огнива их (камчадалов. - Авт .) были дощечки деревянные из сухого дерева, на которых по краям наверчены дирочки, да кругленькие из сухого ж дерева палочки, которые вертя в ямочках огонь доставали... Все сии принадлежности обертя берестою каждой камчадал носил с собою, и ныне носят, предпочитая их нашим огнивам".

Степан Петрович очень подробно описал все виды хозяйственных работ камчадалов, точно обрисовал их мужское и женское одеяние, местные блюда и напитки. Крупнейшая его научная заслуга состоит в том, что он предоставил этнографам и историкам, изучающим первобытное общество, драгоценнейший материал о верованиях камчадалов в своих богов и духов, их представлениях о сотворении земли, людей и зверей, а также о местных праздниках, обрядах и обычаях. И вполне заслуженно отечественный ученый, член-корреспондент АН СССРЛ. Я. Штернберг назвал Крашенинникова "Нестором российской этнографии".

ПЕРВЫЙ ИСТОРИК КАМЧАТКИ

В конце своего обширного труда ученый изложил историю открытия и освоения Камчатки русскими, отметил важнейшие перемены в быту и обычаях местного населения в связи с новыми контактами: "Старые, которые крепко держатся своих обычаев, переводятся, а молодые почти все восприняли христианскую веру, и стараются во всем российским людям последовать, насмехаясь житию предков своих, обрядам, их грубости и суеверию. Во всяком остроге определен начальник, который тойон называется и которому по высочайшему ее императорского величества указу поручены суд и расправа над подчиненными кроме криминальных дел. Во многих местах не токмо у тойонов, но и у простых людей построены избы и горницы по российскому обыкновению, а инде и часовни для молитвы. Заведены там и школы, в которые сами камчадалы охотно отдают детей своих".

Постепенно местные жители стали употреблять железную и медную посуду, в их быт вошла русская одежда, особенно быстро у женщин. В свою очередь, пришедшие сюда казаки спешили перенимать опыт местных людей в ведении хозяйства в условиях суровой природы. Крашенинников выступил за сближение русских и ительменов, одобрял браки между казаками и женщинами из камчатского населения: "Для присмотру за холопами употребляли они (казаки. - Авт .) наложниц своих из числа же холопей, на которых они по прижитии детей по большей части и женивались. А которые желали чрез супружество свойство иметь с вольными камчадалами, те давали им на себя записи, что они по прибытии священника дочерей их за себя возьмут". Быстрому сближению русских с коренным населением способствовало и то, что на детей от смешанных браков, выросших в казачьих семьях, распространялись все права и обязанности, связанные со службой отцов.

ВЫРАЗИТЕЛЬ ГОСУДАРСТВЕННОГО ИНТЕРЕСА РОССИИ

Степан Петрович был горячим сторонником освоения далекой Камчатки, прекрасно понимая ее

стр. 63

значение для укрепления позиции России на Дальнем Востоке. И в то же время трезво оценивал недостатки этой земли для проживания, развития там земледелия и животноводства, развертывания торговли с другими дальневосточными странами.

Научную работу на Камчатке Крашенинникову приходилось выполнять в довольно сложной обстановке. Чтобы добиться от местных чиновников содействия в проведении исследований, он нередко проявлял предельную настойчивость. Довольно суровыми были и условия его проживания. На Камчатке русские строили в основном избы, в которых дым от очага не выходил наружу, а шел в саму избу. И приходилось смиряться с этим, а иногда довольствоваться и еще худшим жилищем - пристроенными к таким избам каморками.

С прибытием на Камчатку Степана Петровича зачислили на хлебное довольствие, однако жалованья не платили два года, пока не поступил из Охотска соответствующий приказ. Но когда он получил жалованье, его сняли с хлебного довольствия. И это было еще не самое худшее проявление чиновничьего произвола по отношению к ученому.

Крашенинников покинул Камчатку в июне 1741 г. и в конце 1742 г. прибыл в Санкт-Петербург. За время, прошедшее с отъезда из столицы, он сформировался как опытный исследователь дальних областей России, способный собирать и анализировать материалы и естественнонаучного, и гуманитарного направлений. В 1745 г. его, наконец, произвели в адъюнкты Петербургской академии наук, а через пять лет утвердили профессором натуральной истории и ботаники и назначили членом Академического и Исторического собраний этого высшего научного учреждения страны. Таким образом, С. П. Крашенинников стал действительным членом Петербургской академии наук.

ЭПОХАЛЬНЫЙ ТРУД

Сразу после возвращения в столицу ученый начал работу над составлением обобщающего описания Камчатки. Он завершил его к началу 1751 г. После ознакомления с ним в академии было вынесено специальное решение: Крашенинникову предложили дополнить труд некоторыми фактами из книги упомянутого Г. В. Стеллера.

В августе 1751 г. Степан Петрович сообщил о завершении работы над новой редакцией первых двух частей книги: "Во исполнение объявленного ордера приведено мною к окончанию две части камчатского описания с прибавлением Стел-леровых примечаний и с объявлением его имени, которые при сем прилагаю и покорнейше прошу, чтоб оные, кому надлежит, посланы были для рассмотрения".

В апреле 1752 г. Крашенинников представил третью часть своего труда, а в марте 1753 г. - четвертую, заключительную. В феврале 1755 г., когда был отпечатан последний лист его главной работы, он скончался. Книга вскоре вышла в свет, а уже в 1764 г. была издана на английском, а в 1766 г. - на немецком, в 1767 г. - на французском и в 1770 г. - на голландском языках.

Считается, что этот труд - одно из лучших в мировой литературе XVIII в. страноведческих описаний малоизвестной земли, ставший образцом для последующих поколений географов. Видный деятель русской науки рубежа XIX-XX столетий академик Д. Н. Анучин отметил: "Описание земли Камчатки" Крашенинникова сохранило все свое значение и в настоящее время как одно из древнейших, правдивых и обстоятельных изображений быта и нравов населения на берегах Восточной Азии".

С. П. Крашенинников был выдающимся представителем российской науки XVIII в. О незаурядной личности русский академик Г. Ф. Миллер отозвался в предисловии к "Описанию земли Камчатки" так: "Он был из числа тех, кои ни знатною природою, ни фортуны благодеянием не предпочтены, но сами собою, своими качествами и службою произошли в люди, кои ничего не заимствуют от своих предков и сами достойны называться начальниками своего благополучия".

Постоянный адрес данной публикации: