1793 год был годом наивысшего под'ема буржуазной французской революции. В законодательстве Конвента и его действиях за этот год "революция 2 июня", декрет о таксации хлеба, (принудительные займы с богатых, новый проект конституции) отразился максимум того, на что оказалась способна державшая в руках власть революционная мелкая буржуазия. В то же время как внешнее, так и внутреннее положение республики в 1793 г. было чрезвычайно напряженным. Революционной Франции приходилось отражать одновременный военный натиск чуть ли не всех монархий Европы при чрезвычайно обостренном политическом и экономическом положении внутри страны. Упадок промышленности и сельского хозяйства, расстройство финансовой системы, голод усугублялись контрреволюционными восстаниями в департаментах: Вандея пылала огнем кулацко-роялистского мятежа, бежавшие из Парижа жирондисты подняли против якобинского Конвента Марсель, Бордо, Нант, Тулон, Ним. Восстал и Лион.

Мало отраженная в широкой литературе история лионских событий 1793 г. несколько заслонена в нашем представлении другими, одновременно развертывавшимися событиями, например более внушительным по масштабам движением вандейских шуанов.

Однако и политический смысл лионских событий и насыщенность их драматизмом делают историю восстания Лиона одной из интереснейших страниц французской буржуазной революции.

1

К моменту революции Лион был самым передовым во Франции центром промышленности и торговли, специализировавшись, главным образам, на производстве шолка.

В шолковой промышленности Лиона накануне революции было занято 58 500 рабочих - 44% всего городского населения. Кроме того лионская промышленность изготовляла бархат и предметы роскоши.

Лионская буржуазия, сначала приветствовавшая революцию, принесшую освобождение от феодальных ограничений, мешавших развитию промышленности и торговли, с дальнейшим развитием революционных событий выражала все большее недовольство революцией, которая, конечно, не способствовала повышению спроса на шолк и предметы роскоши.

Рабочие же Лиона, подвергавшиеся сильнейшей эксплоатации, активно воспринимали самые крайние идеи революции.

Эта острота классовых противоречий привела лионскую буржуазию в лагерь роялистов и превратила Лион в арену ожесточеннейших классовых боев.

Возникновение рабочего движения в Лионе можно отнести еще к началу XVI столетия, когда происходили первые забастовки ткачей. Крупные вооруженные восстания рабочих произошли в 1744 и в 1786 годах. Правда, эти восстания носили стихийный характер, но уже в 1792 г., во время муниципальных выборов, пролетариат Лиона проявил себя довольно сплоченной и организованной силой, способной противопоставить жирондистской буржуазии определенные политические требования. Выборы закончились поражением жирондистов и торжеством крайних якобинцев. Был создан якобинский муниципалитет, который с первых дней своего существования начал проводить решитель-

ную революционную политику, подчас опережавшую даже действия парижских якобинцев. Так, еще в 1792 г., т. е. до закона о максимуме, лионский муниципалитет пытался самостоятельно вводить таксацию на предметы питания, добивался запрещения биржевых спекуляций, тарификации заработной платы, отмены частной торговли зерном и даже частично муниципализировал хлебную торговлю, организовав 13 муниципальных хлебопекарен (которые, впрочем, просуществовали всего один месяц из-за отсутствия средств).

Натолкнувшись при проведении своей политики на все возраставшее противодействие жирондистски настроенных секций, в которых преобладали торговцы и мелкие собственники, муниципалитет не остановился перед тем, чтобы совсем запретить их собрания, и этим дал жирондистам повод демагогически вопить об "узурпации суверенитета народа".

Лион разделился на два лагеря: в одном сгруппировались жирондисты, тайные роялисты, многочисленная прослойка притаившейся аристократии, католическое духовенство, крупные финансисты и промышленники, наконец, шпионы и агенты принцев и внешней контрреволюции, которыми кишел Лион; в другом лагере сосредоточился, по выражению Луи Блата, "легион бледнолицых рабочих". Надо, однако, подчеркнуть, что и из числа рабочих известная, довольно значительная часть оказалась на стороне жирондистов. Это была типичная для лионской промышленности, носившей в большей своей части характер раздробленного домашнего производства, прослойка более состоятельных рабочих, владевших собственными орудиями производства (станками и пр.), бравших от фабрикантов заказы и выполнявших их на-дому с помощью наемной силы, вербовавшейся из рядов беднейших рабочих.

Вот на эту-то последнюю категорию наиболее эксплоатировавшихся беднейших рабочих, являвшихся пролетариями в полном смысле слова, и опирался якобинский клуб, душой и вождем которого был Жозеф Шалье - одна из колоритнейших фигур Французской буржуазной революции.

Вождь лионских пролетариев Жозеф Шалье был ярым сторонникам далеко идущих социальных преобразований и проповедником обостренной классовой борьбы, убежденным сторонником террора. Он был другом и учеником Марата и пользовался огромным авторитетом среди трудящихся масс.

Он и его ближайшие соратники призывали рабочих Лиона "воспользоваться своей бедностью и овладеть богатствами, около которых они ходят".

Они выдвигали лозунги "Умирайте или убивайте!" Составленная Шалье формула присяги санкюлота содержала клятву "истреблять всех тиранов в мире, равно как их пособников, именуемых аристократами, и еще - фельянтинцев ¹ , умеренных, эгоистов, барышников, ростовщиков, спекулянтов и всех ненужных граждан священнической касты, злобной противницы свободы и покровительницы деспотизма".

Принципы, за которые боролся и отдал жизнь этот вождь лионской бедноты, не были еще, конечно, истинными принципами политической борьбы пролетариата против буржуазии. Но объективно то, что делал Шалье, являлось наиболее передовым для того времени проявлением революционного движения предпролетариата. Шалье, несомненно, принадлежал к числу "лучших якобинцев 1793 года", которые, по словам Ленина, "были представителями самого революционного класса XVIII века - городской и деревенской бедноты".

Жирондистская буржуазия, в руках которой находились управление департаментом и большинство секций, только ждала благоприятного момента, чтобы рассчитаться с Шалье и якобинским муниципалитетом.

2

С начала февраля 1793 г. произошел ряд вооруженных столкновений сторонников Шалье с жирондистами,

¹ Фельяны - политический клуб, возникший в июле 1791 г., когда после бегства короля из Якобинского клуба вышло его умеренное крыло, составившее основное ядро клуба фельянов. В 1792 г, клуб распался.

Вверху: Шалье председательствует на народном собрании, во время лионской коммуны, на котором был составлен список 1200 жирондистов, подлежащих аресту. С гравюры Дюплесси Берто. Внизу: Арестованные жирондисты в подвале городской гостиницы. С гравюры из "Парижской революции"

сопровождавшихся попытками свергнуть якобинский муниципалитет и провести мэром жирондиста Нивьер-Шоля, уже занимавшего ранее этот пост.

18 февраля перед центральным якобинским клубам собрались, как писал реакционный мемуарист, "все честные люда Лиона: дворяне, лавочники, писцы, носильщики Роны и Соны". Они ворвались в помещение клуба, устроили погром, сломали мебель, сожгли бумаги и заставили Шалье и его друзей бежать. Мэром был незаконно избран Нивьер-Шоль.

25 февраля Конвент заслушал доклад о событиях в Лионе и направил туда трех своих комиссаров: Ревера. Базира и Лежандра. Комиссары добилась вывода из города находившихся там трех батальонов марсельских войск, бывших на стороне жирондистов, и восстановили якобинский муниципалитет, который взялся за дело с удесятеренной энергией.

Крупнейшим мероприятием, которого добился муниципалитет при помощи представителей Конвента, было объявление призыва добровольцев под лозунгом борьбы с Вандеей. В результате якобинцам удалось сформировать в середине мая революционную армию в составе восьми батальонов (6400 чел.). Безыменный жирондистский памфлет, изданный позже в Лионе, характеризовал эту армию, как "организацию отборных убийц, головорезов, забрызганных кровью, сброд негодяев, выдрессированный для грабежа и бойни". Особенно непереносимо для лионской буржуазии было то, что содержание этого "сброда негодяев" муниципалитет возложил на нее же, проведя для этой цели принудительный заем с богачей в сумме 6 млн. ливров.

15 мая в Конвенте была оглашена петиция за подписью 400 буржуа Лиона, называвших себя "истинными санкюлотами", а Шалье и его сторонников - "сеятелями анархии, чьи крайности могут причинить большой вред свободе".

Жирондистам удалось провести в Конвенте декрет, разрешавший "притесняемым" действовать силой против силы. Таким образом, лионская буржуазия получила как бы законное основание для вооруженного вы-

ступления. Лионские жирондисты ликовали, якобинцы же растерялись.

Первым шагом жирондистов было об'явление 19 мая созыва непрерывных заседаний секций, которым якобинский муниципалитет не разрешал собираться уже в течение четырех месяцев.

Через неделю жирондистское управление департамента прервало всякие сношения с муниципалитетом. Секции буржуазных кварталов распространяли прокламации, призывавшие к восстанию против якобинцев.

27 мая в Лион во главе двух батальонов войск вступили комиссары Конвента при Альпийской армии. - Готье и Ниош. Их прибытие дало отрядам Шалье перевес над вооруженными силами жирондистских секций. Однако вместо решительных действий, комиссары Конвента проявляли роковую медлительность, занимаясь выяснением причин брожения, степени разногласий и т. п. В донесении Конвенту от 28 мая они даже выражали надежду, что "в этом городе не разразится никакое прискорбное движение".

Но уже 29 мая "прискорбное движение" началось. Представители секций создали комитет восстания и выработали воззвание к гражданам, в котором Шалье и его группа об'являлись зачинщиками кровопролития. На площади Белькур было сосредоточено более 20 тыс. человек вооруженных сторонников секций. Якобинцы успели укрепиться в арсенале и ратуше с небольшим числом линейных войск и пушек. Командующим повстанцами был избран фабрикант сукон Мадинье.

Готье и Ниош все еще надеялись уладить дело миром. Вместо того чтобы организовать вооруженное подавление восстания, они составили воззвание к бунтовщикам, и Ниош отправился читать его на улицах, переполненных вооруженными повстанцами. Его арестовали. После кровопролитной схватки арсенал перешел в руки восставших и единственной опорой якобинцев осталась ратуша.

Тогда и Готье решил сделать попытку "усовестить" восставших и вышел к ним для переговоров. Как и Ниоша, его задержали и вынудили,

Изгнание жирондистов из Конвента. Париж, 2 июня 1793 г.

Арест, Шалье Национальной гвардией инсургентов в Лионе 31 мая 1793 г. С рисунка неизвестного художника .

угрожая оружием, подписать акт о прекращении полномочий якобинского муниципалитета. После орудийного обстрела и ряда непрерывных атак ратуша пала. Якобинцы дрались с величайшей отвагой, но восставшие в несколько раз превышали их численностью. Шалье и другие вожди якобинцев были захвачены в здании ратуши.

Разгром якобинцев в Лионе почти совпал с разгромом жирондистов в Париже (жирондисты были изгнаны из состава Конвента 2 июня). Бежавшие на юг депутаты Жиронды приложили все усилия к тому, чтобы взять федералистское движение ¹ в городах юга в свои руки. В Лион с этой целью явились жирондисты Бирото и Шассе.

Они поставили перед собой задачу превратить Лион в центр широкого вооруженного жирондистского восстания против Конвента.

Прежде всего они создали так называемую "Республиканскую и народную комиссию общественного спасения", во главе которой был поставлен жирондист Жилибер.

Под руководством "Комиссии" началось разоружение тех нескольких секций рабочих кварталов (Гургион, Сен-Жорис), которые в событиях 29 мая не поддержали жирондистов. Попытка вооруженного сопротивления со стороны этих секций была жестоко подавлена национальной гвардией буржуазных районов.

Вслед за этим "Комиссия" постановила сформировать департаментскую армию и начать земляные работы по укреплению Лиона.

Как только стало известно о лионском восстании против Конвента, в Лион хлынули со всех сторон тысячи роялистов.

Не прошло и месяца со дня создания "Комиссии общественного спасения", как во главе ее вместо жирондиста Жилибера был поставлен роялист Ранбо, секретарем был назначен королевский генерал Рубьес.

Чтобы рассеять подозрения жирондистски настроенных слоев населения,

¹ Движение, поднятое против якобинцев и направленное к раздроблению Франции на отдельные провинции. Федералисты вошли в сношения с врагами революции - англичанами, которым они сдали Тулон. Федералистское движение было раздавлено войсками Конвента.

роялист Ранбо обратился к населению с лицемерным воззванием, в котором громил злонамеренных лиц, приписывающих руководителям лионских организаций роялистские замыслы!

Первоначальные вожди восстания, жирондисты Бирото и Шассе, убедившись, что бразды правления перешли к роялистам, просто скрылись из Лиона под покровам ночной темноты.

3

Конвент в течение первых двух месяцев восстания реагировал на лионские события крайне вяло, что об'яснялось, с одной стороны, неполнотой и сбивчивостью поступавшей из Лиона информации, с другой стороны, - тем, что внимание Конвента было отвлечено массой первоочередных дел в Париже, Вандее и на фронтах войны с другими странами.

Единственным мероприятием Конвента против нахлынувших в Лион эмигрантов и агентов роялизма было платоническое требование: "частным лицам, не имеющим постоянного жительства в Лионе, в трехдневный срок выехать".

Бюст "друга народа" - Марата - работы Мартина Гренобль.

Декретом 14 июля предлагалось приостановить уплату жителям Лиона всяких сумм, которые им были должны казначейство или частные лица. Подобные полумеры, разумеется, не могли иметь никакого существенного действия.

Отсрочка решительного столкновения с Конвентом была наруку восставшим, так как дала им время для военной подготовки.

Между тем вожди лионского восстания всячески старались усыпить бдительность комиссаров, которых командировал Конвент.

Широко практиковавшаяся роялистами Лиона демагогия способствовала этому. Комиссары сообщали Конвенту, что в Лионе "никто не хочет тирана" (донесение Робера Ленде).

Таким образом, Конвент "не давал решительного боя лионским контрреволюционерам.

Только Марат, поддерживавший переписку с уцелевшими лионскими якобинцами, настаивал на срочных, решительных действиях против восставших. Уже в начале июля он требовал об'явить вне закона весь административный аппарат департамента Роны и Луары и вызвать против Лиона "честных санкюлотов из Канталя, Пюи-де-Дома, Эна и департамента Верхней Луары, если он откажется покориться в недельный срок".

Исключительную вялость проявил Конвент и в деле Шалье, томившегося все это время в тюрьме. По инициативе Марата, Конвент, правда, потребовал передачи Шалье в руки центральных властей для разбора возведенных жирондистами обвинений против Шалье, но не принял энергичных мер к осуществлению этого требования.

Восставшие не только не отправили Шалье в Париж, но начали против него и других арестованных якобинцев судебный процесс, пред'явив Шалье обвинение в том, что... "он хотел короля".

Контрреволюционеры стремились нажить на этом процессе политический капитал. Было состряпано поддельное письмо, якобы полученное на имя Шалье из лагеря эмигрантов. В этом письме выражалась благодарность Шалье за службу принцам.

17 июля, через три дня после убийства Марата, Шалье был казнен. Он был первой жертвой гильотины в Лионе. Неопытность палача превратила казнь в мучительную пытку. Нож гильотины четыре раза срывался и кромсал по кускам череп Шалье. В конце концов палач оставил гильотину и прикончил Шалье ножом. Вслед за Шалье были казнены другие видные члены бывшего якобинского муниципалитета.

Авторитет Шалье в массах лионского населения не пострадал от клеветы врагов. Даже контрреволюционный "Journal de Lyon" вынужден был признать, что "когда палач поднял над толпой окровавленную голову Шалье, немногие жидкие аплодисменты были заглушены общим негодованием".

Между тем лионская контрреволюция организовывала и укрепляла свои силы. Военное руководство обороной Лиона было сосредоточено в руках аристократов - специалистов бывшей королевской армии. Командовавший восставшими 29 мая суконщик Мадинье был заменен графом де Пресси - профессиональным солдатом, служившим ранее по найму на Корсике, в Германии и в швейцарских войсках в Тюльери. Во время событий 10 августа он был в первых рядах защитников короля и удостоился за свою храбрость личной благодарности Людовика. Начальником лионской кавалерии и своим первым помощником Пресси поставил графа де Вирье, знатного аристократа и роялиста.

Вожаки восстания ни на минуту не забывали о ненадежных настроениях лионского населения.

Поэтому, вооружаясь и возводя укрепления против войск Конвента, они вели усиленную обработку общественного мнения в городе, пуская в ход беззастенчивую демагогию, обман и террор. Над городскими воротами красовалась надпись "Единая нераздельная республика", а вокруг города на огромных столбах были укреплены выдержки из "Прав человека", написанные огромными красными буквами: "Когда правительство нарушает права народа, восстание для народа делается его непременным долгом", Позже, уже во время осады Лиона армией Конвента, роялисты организовали "для народа" пышное празднование дня годовщины свержения короля (10 августа).

Голова казненного Жозефа Шалье.

4

Только в начале августа Конвент начал военные действия против Лиона. Генерал Келлерман, главнокомандующий Альпийской армией Конвента, получил приказ взять восставший город. Келлерман начал окружение Лиона, медленно стягивая первое кольцо осады.

Но он оказался "прямодушен и добросовестен, но вял", и по настоянию комиссара Конвента при Альпийской армии Дюбуа- Крансе генерал Келлерман был смещен. До прибытия нового главнокомандующего Дюбуа-Крансе - сам военный инженер - взял руководство осадой Лиона в свои руки.

Весь август осаждавшим приходилось ограничиваться пассивной блокадой города, так как для решительных действий не хватало ни войск, ни - главное - артиллерии.

Но силы Дюбуа-Крансе, составлявшие вначале всего 5 тыс. регулярных войск и 8 тыс. молодых, только что призванных рекрутов, с каждым днем пополнялись ополчениями, которые собирали в ближайших департаментах комиссары Конвента: Минье, Шатонеф, Кутан и др. Первые два вскоре подошли к Лиону во главе колонны в 12 тыс. ополченцев.

Накапливались и военные припасы. Было заготовлено 130 орудий, 74 тыс. бомб, 34 тыс. ядер, 300 тыс. фунтов пороха.

Неоднократные обращения Дюбуа-Крансе к лионцам с предложениями "мира и братства" при условии сдачи оружия и признания декретов Конвента, изданных после 29 мая, остались безрезультатными. Роялистские вожаки от имени всех лионцев отвечали осаждавшим: "Вы войдете к нам только через горы трупов".

18 августа Дюбуа-Крансе пишет в своем донесении Конвенту: "Бомбы готовы, ядра накаливаются, фитиль зажжен. Если лионцы будут упорствовать в своем бунте, мы начнем завтра вечером войну при зареве пламени, которое уничтожит этот мятежный город".

Интересно, что тем же числом, 18 августа, датировано письмо к Дюбуа-Крансе, подписанное Робеспьером, Кутоном, Карно, Барером и Сен-Жюстом, в котором предлагается "пощадить лионцев, если они покорятся". Так до последнего дня вожди Конвента во главе с Робеспьером все еще надеялись на мирное разрешение конфликта.

В ночь с 22 на 23 августа Дюбуа-Крансе начал систематическую общую бомбардировку Лиона. От раскаленных ядер возникали сотни пожаров, дворцы на набережных и на центральных площадях вскоре превратились в развалины, наконец, взлетел на воздух подожженный бомбами арсенал, а с ним значительные боевые запасы.

Жетон жирондистов, по которому они опознавали своих единомышленников. Выпущен после майских дней 1793 г .

Лионские роялисты превосходно организовали защиту и сражались с отчаянным упорством.

Однако с первых же дней осады им пришлось убедиться, что никакой демагогией, никакими посулами им не удалось завоевать поддержки лионских рабочих.

Тысячи рабочих бежали из осажденного города, чтобы присоединиться к войскам Конвента. Остававшиеся же в городе рабочие установили связь с осаждавшими и условными сигналами направляли огонь их артиллерии на наиболее важные опорные пункты защиты: склады боеприпасов, продовольствия, фуража и т. п.

К концу первого месяца осады в городе был учрежден военный суд специально для расправы с "изменниками и бунтарями". Был издан приказ, воспрещающий "произнесение малейших возмутительных речей под страхом преследования в чрезвычайном порядке".

"Герою" 29 мая - суконщику Мадинье - было поручено подавление восстаний в самом Лионе. Во главе многочисленной "национальной гвардии" он осуществлял жестокую расправу с рабочими - сторонниками якобинцев, отбирая припрятанное оружие, разгоняя тайные собрания.

Несмотря на все эти меры вожаки восстания и верхушка населения, которая была за них, боялись возмущения и мести тех, кого они называли презрительно кличкой "кануты" (от французского слова "челнок", т. е. рабочие-шолкопрядильщики).

Когда в разгар осады роялисты, решив проверить общественное мнение, выпустили кредитки с изображением королевских лилий, со стороны населения (а, как мы помним, 44% его составляли рабочие) поднялась такая волна возмущения, что кредитки пришлось срочно из'ять.

К концу второго месяца осады почти все жизненные припасы были истощены. В городе начался голод: хлеб пекли из овса и рубленой соломы, доедали последних лошадей. Нараставшее с каждым днем отчаяние обману-

Бумажные деньги "католической и королевской армии" с изображением дофина, выпущенные в Вандее. Кредитки на подобие этих были выпущены лионскими роялистами.

того населения роялисты сдерживали распространением ложных слухов о том, что на помощь Лиону якобы идут войска пьемонтцев ¹ , эмигранты, марсельцы и т. п.

Между тем Дюбуа-Крансе ушел за это время взять лишь несколько более слабых фортов и редутов, откладывая решительный штурм в надежде на то, что Лион, истощенный голодом и разрушенный бомбардировкой, не сегодня-завтра сдастся без боя.

Тактика Дюбуа-Крансе не отвечала политической обстановке момента. Для дела революции было необходимо как можно скорее разрубить лионский узел. Каждый день проволочки поднимал надежду всех внутренних и внешних врагов республики. Кроме того медлительность Дюбуа-Крансе приводила к тому, что у стен Лиона задерживались войска, необходимые для других фронтов гражданской и внешней войны.

В первых числах октября к Лиону во главе двадцатипятитысячного ополчения, набранного в департаменте Овернь, явился Кутон - один из виднейших деятелей революции, член Комитета общественного спасения, ближайший помощник и личный друг Робеспьера.

Кутон был против медлительной тактики Дюбуа-Крансе, за тактику революционного напора масс.

По настоянию Робеспьера и Сен-Жюстэ Комитет общественного спасения отозвал Дюбуа-Крансе и поручил завершение лионской операции Кутону.

Вместе с ополченцами соседних департаментов, приведенными Кутоном и другими комиссарами Конвента, численность стянутых вокруг Лиона революционных войск достигла 60 тыс. человек. Послав лионцам последнее предупреждение и обещание пощады всем, кроме роялистских зачинщиков, И не получив удовлетворительного ответа, Кутон отдал приказ о решительном общем штурме, и после кровопролитной схватки 9 октября Лион пал. Осада, тянувшаяся 70 дней, была, наконец, завершена.

Весть о капитуляции мятежного Лиона встретила мощный отклик во всей революционной Франции, возбудив новую волну революционного энтузиазма. Конвент обратился с воззванием к Северной и Вандейской армиям, ставя им в пример энергию войск, взявших Лион: "Знамя свободы развевается на стенах Лиона и очищает их... Ужель вы последними пожнете пальмы, заслужите славу!?" Ликвидация лионского мятежа лишала эмиграцию ее надежд на контрреволюцию и освобождала для других фронтов крупные военные силы.

Пресси с двухтысячным отрядом удалось бежать под прикрытием сильного тумана. Впрочем, бежавшие были вскоре частью уничтожены погоней, частью изловлены и перебиты окрестными крестьянами. Спаслись, добравшись до границ Швейцарии, лишь генерал Пресси и суконщик Мадинье.

¹ Пьемонт - самостоятельное герцогство на севере теперешней Италии, предлагавшее свою вооруженную помощь французским роялистам.

Через год Пресси вернулся в Лион мстителем за провал роялистского восстания.

5

Толпы лионских рабочих и ремесленников радостно приветствовали вступавшие в город войска Конвента. Первой заботой Кутона была организация доставки продовольствия измученному осадой беднейшему населению. С этой целью он разослал в соседние департаменты 12 специальных комиссаров.

Местные якобинцы и часть приведенных комиссарами ополченцев намеревались самочинно и немедленно рассчитаться с виновниками и участниками восстания, требуя "имущества богатых и голов федералистов". Кутон издал приказ о том, что всякий, уличенный в грабеже, будет расстрелян в течение 24 часов.

Немедленно после занятия города Кутон восстановил прежний якобинский муниципалитет, создал народный суд и военную комиссию и начал кропотливую процедуру расследования дела каждого захваченного с оружием в руках роялиста.

Медлительность в наказании виновных со стороны Кутона - автора закона 22 прериаля II года (10 июня 1794 г.) о реорганизации ревтрибунала, - заявлявшего в Конвенте, что "всякая снисходительная или излишняя формалистика представляет собой общественную опасность" и что "срокам для наказания врагов отечества может служить единственно время, необходимое для признания их таковыми", кажется непонятной. Этой медлительностью Кутона воспользовалось до 20 тыс. участников мятежа, ускользнув в Швейцарию.

Тактика Кутона в покоренном Лионе оказалась столь же не отвечавшей политическим требованиям момента, как в свое время тактика Дюбуа-Крансе у стен Лиона. Революционная обстановка требовала более решительных действий. Тем временем будущий термидорианец Барер выступил в Конвенте с демагогическим предложением снести Лион с лица земли (в буквальном смысле слова).

На заседании Конвента 12 октября он зачитал следующий проект декрета: "1. Национальным конвентом будет назначена по представлению Комитета общественного спасения комиссия из пяти народных представителей, которые должны будут немедленно отправиться в Лион, чтобы арестовать и предать военному суду всех контрреволюционеров, взявшихся за оружие в этом городе.

2. Все лионцы будут обезоружены; оружие будет отдано тем, относительно которых будет признано, что они не участвовали в мятеже, а также защитникам отечества.

3. Город Лион будет разрушен.

4. Не будет оставлено ничего, кроме жилищ бедняков, зданий, предназначенных для потребностей промышленности, госпиталей, общественных памятников и просветительных учреждений.

5. Этот город перестанет называться Лионом; он будет называться "Освобожденная община".

6. На развалинах Лиона будет воздвигнут памятник, на котором начертаны будут следующие слова: "Лион вел войну против свободы - Лиона больше нет".

Робеспьер, который хотя и понимал, что разрушение второго по величине города Франции может принести делу Республики непоправимый политический и материальный ущерб, был вынужден согласиться на принятие декрета, так как понял, что этот декрет выдвинут его противниками в Конвенте с целью найти новый аргумент для борьбы с ним, если он проявит малейшую нерешительность. На Кутона легла обязанность привести в исполнение принятый Конвентом декрет.

Получив декрет 15 октября, Кутон 12 дней не мог решиться действовать и, наконец, нашел хитроумный выход из положения: придать декрету символический смысл.

В торжественной обстановке на площади Белькур он нанес несколько ударов серебряным молотком по стенам лучших домов богачей, приговаривая при этом: "Тебя карает закон".

Но враги Кутона (и среди них не забывший обиды Дюбуа-Крансе) подняли против него обвинение в саботаже распоряжений Конвента. Тогда

Осада Лиона республиканцами. С акварели Берикур.

Кутон добился перевода из Лиона в южную армию. В Лион были посланы новые комиссары Конвента - Колло д'Эрбуа и Жозеф Фуше, которые немедленно по прибытии в Лион взялись за буквальное выполнение декрета от 12 октября.

Колло д'Эрбуа и Фуше были разными людьми. Первый - человек пылкого и необузданного темперамента, был все же искренним революционером, хотя жажда действий была для него выше политических соображений. Горячий темперамент актера (Колло до революции был драматическим актерам и, в частности, с успехом выступал в Лионе) оказывался в каждом его шаге, начиная с помпезного в'езда в Лион и кончая его донесениями в Конвент, составленными в пышных театральных выражениях.

Поведение Фуше в Лионе, как и на всем его извилистом жизненном пути, диктовалось одним холодным, циничным расчетом человека, абсолютно беспринципного и руководимого единственным правилом - держать нос по ветру. В разгар революции этот бывший монах и будущий министр полиции Наполеона и герцог Отрантский больше всего заботился о том, чтобы не показаться умеренным.

Поэтому он с той же величайшей готовностью осуществлял крайне революционные идеи, с какой впоследствии служил императору.

Первым шагом обоих комиссаров в Лионе было проведение торжественной и шумной церемонии чествования останков Шалье. Церемонии был придан резко антиклерикальный характер. По окончании церемонии бюст Шалье был установлен в одной из церквей, на алтаре, вместо разбитого изображения христа, а урна с его прахом отправлена в Париж якобинскому клубу.

На другой день на улицах Лиона появилось знаменитое воззвание Колло д'Эрбуа и Фуше, известное под именем "Лионской инструкции". Этот документ, составленный в смелых и четких выражениях, по изложенным в нем социальным принципам является едва ли не самым радикальным документом всего периода Французской буржуазной революции 1789 г. Особенно интересно место "Инструкции", где дается характеристика революции 1789 - 1793 гг., причем впервые подчеркивается, что завоевания революции принадлежат не народу вообще, но классу тех, кто "кормит своим трудом общество".

"Революция, - гласит "Инструкция", - совершена для народа; но под этим именем не следует подразумевать привилегированный благодаря своему богатству класс, присвоивший все радости жизни и все имущество общества. Народ - это совокупность французских граждан и прежде все-

го - грандиозный класс бедняков, защищающих границы нашего отечества и кормящих своим трудом общество. Революция была бы политическим и моральным бесчинством, если бы она заботилась о благополучии нескольких сотен людей и терпела нищету двадцати четырех миллионов. Она была бы оскорбительным обманом человечества, если бы, действуя всегда во имя равенства, примирилась с громадным расстоянием между благополучием одного человека и другого".

Исходя из этого основного принципа, "Инструкция" призывала не только к конфискации имущества богачей, но и к отобранию всех излишков "у каждого гражданина".

"Все предметы, - говорится в "Инструкции", - которыми они (т. е. состоятельные лица. - В. П.) обладают в излишке и которые могут быть полезны защитникам отечества, принадлежат ныне отечеству". Таким образом, в "Инструкции" были высказывания против частной собственности, в то время как в "Декларации прав человека и гражданина" (проект конституции 1793 г.) был пункт о том, что "никто не может быть лишен без своего согласия хотя бы малейшей доли своей собственности", а Робеспьер говорил: "Санкюлоты, движимые любовью ко всему человечеству, всегда следовали истинным принципам общественного строя и никогда не претендовали на равенство имущества, они настаивали только на равенстве прав и счастья" (речь в Якобинском клубе 8 мая 1793 г.).

Колло д'Эрбуа и Фуше действительно провели массовую реквизицию излишков частного имущества, обложили буржуазию крупными налогами на содержание сирот, увечных, бедняков, обеспечили бездомных жильем, регулировали распределение работы и средств производства между работоспособными и т. д.

6

Но если Кутон старался не допустить стихийной анархической расправы местных якобинцев с участниками восстания и принимал меры к тому, чтобы ввести мщение в русло революционного правосудия, то Коло д'Эрбуа и Фуше, наоборот, делали все, чтобы разжечь страсти, не заботясь о возможных ошибках и излишествах. "Действующим в духе революции все позволительно", - заявляли они в расклеенной на улицах "Инструкции".

В донесении Конвенту Колло д'Эрбуа и Фуше писали: "Мы не намерены спускаться с той высоты, на которую нас возвел народ, ради соблюдения жалких интересов более или менее виновных людей".

Все это привело к тому, что виновность заподозренных устанавливалась не всегда достаточно полно, поступающие доносы подчас не проверялись и в результате при последовавших казнях и расстрелах погибло немало случайно схваченных людей. Известен случай, когда в спешке вместе с роялистами был расстрелян один якобинец. В качестве одного из методов казни Колло д'Эрбуа и Фуше применяли массовые расстрелы картечью, которые в конце концов начали вызывать недовольство со стороны трудового населения, преданного революции, тем более что коллективные расстрелы из пушек, заряженных картечью, Колло д'Эрбуа и Фуше превращали в своего рода праздничные зрелища.

Главным вдохновителем и организатором расстрелов картечью был Фуше, заслуживший кличку "человек, который расстрелял Лион" ("Le Mitrailleur de Lion"). Для него, заботившегося только о том, чтобы не показаться в глазах Комитета общественного спасения умеренным, никакие преувеличения не казались чрезмерными.

Что касается Колло д'Эрбуа, то он сосредоточил свое внимание главным образом на выполнении той части декрета Конвента от 12 октября, которая предписывала разрушение города, хотя задача эта оказалась далеко не из простых. Прежде всего не хватало рабочих. Приходилось выписывать их из соседних департаментов. Кроме того разрушение массивных каменных зданий ручным способом, с помощью ломов и заступов, подвигалось очень медленно и не давало большого эффекта. Дело двинулось быстрее, когда перешли к закладыванию мин под фундаменты домов.

Антирелигиозная процессия . С акварели Берикур.

Дворцы на площади Белькур и набережной Сен-Клер, замок Пьер- Сиз ("Лионская Бастилия"), лучшие дома в кварталах торговой аристократии, несколько церквей и монастырей - всего около 40 зданий - вскоре были взорваны и сравнены с землей. Все же несмотря на все рвение Колло дальнейшее разрушение пришлось приостановить из-за недостатка денежных средств: одно только содержание 20 тыс. занятых на этой работе землекопов обходилось в 40 тыс. ливров в декаду, а на все произведенные разрушительные работы ушло 15 млн. ливров. Эта сумма вдвое превысила ту, которую удалось получить по контрибуции с лионских богачей.

Усердие обоих представителей, подстегивавшееся необузданностью одного и циничным расчетом другого, вызвало в конце концов недовольство Робеспьера, хотя декрет от 12 октября юридически не был отменен и, строго говоря, Колло д'Эрбуа и Фуше ни в чем не превысили свои полномочия.

Вести о поступавших в Конвент жалобах и о недовольстве Робеспьера стали известны в Лионе, и Колло д'Эрбуа поспешил в Париж для об'яснений. Конвент, поставленный в двусмысленное положение, так как не мог осуждать тех, кто столь ревностно выполнял его волю, принужден был одобрить Колло д'Эрбуа. Таким образом, Робеспьер, осуждавший поведение Колло д'Эрбуа и Фуше, потерпел поражение.

Тем не менее остававшийся в Лионе Фуше уловил своим тонким нюхом политического авантюриста, что продолжение прежней политики может оказаться для него опасным. Он неожиданно прекратил расследование дел участников восстания и об'явил сторонников Шалье "сеятелями анархии". Этот маневр был осуществлен им для того, чтобы в случае осуждения политики террора показать свою непричастность и переложить ответственность на Колло д'Эрбуа. Предательство Фуше вызвало негодование лионских якобинцев. В Конвент поступали многочисленные жалобы и протесты. Комитет общественного спасения отозвал Фуше. Покидая Лион (3 апреля 1794 г.), предусмотрительный Фуше гильотинировал лионского палача и его помощника, которые могли бы быть невыгодными сви-

детелями, если бы пришлось оправдываться против обвинений в терроре.

После 9 термидора в Лион возвратились сначала жирондисты, а вскоре и роялисты, пытавшиеся снова сделать этот город своим опорным пунктом и даже столицей будущего королевства.

Белый террор принял исключительно гнусные формы: поджигали тюрьмы с сотнями заключенных рабочих, убивали детей, бросали арестованных с мостов в Рону. В убийствах участвовали буржуазные и дворянские дамы, пользуясь в виде оружия ножницами. Мутная волна одичания и фанатизма вынесла на поверхность шарлатанов - "пророков" и "святых дев", воодушевлявших убийц "благословлениями".

Охотно и щедро перечисляя жертвы якобинского террора в Лионе, буржуазные историки оказываются неосведомленными, как только речь доходит до белого террора, продолжавшегося почти целый год, с июля 1794 до мая 1795 года.

Точное количество жертв белого террора в Лионе осталось неподсчитанным. Но в том, что оно во много раз превысило жертвы террора якобинского, не может быть сомнения. Пресси и его лагерь взяли реванш с лихвой...

История подавления контрреволюционного лионского восстания характеризует неустойчивость и дряблость мелкой буржуазии, неспособной даже в лучший период своей революционности осуществить до конца последовательную, твердую политику. Только в Великой пролетарской революции в СССР рабочий класс, под руководством коммунистической партии завоевав диктатуру пролетариата, действительно мудро и последовательно отразил удары контрреволюции и смог осуществить победу нового строя общественных отношений - социализма.

Публикатор:

Постоянная ссылка для научных работ (для цитирования):

Комментарии: