Автор: А. К.

К числу критически важных для российской стороны и пока еще нерешенных вопросов по Протоколу по Транзиту, относятся следующие три (см. ниже). Если не удастся разрешить эти вопросы на декабрьской Конференции, то предлагается вынести их из основного текста Протокола, переговоры по которому завершить в декабре, и продолжить их обсуждение между Россией и ЕС с участием заинтересованных третьих стран в первой половине 2003 г.

Транзитные тарифы

Обсуждение использования при расчете транзитных тарифов критериев и механизмов их формирования. В отношении критериев экономическая часть дискуссии практически завершена в связи с согласием всех договаривающихся сторон с тем, что транзитные тарифы должны основываться на издержках (капиталовложения плюс эксплуатационные расходы), включая также разумную норму прибыли. Этот подход полностью отвечает интересам российской стороны.

В отношении механизмов формирования транзитных тарифов основной нерешенный вопрос состоит в том, должна ли статья о транзитных тарифах включать "механизмы управления дефицитными ресурсами" (иначе говоря - аукционы) или нет.

По мнению российской стороны, применение аукционов приводит к установлению тарифов, не основывающихся на издержках, и к появлению у владельцев и/или операторов трубопроводных систем избыточной прибыли. Данное возражение против аукционного механизма сводится к тому, что аукцион не устанавливает для владельцев и/или операторов трубопроводных систем верхний предел полученной по его итогам прибыли на уровне ее разумной нормы. Понятно при этом, что российская сторона основные угрозы в аукционном механизме формирования транзитных тарифов видит для заграничных операций Газпрома, а не для транзитных операций с газом иностранных поставщиков на территории России.

По мнению делегации ЕС нынешний текст может быть приемлем как часть более широкого компромисса, если специфический тип аукционов, который обеспечивал бы "рециклирование избыточной прибыли", будет подпадать под статью о транзитных тарифах. Таким образом, делегация ЕС говорит не о любом виде аукционов как способе установления транзитных тарифов, а только таких из них, которые обеспечивают (посредством специального механизма рециклирования) сокращение избыточной нормы прибыли до разумной.

Российская делегация продолжает возражать против этого предложения, поскольку она не верит, что какой бы то ни было тип управления дефицитными ресурсами (т.е. аукционы), даже при наличии механизмов рециклирования избыточных прибылей, может приводить к разумным уровням прибыльности. По мнению российской делегации, принципиально, чтобы транзитные тарифы понимались как плата отправителя энергии владельцу мощностей за услуги по транзиту (одноставочный тариф), а не также и за право доступа (двуставочный тариф) к наличным мощностям, в случае нехватки которых для заявленных объемов транзитных поставок и возникает потребность в аукционном способе определения транзитных тарифов. Важнейший в этой связи и остающийся

стр. 55

пока открытым вопрос - кому будет принадлежать право собственности на дополнительные транзитные мощности, введенные в строй за счет финансирования посредством механизма "рециклирования избыточной прибыли": (а) собственнику существующих транзитных мощностей - получателю избыточной прибыли, или (б) плательщику транзитных тарифов, завышенных в случае аукционного доступа, на величину избыточной прибыли собственника трубы. Ведь в этом случае транзитер по сути является инвестором, которому должно было бы принадлежать право собственности на мощности, построенные в результате осуществления его инвестиций.

Именно поэтому в окончательной редакции Протокола вопрос о механизмах установления транзитных тарифов вынесен из основного текста Протокола, а критерии, в отношении которых у Договаривающихся Сторон не возникает разногласий, -- сохранены.

Право первого отказа

В связи с транзитом российского газа через территорию других государств важной проблемой является так называемое "право первого отказа" (ППО). Суть которого в следующем: следует ли предоставлять поставщикам (в случае сегодняшних поставок российского газа - Газпрому), уже имеющим (обычно -- долгосрочные) обязательства перед потребителями (как правило, европейскими), преференциальное право на возобновление своих (обычно -- краткосрочных) соглашений о транзите через третьи страны по истечении сроков таких соглашений?

Для обеспечения надежности транзитных потоков через соседние страны Газпром заинтересован не только в гарантиях непрерывания и/или сохранения (т.е. в невозможности несанкционированного изменения) объемов физических потоков энергоносителей. Для него является принципиально важным гарантированное регулярное продление существующих краткосрочных транзитных соглашений как минимум в рамках (до истечения) существующих долгосрочных контрактов на поставку, с одной стороны, и приоритет доступа к мощностям существующего транзита над новым транзитом при окончании срока действия контрактов, с другой.

Между договаривающимися сторонами имеется полное понимание в отношении юридического основания принципа ППО. В нынешнем проекте Протокола закреплено, что в отношении условий доступа к наличным мощностям и их использования субъект продления контракта получает режим не лучше и не хуже, чем режим других потенциальных пользователей за исключением того, что фактическому пользователю первому предоставляется возможность принять предлагаемые условия возобновления контракта. В то же время сегодня дискуссия распадается на две составляющие, к которым другие договаривающиеся стороны (в первую очередь ЕС) имеют отличное от России отношение: ППО в случае, когда существует несоответствие между сроками долгосрочных контрактов на поставку и сроками менее продолжительных транзитных контрактов через территорию третьих стран и ППО в случае, когда продолжительность и крайние точки контрактов на поставку и на транзит через территорию третьих стран совпадают. ЕС, ссылаясь на "исторические причины", предложил ограничить применение ППО во времени и в пространстве. Имелись в виду последствия распада СССР, когда долгосрочные контракты СССР с западными покупателями в одночасье приобрели транзитную составляющую: бывшая "внутренняя транспортировка" газа по территории одной из бывших республик бывшего Советского Союза, добытого на территории входящей в его состав РСФСР, превратилась в регулируемый нормами международного права "транзит" газа, добываемого на территории РФ, через территорию

стр. 56

соседствующего с Россией суверенного государства.

Таким образом, сегодня ЕС признает право на существование ППО в принципе, но с ограниченным применением. Позиция России состоит в том, что не должно быть каких-либо ограничений применимости этого права. Компромиссный вариант, предложенный в окончательной версии транзитного протокола, выносимой на Конференцию, сводится к следующему: ППО (оформленное как юридически обязательное Решение Конференции) предусмотрено для всех случаев несоответствия между сроками контрактов на поставку и на транзит. Это Решение вступает в силу для всех ратифицировавших Протокол государств только после того, как его ратифицирует Россия.

Интеграционная поправка ЕС (положение об ОРЭИ)

Для включения в текст Протокола ЕС выдвинул статью с "интеграционной поправкой", смысл которой заключается в том, что для целей транзита территория стран ЕС рассматривается в качестве единой, то есть понятие "транзит" при поставках, скажем, из России во Францию, заканчивается на внешней границе (расширяющегося) Европейского Сообщества.

Согласно толкованиям ЕС "интеграционной поправки" режим ЕС для внутренней транспортировки энергетических материалов и продуктов, по меньшей мере, эквивалентен режиму, обеспечиваемому Протоколом по Транзиту, если не лучше этого режима. Этот результат обеспечивается внутренней нормативно-правовой базой ЕС, в основу которой положены принципы недискриминации и свободного движения товаров в пределах ЕС, а также юридически закрепленными обязательствами, установленными ВТО и ДЭХ. При этом, в соответствии с решением Верховного Суда ЕС в Люксембурге от 1983 г., режим перемещения грузов по территории ЕС не может ухудшаться с течением времени.

Юридический анализ "интеграционной поправки" ЕС был также представлен Секретариатом Энергетической Хартии (с выводами которого согласились как ЕС, так и российская делегация). Вывод Секретариата заключается в том, что трехуровневая юридическая структура (состоящая из нормативно-правовой базы ЕС, законодательства ВТО и ДЭХ) обеспечивает, что энергетические материалы и продукты, происходящие из одной договаривающейся стороны, должны пользоваться на территории ЕС режимом не менее благоприятным, чем подобные продукты, происходящие из самих ЕС.

Однако российская делегация продолжает подчеркивать, что "несмотря на декларации ЕС о предоставлении импортируемым энергоносителям режима, не менее благоприятного, чем собственным, а также о соответствии настоящего и будущего законодательства ЕС принципам недискриминации и открытых, конкурентных рынков, ... положение об ОРЭИ в Протоколе для России нежелательно". По ее мнению, положение об ОРЭИ "...практически избавляет ЕС от обязательств по Протоколу. ... Согласившись с ним, Россия ... была бы вынуждена подчиняться действующему и изменяемому законодательству ЕС (в формировании которого Россия не участвует) на всей его расширяющейся территории, вне зависимости от того, насколько это будет выгодно или, наоборот, невыгодно для России".

В результате, по мнению российской делегации, в случае принятия поправки об ОРЭИ происходит возникновение дополнительных рисков осуществления экспортных поставок, связанных с переходом из сферы гражданского права в сферу публичного права (аналогично переходу от концессии или СРП к лицензии в сфере недропользования), и увеличение трансакционных издержек экспорта.

Однако, на мой взгляд, применение "интеграционной поправки ЕС" может привести и к определенным положительным последствиям для российской стороны.

Постоянный адрес данной публикации: