1

Испания XVI-XVII веков представляет собою исключительный интерес как благодаря своеобразию ее исторических судеб в этот промежуток времени, так и благодаря той выдающейся роли, которую она играла в жизни всей Западной Европы того периода. Могущество Испании в XVI веке, а затем быстрый развал испанской мировой монархии и полный хозяйственный и политический упадок страны в XVII-XVIII веках представляют собой явление совершенно необычное. Сходные события происходили лишь в истории Швеции в XVI-XVIII веках, страны, которая также быстро достигла большого внешнеполитического могущества, а затем стремительно пришла к политическому и экономическому краху. Но упадок Швеции не имел такого общемирового значения и размаха и не в такой мере дезорганизовал и разрушил хозяйственные основы страны, как упадок Испании в XVII-XVIII веках.

Испания как политическое целое стала существовать только с конца XV века, когда в результате брака наследницы кастильской короны Изабеллы и наследника арагонской короны Фердинанда (1469 г.) два важнейших государства Пиренейского полуострова об'единились, хотя сперва и не в единое целое, но во всяком случае под властью общего правительства. В 1474 году Изабелла становится королевой Кастилии, а в 1479 году Фердинанд наследует корону Арагона.

Вне об'единенной испанской монархии остается последний оплот мавров в Испании - Гранадский эмират и Португальское королевство. Но Гранада после долгой борьбы была в 1492 году завоевана войсками Фердинанда и Изабеллы, и только Португалия осталась вне рамок возникавшей огромной испанской монархии.

В своем об'единенном государстве Фердинанд и Изабелла создали абсолютистский режим с присущим ему бюрократическим аппаратом. Абсолютизм "католических королей", как прозвали Фердинанда и Изабеллу церковники за их рвение к католицизму, отличался от абсолютизма, например, французского. Он не имел под собой достаточной экономической базы. Испания при Фердинанде и Изабелле и при их преемниках, будучи единой монархией, по существу, все же была конгломератом областей, почти ничем экономически между собой не связанных, а по своему социально-политическому устройству, языку, историческому прошлому часто сильно друг от друга отличавшихся. Под одной властью были об'единены: отсталый пустынный Арагон, свободолюбивая Баскония, полускотоводческая Кастилия, торгово-ремесленная Каталония, полумавританская Андалузия.

Эту специфику испанского абсолютизма отмечал и Маркс: "Таким образом, абсолютная монархия в Испании, имеющая лишь чисто внешнее сходство с абсолютными монархиями Европы, вообще должна быть приравнена к азиатским формам правления"¹ .

В глазах кастильца арагонец или каталонец всегда оставался чужеземцем (forastero), мало чем отличавшимся от настоящего иностранца (estranjero) - какого-либо француза или итальянца. Эта разрозненность, разобщенность отдельных частей Испании сказывалась на протяжении всей ее истории и не изжита полностью и до настоящего времени.

Политически об'единенная Испания

¹ Маркс и Энгельс. Соч. Т. X, стр. 722.

уже при "католических королях" достигла большого значения и могущества в Европе. Арагонские владения охватывали не только всю восточную часть Испании, но также и южную часть Италии (Неаполитанское королевство, Сицилию и Сардинию). Арагон был крупной средиземноморской державой, и его владения, постепенно расширявшиеся арагонскими королями в XIII-XV веках, вошли в состав об'единенной Испании. Кроме того Фердинанду удалось подчинить себе большую часть Наварры (1512 г.). Дальнейшая политика испанского королевского дома еще более расширила испанские владения. Дочь Фердинанда и Изабеллы Хуана была выдана замуж за Филиппа Габсбурга, владевшего землями прежней Бургундской династии - Нидерландами, Люксембургом, графством Бургундским (Франш-Контэ), графством Шаролэ.

Но Хуана была безумна, муж ее Филипп "Красивый", явившийся в Испанию, чтобы управлять Кастилией от имени жены, скоро умер, и после смерти Фердинанда (1516 г.) Испания досталась внуку католических королей Карлу Габсбургу, воспитывавшемуся в Нидерландах.

Приезду нового короля в Испанию предшествовало появление в стране целой орды его фламандских фаворитов, которые принялись усердно грабить Испанию, нарушая старинные права и привилегии (фуэрос) испанских областей. Появление Карла в Испании в 1517 году нисколько не улучшило положения, созданного его фаворитами. Новый король был высокомерен, замкнут и совсем чужд испанским нравам и порядкам. Он даже не знал кастильского языка, - и его любимым родным языком оставался язык нидерландских валлонов (наречие французского языка), которыми он себя окружил. Гордому дворянству Испании не понравился новый король. Он стремился укрепить и усилить абсолютистский режим, основы которого заложили его дед и бабка, но если те были плоть от плоти испанской знати, то новый король был чужаком для грандов Кастилии и Арагона. Дворянство Испании в своей значительной части находилось поэтому в оппозиции к новому королю.

Буржуазия кастильских городов была охвачена негодованием, видя, как новый король не соблюдает их привилегий и всяческими способами выкачивает деньги из Испании, которые идут на проведение его широких внешнеполитических планов, совсем чуждых интересам испанской буржуазии. Широкие народные массы Испании также имели достаточно поводов для недовольства. Правление Фердинанда и Изабеллы мало чем улучшило положение крестьянства, ремесленников и городской бедноты. Классовая ненависть народа к своим эксплоататорам уже давно назревала и летом 1520 года вылилась в восстание под лозунгом защиты старинных фуэрос. Против королевского абсолютизма восстала значительная часть городов Кастилии. "Сущность его (восстания. - И. А.) заключалась в защите вольностей средневековой Испании против захватов современного абсолютизма"¹ , - писал Маркс.

Но движение быстро переросло эти рамки, превращаясь в широкое антифеодальное восстание городской бедноты. Это сразу отбросило кастильское дворянство и "патрициат", вначале присоединившихся к движению и возглавивших его, в ряды горячих приверженцев Карла; вскоре и городская буржуазия отвернулась от движения. Ряд городов (Кордова, Севилья и др.) стал на сторону Карла, и дворянское ополчение разгромило восстание (1521 г.).

И в других местах Испании классовая борьба принимала настолько острые формы, что переходила в открытые восстания широких масс бедноты против феодалов и городского патрициата. Восстание "Хермании" (братства) в Валенсии (1519 - 1522 гг.) и на о. Майорке, восстание жестоко угнетавшихся мавританских крестьян в 1526 году носили именно такой характер.

Первые годы правления Карла были тревожным временем для испанских феодалов. Не говоря уже о ряде крупных восстаний, отдельные бунты вспыхивали то тут, то там. Эти восстания

¹ Маркс и Энгельс. Соч. Т. X, стр. 718.

напугали господствующие классы Испании и сплотили их вокруг абсолютистского правительства, заставив забыть первоначальное фрондерство. С каждым годом абсолютистский режим завоевывал все новые позиции, не встречая более серьезного сопротивления. Испанский народ был обессилен физически и морально; инквизиция изымала все активные элементы из его среды; "... благодаря инквизиции церковь превратилась в самое страшное орудие абсолютизма"¹. Орды попов и монахов одурманивали испанцев религиозным фанатизмом, внушая им ненависть к иноверцам и их потомкам.

Сам Карл принимал фактически ограниченное участие в управлении страной. Он носился с планами создания всемирной монархии под своей властью. Уже в 1520 году он уехал из Испании в Германию, чтобы закрепить за собою императорскую корону, доставшуюся ему после смерти деда со стороны отца - императора Максимилиана Габсбурга. Карл унаследовал от него Австрию, Силезию, Тироль и ряд других более мелких владений, а также Чехию. Путем подкупа курфюрстов за деньги, одолженные у банкирского дома Фуггеров, Карл добился своего избрания императором.

Под властью Карла V Испания оказалась составной частью обширной мировой монархии, которая охватывала половину Западной Европы, отдельные пункты на побережье Алжира и Туниса и, наконец, огромные пространства Нового Света, открытого еще при "католических королях" Колумбом (1492 г.). При Карле V кастильские конкистадоры завоевывали целые страны в Америке. В 1520 году Кортес завоевал Мексику, а в 1533 году Писарро покорил Перу Огромные земли, богатые золотом, серебром, жемчугом и всевозможными богатствами роскошной тропической природы, - земли, пределов которых еще никто не знал, - были подчинены власти императора Карла.

Карл V мог хвалиться тем, что в его владениях никогда не заходит солнце.

Занятый дипломатическими делами и войнами в своих необ'ятных владениях, Карл редко бывал в Испании. Испания и ее колонии поставляли ему деньги, а испанский народ - храбрых и выносливых солдат, лучших в тогдашней Европе. Популярностью среди испанского дворянства он не пользовался, так как продолжал оставаться чужеземцем, которого в Испании почти и не видели.

Зато значительной популярностью среди испанских дворян пользовался старший сын и наследник Карла-Филипп. Он был так же холоден, надменен и замкнут, как и отец, но считал себя природным испанцем, вырос в Испании и только в Испании чувствовал себя дома. В нем испанские гранды видели воплощение своей собственной традиционной, чопорной и мрачной пышности, воплощение своего непримиримого религиозного фанатизма, ненависти и презрения к иноземцам. Когда состарившийся Карл в 1556 году отказался от испанской короны и удалился в Эстре-

"Аутодафе".

С карт. Берругете. XV век.

¹ К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч. Т. X, стр. 720.

мадурский монастырь св. Юста, Филипп стал королем Испании. Карлу не удалось закрепить за Филиппом императорский титул, и германские земли Габсбургов вместе с императорской короной перешли к брату Карла - Фердинанду. Под властью Филиппа II Испания стала подлинным центром всей монархии, а Мадрид, расположенный в самом центре Кастильского королевства, - постоянной столицей Испании.

2

Филипп II (1556 - 1598 годы) назначил на все высшие государственные должности кастильских аристократов. В области внешней политики он продолжал осуществлять планы Карла V", направленные к установлению всемирного господства Испании. Он превратил Испанию в форпост католической реакции в Европе. На Испанию опирались австрийские Габсбурги в борьбе с германскими протестантами, испанские инквизиторы и солдаты огнем и мечом искореняли протестантизм в Нидерландах, помощью Испании пользовались французские католики во время религиозных войн XVI века, на Филиппа II опиралась в своей борьбе с протестантизмом католическая королева Англии Мария "Кровавая" (1553 - 1558 годы), бывшая к тому же женой Филиппа II.

Сам Филипп II был фанатичным католиком. Для него католицизм был знаменем феодальной реакции, а инквизиция - основным орудием для подавления всякого недовольства и протеста подданных.

Инквизиция стала неот'емлемой частью испанской государственной машины и одной из важнейших опор абсолютизма. Ее агенты выискивали и искореняли малейшие искры враждебности к королю и к церкви. "Святейшая инквизиция" была всесильна, и даже вельможи не могли ей сопротивляться. Ежегодно в Испании инквизиция осуждала в среднем по 1240 человек¹ , с 1481 по 1788 год инквизиция в Испании сожгла 34382 человека, заочно приговорила к сожжению 17690 человек, заточила с конфискацией имущества 291450 человек.

В Испании царил религиозный террор. Когда в 1492 году после долгой осады капитулировала Гранада, католические короли обязались уважать религиозные убеждения покоренных мавров. Но победители тотчас же забыли о своих обещаниях, и католическое духовенство повело наступление на мавров. Исповедник королевы архиепископ толедский Хименес де Сиснерос руководил насильственным крещением мавров. По его распоряжению, на одной из площадей Гранады были собраны отовсюду арабские книги, среди них множество драгоценных старинных произведений арабской науки, и публично сожжены. В результате этих преследований мавры восстали и долго сопротивлялись в горах Ронды, Альпухарры и в других районах, но были подавлены превосходными силами испанских войск. В 1501 году им было предписано или креститься или выселиться из Испании. Часть их предпочла внешне подчиниться и крестилась. Крещеные мавры стали называться "морисками".

В Испании были еще и другие группы мавров - "мудехары". Они в отличие от морисков, компактной массой населявших территорию бывшего Гранадского эмирата, недавно присоединенного к Кастилии, жили в различных частях Испании и уже издавна (с XIII века) находились под властью христианских королей. В период правления фанатически настроенной Изабеллы мудехарам Кастилии уже в 1502 году было предписано либо креститься либо выселиться. В арагонских землях Фердинанд, опасавшийся за экономическое благополучие своих владений, придерживался более мягкой политики по отношению к мудехарам.

Но Карл V в 1526 году предписал им креститься, что вызвало новое неудачное восстание мавров в арагонских землях, стоившее большого кровопролития. Многие из них бежали в Африку, большая часть, однако, подчинилась крещению. Евреи были изгнаны еще в 1492 году. Незначительная часть их крестилась, положив

¹ Gans "Ensago marxista de la historia de Espana", p. 19. Madrid. 1934.

Испанские солдаты.

С гравюры XVI век".

начало тайным иудеям - "маранам".

Инквизиция охотилась за маранами и морисками. Их жизнь была совершенно невыносима. Время от времени происходили мавританские бунты. Мориски пытались жаловаться королю на постоянные преследования инквизиции, но, конечно, безрезультатно. Их уличали в отступлении от католических обрядов, которых они никогда и не знали, а затем за отпадение от христианства сажали в тюрьмы, пытали их, отправляли на костер, конфисковывая их имущество, обогащая таким образом казну инквизиции. Такая же судьба постигала и маранов. Морискам запрещали носить их старинные костюмы, разговаривать между собой по-арабски, давать своим детям арабские имена, употреблять на праздниках свои музыкальные инструменты, плясать свои танцы и т. д. При Филиппе II преследования морисков достигли своего апогея. Назначенный в Гранаду инквизитор Педро де Деса довел несчастных морисков до полного отчаяния, и результатом его деятельности явилось восстание андалузских морисков в 1568 - 1571 годах, тем более опасное для испанского правительства, что в это время (1560 - 1574 годы) шла тяжелая и бесплодная война с турками и африканскими мусульманами.

Капитан-генерал маркиз Мондехар со своими войсками с трудом справился с восстанием, но сумел, в конце концов, уступками и смягчением режима умиротворить страну. Но Педро де Деса и католические попы добились при дворе смещения Мондехара. Преследования морисков возобновились и вызвали новый взрыв восстания, которое было также жестоко подавлено "огнем и кровью", как и предыдущие.

С 1582 года правительство проектировало окончательное изгнание морисков из страны, но Филипп II не смог осуществить это намерение, в частности, потому, что опасался нанести убыток многим семьям испанской знати, земли которых обрабатывались трудолюбивыми и искусными в оросительном деле мавританскими крестьянами. Но в 1609 - 1610 годах при преемнике его Филиппе III изгнание морисков было осуществлено, причем им даже запрещалось вывозить с собой деньги. Около полумиллиона морисков выселилось, большая часть их эмигрировала в Африку. Но изгнание фактически далеко не было полным, так как христианское население жалело несчастных и укрывало их от взоров правительственных чиновников и духовенства. Многие изгнанники потом тайно снова возвращались на родное пепелище. В 1615 году, например, в одном только поселении Альмагро было обнаружено более 800 тайно скрывавшихся морисков. Их обращали в рабство, отправляли на ртутные рудники, на галеры. Но это уже были рассеянные остатки прежнего многочисленного мавританского населения Испании.

Изгнание евреев и морисков опустошило и обезлюдило огромные плодороднейшие испанские области. Старинные оросительные сооружения мавров разрушались, земледелие падало, страна нищала. Зато абсолютизм испанских королей торжествовал, укрепляя свое господство огнем и мечом, устанавливая религиозное и политическое единство монархии.

Абсолютистский режим все более

укреплялся в Испании. Кортесы собирались регулярно, но значение их все более падало. Подкупами и угрозами правительство обеспечивало себе их покорность. К тому же с 1538 года правительство перестало созывать дворянство для участия в заседаниях кортесов, чем еще более ослабило их авторитет.

"...то было время... когда пылкое воображение иберийцев ослепляли блестящие видения Эльдорадо, рыцарских подвигов и всемирной монархии. Свобода Испании исчезала... но вокруг лились потоки золота, звенели мечи, и зловеще горело зарево костров инквизиции"¹ .

Мелкое дворянство нахлынуло в города, добиваясь занятия муниципальных должностей и депутатских мест в кортесах в качестве представителей городов, "...в Испании аристократия приходила в упадок, не потеряв своих самых вредных привилегий, а города утратили свою средневековую мощь, не получив современного значения"² .

Филипп II правил через посредство своей многочисленной бюрократии, не стесняя себя соблюдением старинных фуэрос. Попытка Арагона воспротивиться абсолютистским тенденциям правительства окончилась крахом. Восстание в Сарагоссе в 1590 году было подавлено, и Филипп II покончил с фуэросами Арагона.

Запершись в своем сумрачном полудворце, полумонастыре Эскориале, выстроенном им на некотором расстоянии от Мадрида, Филипп готовил планы разгрома поднимавшегося протестантизма в Германии, Франции и Англии. Прежде всего, опираясь на инквизицию, Филипп с корнем вырвал слабые ростки протестантизма в самой Испании. Наиболее значительные группы лютеран были раскрыты в Вальядолиде (около 50 человек) и в Севилье (около 800 человек). В 1559 - 1560 годах часть их была сожжена, а часть отреклась от протестантизма, чем спасла себе жизнь. Когда глава вальядолидских протестантов капитан испанских войск Карлос де Сесо проходил на костер мимо Филиппа II, пожелавшего лично

Аутодафе.

С гравюры XVI века.

¹ К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч. Т. X, стр. 721.

² Там же.

присутствовать на аутодафе, он спросил короля: "Зачем вы приказываете жечь меня?" "Если бы мой сын был таким же нечестивцем, как и вы, я сам принес бы дров, чтобы его сжечь", - ответил ему Филипп.

Филипп II хотел всем руководить сам и в мрачном уединении Эскориала просиживал дни и даже ночи над разбором и чтением бумаг, ставя резолюции, требуя дополнительных сведений и раз'яснений. Он хотел проникать во все мелочи и за мелочами упускал главное. Филипп не любил выслушивать своих подчиненных; его стихией были бумаги, донесения, резолюции, приказы. Он прочитывал и исписывал горы бумаг, часто не заботясь даже о проверке своих распоряжений. Он доводил до отчаяния даже священников требованиями буквального соблюдения всех обрядов. Он вечно откладывал решение важнейших дел, требуя всевозможных дополнительных сведений. Один из его ближайших советников, кардинал Гранвелла, говорил про короля, что "его решительность заключалась в том, чтобы никогда не решаться". Заваленный бумагами, Филипп многое забывал, путал и по месяцам оставлял своих агентов без инструкций и ответов при самых критических обстоятельствах. На жалобы и просьбы кортесов король отвечал уклончиво: "Мы велим это рассмотреть, и тогда можно будет решить, как следует поступить". Или: "Посмотрим". И все шло по-старому.

Во всей Европе Филипп II пользовался заслуженной ненавистью. Его рука чувствовалась и за кровавыми убийствами гугенотов во Франции, и в казнях английских протестантов при Марии "Кровавой", и в сожжении нидерландских кальвинистов, и в грабеже Нидерландов, и в разорении несчастной Италии. Его называли "Демоном южных стран".

Старший сын Филиппа дон Карлос незаслуженно стал героем легенды. Это был слабоумный разнузданный юноша, который доводил до отчаяния отца своей неспособностью к делам управления и своими дикими выходками. Принц развлекался тем, что сек маленьких девочек, колол кинжалом коней в королевской конюшне, кидался со шпагой на приближенных короля (в частности на знаменитого палача Нидерландов герцога Альбу за то, что Филипп назначил Альбу, а не его наместником Нидерландов). Дон Карлос возненавидел своего отца, отстранившего его от государственных дел" и пытался организовать заговор и бежать заграницу. Это грозило Филиппу серьезным политическим осложнением, и он решил арестовать сына (1568 год). Филипп хотел предать его суду и лишить прав на наследование короны, но дон Карлос избавил своего отца от лишних хлопот: сидя под арестом во дворце, он умер, об'евшись фруктами и прохладительными напитками.

Филипп II решил об'единить весь Пиренейский полуостров под своей властью. Будучи родственником португальской королевской семьи, он воспользовался тем, что в 1578 году сумасбродный и не в меру фанатичный португальский король Себастьян, отправившись в завоевательную экспедицию в Марокко, погиб там со своим войском. Португальская буржуазия боялась поглощения своей страны могущественной соседкой, но дворянство склонялось в пользу притязаний Филиппа II на португальскую корону. Опираясь на подкупленных португальских аристократов и на испанские войска, Филипп II добился в 1580 году присоединения Португалии и ее огромных заморских владений к своей монархии. Португальские кортесы признали его своим королем и этим ускорили гибель португальского колониального могущества.

Тем временем в Нидерландах - этой богатейшей и экономически наиболее развитой стране Европы - нарастало недовольство господством Испании. Если Карл V в Испании считался чужаком, то в Нидерландах, наоборот, его считали своим. Если Карл V жестоко преследовал протестантов и выжимал из Нидерландов огромные доходы, он зато допустил нидерландское купечество к эксплоатации испанских владений в Америке. Филипп II, хотя и был до своего воцарения некоторое время правителем Нидерландов, оказался чужд и антипатичен нидерландской знати. Вся его политика была направлена в пользу

испанской аристократии и в ущерб Нидерландам. Он беспощадно преследовал протестантов, безжалостно выжимал налоги из Нидерландов, действовал как самодержец не менее рьяно чем Карл V, но он к тому же закрыл нидерландцам доступ к эксплоатации обширных испанских колоний. Это не могло не привести в конце концов к взрыву, первые признаки которого обнаружились уже в 1566 году, С 1572 года Нидерланды открыто восстали против Филиппа II, и началась долгая кровопролитная война испанского абсолютизма против молодой протестантской республики; война, поглощавшая из испанской казны огромные суммы денег.

Между тем одновременно шла война с турками, и началось восстание морисков в Испании - военные расходы достигали колоссальных сумм. Война с Турцией приносила больше славы чем пользы. В 1571 году незаконнорожденный сын Карла V дон Хуан Австрийский во главе соединенного флота Испании и римского папы, состоявшего из 264 кораблей с 79 тысячами моряков, в морском бою при Лепанто, около греческих берегов, наголову разбил турецкий флот. 8 1573 году ему удалось овладеть Тунисом, находившимся в руках турок, но через год Тунис был снова потерян испанцами.

Международное положение Испании все более осложнялось. Филипп II вмешивался во французскую религиозную борьбу, поддерживая католиков, подавлял революцию в Нидерландах, воевал с Турцией. Сил Испании не могло хватить на все это одновременно. Неуклонное осуществление исключительной испанской монополии на эксплоатацию американского континента, необычайное усиление могущества Филиппа II в Европе, религиозно-политическая ненависть протестантов к нему привели к тому, что Англия под властью королевы Елизаветы постепенно стала втягиваться в борьбу с Испанией, начав с помощи нидерландским протестантам. Филипп II интриговал против Елизаветы, пытался организовать ее убийство. Испанского посла дважды высылали из Англии за шпионскую деятельность, за заговор против королевы и связь с соперницей Елизаветы, бывшей шотландской королевой католичкой Марией Стюарт.

После 1584 года враждебные действия между Англией и Испанией фактически уже начались. Английские пираты начали на море борьбу с испанцами. В ответ Филипп II органи-

Гранадские крестьяне.

С гравюры XVI века.

зовал против Англии морской поход "Непобедимой Армады" - флота из 556 судов с 30 тысячами моряков, 63890 солдатами и 1600 лошадьми. Над этим проектом интервенции в Англии испанский двор работал еще с 1569 года. Флот готовился долго, он стоил громадных сумм, но в итоге суда оказались неуклюжими и плохими, экипаж неумелым, а начальник "Армады" герцог Медина-Сидония абсолютно невежественным в вопросах мореплавания.

30 мая 1588 года "Непобедимая Армада" вышла из Лиссабона. Бури мешали ее плаванию, суда рассеивались, и только 19 июня флот прибыл в Корунью. Оттуда снова вышел в море уже только 131 корабль с 7050 моряками и 18 300 солдатами. В Ламанше быстро маневрировавшие английские суда постоянными нападениями истощали силы испанского флота, шедшего к Калэ. Но в Калэ не оказалось войск, которые должны были придти на помощь "Армаде" с нидерландского театра военных действий для десанта в Англии. Высадка в Англии не удалась. Новые нападения англичан и бури довершили разгром "Армады". В Испанию вернулось всего 65 кораблей с 10 тысячами человек. Огромный флот Испании погиб, а вместе с ним рухнуло и морское могущество Испании. Море оказалось во власти английских и голландских пиратов, опустошавших испанские колонии в Америке и берега самой Испании. В 1596 году англо-голландские моряки под командой Дрэка даже взяли и разграбили один из важнейших портов Испании - Кадикс.

Интервенция во Франции привела к настоящей войне с ней (1589 - 1598 годы), ибо во Франции даже католики поняли, что Филипп II прежде всего стремится ослабить и раздробить Францию, чтобы разгромить ее до конца. Повсюду внешняя политика Филиппа наталкивалась на неудачи. Ни храбрость испанских войск, ни потоки золота и серебра, притекавшие в испанскую казну из колоний, не могли спасти положения. Среди всех своих баснословных богатств Филипп II буквально погибал от... безденежья.

Уже в 1559 году сам король писал: "Все обыкновенные доходы отданы в залог, и для освобождения их из залога нужно 20 миллионов дукатов, стало быть, нечего об этом и думать.. Кроме того правительство задолжало 7 миллионов дукатов антверпенским банкирам, севильским и другим купцам". Войны, субсидии испанский приверженцам заграницей, пышный двор, роскошные постройки (один Эскориал стоил более 6 миллионов дукатов, т. е. годового дохода всей огромной испанской монархии) поглощали колоссальные суммы. В 1575 году Филипп писал: "Расстройство финансов непоправимо, мне 48 лет - что же ожидает меня в старости! Старость уже приближается, а я не знаю, как я буду жить завтра. Я не понимаю, как я живу сегодня, с той скорбью, которую мне причиняют эти заботы". А в то время ни война с Францией, ни война с Англией еще не начались!

Карл V оставил государственного долга около 20 миллионов дукатов, а после смерти Филиппа II сумма долга превысила 140 миллионов. Филипп несколько раз об'являл себя государственным банкротом (в 1557, 1575 и 1597 годах), разоряя своих кредиторов, в частности аугсбургский банкирский дом Фуггеров. Преемники Филиппа II продолжали идти по этому пути. Государственные банкротства следовали через каждые 20 лет (в 1607, 1627 и 1647 годах). Престиж Испании, военный и финансовый, рушился.

Экономически Испания ни в конце XV века, ни в XVI веке не была передовой страной Европы¹ . По степени своего хозяйственного развития, по значимости городской ремесленной промышленности Испания в начале XVI века уступала и Франции, и Англии, и Италии, и Германии. Ее города были многочисленны, горды своим старинным боевым прошлым, своим фуэрос, но промышленное значение большей их части было невелико. Самый богатый торгово-промышленный центр Испании XIII-XIV веков, столица Каталонии, Барселона уже с конца XV века находилась в состо-

¹ Bonn "Spaniens Niedergang wahrend der Preisrevolution des XVI Jahrhunderts", p. 71. Stuttgart. 1896.

янии упадка, так как в связи с турецкими завоеваниями главные рынки для ее шерстяных тканей и других товаров постепенно закрывались для нее. Значительное развитие промышленности имело место еще в некоторых городах Кастилии: Севилье, Толедо, Куэнке, Сеговии, Гранаде и др. В различных частях Испании было разбросано производство мыла (Оканья), кож (Кордова), толковых тканей (Мурсия, Севилья и др.), оружия (Толедо) и т. п. Бискайские районы Испании давали железную руду, медь; рудники Альмадена в Андалузии - ртуть, но в общем Испания оставалась не только аграрной страной, но и страной, в которой денежное хозяйство было еще слабо развито. Города с их ремесленными мастерскими, ярмарками, рынками, с их торговым оборотом и деловыми связями с заморскими странами были, в сущности, вкраплены в мощную толщу все еще в основном натурального хозяйства обширных сельских местностей страны.

Аграрный строй Испании XVI века представлял собой ряд особенностей по сравнению с остальной Европой. Подавляющее большинство крестьянства в Испании (за исключением Арагона)¹ уже превратилось к этому времени в лично свободных наследственных арендаторов. В некоторых областях это было результатом недавней ожесточенной классовой борьбы и ряда крестьянских войн (Каталония), в других это было следствием социального развития еще с давнего времени (Кастилия, Баскония), что, конечно, не препятствовало интенсивной эксплоатации крестьянства этих местностей помещиками.

Сельское хозяйство Испании очень различалось по отдельным областям, но в целом особенностью Испании были как обилие обширных пустошей, пригодных для земледелия, так и широкое развитие искусственного орошения, особенно на юге и на востоке страны, а также исключительное значение скотоводства, точнее, овцеводства.

Сырье составляло главный предмет вывоза из Испании, и шерсть играла в нем основную роль. Правительство считало экспорт шерсти основой благосостояния страны, ибо огромные стада овец принадлежали светским и церковным феодалам. Так например монастырь Эскориал имел 40 тысяч овец, герцог Бехар - 25 тысяч и т. д. Ежегодно из Испании вывозилось огромное количество шерсти. Один только Брюгге в Нидерландах получал по 36 - 40 тысяч тюков испанской шерсти в год. Овцеводство было предметом особой заботы и внимания правительства.

Скотоводы пользовались рядом налоговых, судебных и всяких других привилегий. С 1273 года они были объединены в союз скотоводов, в так называемую "Месту", располагавшую штатом специальных надсмотрщиков (entregodares), которые раз'езжали по стране, чинили на местах суд и расправу над крестьянами и горожанами, осмелившимися огородить для распашки или для пастьбы своего скота земли, на которые притязали скотоводы, а притязания их были очень обширны, ибо скотоводы широко пользовались королевским покровительством и их представитель был одновременно членом Королевского совета. В 1501 году овцеводам было разрешено захватывать под пастбища для своих овец все земли, владельцы которых в течение нескольких месяцев не заявляли никакого протеста против этого. Особенно широко покровительствовали скотоводам "католические короли", но и их преемники продолжали политику покровительства овцеводству в ущерб земледелию.

Местному населению запрещалось огораживать и закрывать свои общинные земли для прохода и пастьбы кочевых стад. Однако крестьяне, нуждаясь в земле, пытались сопротивляться привилегиям овцеводов, так же как и горожане, протестовавшие в кортесах против засилья скотоводов. Правительство постоянно выступало на защиту привилегий овцеводов. Так, в 1525 году было предписано все прежние пастбища, превращенные в пашни, вернуть в их прежнее состояние, в 1552 году то же самое было предписано относительно земель, распаханных за последние 12 лет правления Карла. Аналогичные законы издавал и Филипп II в 1566, 1580,

¹ Altamira "Historia de Espana y de la civiligacion espanola". T. III, стр. 192.

1582 годах. В 1633 году привилегии скотоводов достигли своего апогея.

Овечьи стада разрушали кастильское земледелие, губили леса, превращая страну в голую, пустынную степь. Но монархия всячески охраняла интересы помещиков-скотоводов.

Со второй половины XVI века скотоводство стало приходить в упадок вместе со всем хозяйством Кастилии, которое, пережив в первой половине XVI века период экономического расцвета в связи с открытием Америки и появлением спроса на испанские сельскохозяйственные продукты и промышленные изделия со стороны новооткрытых колоний, затем стало стремительно клониться к упадку. В Испанию ежегодно притекало огромное количество золота и серебра. Покупательная способность денег падала, драгоценные металлы дешевели, цены на все товары стремительно росли, и борьба с дороговизной жизни была предметом постоянных забот и жалоб кастильских кортесов.

По подсчетам современного американского историка Гамильтона, за 1503 - 1660 годы количество одних только официально ввезенных в Испанию драгоценных металлов составило 181333 килограмма золота и 16886815 килограммов серебра¹ .

Большая часть ввезенных сокровищ состояла из серебра, хотя первое время только на золото и обращали внимание. В эти цифры не включена стоимость сокровищ, ввезенных контрабандным путем, которая была, несомненно, значительна.

Этот поток золота и серебра наводнил Испанию, а из нее стал переливаться и в остальные страны Европы. Испанское правительство тратило огромные суммы заграницей на наем и содержание войск, на субсидии союзникам, но главной причиной отлива денег из Испании был необычайный рост цен на товары, благодаря чему иностранцам стало очень выгодно ввозить в Испанию свои товары, а испанцам выгодно эти товары покупать, так как они продавались дешевле чем туземные. Это вызвало наводнение Испании иностранными товарами и огромную контрабанду. Так называемая революция цен в XVI веке постепенно охватила всю Европу, но Испания была первой страной, испытавшей на себе ее последствия. Слабая экономика Испании не выдержала такого потрясения и развалилась.

Цены росли с головокружительной быстротой, причем быстрее всего в Андалузии, куда американские сокровища попадали ранее всего. В течение XVI века цены выросли по Испании в среднем в 4,32 раза (в Андалузии - в 5 раз, в Новой Кастилии - в 4 раза, в Старой Кастилии и Валенсии - в 3 1/2раза), тогда как, например, в Северной Италии - только в 2 раза. Общий уровень цен в 1601 - 1625 годах в Испании был выше в 3,18 раза чем в 1501 - 1525 годах, во Франции же - только в 1,93 раза. В то время как в Испании стоимость пшеницы, например, поднялась на 556%, в Англии она поднялась только на 150%.

Деньги исчезали из Испании, и это становилось экономическим бедствием. Правительство нашло выход в инфляции путем чеканки монеты со все более растущей примесью меди, так

Французская карикатура на испанских дворян.

XVII век.

¹ Hamilton "American treasure and the price revolution in Spain (1501 - 1650)", pp. 34 - 42. 1934.

что в конце концов (с 1598 года) начался выпуск колоссального количества чистомедной монеты, совсем вытеснившей из обращения серебряную и золотую. Правительство пыталось путем неограниченной чеканки медной монеты покрыть свой огромный дефицит и этим вконец расстроило хозяйственную жизнь страны. По выражению Гамильтона, "за золотым веком буквально последовал бронзовый"¹ . Только за 1599 - 1626 годы было начеканено медной монеты на 41 миллион дукатов. Не удивительно, что в первой половине XVII века 95 - 98% монеты, находившейся в обращении, составляла медь. Серебряная и золотая монета ушли заграницу, а в Испанию контрабандой ввозили медную. Голландские контрабандисты получали при этом до 500% прибыли.

Правительство пыталось выйти из положения запретом вывоза золота из Испании, принудительной таксацией цен, но это нисколько не помогало беде. Золото вывозили тайно, а цены устанавливались и существовали помимо официальных такс. Следствием такого крутого переворота в ценах было разорение страны, прежде всего ремесла, а затем и сельского хозяйства, на котором еще к тому же пагубно отражались привилегии скотоводов. Если в первой половине XVI века испанская промышленность (главным образом текстильная) переживала под'ем, то тем катастрофичнее был все более быстрый упадок, последовавший за годами расцвета.

К XVII веку от некогда процветавшего в Испании ремесла не остается и следа. Точно опустошительный ураган пронесся над Испанией. Промышленность свертывается с удивительной быстротой. В одном из кварталов Толедо в 1665 году число ремесленников-шапочников сократилось с прежних 698 до... 10 человек. В Сеговии к середине XVII века оставалось не более 400 ткацких станков, а позже число их еще упало до... 60. В Толедо, где раньше в одной только шерсто- и шелкоткацкой промышленности было занято 50 тысяч человек, в 1665 году оставалось всего 16 шерстоткацких станков. Промышленность не вполне исчезла в Испании, но получила столь сокрушительный удар, от которого столетиями не могла оправиться.

"Революция цен" привела к разорению народных масс. Реальная заработная плата снизилась. Крестьянство было разорено развитием скотоводства, захватом помещиками общинных земель и ростом помещичьей эксплоатации. Оно бросало земли и уходило в города. В результате всех этих событий началось общее обезлюдение Испании. Население, которое в XVI веке быстро росло, так же быстро сокращается в XVII веке. Пашни превращаются в пустоши. Страна наполняется нищими, бродягами, солдатами, монахами. В Саламанкской епархии число крестьян с 8384 человек в 1600 году сокращается через 17 лет до 4135. Население уменьшается не только в деревнях, но и в городах. В Бургосе от прежних 5 тысяч домохозяев в 1551 году остается в 1616 году только 823, а в Медина-дель-Кампо вместо 5 тысяч - 500. Население Мадрида с 400 тысяч человек в начале XVII века падает к концу столетия до 150 тысяч человек. Если к 1541 году население Кастилии возросло до 7079 тысяч, то теперь происходит обратный процесс. В 1602 году кортесы жаловались: "Кастилия так обезлюдела, в ней настолько не хватает людей для сельскохозяйственных работ, что во множестве поселков число домов сократилось со 100 до 10, а то и вообще ни одного не осталось"² . Правительство пыталось бороться с обезлюдением освобождением новобрачных на два года от налогов (1623 г.), запрещением содержать количество прислуги более определенной нормы (у грандов не более 18 человек), тем не менее при Филиппе III число браков сокращается наполовину против прежнего.

Бродяжничество и нищенство достигают небывалых размеров. Один писатель середины XVI века уже тогда полагал, что в Испании имеется около 150 тысяч бездомных. Голод становится обычным явлением в Испании. Народные пословицы сохранили память об этом. "В году больше дней

¹ Hamilton "American treasure and the price revolution in Spain (1501 - 1660)", p. 73.

² Altamira. Цит. соч. Т. III, стр. 487.

Испанские крестьяне XVII века.

С гравюры того времени.

чем с'еденных сосисок", - говорили испанцы. Испанский народ голодал среди золотого потока, не находя средств к существованию в разорявшейся стране. "Никакая работа не тяжела, если она дает насущный хлеб", - говорилось в пословице, и в поисках пропитания испанцы эмигрировали в Америку, поступали в солдаты, в которых нуждалось правительство. Войны испанских королей вырывали у Испании сотни тысяч молодых людей. Разоряющиеся слои мелкого дворянства (hidalgos) старались спастись от разорения усиленной эксплоатацией крестьянства или получением придворных и государственных должностей, службой в армии, грабежом колоний.

Богатства же знати росли прямо пропорционально разорению народа. Концентрация земельной собственности достигла необычайных размеров. В XVII веке вся Андалузия принадлежала 5 герцогским семьям. Герцог Медина-Сидония получал 130 тысяч дукатов ежегодной ренты, герцоги Инфантадо, Медина де Риосеко, Эскалона, Осуна - по 100 тысяч дукатов.

В разоряющейся стране налоги увеличивались с головокружительной быстротой. Алькабала (налог в 1/10 стоимости товара при каждой торговой сделке) душила торговлю. В 1594 году кортесы жаловались, что с тысячи дукатов торгового капитала приходится уплачивать 300 дукатов налога. Но в казну попадало не более 1/10 взимавшихся налогов; остальное прикарманивала хищная орава дворян-чиновников, количество которой невероятно возросло. Взимание 100 дукатов налогов обходилось казне в ту же сумму!

Испания, начиная от государственной казны и кончая всей торговой промышленной жизнью, оказалась в руках иностранцев. Одна из немецких фирм - Фуггеры - вложила к началу XVII века в испанскую торговлю более 5 миллионов рейнгульденов¹ . Генуэзские и немецкие банкиры держали правительство в клещах долгов и кабальных процентов. Фуггеры брали на откуп доходы от колоссальных владений рыцарских орденов Испании, от рудников и других природных богатств страны.

В этой катастрофической обстановке наживалась не только знать, но и церковь. Она скупала заброшенные земли или присваивала их всякими иными путями. Уже при Карле V кортесы жаловались на то, что в руках церкви сосредоточилась половина всей земли. При Филиппе II в стране насчитывалось 988 одних только женских монастырей, 32 тысячи монахов только двух орденов - францисканского и доминиканского. Испания превращалась в страну нищих и монахов.

Испанское правительство стремилось выжать максимум доходов не только из Испании, но и из ее владений в Европе и в Америке. В Европе это привело, в частности, к восстанию в Нидерландах, в Америке - к обезлюдению благодаря зверской эксплоатации со стороны испанских кон-

¹ Haebler "Die Geschichte der Fuggerschen Handlung in Spanien", p. 201. Weimar. 1897.

кистадоров целых областей, где туземное население массами вымирало от непосильного труда на рудниках и плантациях. Вымирающих туземцев испанские колонизаторы заменяли вывозимыми из Африки рабами-неграми.

Свои колонии в Новом Свете правительство рассматривало как исключительно монопольное владение Испании. С 1503 года в Севилье была организована палата по торговле с Индией (Casa de Contracion), под контролем чиновников которой только и могли происходить торговые сношения с Америкой. Эта палата снаряжала флоты, отправлявшиеся в Новый Свет и обратно, регистрировала все ввозимые из колоний сокровища, взимала налоговые сборы с товаров и кораблей. Вся торговля с Америкой, по существу, монопольно находилась в руках группы богатейших севильских купцов. С Севильей соперничал только Кадикс, благодаря тому что отмели в устьях Гвадалквивира мешали подниматься судам по реке до Севильи.

Пока жива была королева Изабелла, в Америку разрешалось ездить, в сущности, только природным кастильцам. После ее смерти Фердинанд стал разрешать это и арагонцам. Карл V с 1526 года разрешил торговлю с Америкой и путешествия туда всем своим подданным, к большому неудовольствию испанцев и к выгоде прежде всего нидерландцев и немцев. Южнонемецкие купцы не ограничивались ссудными операциями с испанской казной и проникновением в хозяйственную жизнь самой Испании, но занялись эксплоатацией и ее колоний, получая там в концессию целые области (в 1528 году Венецуэла была отдана в концессию Эингерам и Вельзерам, а в 1531 году Чили - Фуггерам). Филипп II выкупил венецуэльскую концессию обратно в казну (1556 г.) и запретил иностранцам сношения с Новым Светом. Торговля с колониями стала монополией испанцев.

Но испанское купечество не справлялось с этим, так как слишком слабо было промышленное развитие Испании, в которой неимоверно росли цены на все товары. В 1548 году кортесы в целях борьбы с дороговизной просили короля запретить вывоз из Испании в колонии промышленных товаров и промышленного сырья. Это свидетельствовало о неспособности Испании экономически овладеть своими обширными заморскими владениями. Не удивительно, что, огражденная

Вербовка солдат для отправки в американские колонии.

С гравюры XVI века.

монополией, испанская торговля в Америке носила чисто спекулятивный характер. За старые сапоги в колониях платили по 300 дукатов, за плащ - тысячу дукатов, за коня - 4 - 5 тысяч дукатов! Это вызвало острое недовольство испанских колонистов в Америке, ведших оживленную контрабандную торговлю с французскими, голландскими и английскими купцами.

Для укрепления испанской торговой монополии в Америке вся торговля производилась через испанский флот, два раза в год отправлявшийся в Новый Свет¹ . Одна флотилия выходила из Севильи или Кадикса в апреле и шла в Мексиканский залив. Другая отплывала в ноябре в Номбре де Дьос (с 1584 года - в Порто-Бельо) и везла товары для Центральной и Южной Америки. Первая получила название "Галеонов" ("Galeones"), по имени типа военных судов, конвоировавших ее, вторая называлась "flota". В конце XVI века флотилии обычно состояли из 30 - 90 кораблей, но уже с 1580 года они отправлялись не ежегодно, а с середины XVII века стали отплывать из Испании уже и совсем нерегулярно. Испания, разоренная, обескровленная, лишившаяся и флота и верфей, не справлялась даже с вывозом сокровищ из Америки.

Иностранные корсары (прежде всего с начала XVI века французские, а затем голландские и английские) охотились за испанскими кораблями, хотя на захват "серебряных галеонов" у них иногда не хватало сил. Но трижды испанские флотилии, везшие груз драгоценных металлов, почти целиком были захвачены иностранными эскадрами. В 1628 году эскадра Голландской вестиндской компании захватила мексиканский флот, а в 1656 и 1657 годах английская эскадра дважды перехватывала транспорт американских сокровищ. В XVII веке буканьеры (англо-французские пираты, устроившие свою штабквартиру на Гаити и соседних островах) неоднократно предавали пожарам и разорению испанские прибрежные поселения в Америке. Только за 1655 - 1671 годы они разграбили 18 испано-американских городов и около 40 других поселений, причем некоторые города они за это время успели от 2 до 8 раз подвергнуть грабежу. Испанское правительство не имело сил для содержания нужного военного флота, а разрешений на пиратство своим подданным не давало вплоть до конца XVII века, боясь нарушить торговую монополию севильских купцов.

Несмотря на свои богатства испанское правительство не могло справиться ни с хозяйственной разрухой в самой Испании, ни с эксплоатацией колоний. Контрабанда господствовала на всех границах Испании. Один испанский писатель второй половины XVII века считал, что стоимость контрабандной торговли в одной только Севилье составляла ежегодно около 10 миллионов песо. Хотя доля казны во ввозимых из Америки сокровищах была значительна (около 26%)² , но правительству и этого не хватало. Оно неоднократно конфисковывало для своих нужд сокровища, провозившиеся через севильскую палату частными лицами. Карл V произвел таких конфискаций в общем на сумму около 5 миллионов дукатов, а Филипп II, пытавшийся было отказаться от такого открытого грабежа своих подданных, только за 1556 - 1557 годы конфисковал 1600 тысяч дукатов. Это приводило к развитию контрабанды серебром и золотом. Так, под властью фанатичных самодержцев и феодальной знати Испания шла к полному краху. В XVII веке положение сделалось столь катастрофическим, что в кортесах открыто выражали сомнение в том, что королевство сможет просуществовать еще столетие, если дела будут идти и впредь так же.

За крахом экономическим последовал и крах политический. Преемники Филиппа II, окруженные тысячами фаворитов, продолжали его реакционно-великодержавную политику, поглощавшую колоссальные суммы. Одна война с Нидерландами, официально прекратившаяся только в середине XVII века, поглотила огромные суммы. Но уже с 1579 года Северные Нидерланды отпали от испанской монархии.

¹ Haring "Trade and navigation between Spain and the indies in the time of the Hapsburgs", p. 207. 1918.

² Hamilton. Цит. соч. стр. 32.

Испанские дворяне.

С карт. Веласкеса.

В 1640 году восстала и отделилась Португалия, безуспешная война с которой продолжалась до 1668 года. Восстания против испанского владычества вспыхивали и в Италии, например в Сицилии в 1646 - 1647 годах, в Неаполе в 1648 году и в других местах. Наконец, в 1640 - 1652 годах восстала и на некоторое время совсем отделилась Каталония, опиравшаяся на помощь Франции. Восстания происходили также в Бискайе (1631 г.), Галисии (1637 г.), на Майорке (1640 г.), в Кордове (1652 г.) и других местах. Внешние войны приводили к неудачам и поражениям несмотря на храбрость испанских солдат, которых обирали и губили бездарные казнокрады-генералы из аристократических семей. Войска голодали и ходили оборванцами, не получая жалованья. Мир с Англией в 1604 году не облегчил положения, так как при Кромвеле борьба на море возобновилась. Помимо того продолжалась война с Голландией и Францией. В 1643 году французы разбили испанские войска при Рокруа, в 1648 году - при Лансе. Война окончилась Пиренейским миром в 1659 году, миром, передавшим Франции Руссильон и ряд районов во Фландрии, Артуа и Люксембурге. Но и после того войны с Францией продолжались. В 1678 году Испания была вынуждена уступить ей Франш-Контэ, Артуа и другие земли. В 1697 году французские войска даже заняли Барселону. Французский король Людовик XIV стремился превратить всю Испанию в зависимое от него государство.

В Испании царила ужасающая нищета. 300 тысяч дворян во главе с аристократией, состоявшей из 90 грандов, 21 герцога, 72 маркизов, 124 графов и 9 виконтов, обирали страну. Доходы дворянства ежегодно составляли около 7 миллионов дукатов, а духовенства - 10% миллионов дукатов. В руках дворянских семей сосредоточивались громадные богатства, награбленные в Испании и ее владениях. Герцоги Инфантадо в своих поместьях насчитывали 90 тысяч подданных, из них 6 тысяч дворян. На парадных обедах испанской знати подавалось до 700 блюд. У герцога Альбукерке имелось 1400 тарелок, 500 больших блюд, 700 маленьких, сделанных из золота и серебра. Аристократов окружали толпы челяди и тунеядцев. У герцога Медина-Сели было 700 человек прислуги, у герцога Осуна - 500, у графа Оливарес - 120 человек.

При дворе обогащались королевские фавориты. При преемнике Филиппа II -Филиппе III (1598 - 1621 гг.), по словам поэта Кеведо, "все люди, состоявшие при этом дворе, стали непо-

требными женщинами, которых можно получать только за деньги".

Алчные, разорявшиеся мелкие дворяне толпами паразитов наводняли Мадрид, двор, разбухшие до невероятных размеров государственные учреждения, духовенство, армию, колонии, ее желая заниматься никаким трудом и беспощадно грабя народ как через посредство казны, так и непосредственно. Ежегодно испанская казна собирала со всех своих владений 24 миллиона дукатов, а в середине XVII века - по 30 - 35 миллионов. Это был самый большой государственный бюджет в Европе, и несмотря на это испанский король был вечно без средств. Двор окружали и осаждали всевозможные прожектеры (arbitristas), часто просто мошенники и шарлатаны, предлагавшие правительству всевозможные способы спасения разорявшейся страны. Многие умы в стране задумывались, видя гибель своей родины; об этом свидетельствует тот факт, что испанская экономическая литература этого времени насчитывает более 400 авторов. Но все было тщетно.

Безденежье двора доходило до того, что в 1601 году король, чтобы срочно выжать деньги у мадридского самоуправления, переехал со своим двором в Вальядолид, угрожая навсегда лишить мадридцев доходов от пребывания у них двора. Когда же Карл II, последний испанский Габсбург, умер, то в казне не оставалось денег даже на его похороны.

Этот последний Габсбург, настоящий выродок и дегенерат, умирал бездетным. На наследование испанской короны пред'являли претензии французский король и император (немецкий Габсбург), так как они оба были женаты на дочерях Филиппа IV (1621 - 1665 гг.). Людовик XIV хотел посадить на испанский трон своего внука Филиппа Анжуйского, император - своего второго сына. Оба претендента в 1700 году тайно договорились уже разделить испанское наследство. Известие об этом сговоре вызвало страшное негодование в Испании. Карл II, чтобы спасти свою монархию от раздела, завещал корону Испании Филиппу Анжуйскому. В 1700 году он умер и в Испанию явился из Франции новый король. Началось правление испанских Бурбонов (1700 - 1931 гг.).

Такое необычайное усиление Франции вызвало против Людовика XIV и его внука коалицию сильнейших держав Западной Европы. Началась так называемая война за испанское наследство, т. е. за раздел Испании и ее владений. По договорам 1713 - 1714 годов, мир был достигнут за счет несчастной Испании. Англия захватила Гибралтар и остров Менорку, Австрия - южные Нидерланды (Бельгию) и итальянские владения Испании.

Испания вступила в XVIII век разоренная и обессиленная. За какие-нибудь два столетия она пережила величайшее могущество и глубочайшее унижение. Но за эти два столетия, полные непрерывных страданий народных масс, испанский народ обнаружил свою могучую силу, выдвинув ряд выдающихся людей, ряд железных характеров, и создал блестящую литературу и искусство. Имена Гарсиласо де ла Вега, Сервантеса, Лопе де Вега, Кальдерона, Кеведо, Тирсо де Молина и многих других в литературе, Мурильо, Веласкеса, Рибера в искусстве неразрывно связаны со всей историей человечества XVI-XVII веков.

Таким образом, испанский народ, веками изнемогавший под игом эксплоатации, под гнетом церкви, под ярмом искусственно внедряемого невежества и темноты, тем не менее вписал ряд блестящих страниц в историю мировой культуры. Испанский народ давно завоевал себе право считаться одним из великих народов Европы. Теперь же, когда народы Испании сами берут в свои руки управление своей судьбой, для того чтобы открыть широкую дорогу в светлое будущее, к расцвету всех огромных сил и талантов, фашистские мракобесы огнем и мечом стремятся преградить им этот путь; они уничтожают лучших сынов испанского народа, их жен и детей, они уничтожают его материальные богатства, его культуру, они хотят навязать ему фашистское иго, вернуть его в мрак средневековья. Но это им не удастся, и длящаяся уже год героическая борьба трудящихся Испании, встречающая горячую поддержку и сочувствие со стороны всего передового человечества, этому порукой.

Публикатор:

Постоянная ссылка для научных работ (для цитирования):

Комментарии: