Личность кардинала Йожефа Миндсенти неоднократно привлекала внимание исследователей как в Венгрии, так и за ее пределами. Споры об этой исторической фигуре продолжаются по сегодняшний день¹. Это касается, в первую очередь, самого яркого эпизода биографии многолетнего главы венгерской католической церкви - его деятельности в дни восстания осенью 1956 г. - мощнейшего оппозиционного выступления, которое в течение считанных дней разрушило все структуры правящего коммунистического режима в центре и на местах и создало очаг крупномасштабного, упорного повстанческого сопротивления частям Советской Армии, вмешавшейся в конфликт.

Особенно большой международный резонанс вызвало выступление Миндсенти по радио вечером 3 ноября - в канун решающего наступления советских войск, свергнувших на рассвете 4 ноября неконтролируемое Москвой (и неспособное вывести страну из глубокого внутриполитического кризиса) правительство Имре Надя и приведших к власти лояльное руководству СССР правительство Яноша Кадара, готовое жесткими методами при помощи извне "навести порядок", восстановив монопольное правление компартии. После нашумевшего открытого судебного процесса 1949 г., приговорившего кардинала к пожизненному заключению на основании, главным образом, вымышленных обвинений, имя Миндсенти стало широко известно в мире, символизируя сопротивление венгров режиму сталинского типа. Будучи важным программным документом венгерской революции, в наиболее концентрированной форме артикулировавшим требования право-консервативных сил в политической жизни страны, оно породило немало мифов, домыслов и спекуляций, особенно в политико-пропагандистской литературе 1950-х - середины 1980-х гг., в искаженном свете представлявшей историю венгерского восстания. Некоторые из них живы по сегодняшний день. Один из наиболее распространенных мифов заключается в том, что глава венгерского католицизма якобы выступил за ревизию границ в Дунайском регионе, акцентировав внимание на несправедливом характере Трианонского мирного договора 1920 г., а это напрямую задевало интересы соседних Чехословакии, Югославии и Румынии. Для того, что-

Стыкалин Александр Сергеевич - кандидат исторических наук, ведущий научный сотрудник Института славяноведения РАН.

бы развеять этот и многие другие мифы, связанные с личностью Йожефа Миндсенти (1892 - 1975) и его политической деятельностью, необходимо реконструировать основные вехи его биографии, представив их в более широком контексте венгерской истории XX века².

Выходец из небогатой швабской³ мелкобуржуазной семьи Иожеф Пем, получивший при рукоположении в сан священника церковную фамилию Миндсенти (в буквальном переводе на русский язык - Всехсвятский), сделал в эпоху Хорти неплохую карьеру - к началу 1940-х гг. достиг положения епископа. Человек, известный аскетическим образом жизни, в период службы в Залаэгерсеге он вместе с тем уделял большое внимание именно благотворительной деятельности церкви - больницам, приютам и т.д. Став позже епископом в Веспреме, он довольно смело и независимо вел себя в период нацистской оккупации Венгрии (с 19 марта 1944 г.) и террора, развязанного крайне правой, прогитлеровской силой - нилашистами, пришедшими к власти в середине октября того же года. Так, Миндсенти был едва ли не единственным иерархом венгерской католической церкви, оказавшим реальное сопротивление властям, пытавшимся экспроприировать церковное имущество на нужды армии. Он, в частности, направил меморандум протеста лидеру нилашистов Салаши. В ноябре 1944 г. Миндсенти был арестован после попыток воспрепятствовать размещению солдат в своем епископском дворце и до начала апреля 1945 г. находился в г. Шопроне на крайнем западе Венгрии в заключении⁴. Благодаря проявленному мужеству и непреклонности убеждений, Миндсенти в 1945 г. пользовался большим авторитетом в широких кругах венгерского общества, в том числе среди членов партий левой ориентации. В знак уважения к нему правительство левоцентристской коалиции при осуществлении аграрной реформы 1945 г. оставило во владении веспремского епископата земельные угодья. Вопреки этому жесту Миндсенти, став в октябре 1945 г. главой (примасом) венгерской католической церкви, архиепископом Эстергомским и получив спустя несколько месяцев от Ватикана кардинальский сан, отнюдь не пошел на сближение с новыми властями⁵. Он выступил не только решительным оппонентом социалистической перспективы развития страны, но и противником далеко идущей модернизации унаследованной от хортистской эпохи политической системы. Так, зимой 1946 г. Миндсенти, с молодости известный своими легитимистскими убеждениями и симпатиями к дому Габсбургов⁶, пытался опротестовать провозглашение Венгрии республикой. Особенно решительно кардинал выступал против ущемления позиций церкви в духовной жизни и школьной системе. Национализация 20 июня 1948 г. 6 500 школ, находившихся в ведении католической администрации, была осуществлена вопреки его жесткому противодействию. Именно на июнь 1948 г. пришелся пик острейшего противоборства церкви и власти⁷.

Надо помнить, однако, и о другом. Выступая на политической арене Венгрии с правых позиций и жестко оппонируя любым попыткам властей ограничить позиции церкви в экономической и духовной жизни, кардинал Миндсенти вместе с тем проявлял гуманизм в отношении некоторых несправедливо, по его мнению, притесняемых категорий населения, что прибавляло ему популярности. У советских эмиссаров, посещавших Венгрию в первые послевоенные годы, складывалось впечатление не только об активности венгерской католической церкви в деле послевоенного восстановления страны, но и о ее широкой общественной поддержке⁸.

Чтобы в полной мере понять общественное значение конфликта между властью и католической церковью, необходимо представлять себе масштабы влияния последней на общественную и культурную жизнь страны, и не в последнюю очередь ее экономического влияния до 1945 г., а отчасти даже и до

1948 года. Правоавторитарный хортистский режим, установившийся в результате свержения Венгерской Советской республики 1919 г., с первых лет своего существования стремился активизировать деятельность "исторических" церквей Венгрии - католической (к которой было официально приписано более 65 % населения), а также протестантских (кальвинистской и лютеранской). Цель, которую преследовала эта политика, четче других сформулировал в начале 1920-х гг. министр просвещения и культов граф К. Клебельсберг: "Борьба идет между церковью и социализмом... В этой связи на венгерские церкви ложится громадная ответственность. Только сильная церковь сможет поставить преграды на пути дехристианизации человеческого духа. Беда, если церковь не выдержит испытания, проиграет в схватке с социализмом за умы людей. Именно это случилось, как мы знаем, в России... Мы должны дать нашей церкви всю ту поддержку, которая ей необходима от нас для успеха в этой борьбе".

В межвоенный период в Венгрии существовало около 1500 различных религиозных организаций (от культурных, благотворительных обществ и христианских профсоюзов до политических объединений ярко выраженной консервативной направленности). В них состояло до 15% всех католиков. В 1920- 1930-е гг. в стране имелось столько же действующих монастырей, сколько их было в эпоху австро-венгерского дуализма, хотя территория венгерского государства по итогам Трианонского мирного договора 1920 г. уменьшилась втрое. Глава католической церкви (примас) обладал правом накладывать вето на принятие любого закона, касающегося деятельности клира, существовала также практика предварительного ознакомления епископата со всеми проходившими через парламент законопроектами. Епископы и другие высокие церковные иерархи (католики и протестанты) автоматически входили в верхнюю палату венгерского парламента. Идеологи консервативного хортистского режима пытались именно на христианском фундаменте возводить свою систему взглядов, неизменно облекали ее в христианские одежды. Функцию официальной идеологии в Венгрии эпохи хортизма на протяжении по меньшей мере полутора десятилетий пыталась выполнять так называемая "христианско-национальная" доктрина, которой был придан межконфессиональный характер.

Экономические позиции "исторических" церквей были довольно сильными. Так, католической церкви принадлежало более 15% всех земельных угодий, 5 банков, многочисленные предприятия легкой промышленности, одна треть всех учреждений здравоохранения и социального обеспечения. Особенно велика была роль церквей в управлении школьной системой: до 1948 г. в ведении церковных администраций находилось 67 % начальных школ, половина гимназий, 80 % средних педучилищ, ряд вузов.

В конце 1930-х - начале 1940-х гг. значительная часть католического клира сопротивлялась усилению влияния праворадикальных сил на венгерскую политическую жизнь, выступала за сохранение консервативного статус-кво, против реформ политической системы в соответствии с современными германскими образцами и введения антисемитских законов. В 1944 г., в черные дни Холокоста, некоторые священнослужители прятали евреев, подвергая тем самым себя нешуточной опасности. Как бы там ни было, христианский консерватизм не сумел стать той духовной силой, которая смогла бы в 1930-е гг. установить преграду на пути все большего сближения хортистской Венгрии с нацистской Германией. Оказавшись во враждебном окружении стран Малой Антанты, создававших защитные механизмы против венгерского ирредентизма, Венгрия уже с конца 1920-х гг. все больше ориентировалась в своей внешней политике сначала на Италию, а затем на Германию, как и она сама, глубоко неудовлетворенную Версальской системой и жаждавшую реванша. Все это не могло не привести хортистский режим к бесславной кончине.

После войны коалиционные левоцентристские правительства взяли курс на ограничение политической и экономической деятельности церквей, воспринимавшихся ими как оплот реакции. По справедливому замечанию крупного венгерского историка и общественного деятеля консервативно-антифашистской ориентации, убежденного католика Дюлы Секфю (в 1946 - 1948 гг. посла Венгрии в СССР), закостеневший в своей неизменности венгерский католицизм, которому не удалось сплотить против гитлеризма широкий фронт, не казался в новых условиях надежным партнером⁹. В результате антифеодальной аграрной реформы 1945 г., проводившейся под руководством министра земледелия коммуниста Имре Надя, католический клир безвозмездно лишился более 90% своих земельных владений. Епископат воспринял это стоически. "Давайте помолимся за то, чтобы успехи новых владельцев смогли бы утешить служителей церкви, понесших утраты", - говорилось в послании к священнослужителям от 24 мая 1945 года¹⁰. Многочисленные школы, находившиеся в ведении церковной администрации, благотворительные учреждения, монастыри, служители церковных приходов лишились большей части средств к существованию в тот момент, когда в условиях послевоенной разрухи компенсировать утраты было совершенно нечем. К тому же летом 1946 г. по обвинениям в пособничестве реакции было распущено большинство организаций светских католиков. Тем не менее ведущее положение церквей в управлении школьной системой сохранялось до лета 1948 года. До сентября 1949 г. существовало обязательное обучение в школах основам религии. Довольно сильны были позиции церквей и в сфере массовой коммуникации - на церковные издания приходилось до 10% общего тиража газет и журналов Венгрии.

В течение 1947 - 1948 гг. успех во внутриполитической борьбе сопутствовал коммунистической партии. Хотя она получила на свободных парламентских выборах в ноябре 1945 г. всего 17 % голосов, но с самого начала овладела ключевыми позициями в силовых структурах. Фактором, несомненно усиливавшим реальный политический вес ВКП, было покровительство со стороны Союзной контрольной комиссии во главе с маршалом К. Е. Ворошиловым, функционировавшей до подписания в 1947 г. мирного договора с Венгрией (в этой комиссии однозначно задавали тон советские представители). Весной 1947 г. коммунисты ловко использовали в борьбе за власть непомерно раздутое дело об антиреспубликанском заговоре, обвинив в причастности к нему группу руководящих деятелей наиболее влиятельной в стране партии мелких сельских хозяев и добившись в конце мая отставки премьер-министра Ференца Надя. Значительно укрепив свои позиции в новом правительстве, сформированном по итогам сопровождавшихся фальсификациями парламентских выборов в августе 1947 г., коммунисты предприняли решающее наступление на оппонентов.

К концу зимы 1949 г. из политической жизни Венгрии была полностью вытеснена оппозиция, установлена монопольная власть Венгерской партии трудящихся (ВПТ), образованной летом 1948 г. в результате объединения компартии и левой социал-демократии. По мере перерастания режима антифашистской коалиции в коммунистическую диктатуру сталинского типа конфронтация между церковью и властью заметно усиливалась, что проявилось и в повышении градуса антицерковной риторики прокоммунистической прессы. К концу 1948 г., когда позиции правых партий в венгерском парламенте были окончательно подорваны, именно католический епископат становится усилиями Миндсенти и его окружения самым мощным в стране центром антикоммунистической оппозиции. Это не могло не вызвать реакции властей, арестовавших кардинала 26 декабря 1948 г. сразу после большой рождественской службы в его эстергомской резиденции. Можно предположить, что вопрос об аресте карди-

нала был согласован со Сталиным, 16 декабря принявшим лидера венгерских коммунистов Ракоши в своей кремлевской резиденции¹¹.

В феврале 1949 г. кардинал Миндсенти предстал перед судом¹². В традициях показательных процессов сталинских времен ему инкриминировались ложные обвинения - попытка реставрации власти Габсбургов в Венгрии, шпионаж в пользу США и т.д. Основанием для выдвижения подобных обвинений послужили его контакты с американской миссией в Будапеште¹³. На процессе, проходившем 3 - 8 февраля, было зачитано письмо Миндсенти американскому посланнику от 31 августа 1947 г., в котором содержалась просьба не возвращать правительству Венгрии важнейшей национальной реликвии, короны "святого Иштвана", попавшей в руки американцев на завершающем этапе войны, а отправить ее на хранение в Ватикан.

Процесс по делу Миндсенти проходил на фоне острого советско-югославского конфликта, инициированного Сталиным в 1948 г., и стал одним из самых ярких проявлений массированной кампании по разоблачению классового врага, развернувшейся в Венгрии под непосредственным влиянием этого конфликта. Министр иностранных дел Венгрии коммунист Ласло Райк дал в дни суда над Миндсенти пресс-конференцию для иностранных журналистов, на которой гневно разоблачал происки Ватикана против стран народной демократии. А в сентябре того же года он сам предстал перед судом по сфабрикованному делу, имевшему прежде всего антиюгославскую направленность, на еще более шумном показательном судебном процессе. 15 октября 1949 г. Миндсенти внимательно наблюдал за казнью своего недавнего разоблачителя из окна тюремной камеры, о чем упомянул в воспоминаниях¹⁴.

С февраля 1949 г. Миндсенти, приговоренный к пожизненному заключению, находился в тюрьме. При том, что бескомпромиссность кардинала вызывала неоднозначную реакцию в венгерском обществе (в том числе среди священнослужителей), жестокая расправа над главой католической церкви Венгрии и связанная с ней массированная пропагандистская кампания задели религиозные чувства миллионов венгров и скорее способствовали повышению популярности Миндсенти¹⁵.

После устранения Миндсенти католические иерархи пошли на вынужденные уступки. Летом 1950 г. было подписано соглашение между католической церковью и государством, в соответствии с которым власть обязалась обеспечить необходимые условия для отправления религиозного культа в обмен на жесткое требование политической лояльности¹⁶. Церковь оказалась в полной финансовой зависимости от государства, ее экономическое влияние было совершенно подорвано; начиная с лета 1948 г. были отобраны находившиеся под ее контролем учреждения здравоохранения и социального обеспечения (дома для престарелых и т.д.). Закрылись многие монастыри. В ведении клира был оставлен самый минимум учебных заведений¹⁷. Какая-либо внерелигиозная (в том числе благотворительная и просветительская) деятельность церкви нещадно пресекалась. В последующие годы соглашение постоянно нарушалось, религиозные свободы верующих ущемлялись, а подписавший соглашение епископ И. Грес, после ареста Миндсенти исполнявший обязанности примаса, разделил судьбу своего кардинала, оказавшись в 1951 г. на скамье подсудимых по вздорному обвинению в попытке антигосударственного заговора. Выйдя на свободу, он вновь приступил к своим обязанностям в мае 1956 года.

Принятый еще в 1946 г. закон о защите республики и конституционного строя был использован властями для юридического обоснования репрессивных мер - в 1949 - 1950 гг. были ликвидированы все до тех пор сохранившиеся легальные общества светских католиков; начиная с 1946 г. по обвинениям (как правило, вымышленным) в причастности к разного рода антигосударственным

заговорам были арестованы и осуждены около 100 католических, десятки протестантских священников, в том числе епископы. Выносились даже смертные приговоры.

Ограничение деятельности церквей отнюдь не исключало, впрочем, использования лояльно настроенных священнослужителей в качестве инструмента конфронтационной в отношении Запада внешней политики - такова была в конце 1940-х - начале 1950-х гг. общая линия в странах советской сферы влияния, санкционированная Сталиным¹⁸. Делалась ставка на раскол духовенства, политика нейтрализации священников сменилась попытками властей заставить часть из них играть по продиктованным сверху правилам. Официальной поддержкой венгерских коммунистических властей пользовалось инициированное в 1950 г. государством и непризнанное Ватиканом движение священнослужителей за мир (аналогичные движения существовали и в других странах "народной демократии"). Священники, к нему примыкавшие, зачастую видели в этом гарантию своего выживания в тяжелых условиях, а иногда попросту способ получения средств от местных органов власти на ремонт храмов. Однако в реальности произошел, как и в других странах советской сферы влияния, раскол в церковной среде: властям удалось превратить часть клира в послушное орудие осуществления своей репрессивной внутренней и просоветской внешней политики. Определенное смягчение прежней жесткой линии в отношении католической иерархии произошло лишь в 1953 г., когда во главе правительства встал (и находился до весны 1955 г.) "правый уклонист" Имре Надь, начавший курс на либерализацию режима¹⁹. Это сказалось (хотя и далеко не сразу) и на положении Миндсенти, который был переведен в 1955 г. под домашний арест²⁰.

В обстановке общественно-политического подъема, сложившейся в Венгрии под влиянием XX съезда КПСС (февраль 1956 г.), происходит заметная активизация католической церкви. Встречаясь с советскими дипломатами, работники аппарата ВПТ говорили им о переполненных храмах, о том, что священники стали смелее выступать с критикой в адрес властей, о том, что церковь, продолжавшая владеть немалыми культурно-историческими ценностями (памятниками архитектуры, музейными и книжными собраниями, архивами), в условиях смягчения внутренней политики пыталась активнее заниматься культурно-просветительской деятельностью²¹. Уроки закона божьего к осени 1956 г. посещало 30 - 40% детей, в том числе дети членов партии (переставших в изменившихся условиях придавать значение получаемым за это, а также за соблюдение обрядов крещения и т.д., формальным партийным взысканиям). Представители церкви обращались к государству с требованием увеличить тиражи церковных газет, разрешить функционирование католических юношеских организаций. Не дожидаясь позволения властей, церковные круги создавали для молодежи спортивные секции, для женщин - курсы шитья и т.д., привлекавшие немалое количество людей. Сохранявшиеся у церкви богатые библиотеки (например, протестантская библиотека в Дебрецене), архивные собрания, музейные коллекции (в частности, эстергомская картинная галерея) все шире раскрывали двери перед светскими посетителями. В г. Эгере, одном из католических центров Венгрии, было широко отмечено столетие местной базилики - после 1948 г. страна не видела многотысячных религиозных шествий. Довольно заметным было участие католической церкви и в прошедших в августе 1956 г. торжествах по случаю 500-летия победы венгерского войска под командованием Яноша Хуняди над османами в битве у Белграда.

Если Миндсенти, находившийся под домашним арестом, продолжал занимать непримиримую позицию в отношении коммунистического режима, то большинство католических епископов выражало готовность к диалогу с властя-

ми, рассчитывая в новых условиях на уступки в пользу католиков²². Надежды не были беспочвенными: 10 лет ограничений и преследований католической церкви только способствовали повышению ее престижа как социально-политического института в глазах многих венгров, и власти с этим не могли не считаться²³.

23 октября 1956 г. многотысячная демонстрация в Будапеште, к проведению которой представители церкви не имели ни малейшего отношения, переросла в мощное вооруженное восстание, приведшее в течение нескольких дней к распаду всей системы власти. Советское военное вмешательство лишь подлило масла в огонь вооруженной борьбы. Уже в первые дни драматических октябрьских событий народные депутации, посещавшие вернувшегося к власти премьер-министра Имре Надя, выступали с требованием освобождения Миндсенти из-под домашнего ареста. Призывы к освобождению Миндсенти и возвращению его в свою архиепископскую резиденцию в Эстергоме звучали на стихийных уличных митингах, а также нашли отражение в резолюции самопровозглашенного национального комитета Чепеля (рабочий район на юге Будапешта), в программных документах возрождавшейся в конце октября партии мелких сельских хозяев, других активизировавшихся в новых условиях политических сил. 30 октября влиятельнейший министр нового правительства, деятель партии мелких сельских хозяев Золтан Тилди (в прошлом протестантский священник, бывший в течение нескольких месяцев в 1945 - 1946 гг. премьер-министром, а затем, после провозглашения в феврале 1946 г. Венгерской республики, до 1948 г. ее президентом, на встрече с депутацией рабочих заявил, что не видит препятствий для возвращения Миндсенти в Эстергом, где он мог бы после длительного перерыва вновь приступить к выполнению обязанностей примаса венгерской римско-католической церкви, внеся посильный вклад в стабилизацию положения в стране²⁴.

За 2 дня до этого, 28 октября, в Польше по инициативе обновленного руководства ПОРП во главе с В. Гомулкой был выпущен на свободу другой харизматический католический лидер - кардинал Стефан Вышиньский. Прибыв в Варшаву, он выступил с призывом к консолидации польской нации в условиях охватившего страну внутриполитического кризиса. Очевидно, в окружении венгерского премьер-министра Имре Надя существовали расчеты на то, что и Миндсенти, подобно Вышиньскому, смог бы сделать заявление в интересах нового правительства. Эти расчеты, однако, не оправдались.

Уже 30 октября кардинал был освобожден своей охраной из-под домашнего ареста. После этого он прибыл не в Эстергом, находящийся на венгерско-чехословацкой границе, а в Будапешт, где разместился в будайской крепости, неподалеку от королевского дворца, в большом особняке, принадлежавшем до 1948 г. венгерской католической церкви. Проезд кардинала Миндсенти по столице в бронемашине, ведомой хотя и офицером Венгерской народной армии, но выходцем из старинного аристократического рода А. Палинкашем-Паллавичини, был встречен овациями толпы²⁵. Освобождение главы венгерской католической церкви было с энтузиазмом воспринято широкими массами, что нашло отражение в резолюциях многих собраний, заявлениях представителей разных политических сил.

В Будапеште Миндсенти сразу же включился не только в церковную, но и в политическую жизнь, пять дней его пребывания на свободе (30 октября- 3 ноября) были предельно насыщенными. В одной из первых подписанных после своего освобождения директив примас венгерской католической церкви отстранил от выполнения пастырских функций более 50 священнослужителей, активистов прокоммунистического движения священников за мир.

Среди многочисленных партий, создававшихся с конца октября - после провозглашенной правительством Имре Надя свободы политических объедине-

ний - были и партии, ставившие во главу угла христианские ценности. В их программных декларациях (в целом довольно умеренных) фигурировали среди прочего требования о восстановлении христианских обществ, расширении культурно-просветительской деятельности церквей, даже о пересмотре в пользу церкви школьной реформы 1948 г.; вместе с тем речь, как правило, не шла о возвращении ей земельной собственности, отобранной в ходе аграрной реформы весной 1945 года²⁶. Некоторые политики правохристианского направления поднимали имя Миндсенти в качестве своего знамени. В определенных, впрочем, весьма маргинальных кругах, получила хождение идея о том, чтобы избранное вследствие свободных выборов Национальное собрание поручило бы именно ему сформировать новое правительство²⁷. Это означало, что силы правой ориентации, пытавшиеся встать в оппозицию к Имре Надю и создаваемому им правительству левоцентристской коалиции, увидели альтернативу в выдвижении кардинала на пост премьер-министра. Проект этот не получил, однако, поддержки самого главы венгерской римско-католической церкви. Принимая 2 ноября ряд деятелей, стремившихся возродить демократическую народную партию (в 1940-е гг. придерживавшуюся христианско-демократической ориентации), Миндсенти подчеркнуто дистанцировался от них, сославшись на свой надпартийный статус²⁸. Предложение ряда сторонников о выдвижении своей кандидатуры на пост премьер-министра кардинал однозначно отверг и таким образом сделал шаг к пресечению процесса складывания политической оппозиции вокруг собственной персоны.

Тем не менее, в более левых кругах существовали серьезные опасения именно такого развития событий. Видный деятель венгерской социал-демократии Анна Кетли, находившаяся в 1948 - 1956 гг. в опале, выехала в начале ноября в Вену для участия в работе сессии Социнтерна. В своем выступлении перед западноевропейскими единомышленниками Кетли выражала озабоченность в связи с политической активизацией известного своей непримиримостью, жесткостью и глубоко консервативными убеждениями кардинала Миндсенти. Притом, что даже в наиболее консервативных христианских политических кругах, желавших видеть кардинала в роли премьер-министра, не получили распространения требования радикального пересмотра системы собственности, Д. Келемен, избранный первым секретарем руководства возрождавшейся социал-демократической партии, 2 ноября в беседе с послом Югославии в Венгрии Д. Солдатичем называл ближайшей перспективой для своей партии острую борьбу с той политической силой, которую поддержит и за которой будет стоять Миндсенти. Речь шла отнюдь не только о партиях христианского направления. Многие священники на местах ориентировались прежде всего на партию мелких сельских хозяев (ПМСХ), которая в силу сложившихся традиций могла рассчитывать на более широкую общественную поддержку, особенно в сельской местности. Они принимали участие в создании ее первичных парторганизаций, иногда придавая их деятельности ярко выраженный оппозиционный прежней власти и коммунистам характер. В рамках ПМСХ духовенство тяготело, как правило, к правому крылу партии. Вместе с тем роль священников в событиях не следует преувеличивать. Большинство из них вело себя довольно осторожно, в повсеместно возникавших национальных и революционных комитетах служители культов встречались довольно редко. Система отношений между государством и церковью, испытанная на прочность событиями осени 1956 г., оказалась достаточно устойчивой.

Хотя Миндсенти не связал себя напрямую с какой-либо определенной политической силой и не имел непосредственного отношения к созданию партий христианской ориентации, его активность вызывала большую обеспокоенность на левом фланге политической жизни Венгрии, посколку кардинал не отказал-

ся от роли духовного лидера не только антикоммунистической, но - шире - антисоциалистической оппозиции. Об этом можно судить по его радиовыступлению 3 ноября²⁹. Речи Миндсенти в те дни были характерными программными документами именно право-консервативного фланга на политической арене Венгрии, свидетельствовавшими не только о прежней бескомпромиссности кардинала в неприятии коммунистического режима, но вместе с тем об учете им геополитических реалий, о его чуткости к настроениям, социальным и политическим требованиям масс, о готовности, не поступившись принципами, вместе с тем до известной степени откорректировать свою позицию с учетом этих настроений.

Первое краткое выступление Миндсенти по радио состоялось еще 1 ноября. В тот же день правительство на своем заседании поручило вице-премьеру З. Тилди и заместителю министра обороны П. Малетеру встретиться с Миндсенти и уговорить его сделать "заявление в поддержку восстановления мира и порядка, а также в поддержку правительства". Независимо от них переговоры с кардиналом должен был провести председатель Президиума ВНР И. Доби³⁰. Тогда же, 1 ноября, Тилди и Малетер посетили кардинала в его будапештской резиденции. Отдав дань уважения своему собеседнику, правительственные эмиссары попросили его высказаться за восстановление мира и порядка, прекращение забастовок, обещая содействовать возвращению католической церкви части недвижимой собственности, ранее ей принадлежавшей, а также передаче ей здания, где до конца октября 1956 г. находилось госуправление по делам церквей. О каком-либо выступлении непосредственно в поддержку нового правительства речи не шло³¹. Своеобразным ответом на эту просьбу и явилась развернутая, в полном смысле этого слова программная речь Миндсенти, произнесенная вечером 3 ноября, транслировавшаяся по радио и вызвавшая огромный интерес общественного мнения, в том числе далеко за пределами Венгрии.

С самого начала кардинал во избежание любых кривотолков, связанных с выявлением его нового политического образа, заявил, что ему порывать с прошлым нет необходимости. Происходящее в Венгрии Миндсенти принципиально считал не революцией (в силу марксистских коннотаций этого термина он был неприемлем для убежденного и последовательного консерватора³²), а освободительной борьбой, продолжением многовековой традиции борьбы венгров за свободу, во имя полнокровного национального развития.

Во внешнеполитической части своего выступления Миндсенти акцентировал желание венгров "жить в дружбе со всеми народами и странами". Не только соотечественникам, но и их ближайшим соседям, опасавшимся активизации в Венгрии ирредентистских настроений и возрождения территориальных претензий к другим государствам, были адресованы слова о необходимости пересмотра "старого национализма", о том, что национальное чувство, расцветающее "в сфере культурных ценностей, составляющих общую сокровищницу народов", должно стать "залогом мирного сосуществования на фундаменте истины". Кардинал то и дело возвращался к пониманию национализма как исключительно культурного феномена, тем самым снова отмежевываясь от требований пересмотра трианонских границ Венгрии, характерных для венгерского консервативного политического сознания межвоенной эпохи.

"В настоящей, а не искусственно провозглашенной дружбе", во взаимоуважении Венгрия, по заверениям Миндсенти, хотела бы жить не только с соседями, но и со сверхдержавами - в равной мере с США и СССР. В тот день, когда кардинал стоял перед микрофоном, по стране распространялись сообщения о вводе на венгерскую территорию новых военных соединений из СССР. Правительство Надя еще 1 ноября обратилось в ООН с просьбой о поддержке в защите венгерского суверенитета. Миндсенти отдавал себе отчет в

том, что положение Венгрии "решающим образом зависит от того, как намерена поступить двухсотмиллионная русская империя с военной силой, находящейся в наших границах". Глава венгерской католической церкви пытался заверить Москву, что, став нейтральной страной, Венгрия не даст "русской империи" поводов для кровопролития. Но не возникает ли у руководителей СССР мысль, что "мы проникнемся к русскому народу куда большим уважением, если он не будет держать нас под игом?" - задавал свой риторический вопрос венгерский кардинал.

С точки зрения внешней политики выступление свидетельствовало о достаточно реалистическом понимании расклада сил на международной арене, адекватном представлении о существующем "поле маневров" для маленькой Венгрии, граничащей с СССР. В речи кардинала не было ничего оскорбительного, способного задеть самолюбие советских лидеров. Что же касается внутриполитической части выступления Миндсенти, то она оказалась более спорной и потенциально конфликтной, поскольку содержала ряд положений, способных вызвать острые возражения и недовольство, в частности, на левом фланге венгерской политической жизни.

Перейдя к характеристике внутреннего положения страны, кардинал справедливо обратил внимание на опасность экономической катастрофы и всеобщего голода, вызванную резким падением производства после начала восстания 23 октября. Он призвал народ незамедлительно взяться за восстановительные работы. Решение задач, стоявших на повестке дня, требовало, по его мнению, консолидации нации во имя жизни и заботы о насущном хлебе, никак нельзя было себе позволить, чтобы на первый план вышли межпартийные склоки и раздоры. В этой своей части выступление Миндсенти удивительным образом перекликалось с тем, что говорили и писали в те дни люди довольно далекие от него в политическом плане.

Вместе с тем, заявив, что режим насилия выстраивался, начиная не с 1948 г. (года установления монопольной власти коммунистов), а уже с 1945 г., кардинал обозначил свои разногласия с теми левыми антисталинистски настроенными политиками, которые, независимо от партийной принадлежности, призывали к восстановлению левоцентристской коалиции 1945 - 1948 годов. Миндсенти требовал проведения свободных от злоупотребления выборов под международным контролем, всячески подчеркивая при этом свою внепартийность, надпартийность своего статуса.

Кардинал конкретизировал свою программу, которая, при всей своей консервативности, была, как оказалось, не чужда отдельным положениям христианско-демократической и даже христианско-социалистической доктрин, среди которых были тезисы о предпочтительности бесклассового общества, развитии демократических традиций, о том, что частная собственность должна быть "разумно и справедливо ограничена социальными интересами". Заявив, что не

является противником исторически оправдываемого прогресса и "здорового развития во всех областях", Миндсенти к этому, как и подобает убежденному консерватору, не преминул добавить, что "венгерский народ считает естественной заботу об учреждениях с богатыми традициями и большими заслугами".

Подчеркнув свой особый общественный статус и внепартийность своего положения, кардинал вместе с тем довольно резко отмежевался от формировавшегося с конца октября коалиционного левоцентристского правительства во главе с коммунистом Имре Надем, причислив его членов, судя по контексту, к наследникам свергнутого венгерским народом режима, теперь клеймящим "раскаленным клеймом отрицания, презрения, позора и осуждения каждую его частицу". Не ограничившись неоднократно повторенными уничижительными откликами о наследниках рухнувшего режима³³, кардинал затронул вопрос и о привлечении к персональной ответственности всех, кого следует, за их неправедные действия в соответствии с законом, то есть через независимые и надпартийные суды (мести по личным мотивам он призывал всячески избегать).

В качестве информации для шести с половиной миллионов венгерских католиков он добавил, что по линии церкви уже ликвидируются "все следы насилия и обмана, свойственных рухнувшему режиму". Этот тезис вызвал в обществе разноречивые толкования: имел ли кардинал в виду уже начавшееся отстранение от своих приходов священников, запятнавших себя слишком тесным сотрудничеством с режимом, или нечто большее, то есть по сути дела готовящуюся мобилизацию церкви на борьбу с государством за восстановление своих прежних позиций в полном объеме. Правда, несколько ниже кардинал конкретизировал: речь идет о восстановлении свободы обучения закону Божию, о возвращении католической церкви отнятых у нее учреждений и организаций, а также прессы. Не до конца ясно, заявил ли тем самым Миндсенти среди прочего претензии на возвращение церковной администрации многочисленных школ, отнятых у нее вследствие школьной реформы 1948 года. О возврате церкви земельных угодий речи явно не шло.

Как бы то ни было, выступление Миндсенти не слишком отвечало задачам консолидации венгерской политической жизни на какой-либо единой, компромиссной платформе. В кругах, составлявших левый политический фланг (не только в реформистских коммунистических кругах, но и среди социал-демократов, деятелей левых крестьянских движений и т.д.), предпочли выделить в речи кардинала именно реваншистские нотки³⁴. Насколько можно судить по имеющимся источникам, и в Ватикане выступление Миндсенти считали не слишком разумным, полагая, что, оказавшись на свободе, "он должен был выйти на улицу и убеждать людей не прибегать к вооруженной борьбе и не проливать кровь", именно это должно было стать основным пафосом его выступления, а не сведение счетов с теми, кто его освободил.

Однако при том, что выступление Миндсенти мало способствовало успокоению общества, а скорее содействовало снижению популярности самого прелата, его можно рассматривать как свободно высказанное мнение в стране свободной от монополии одной политической силы. Переданное в 8 час. вечера 3 ноября, накануне решающей советской военной акции по свержению правительства Надя, оно никак не могло повлиять на дальнейший ход событий³⁵. Вместе с тем продолжает оставаться дискуссионным вопрос: могли ли Миндсенти и его окружение реально претендовать на власть, выступив в роли правой альтернативы правительству Надя.

Такую возможность, на наш взгляд, нельзя полностью исключать, поскольку другой харизматичной фигуры (тем более такого масштаба) на правом фланге политической жизни не было³⁶. Это осознавалось и в окружении Надя. Как известно из работ венгерского полониста Я. Тышлера³⁷, во второй полови-

не дня 3 ноября, то есть за считанные часы до решающего наступления Советской армии, состоялась последняя встреча Имре Надя с польским послом А. Вильманом. Венгерский премьер-министр среди прочего просил, чтобы кардинал С. Вышиньский (беспрецедентным в истории польского католицизма образом проявивший в тех конкретных условиях готовность к компромиссу с коммунистом В. Гомулкой) повлиял на куда менее гибкого кардинала Миндсенти в интересах урегулирования ситуации в Венгрии. Речь Миндсенти от 3 ноября действительно довольно резко контрастировала с программными выступлениями Вышиньского.

Достаточно серьезно относились к Миндсенти (как альтернативе правительству Надя) в американской администрации. 1 ноября на заседании Совета национальной безопасности США директор ЦРУ Аллен Даллес (родной брат тогдашнего госсекретаря США Джона Фостера Даллеса) в очередной раз подверг сомнению способность Имре Надя контролировать внутриполитическую ситуацию в Венгрии и указал в этой связи на кардинала Миндсенти как на фигуру, которая, по его мнению, в большей мере была бы способна получить широкую общественную поддержку³⁸.

Боясь утраты своих геополитических преимуществ в Венгрии, советское руководство, хотя и не без колебаний, избрало, как известно, силовой способ разрешения кризиса. В ночь на 4 ноября, ближе к утру, кардинал приехал в здание парламента на пештской стороне Дуная, где располагалось правительство. Он не чувствовал себя в безопасности в пустом и плохо освещенном будайском архиепископском дворце и хотел выяснить, что происходит в городе. Наступающие советские танки были на подступах к Будапешту. Имре Надя в здании парламента уже не было - он укрылся в югославском посольстве. Второй по своему реальному влиянию человек в кабинете министров, бывший протестантский священник Золтан Тилди, по словам очевидцев, при встрече с наиболее жестким оппонентом действующего правительства заявил, что может гарантировать примасу безопасность лишь в той степени, в какой располагает ею сам. В свое время, в 1946 г., Миндсенти резко возражал не только против провозглашения Венгрии республикой, но и против избрания Тилди ее первым президентом, но в эту ночь не было никакого смысла припоминить старые обиды.

С вторжением советских войск в Будапешт ранним утром 4 ноября кардинал Миндсенти (в отличие от Надя и ряда других коммунистических политиков, укрывшихся в посольстве титовской Югославии) нашел убежище в близлежащем от парламента здании американской миссии - поступок сам по себе едва ли способствовавший повышению авторитета кардинала в среде верующих³⁹. Это обстоятельство очевидно сыграло свою роль в том, что в политике Ватикана довольно быстро возобладала линия на компромисс с правительством Кадара. Это проявилось, среди прочего, в согласии на восстановление в прежних должностях священнослужителей, уволенных Миндсенти. В начале мая 1957 г. начальник управления по делам церквей ВНР признал в беседе с советским дипломатом, что Ватикан проводит в отношении венгерской католической церкви довольно реалистическую политику, учитывая ситуацию в стране⁴⁰. В свою очередь, человек из окружения папы Пия XII заявил в частной беседе, что в Ватикане отнюдь не занимают непримиримой позиции в отношении нового венгерского режима, а требуют только минимальной автономии католической церкви и создания нормальных условий для отправления культа⁴¹.

Прецедент предоставления американской дипломатической миссией политического убежища иностранному гражданину (независимо от масштаба и значимости той или иной политически активной персоны) был достаточно уникален для того времени. Предоставив венгерскому кардиналу возможность полу-

чить укрытие на территории посольства, американская дипломатия в Будапеште действовала явно вразрез со своей обычной практикой⁴². Другой венгерский политик, деятель партии мелких сельских хозяев Бела Ковач, также обращался в посольство США с просьбой об убежище, но получил отказ, что было более естественным. Предоставление Миндсенти укрытия в сложившихся обстоятельствах не было безупречным и с точки зрения международного права - оно давало основания для обвинений во вмешательстве во внутренние дела суверенного государства (учитывая внутриполитическую активность кардинала). С первых же недель пребывание кардинала в здании миссии тяготило американскую дипломатию, искавшую пути разрешения неожиданно возникшей проблемы⁴³. И едва ли кто-нибудь в ноябре 1956 г. мог предположить, что его пребывание там затянется на 15 лет, став камнем преткновения на пути урегулирования отношений Венгрии с США.

В Москве, где Миндсенти рассматривался как один из вождей венгерской "контрреволюции", поначалу вынашивались планы похищения кардинала из здания американской миссии⁴⁴. Однако вскоре они были отброшены. Арест Миндсенти (в том числе и в случае его добровольного выхода из здания американского диппредставительства) был весьма нежелателен для правительства Я. Кадара, так как мог вызвать новую волну протестов в венгерском обществе, прилив ненависти к незаконной власти. Кроме того, представ опять в роли мученика, кардинал дал бы лишний повод для усиления в мире направленной против режима Кадара пропаганды, а это было нежелательно в условиях поиска выхода Венгрии из внешнеполитической изоляции. Проблематичным было бы также оставление кардинала на свободе: по всей вероятности он не отказался бы от политической деятельности и не только мобилизовал бы католическую церковь на сопротивление властям, но и стал бы центром притяжения для широкого спектра оппозиционных сил. Как минимум он отчаянно мешал бы продвинуть на видные позиции лояльных коммунистическому режиму и приемлемых для него священников. Интернировать кардинала при всей политической нецелесообразности этого шага, вероятно, пришлось бы (что вызвало бы в мире крайне негативный резонанс). Что же касается разрешения на выезд за границу, то и оно было не совсем желательным, ибо в сложной внутриполитической обстановке 1957 г. могло быть воспринято и дома, и за рубежом как проявление политической слабости правительства Кадара. Помимо всего прочего пребывание ярого врага режима под американским "крылышком" было удобно тем, что всегда могло дать повод для дежурных антиамериканских и антизападных заявлений, когда в них появлялась необходимость. Предпочтение, таким образом, отдавалось статус-кво - в любом другом качестве (кроме амплуа политического беженца, нашедшего пристанище в американском посольстве) Миндсенти был бы для венгерских властей еще менее удобен.

В начале мая 1957 г. функционер, стоявший во главе венгерского государственного управления по делам церквей, довольно откровенно говорил советскому дипломату, что венгерское правительство в сущности устраивает существующее положение, при котором кардинал фактически находится в изоляции, в отрыве от своих сторонников, а вся ответственность за его поведение ложится на американскую сторону. Именно потому, что статус-кво для венгерской стороны был в принципе до поры до времени приемлем, она отвергла предложенное югославским посольством посредничество в урегулировании вопроса о Миндсенти⁴⁵. Своим пребыванием на территории американской миссии кардинал доставлял больше неудобств США, чем новому венгерскому правительству.

Зная желание американцев избавиться от кардинала (пусть и не афишируемое публично), венгерская сторона со временем все же согласилась сделать проблему Миндсенти предметом торга с США. Дипломатия ВНР не скрывала

от советского посольства своих намерений: МИД Венгрии не будет возражать против выезда Миндсенти за рубеж, если США пойдут на свертывание антивенгерской пропагандистской кампании, урегулирование многих спорных вопросов в двусторонних отношениях⁴⁶. Проявив уже в 1957 г. готовность пойти на переговоры относительно выезда Миндсенти за рубеж, венгерская сторона взамен собиралась получить гарантии, что ему не дадут возможности делать публичные политические заявления, которые, как легко можно было себе представить, носили бы остро враждебный кадаровскому правительству характер. При этом венгерские власти никак не хотели показать свою заинтересованность в скорейшем его выдворении за пределы Венгрии. Напротив, они искали способ дать Западу понять, что в интересах разрядки готовы пойти на большую уступку в "деле Миндсенти", и ждали первого шага от американцев, которые в свою очередь не хотели завышать цену за освобождение кардинала.

Решение проблемы было к тому же невозможно без компромисса со стороны самого Миндсенти (его отказа от публичной политической деятельности). В Будапеште ждали большего и от Ватикана - освобождения Миндсенти от обязанностей архиепископа Эстергомского, а значит и главы венгерской католической церкви. Однако в Ватикане при всем недовольстве поведением кардинала в дни венгерских событий не торопились принять такое решение, которое в глазах мирового общественного мнения выглядело бы как неоправданная уступка режиму, установленному вследствие внешнего силового вмешательства и проводящему репрессии против своих оппонентов.

Проблема Миндсенти зашла, таким образом, в тупик. Но пользуясь изоляцией несговорчивого кардинала, режим Кадара получил полную свободу действий в осуществлении своей церковной политики. Как внутриполитические, так и внешнеполитические обстоятельства (в том числе нежелание обострять отношения с Ватиканом) заставляли новые венгерские власти (не обладавшие в то время сколько-нибудь значительной общественной поддержкой) проводить осторожный, компромиссный курс, избегая конфронтации с миллионами верующих. В одном из программных документов кадаровского правительства - декларации, опубликованной 6 января 1957 г., - говорилось об обеспечении свободы религии⁴⁷. Государство обязалось соблюдать заключенные ранее с церквями соглашения, решать путем переговоров все возникающие спорные вопросы, обещало создать условия для беспрепятственного факультативного обучения детей основам религии. Миндсенти упоминался в документах конца 1956 - начала 1957 г, как один из представителей "контрреволюционных" сил, его ноябрьское решение об освобождении от исполнения своих функций более 50 участников движения священников за мир называлось недопустимым преследованием людей за их прогрессивные политические убеждения. Вместе с тем о роли церковных институтов, "клерикальной реакции" в развязывании "контрреволюции" речь, как правило, не заходила - государство ожидало от священнослужителей встречных шагов в интересах консолидации положения в стране. Правда, в декларации от 6 января содержалась важная оговорка о том, что правительство не потерпит использования церковных организаций в антигосударственной деятельности.

Некоторое ужесточение в церковной политике имело место весной 1957 г., когда в партийном руководстве пришли к выводу о том, что "клерикальная реакция", воспользовавшись рядом уступок со стороны государства, предприняла в школах под предлогом обучения вере атаку против "народно-демократического строя"; особую озабоченность вызывало сильное влияние церкви на молодежь. Зная о лояльности многих священников к своему кардиналу, 7 марта 1957 г. госуправление по делам церквей обнародовало указ, согласно которому Миндсенти больше не выполняет своих функций главы католической церк-

ви Венгрии и любое следование священнослужителей его распоряжениям квалифицируется как действие, вступающее в противоречие с государственным законодательством. В апреле, опасаясь многотысячных шествий, власти запретили крестный ход. Однако уже в мае правительство разрешило выход католических печатных изданий, приостановленных в ноябре 1956 года.

Указ Президиума ВНР 1957 г. в сравнении с предыдущими указами от 1948 и 1950 гг. предполагал усиление вмешательства государства во внутренние дела церквей, в частности, в процесс назначения не только епископов, директоров церковных школ, настоятелей малочисленных монастырей, но и приходских священников (проверялась благонадежность, проявленная осенью 1956 г.). Но уже в 1958 г. доминирующей стала компромиссная линия. В постановлении ЦК ВСРП от 22 июля отмечалось, что нельзя проводить знак равенства между чуждым марксизму религиозным мировоззрением и враждебной политической деятельностью клерикальной реакции. Утверждалось, что провозглашенная политика широкого народного фронта в борьбе за социализм предполагает среди прочего союз атеистов и верующих в интересах укрепления народной демократии. По сути дела это был тактический шаг, направленный на нейтрализацию противодействия церкви проводимой коллективизации⁴⁸. Реалистическая позиция католической иерархии во главе с архиепископом И. Гресом, ее готовность соблюдать правила игры⁴⁹ в свою очередь вели к снижению конфронтационности, хотя случаи преследования священников за деятельность, направленную против режима (подстрекательство и т.д.), неоднократно имели место⁵⁰.

Что же касается дела Миндсенти, то некоторый шанс на его урегулирование представился со смертью папы Пия XII 9 октября 1958 года. Уже на следующий день посольство США в Италии отправило в госдепартамент письмо, в котором предложило связаться со Святейшей коллегией, чтобы та настояла на выезде Миндсенти в Рим для участия в выборах нового папы. Не дожидаясь ответа из Вашингтона, посольство предприняло необходимые шаги. В результате из Ватикана в Будапешт было послано приглашение для Миндсенти. Американская дипломатия надеялась, что венгерское правительство разрешит примасу выехать, получив гарантии, что он не будет заниматься политической деятельностью. Однако правительство ВНР переоценило собственные возможности, завысив цену своей уступки. Оно надеялось, что с выездом кардинала из Венгрии будет снят венгерский вопрос с повестки дня ООН, а поняв, что этого не произойдет, отвергло предложение, сославшись на то, что вопрос о Миндсенти - это внутреннее дело Венгрии; его судьба не может стать предметом внешнеполитической сделки, только лишь венгерские компетентные органы вправе решать, надо ли его судить, можно ли выпустить за границу и т.д. Торг не состоялся. Возможность решения проблемы была упущена, само предложение по поводу выезда Миндсенти было использовано в пропагандистском плане для обвинений США во вмешательстве во внутренние дела суверенного государства⁵¹. В Вашингтоне пришли к выводу, что венгерское правительство в целом удовлетворено существующим положением и считает, что для США оно создает больше неудобств, чем для Венгрии.

Правда, уже в следующем 1959 г. в позиции руководства ВНР произошли некоторые изменения. С тем, чтобы все-таки добиться снятия "венгерского вопроса" с повестки дня ООН, было признано необходимым вновь заняться решением проблемы Миндсенти, но без принципиальных уступок и ущемления престижа Венгрии. Предполагалось выступить перед США с соответствующей инициативой после принципиально важной встречи Н. С. Хрущева и Д. Эйзенхауэра, намеченной на май 1960 г. (венгерско-американские отношения находились в прямой зависимости от советско-американских). Однако

встреча не состоялась (помешал американский самолет-разведчик, сбитый в небе над Уралом 1 мая 1960 г.), советско-американские отношения временно ухудшились, и вопрос повис в воздухе. Предложение о снятии в обмен на Миндсенти "венгерского вопроса" с повестки дня ООН опять-таки свидетельствовало о переоценке режимом Кадара своих возможностей. Вопрос был снят в феврале 1963 г., но цену пришлось платить иную и значительно большую - провести крупномасштабную амнистию арестованных участников событий осени 1956 года. Дело же Миндсенти не сдвинулось с мертвой точки и на этот раз.

В последующем обе стороны рассматривали вопрос о Миндсенти как главный камень преткновения на пути улучшения венгеро-американских отношений. Сам кардинал (к мнению которого и в США, и в Ватикане, впрочем, все менее прислушивались⁵²) делал все возможное для того, чтобы воспрепятствовать процессу их нормализации. В 1966 г. в знак признания результатов проведенной режимом Кадара внутриполитической либерализации госдепартамент США предложил поднять уровень дипломатического представительства, обменявшись с Венгрией теперь уже не посланниками, а послами. Миндсенти резко протестовал против этого, угрожая покинуть посольство и передать себя в руки первого встречного венгерского полицейского. Для того, чтобы удержать его от подобных действвий, пришлось прибегнуть к услугам приехавшего в Будапешт спецпредставителя Ватикана кардинала Казароли (и в США, и в Ватикане после этого утвердились во мнении, что гарантировать "молчание" Миндсенти после его отъезда на Запад чрезвычайно трудно⁵³). В ходе одной из встреч с венгерским представителем госсекретарь США Д. Раск признал, что Миндсенти для США при осуществлении венгерской политики подобен кости в горле. Временный поверенный США был еще менее дипломатичен в оценках: "что нам прикажете с ним делать - уж не отравить ли нам его?" - саркастически спросил он венгерского дипломата⁵⁴. Вообще покидать Венгрию (а значит здание американского посольства в Будапеште) кардинал не очень-то хотел, заявляя, что это вызовет непонимание паствы и будет расценено как отступление, сдача позиций.

Упорство и непреклонность кардинала находились в прямой зависимости от состояния его здоровья. Сделку удалось совершить только в 1971 году. Миндсенти покинул родину 28 сентября. Платой за освобождение 80-летнего кардинала явилось твердое обещание возвратить венгерскому правительству национальную реликвию венгров - корону "святого Иштвана", попавшую в США в конце второй мировой войны (правда, реально она вернулась в Венгрию только в январе 1978 года). Случилось то, против чего Миндсенти возражал еще в 1947 г., настаивая на том, чтобы корона находилась в Ватикане до тех пор, пока в его родной Венгрии коммунисты не будут изгнаны из власти. В Вашингтоне смотрели по-другому - готовность вернуть корону подавалась как награждение режима Кадара за политическую либерализацию и попытки экономических реформ. Выехав из Венгрии, через некоторое время Миндсенти был освобожден Ватиканом от обязанностей главы венгерской католической церкви. В последние годы жизни, живя в австрийском монастыре, кардинал работал над мемуарами⁵⁵. При всем их крайнем субъективизме, они интересны для понимания характера и системы взглядов этого радикального в своих убеждениях консерватора.

В 70 км от Будапешта, близ словацкой границы, на высоком берегу Дуная расположился живописный город Эстергом, резиденция глав католической церкви Венгрии. В подземельях кафедрального собора Эстергома находится склеп. Окончив свой земной путь, там с давних пор покоятся венгерские кардиналы. Традиция была временно прервана лишь в 1975 г.: почивший в Австрии Иожеф Миндсенти был погребен на одном из монастырских кладбищ по другую от его

родины сторону реки Лейты, разделявшей венгерскую и австрийскую половины двуединой монархии в последние десятилетия правления глубоко чтимых им Габсбургов. Но отведенная ему ниша в склепе пустовала недолго. Уходила в прошлое эпоха социализма. В конце 1980-х гг., еще при жизни Кадара, оппозиционные силы поставили вопрос о перезахоронении Миндсенти. В мае 1990 г. состоялась торжественная процессия, и бренные останки мятежного кардинала нашли свое, теперь уже окончательное, пристанище в родной венгерской земле.

Примечания

Работа выполнена в рамках проекта "Советско-югославский конфликт и страны "народной демократии". 1948 - 1953", поддержанного РГНФ. Грант 12 - 01 - 00125 (руководитель А. С. Аникеев).

1. Против идеализации Миндсенти некоторыми венгерскими публицистами правого толка с начала 1990-х гг. боролся авторитетный историк либерального направления Д. Литван - участник венгерских оппозиционных движений 1956 г., получивший известность благодаря острой публичной критике партийного лидера М. Ракоши на одном из партактивов в марте 1956 года (См.: LITVAN GY. Az 1956-os magyar forradalom hagyomanya es irodalma. Bp. 1992).

2. Среди обширной венгерской биографической литературы о Миндсенти выделяются работы М. Балог. См., например: BALOGH M. Mindszenty Jozsef (Elet-kep sorozat). Bp. 2002.

3. То есть из немцев-католиков, переселившихся в венгерские земли в позднее средневековье и раннее Новое время.

4. BALOGH M. Mindszenty Jozsef veszpremi puspok nyilas fogsagban. Ujragondolt negyedszazad. Tanulmanyok a Horfhy-korszakrol. Szeged. 2010. Будучи швабом, Миндсенти, однако, с 1930-х гг. последовательно дистанцировался от любых прогитлеровских акций немецкого фольксбунда Венгрии.

5. Прежний примас, Ю. Шереди, скончался весной 1945 года.

6. В 1921 г., после двух неудачных попыток бывшего императора Карла совершить в Венгрии государственный переворот и добиться власти, Габсбурги были лишены прав на венгерский престол. Между тем, в 1943 г., к явному неудовольствию регента королевства Венгрии адмирала Хорти, веспремский епископ Миндсенти был определенным образом замешан в попытках части венгерской элиты установить связи с главой венского императорского дома Отто Габсбургом и выразить поддержку его возможным планам предложить своей проект послевоенного переустройства Средней Европы. Более того, по некоторым данным, Миндсенти в этот же период собирал в Западной Венгрии подписи населения в защиту полноценной монархической власти.

7. Так, именно убийство 3 июня 1948 г. сторонниками Миндсенти полицейского в одном из сел дало властям повод для решительного наступления на церковь, о необходимости которого лидер коммунистов М. Ракоши начал говорить еще за полгода до этого, в январе.

8. "Для нас - советских людей - темпы восстановления города в целом кажутся крайне медленными, и совсем дико для нас видеть, что в первую очередь это восстановление начинается с церквей", - так в своем отчете в вышестоящие инстанции описывал впечатления от посещения в 1946 г. Будапешта известный медик и физиолог академик В. В. Парин. См.: Архив внешней политики МИД РФ (АВПР), ф. 077, оп. 26, папка 119, д. 44, л. 42.

9. СЕКФЮ Д. После революции. М. 2011.

10. Документ представлен в Музее террора в Будапеште.

11. На приеме у Сталина. Тетради (журналы) записей лиц, принятых И. В. Сталиным (1924- 1953 гг.). М. 2008, с. 513.

12. Этому предшествовал часовой прием Сталиным в своей кремлевской резиденции 8 января 1949 г. деятелей Венгерской партии трудящихся Э. Гере и М. Фаркаша, в ходе которого могли быть согласованы некоторые детали судебного процесса. Там же, с. 514.

13. При фабрикации обвинительного заключения были использованы наработки советских спецслужб. Так, 15 января 1949 г. министр внутренних дел СССР С. Н. Круглов передал в МИД СССР материалы допросов находившегося до августа 1948 г. в советском плену хортистского генерала И. Уйсаси "для соответствующего использования содержащихся... сведений в ходе следствия и предстоящего суда над Миндсенти" (АВПР, ф. 077, оп. 29, папка 137, д. 55, л. 14).

14. Выдающийся венгерский леволиберальный политик, в конце 1918 - начале 1919 г. глава первого республиканского правительства Венгрии граф Михай Каройи (с 1947 г. посол Венгерской республики в Париже) после ареста Миндсенти пытался убедить М. Ракоши отказаться от идеи проведения суда, отпустить кардинала за границу, сам хотел выступить посредником в переговорах между венгерским правительством и Ватиканом. Однако все его усилия оказались тщетными. В том же 1949 г., после процесса по делу Райка, Каройи порвал со своим правительством и навсегда остался во Франции.

15. Процесс по делу Миндсенти не только вызвал большой международный резонанс, но и усилил антикоммунистическую составляющую во внешней политике Ватикана. С другой стороны, он дал толчок антикатолической кампании в странах Восточной Европы. Вместе с тем надо сказать, что в окружении римского папы были крайне недовольны поведением Миндсенти на открытом суде, тем, что он публично признал предъявленные ему вздорные обвинения. После процесса 1949 г. он, несмотря на свое мученичество, считался в европейских католических кругах наиболее дискредитированной фигурой в святейшей коллегии, человеком, чье поведение сильно повредило репутации католической церкви. "Он должен был даже погибнуть, но не признавать предъявленных ему обвинений. Глава церкви не должен был вести себя таким жалким образом. В истории церкви за последние 200 лет не было подобного случая", - уже в 1957 г. говорил своему собеседнику, связанному с наиболее влиятельной на Западе итальянской компартией, один из кардиналов. Пит. по: Информация о политике Ватикана, переданная из ЦК ИКП в ЦК КПСС. 26 марта 1957 года. Российский государственный архив новейшей истории (РГАНИ), ф. 5, оп. 28, д. 476, л. 80.

16. Ранее аналогичные соглашения были подписаны с протестантскими церквями Венгрии - реформатской (кальвинистской) и лютеранской (евангелической), также подвергавшимися преследованиям. Особенно негативно были восприняты в обществе притеснения реформатской церкви, обладавшей сильными позициями в восточной части страны и традиционно воспринимавшейся общественным мнением как один из оплотов в отстаивании национальных чаяний венгров (благодаря своей большой роли в национальных движениях XVII-XIX вв.).

17. Среди закрытых в эти годы учебных заведений были и такие, как Теологическая протестантская академия в Шарошпатаке, сыгравшая важную роль в истории венгерской культуры.

18. В условиях Великой Отечественной войны произошел, как известно, поворот в сталинской политике в отношении православной церкви, ранее нещадно притеснявшейся. Во время войны церковь использовалась в интересах достижения национального единения на патриотической платформе, а после войны стала специфическим инструментом имперской внешней политики Сталина, реализации геостратегических планов советского руководства, важным каналом расширения влияния Москвы в контролируемой ею Восточной Европе в противовес Западу (и Ватикану). Обслуживание Русской православной церковью внешней политики сталинского режима проявилось, среди прочего, в установлении контактов с некоторыми представителями западных конфессий в целях противодействия претензиям Ватикана на доминирующие позиции в духовной жизни стран советской сферы влияния в Центральной Европе, а также униатских областей Советской Украины. Прорабатывались планы создания независимых от Ватикана католических церквей в Венгрии и Польше, так и не реализованные. Сталину не были чужды даже идеи утверждения в противовес Ватикану вселенскости РПЦ, в последней он видел силу, способную объединить не только православные церкви, но и часть католико-протестантского клира на антизападной платформе. См.: ВОЛОКИТИНА Т. В., МУРАШКО Г. П., НОСКОВА А. Ф. Москва и Восточная Европа. Власть и церковь в период общественных трансформаций 40 - 50-х годов XX века. М. 2008.

19. Так, 17 октября 1953 г. он принял делегацию епископов, обещав содействовать скорейшему решению накопившихся проблем, прежде всего касавшихся материального обеспечения деятельности церквей.

20. От предложенной амнистии Миндсенти гордо отказался, согласившись принять только полную реабилитацию и не дав обещаний, что устранится от политики.

21. АВПР, ф. 077. Референтура по Венгрии за 1956 г. См. документ, подготовленный еще за неделю до открытия XX съезда КПСС, - справку посольства СССР в ВНР в МИД СССР "Политика Венгерской партии трудящихся в отношении католической церкви" от 8 февраля 1956 г.: Венгерские события 1956 года глазами КГБ и МВД СССР. Сборник документов. М. 2009. с. 83 - 94. Одним из лейтмотивов советских дипломатических донесений явился тезис о том, что венгерские коммунисты, увлекшись задачей более широкого вовлечения священников в движение сторонников мира, совершенно упустили из виду атеистическую пропаганду.

22. Показательна реплика и.о. примаса, епископа Д. Цапика о том, что недовольство Ватикана его мало волнует, так как там ему едва ли когда-либо придется снова побывать, тогда как с венгерскими партийными функционерами он сталкивается каждый день.

23. Активизация католической церкви в Венгрии вызывала все более сильную обеспокоенность советского посольства. Посол СССР в Венгрии Ю. В. Андропов со ссылкой на "достоверные источники" 31 июля 1956 г. писал заместителю министра иностранных дел СССР В. В. Кузнецову о том, что папа римский Пий XII принял в начале июля лидера венгерской эмигрантской организации "Акцио католика" Дежё Тота. В ходе беседы речь якобы шла о возможностях проведения в ближайшие месяцы в Венгрии оппозиционных выступлений католиков. Д. Тот заявил, что смотрит на вещи оптимистически, поскольку "венгерские тайные католические органы работают очень успешно в настоящее время". Среди ватиканских иерархов доминировало мнение о том, что в Венгрии сложилась благоприятная ситуация для активизации борьбы католиков за свои права под политическими лозунгами, поскольку существует немало ячеек политически активных светских католиков. АВПР, ф. 077, оп. 37, папка 191, д.38, л. 8.

24. 1956 es a politikai partok. Valogatott dokumentumok. Szerk. Vida I. Bp. 1998, 112, 180, 293 o.

25. Офицер, который освободил и привез Миндсенти в Будапешт, был впоследствии казнен по обвинению в "контрреволюционной деятельности", хотя его действия по сути не противоречили указаниям тогдашнего правительства. В период репрессий против участников событий октября-ноября 1956 г., особенно в 1957 - 1958 гг. за реальные или мнимые связи с кардиналом было осуждено довольно много людей, прежде всего активиств партий христианской ориентации. Содействие освобождению Миндсенти, участие в сговоре с ним и т.д. фигурировали как один из пунктов обвинительного заключения в судебном деле Имре Надя, казненного в 1958 г. на основе ложных обвинений. Это же инкриминировалось З. Тилди, который был арестован и более двух лет (до амнистии) находился в заключении.

В информационном сообщении о вынесении приговора Надю говорилось о том, что в целях обеспечения захвата власти сгруппировавшиеся вокруг него заговорщики вошли в соглашение даже с группами, представлявшими крайнюю реакцию, и дошли до реабилитации кардинала Миндсенти и "поощрения" его антикоммунистических настроений. Якобы именно после заключения соглашения с этой группой (при посредничестве Тилди) Миндсенти 3 ноября провозгласил по радио программу "капиталистической реставрации" (на самом деле кардинал явно дистанцировался от команды Надя). Подробнее о судебном деле Надя см.: РАЙНЕР Я. М. Имре Надь, премьер-министр венгерской революции 1956 года. Политическая биография. М. 2006.

26. Включившись после 1945 г. в политику и заняв крайне правый фланг на венгерской политической арене, Миндсенти дистанцировался от наиболее влиятельных потенциальных своих союзников по антикоммунистическому лагерю, в частности, из правого крыла партии мелких сельских хозяев, а также от политиков демохристианской ориентации (И. Баранкович и др.), выступавших с более умеренных позиций. Эти политики, как правило, ориентировались на современные западные христианско-демократические доктрины; апологетика и стремление возродить традиции венгерского политического консерватизма эпохи Хорти не были для них характерны. Такова же была их программа при возрождении демохристианских партий осенью 1956 года. Наиболее видной из партий, провозглашавших свою приверженность христианско-демократическим принципам, была демократическая народная партия, самораспустившаяся в начале 1949 года. 1 ноября правительство на своем заседании дало согласие на ее восстановление. Реорганизаторы партии выступили против любых попыток реставрации довоенного строя, а также пересмотра результатов национализации ключевых отраслей промышленности. "Мы не можем назвать христианской ни одну партию, если ей не присуще твердое намерение идти только вперед и никогда не поворачивать назад", - отмечалось в программном заявлении партии. См.: Советский Союз и венгерский кризис 1956 года. Документы. М. 1998, с. 492 - 493.

27. На будапештских улицах можно было встретить и плакаты с требованием сделать Миндсенти премьер-министром. Такую перспективу, кстати говоря, не исключал и премьер-министр И. Надь, горячо доказывавший своим более радикальным соратникам, что проведение свободных выборов может в сложившейся обстановке привести к власти крайнюю реакцию в лице кардинала Миндсенти.

28. Правда, в беседе с известным деятелем ПМСХ Б. Ковачем кардинал был несколько менее категоричен. По некоторым сведениям, он не скрывал от своего собеседника, что собирается принять участие в создании католической партии.

29. Советский Союз и венгерский кризис 1956 г. Документы, с. 538 - 541.

30. Протокол заседания венгерского национального правительства от 1 ноября. Там же, с. 490.

31. 1956 es a politikai partok, 282 о.

32. Интересно, однако, что другой церковный иерарх, кальвинистский архиепископ Л. Равас, все же назвал происходящее в Венгрии революцией "во имя защиты национального достоинства венгров". См.: Significant Documents of the Hungarian Revolution of 1956, N 2. Bp. 2006, p. 32.

33. Через 2 дня, 5 ноября, уже находясь в американском посольстве в роли беженца, Миндсенти на организованной пресс-конференции заявил, что считает свергнутое накануне правительство И. Надя законным правительством Венгрии. Подробнее об этом см.: Тор secret. Magyar-jugoszlav kapcsolatok 1956. Dokumentumok. Bp. 1995, 230 о. Это сильно задело Я. Кадара (главу нового, установленного при решающей поддержке Москвы правительства), который то и дело вспоминал в своих выступлениях о резко изменившейся позиции Миндсенти. См.: Советский Союз и венгерский кризис 1956 г. Документы, с. 690.

34. Если сравнить речь Миндсенти с выступлениями в те дни иерархов других церквей - реформатской (Л. Раваса), лютеранской (Л. Ордаша), видно, что последние были более умеренными. Иерархи других церквей, хотя и солидаризировались с борьбой за свободу нации, вместе с тем сделали больший акцент на необходимости прекращения кровопролития, насилия и беззаконных расправ, недопущении хаоса, достижении национального единства в условиях кризиса. Равас также подчеркнул: "никто не должен думать и мечтать о восстановлении минувшего строя". См.: Significant Documents of the Hungarian Revolution of 1956, N 2, p. 31 - 33.

35. В этом можно согласиться с Тибором Мераи, автором одной из первых серьезных книг о венгерской революции 1956 г., впервые опубликованной еще в 1958 году. На русском языке см.: МЕРАИ Т. 13 дней. Имре Надь и венгерская революция 1956 года. М. 2007, с. 193.

36. В этой связи показательно, что после свержения правительства Надя и укрытия Миндсенти в американском посольстве правый фланг политической оппозиции не проявил себя в каких-либо заметных публичных выступлениях, тон задавали рабочие советы, а также интеллектуалы социалистической и леволиберальной ориентации.

37. TISCHLER J. Lengyelorszag es Magyarorszag 1956-ban. "Tizenharom nap, amely..." Tanulmanyok az 1956-os forradalom es szabadsagharc tortenetebol. Bp. 2003, o. 86.

38. MACHCEWICZ P. Lengyelorszag az Egyesuft Allamok kufpolitikajaban, 1956. 1956-os Intezet. Evkonyv V. 1996/1997. Bp. 1997, 100 o.

39. В Ватикане некоторыми иерархами поступок Миндсенти был воспринят как проявление (и уже не первое) им малодушия, компрометирующее католическую церковь: "Основным и строжайшим законом Ватикана является то, что в случае восстаний, войн и других подобных событий все служители церкви, начиная с епископа и кончая церковным сторожем, не должны ни по какой причине покидать свой пост, а должны делить судьбу со своей паствой, то есть, с верующими" (Информация о позиции и о политике Ватикана, переданная из ЦК ИКП в ЦК КПСС. 26 марта 1957 г. РГАНИ, ф. 5, он. 28, д. 476, л. 80). Предшественник Миндсенти кардинал Ю. Шереди зимой 1945 г. оставался на своем посту, когда Красная армия заняла Эстергом. Соответственно и Миндсенти "не должен был оставлять своего поста, что бы ни случилось. Подумав в первую очередь о собственной безопасности, кардинал "забыл основную заповедь церкви о том, что к любому правительству, даже самому худшему, следует относиться... терпимо и с уважением. В любом положении, даже самом трудном, всегда есть возможность найти с правительством минимальное взаимопонимание, которое позволит жить и существовать до тех пор, пока не изменятся события" (Там же, л. 80 - 81). Оказавшись не на высоте положения, Миндсенти мог бы, по мнению одного итальянского кардинала, спасти свою репутацию лишь одним поступком - "явиться к властям своей страны и принять на себя последствия этого" (Там же, л. 81). Руководствовавшись такой позицией, Ватикан фактически устранился от участия в вызволении Миндсенти, проявляя заботу лишь о судьбах верующих католиков в Венгрии.

40. АВПР, ф. 077, он. 38, папка 192, д. 036, т. 2, л. 110 - 112.

41. РГАНИ, ф. 5, оп. 28, д. 476, л. 82.

42. В Вашингтоне это хорошо понимали. Через несколько лет, в 1961 г., тогдашний госсекретарь США Д. Раск указывал на это в письме на имя президента Дж. Кеннеди. См.: BORHI L. "We Hungarian Communists are Realists": Janos Kadar's Foreign Policy in the Light of Hungarian-US Relations, 1957 - 1967. Cold War History. London, vol. 4, N 2 (January 2004), p. 29.

43. Это заметили и советские эмиссары, находившиеся в ноябре 1956 г. в Венгрии и помогавшие правительству Я. Кадара в "наведении порядка". Согласно имеющимся данным, "американское посольство в Будапеште начинает тяготить присутствие кардинала Миндсенти в миссии. Получив отказ от венгерского правительства в предоставлении возможности вывоза Миндсенти из страны, американцы обратились за помощью к Папе Римскому, который также отказался помочь в этом деле" (Из телефонограммы председателя КГБ СССР

И. А. Серова из Будапешта в ЦК КПСС от 27 ноября. Советский Союз и венгерский кризис 1956 года. Документы, с. 704).

44. К разработке этих планов был непосредственно причастен председатель КГБ Серов, в ноябре почти безвыездно находившийся в Будапеште. В американскую миссию к Миндсенти предполагалось направить агента с предложением о его нелегальном вывозе из страны. В случае, если бы кардинал принял это предложение, его можно было бы задержать после выхода из здания. (Телефонограмма Серова из Будапешта в ЦК КПСС от 27 ноября 1956 г. Советский Союз и венгерский кризис 1956 г. Документы, с. 704).

45. АВПР, ф. 077, оп. 38, папка 192, д. 036, т. 2, л. ПО.

46. Там же, л. 110 - 112.

47. Nepszabadsag. 6.I.1957.

48. Идеолог ВСРП Д. Каллаи говорил в июне 1958 г. советскому дипломату: нам нет никакой выгоды отталкивать верующих, преданных народной демократии, не собираемся стеснять религиозность, мы "будем и дальше пропагандировать материалистическое мировоззрение, но ни попам, ни верующим никаких препятствий для религиозной деятельности создавать не будут до тех пор, пока не увидят проявлений клерикализма, стремления к установлению власти церкви в общественной жизни" (РГАНИ, ф. 5, оп. 33, д. 49 - 54, л. 53).

49. Так, 29 августа 1957 г. католический епископат в надежде на освобождение двух епископов, находившихся в заключении, принял резолюцию, осуждающую рассмотрение "венгерского вопроса" в ООН. Секретарь ЦК ВСРП Д. Каллаи с удовлетворением говорил советскому дипломату, что у государства складываются ясные и честные отношения с католической иерархией. Когда "такой-то поп занимается не тем, чем он должен заниматься как священнослужитель", мы ставим перед Гресом вопрос: "будет ли лучше, Ваше преосвященство, если вы его прогоните в шею... или это придется сделать нам самим. Положение таково, что Грес вполне правильно считает наиболее желательным первый вариант" (Там же, с. 54).

50. Две волны арестов и обысков прошли в ноябре 1960 г. и феврале 1961 г., затронув священников, которых считали неблагонадежными. 34 священнослужителя лишились в это время своих приходов. Egyhazuldozes es egyhazuldozok a Kadar-korszakban. Bp. 2010.

51. Кстати, сам Миндсенти не очень хотел уезжать и согласился с предложением лишь после долгих уговоров. Посольство США в Будапеште доносило в Вашингтон, что поведение гостя не облегчает решение проблемы, и только Ватикан может повлиять на него.

52. Миндсенти направил немало писем в американские государственные структуры и непосредственно президентам США, на некоторые письма получил ответ.

53. В июле 1963 г. Кадар в ходе визита в СССР встретился с находившимся там заместителем госсекретаря США А. Гарриманом. Во время беседы, состоявшейся в присутствии Н. С. Хрущева, венгерский лидер заметил, что главное условие отъезда Миндсенти из Венгрии - получение твердых гарантий, что он откажется от публичных заявлений (BORHI L. "We Hungarian Communists are Realists": Janos Kadar's Foreign Policy in the Light of Hungarian-US Relations, 1957 - 1967).

54. Там же. Вашингтон неоднократно обращался в МИД Италии с просьбой предоставить кардиналу убежище в итальянском посольстве, но итальянцы не хотели взваливать на себя такой груз.

55. MINDSZENTY J. Emlekirataim. Bp. 1990.

Публикатор:

Постоянная ссылка для научных работ (для цитирования):

Найденный поисковым роботом источник:

Автор(ы) публикации - А. С. Стыкалин:

Комментарии: