В настоящее время в Европе заняты только одним важным вопросом - о Невшателе. Так, по крайней мере, утверждают прусские газеты. Правда, Невшательское княжество вместе с, графством Валенжен занимает скромную площадь - всего-навсего семнадцать квадратных миль. Однако, как говорят роялистские философы в Берлине, не количество, а качество обычно придает вещам величие или ничтожество и кладет на них печать возвышенного или смешного. Для них Невшательский вопрос - это тот же вечный вопрос о революции и божественном праве, об антагонизме, столь же мало зависящем от географических размеров, как мало зависит закон тяготения от различия между солнцем и теннисным мячом.

Попытаемся разобраться в том, что именно гогенцоллернская династия называет своим божественным правом. В данном случае она ссылается на протокол, помеченный Лондоном, от 24 мая 1852 г., в силу которого уполномоченные Франции, Великобритании и России "признали принадлежащее королю Прусскому право на княжество Невшатель и графство Валенжен, согласно содержанию статей 22 и 76 Венского договора, каковые права от 1815 по 1848 г. существовали одновременно с правами, предоставленными Швейцарии в силу ст. 73 сего же договора". Этим "дипломатическим вмешательством" божественное право короля Прусского признано лишь постольку, поскольку оно является установленным Венским договором. В свою очередь Венский договор отсылает нас к праву, приобретенному Пруссией в 1707 г. Но как обстояло дело в 1707 г.?

Княжество Невшатель и графство Валенжен, в средние века, принадлежавшие Бургундскому королевству, после поражения Карла Смелого сделались союзниками Швейцарской федерации, и в этом положении они, состоя под непосредственным протекторатом Берна, оставались в течение всех последовательных смен их сюзеренов до тех пор, пока Венский договор не превратил их из союзников федерации в ее членов. Сюзеренитет над Невшателем сначала был передан Шалонско-Оранскому дому, затем вследствие вмешательства Швейцарии Лонгвильскому дому и, наконец, после того, как вымерли все родственники этой фамилии по мужской линии, он перешел к сестре последнего принца, вдовствующей герцогине Немурской. Когда последняя получила эти владения, Вильгельм III, английский король и герцог Нассау Оранский, заявил протест и передал свои притязания на Невшатель и Валенжен своему двоюродному брату Фридриху I, королю Прусскому, - соглашение, которое, однако, не оказало никакого действия при жизни Вильгельма III. По смерти Марии, герцогини Немурской, Фридрих I выступил со своими притязаниями, но так как на сцене появились еще четырнадцать кандидатов, то он благоразумно предоставил решение о претензиях соперников окончательному суждению сословного собрания Невшателя и Валенжена, заблаговременно обеспечив его приговор подкупом тех, кто будет судить. Таким образом, путем подкупа король Прусский сделался князем Невшательским и графом Валенженским. Это звание было у него отнято Французской революцией, но возвращено ему Венским трактатом и снова отнято революцией 1848 г. Против революционного права народа он апеллирует к божественному праву Гогенцоллернов, которое, в конечном счете, повидимому сливается с божественным правом подкупа.

Мелочность является характерной чертой всех феодальных конфликтов; однако и между ними существуют определенные различия. Бесчисленные мелкие войны, интриги и измены, с помощью которых французские короли сумели вытеснить своих вассалов и занять их места, несомненно, навсегда останутся любимой темой историков, ибо они отмечают рождение великой нации. С другой стороны, рассказ о том, как тому или другому вассалу удалось отхватить от Германской империи больший или меньший кусок верховной власти для собственного частного употребления, представляет совершенно бесплодную и скучную тему, если ее не оживляет привхождение каких-либо чрезвычайных обстоятельств, вроде тех, которыми отмечена история Австрии. В последней мы видам, как тот же князь, будучи одновременно выборным главою империи и наследственным вассальным властителем

одной ее области, интригует против этой же империи в интересах своей области; как эти интриги удаются, ибо его захваты на юте как бы возобновляют традиционные конфликты между Германской империей и Италией, а захваты на востоке как бы продолжают смертельную борьбу между германской и славянской расами и сопротивление христианской Европы мусульманскому востоку; как, наконец, посредством искусных семейных комбинаций он доводит могущество своего дома до такой высоты, что в известный момент грозит не только поглотить империю, окружая ее мнимым блеском, но и весь мир похоронить в могиле мировой монархии. Летописи маркграфства Бранденбургского не имеют ничего общего с этими грандиозными масштабами. Там, где история его соперницы производит впечатление сатанинской поэмы, его собственная история звучит как скандальная семейная хроника. Между обоими есть поразительное различие даже там, где можно было бы найти сходство, если не тожество, интереса. Две марки, Бранденбург и Австрия, обе получили свое первоначальное значение в качестве аванпостов, как в защите, так и в наступлении Германии против соседней славянской расы. Но даже с этой точки зрения история Бранденбурга бедна красками, жизнью и драматическим движением, ибо она теряется в мелочной борьбе с безвестными славянскими племенами, разбросанными на сравнительно небольшом пространстве между Эльбой и Одером, причем ни одно из них не успело созреть даже для подобия исторического существования. Ни одно славянское племя, сколько-нибудь имеющее историческое значение, не было завоевано или онемечено Бранденбургским маркграфством, и никогда ему не удалось протянуть своих рук к соседнему Вендскому морю. Померания, предмет домогательств Бранденбургского маркграфства, начиная с XII в., даже ив 1815 г., все еще не была целиком включена в прусское королевство, и когда бранденбургские курфюрсты начали захватывать ее по частям, то она уже давно перестала быть славянским государством. Преобразование южных и юго-восточных берегов Балтики, частью путем торговой предприимчивости немецких бюргеров, частью мечом немецких рыцарей, относится к истории Германии и Польши, а не к истории Бранденбурга, который явился только для того, чтобы собрать не им посеянную жатву. Без особого риска мы можем утверждать, что среди бесчисленного количества читателей, которым удалось составить себе некоторое понятие о том, что за люди носили классические имена Ахилла, Цицерона, Нестора и Гектора, существует лишь весьма незначительный процент таких, которые когда-либо подозревали, что песчаная почва Бранденбурга не только производит в настоящее время картофель и овец, но несколько веков тому назад изобиловала также курфюрстами, в числе не менее четырех, которые были известны под именами Альбрехта Ахилла, Иоганна Цицерона, Иоахима I Нестора и Иоахима II Гектора. Та самая золотая посредственность, которая благоприятствовала медленному росту Бранденбургского курфюршества в нечто из вежливости называемое европейской державой, надежно оберегала его доморощенную историю от слишком тесной дружбы с гласностью. Полагаясь на этот факт, прусские государственные люди и политики прилагали величайшие усилия к тому, чтобы внушить всему миру представление, будто Пруссия по преимуществу является военной монархией, откуда можно сделать вывод, что божественное право Гогенцоллернов должно означать право меча, право завоевания. Нет "ничего более далекого от истины. Напротив, можно утверждать, что, в сущности, из всех провинций, которыми ныне обладают Гогенцоллерны, они завоевали лишь одну, а именно Силезию, - подвиг, столь беспримерный в летописях их дома, что Фридриху II он доставил прозвище Единственного. Но прусская монархия простирается на 109314 кв. миль, из которых Бранденбургская провинция, даже в ее нынешнем протяжении, насчитывает не более 15792, а Силезия - не более 15820 кв. миль. Как же добрались они до Пруссии с ее 25126 кв. миль, Познани с ее 12248 кв. миль, Померании с ее 12304 кв. миль, Саксонии с ее 9818 кв. миль, Вестфалии с ее 9848 кв. миль и Рейнской Пруссии с ее 10348 кв. миль? Это удалось им благодаря божественному праву подкупа, открытой купле, мелкой краже, погоне за наследствами и предательским договорам о разделе.

В начале XV в. маркграфство Бранденбургское принадлежало Люксембургскому дому, глава которого Сигизмунд в то же время владел императорским скипетром Германии. Весьма нуждаясь в деньгах, и будучи жестоко тесним своими кредиторами, он нашел покладистого и сговорчивого друга в лице Фридриха, бургграфа Нюренбергско-

го, князя, ведшего свой род от дома Гогенцоллернов. В 1411 г. Фридрих был водворен в качестве генерального управляющего Бранденбурга, переданного ему как бы в виде залога за различные суммы, авансированные им императору. Как подобает хитрому ростовщику, которому удалось вступить в предварительное владение домом расточителя и мота, Фридрих новыми авансами продолжал запутывать Сигизмунда в новые долги, пока в 1415 г. взаимные расчеты должника и заимодавца были закончены путем передачи Фридриху наследственного курфюршества Бранденбургского. Чтобы не оставить никакого сомнения насчет природы этого акта, он был снабжен двумя условиями: одно из них сохраняло за Люксембургским домом право выкупа курфюршества за уплату 400000 флоринов золотом, другое обязывало Фридриха и его наследников при каждом новом избрании императора отдавать свой голос кандидату из этого дома. Первое условие ясно характеризовало заключенное соглашение как меновую сделку, а второе - как подкуп. Чтобы стать полным владельцем курфюршества, алчному другу Сигизмунда оставалась еще только одна операция-отмена условия о выкупе. Соответственно этому он выждал удобный момент, когда на Констанцском соборе Сигизмунд снова оказался без денег; он поспешил из своей марки в пределы Швейцарии, опорожнил свой кошелек, и роковая оговорка была уничтожена. Таковы были пути и средства божественного права, на котором еще царствующая династия Гоганцоллернов основывает свое владение Бранденбургским курфюршеством. Так возникла прусская монархия.

Ближайший преемник Фридриха, человек весьма слабый, получивший прозвище "Железного" по причине его странной причуды всегда являться перед публикой в железных доспехах, за 100000 золотых флоринов купил Новую Марку у тевтонских рыцарей, точно так же, как его отец купил Старую Марку и свое звание курфюрста у германского императора. Отныне метод покупки по частям владений задолжавших государей превратился в столь же обычную вещь у гогенцоллернских курфюрстов, как вооруженные вмешательства некогда были обычны в политике римского сената. Оставляя в стороне скучные подробности этой грязной торговли, мы перейдем прямо к эпохе реформации.

Не следует думать, что, так как реформации стала главной опорой Гогенцоллернов, то эта династия явилась главной опорой реформации. Совсем наоборот. Основатель династии Фридрих, I начал свое правление тега, что повел армии Сигизмунда против гуситов, которые порядком отколотили его за это усердие. Иоахим I Нестор, царствовавший с 1493 по 1535 г., поступал с германской реформацией так, словно это было таборитским движением. Он до самой своей смерти преследовал ее. Хотя Иоахим II Гектор сам был последователем лютеранства, он отказался обнажить меч в защиту новой веры в тот момент, когда она, казалось, падала в борьбе с подавляющими силами Карла V. Он не только отказался принять участие в вооруженном сопротивлении Шмалькальденского союза, но и предложил свою тайную помощь императору. Таким образом, при своем возникновении германская реформация встретила со стороны Гогенцоллернов открыто враждебное отношение, во время своей ранней борьбы - лживый нейтралитет, а во время своего страшного заключительного акта - Тридцатилетней войны - малодушные колебания, трусливое бездействие и низкое предательство. Как известно, курфюрст Георг-Вильгельм пытался заградить проход через свои владения освободительным армиям Густава Адольфа, который был принужден пинками и тумаками загнать его в протестантский лагерь, откуда он позже пытался улизнуть, заключив сепаратный мир с Австрией. Но если Гогенцоллерны не были рыцарями германской реформации, то они, несомненно, были ее кассирами. Их неохота сражаться за ее дело могла сравняться только с их алчной готовностью, совершать грабежи ее именем. Для них реформация была только религиозным полномочием на проведение секуляризации, так что лучшую часть их приобретений в течение XVI и XVII вв. можно возвести к одному обильному источнику - ограблению церкви. Довольно странный способ проявления божественного права!

В истории образования гогенцоллернской монархии три факта являются важнейшими: приобретение Бранденбургского курфюршества, присоединение к нему герцогства Пруссии и возведение последнего в ранг королевства. Мы уже видели, как было приобретено курфюршество. Герцогство Пруссии было получено с помощью трех актов: во-первых, посредством секуляризации; далее, посредством брачной сделки довольно двусмысленного свойства: курфюрст Иоахим-Фридрих женился на младшей, а его сын

Иоганн-Сигизмунд на старшей дочери, безумного и подлого герцога Альбрехта Прусского; наконец посредством подкупа правой рукой придворных польского короля, а левой рукой - сейма Речи Посполитой. Эти подкупы были настолько сложны, что они растянулась на целый рад лет. Подобный же метод был применен для преобразования герцогства Пруссии в королевство. Для получения королевского титула курфюрсту Фридриху III, впоследствии королю Фридриху I, нужно было согласие германского императора. Чтобы получить это согласие, против которого возмущалась католическая совесть императора, он подкупил духовника Леопольда I иезуита Вольфа и в придачу бросил 30000 бранденбуржцев в австро-испанскую войну за испанское наследство. Гогенцоллернский курфюрст вернулся к древнегерманскому учреждению платежа жизнью с той лишь разницей, что древние германцы платили скотом, он же платал людьми. Так создалось божьею милостью королевство Гогенцоллернов.

С тех пор, как с начала XVIII в. Гогенцоллерны пошли в гору, они усовершенствовали свои методы увеличения владений, к подкупу и обмену прибавив договоры с Россией о разделах, направленные против государств, которые они не сваливали сами, но на которые они внезапно набрасывались после их падения. Так мы видим их в сотрудничестве с Петром Великим в разделе шведских владений, с Екатериной II - в разделе Польши ,и с Александром I - в разделе Германии.

Таким образом, те, кто против прусских притязаний на Невшатель возражают указанием на то, что он был получен подкупом, совершают печальную ошибку, забывая, что подкупом же приобретен Бранденбург, подкупом - Пруссия, подкупом - королевское достоинство. Не может быть сомнений в том, что Невшателем они владеют в силу такого же божественного права, как и своими прочими областями, и что они не могут отказаться от одного из них, не подвергая опасности все остальные.

БРАТЬЯМ ПО КЛАССУ, ЖЕРТВАМ ФАШИЗМА, ЗАКОВАННЫМ В ЦЕПИ, БОРЦАМ ЗА МИРОВОЙ ОКТЯБРЬ - НАШ ПЛАМЕННЫЙ ПРОЛЕТАРСКИЙ ПРИВЕТ

Публикатор:

Постоянная ссылка для научных работ (для цитирования):

Комментарии: