Печатаемые в нашем журнале биографии и воспоминания немецких рабочих были собраны непосредственно в Германии. Эти воспоминания и биографии рабочих середняков представляют куски жизни всего немецкого пролетариата. Каждая биография любого из этих рабочих, вышедших из самой гущи пролетарских масс, - это история всего рабочего движения Германии со всеми его особенностями. Это - история развития, борьбы, заблуждений, роста сил и революционных возможностей рабочего класса Германии, его приобщения к коммунизму, активной работы лучших его представителей в рядах коммунистической партии.

Чем старше рабочий, чем к более раннему поколению немецких пролетариев он принадлежит, тем извилистее, сложнее его путь к коммунизму - через с. -д., через Независимую партию. Эта сложность, извилистость пути об'ясняется историческими судьбами германского пролетариата.

На определенном историческом этапе германская социал-демократия (ГСД), воспитанная Марксом и Энгельсом, была революционной партией. С наступлением империализма, с нарождением верхушки рабочего класса, экономически связанной с империализмом, перешедшей на его сторону. ГСД превратилась в партию верхушки пролетариата, в партию поддержки буржуазии. Прогрессируя в этом направлении, ГСД стала партией социал-империализма, главной социальной опорой буржуазии.

Но долголетний марксистский авторитет ГСД, ее старые революционные традиции держали немецкий пролетариат под ее влиянием. Известные слои немецких рабочих и теперь еще, после мучительных лет веймарского режима, в период кровавого разгула фашизма, верят в ГСД, которая продолжает оставаться главной социальной опорой буржуазии, удерживая пролетариат от борьбы за диктатуру, пролетариата, поставляя наиболее подлых и презренных лжесвидетелей против коммунистов на процессе о поджоге рейхстага.

Бели в России, в силу своеобразных исторических условий явившейся родиной большевизма, задолго до начала пролетарской революции под руководством Ленина была создана самостоятельная, последовательно революционная пролетарская партия, то в Германии к моменту революции такой партии не оказалось.

Германские левые были опутаны силой традиций, силой марксистского авторитета вождей ГСД, из которых многие были учениками и соратниками Маркса и Энгельса.

Германские левые долгие годы не рвали организационно с оппортунистами. Порвав уже к концу империалистической войны с открытыми социал-империалистами, они остались в рядах Независимой, в радах центристов. Своеобразие развития ГСД - партии блока пролетарских и мелкобуржуазных элементов, вынужденной, поэтому на определенном этапе на словах вести борьбу с оппортунизмом, - определило слабость германских левых. Вместе с тем революционные "дела" левых двинули широкие пролетарские массы на революционную борьбу. Правда, только тогда, когда эта борьба была освещена огнем ленинизма, она стала подлинной борьбой за диктатуру пролетариата, за коммунизм.

Революционный героизм Либкнехта, Розы Люксембург и других вождей "Спартака" оказал грандиозное влияние на передовые слои немецкого пролетариата.

Но слабости "Спартака" были одной из причин поражений германского рабочего класса. Важнейшей же причиной этих поражений была ГОД, следствием, чьей политики в период Веймарской республики явилось установление фашистской диктатуры.

Все эти характерные моменты развития немецкого рабочего движения отражены в помещаемых биографиях.

Пожилой рабочий Вилли, вступивший в ГСД из 1902 г., яркими штрихами характеризует существо берлинской организации ГСД, сказывавшееся в самом названии ее: "С. -д. избирательный союз Берлина и окрестностей". Он показывает нарастание революционных настроений в среде рабочего класса, протест пролетариата против трехклассовой избирательной системы и политического бесправия, выражавшийся в массовых действиях. Он показывает рост антивоенных настроений германского пролетариата и то, как "предательскими манерами Эберту, Шейдеману и компании удалось превратить сильное антивоенное настроение пролетариата в свою противоположность".

Он рассказывает о колоссальном влиянии группы "Спартак" во время войны на широкие массы пролетариата.

Рабочий Вилли, как и многие другие рабочие, ушел из ГСД к "независимым". Да и куда же ему было итти, когда и спартаковцы были в этой партии? Он разделил многие ошибки "независимых", хотя по-своему, по-рабочему пытался бороться с ними.

Вилли рассказывает о том, как во время бомбардировки правительством народных уполномоченных дворца, в котором были расквартированы революционные матросы, он и другие делегаты с'езда 3-го армейского корпуса в декабре 1918 г. в Берлине "сидели и смотрели, как... "народные уполномоченные" открывали дорогу реакции..."

Правда, 3-й армейский корпус при активном участии Вилли отказался дать войска для борьбы с революционными рабочими, но он не примкнул к тем, кто прямо выступал против правительства.

Тов. Вилли показывает также, к каким отвратительным методам предательства прибегало "социалистическое" правительство, затребовав у 3- го армейского корпуса бомбометы "якобы для охраны силезской границы от поляков: они использовали эти бомбометы против революционных рабочих, забаррикадировавшихся в редакции "Форвертса".

Но Вилли, как и тысячи других, пришел, в конце концов, в КПГ.

Вместе с КПГ боролся он в 1923 г.

"Неизвестно откуда, - пишет Вилли, - появились природные вожди". На предприятиях организовались красные сотни. На одном только предприятии, где работал Вилли, был отряд в 400 чел., которые "были готовы в любой момент положить жизнь свою за наше дело..."

Но оппортунистическое руководство Брандлера - Тальгеймера привело немецкий пролетариат к новому поражению.

Воспоминания работницы Марты Шуб характеризуют интереснейшую страницу жизни германского пролетариата, период подготовки Ноябрьской революции в Берлине.

Широкие массы германского пролетариата к 1917 - 1918 гг. были готовы к беспощадной борьбе с буржуазией. Они не имели последовательно революционной партии, которая, как партия большевиков в России, повела бы их на планомерно подготовленное, продуманное вооруженное восстание. Но работа спартаковцев, грандиозное стачечное движение в условиях невероятного экономического и политического гнета делали свое дело.

В связи с забастовкой января 1918 г. в Берлине образовалось объединение делегатов рабочих металлических производств, которые сначала производили сборы в пользу семейств отправленных на фронт или арестованных.

Из этой группы возник кружок так называемых революционных старост. Во главе кружка стоял левый "независимец" Эмиль Барт, не имевший и не желавший иметь никакого представления о подлинной тактике и стратегии пролетарской партии и рассматривавший кружок революционных старост как заговорщическую группу, а вооруженное восстание как результат действий этой заговорщической группы.

Либкнехт резко критиковал революционных старост за их заговорщические черты, за недостаточную связь с массовым революционным движением.

Вместе с тем спартаковцы использовали организацию революционных старост.

И поскольку эта организация поставила себе целью вооружение рабочих для восстания, "Спартак" предоставил им значительные средства и аилы для закупки оружия, вместе с тем ведя закупку оружия и самостоятельно.

Уже 7 октября 1918 г. подпольная конференция спартаковцев в Готе призывала покончить с войной революционным восстанием и созданием советов рабочих и солдатских депутатов. 21 октября Либкнехт был освобожден из тюрьмы и "вместе с Пиком и Мейером начал принимать активное участие в собраниях революционных старост.

Критикуя Эмиля Барта за его фантастические планы восстания, Либкнехт доказывал, что вооруженное восстание может вырасти из массовых политических стачек и демонстраций.

2 ноября на совещании революционных старост обсуждался вопрос о начале восстания. Пик и Мейер предлагали начать его всеобщей забастовкой. Барт, Мюллер, Ледебур, Деймиг предлагали начать вооруженное восстание немедленно. Было предложено согласно плану, составленному привлеченным Ледебуром лейтенантом Вальцем, начать восстание 4 ноября. Но революционные старосты отсрочили начало восстания. 6 ноября старосты постановили начать восстание 11 ноября. Вальц, воспользовавшись отсрочкой, во всем признался своему начальнику.

8 ноября были арестованы Деймиг и Луиза Тиц, у которых на руках были планы восстания (об этом и упоминает т. Марта Шуб). Тогда восстание было назначено на 9 ноября.

Итак, за несколько недель до 9 ноября шло вооружение берлинских рабочих. "Наиболее тяжелой частью работы, - пишет Барт, в своей мните "В мастерской германской революции", - было подыскание связей для приобретения необходимого количества браунингов, патронов и ручных гранат... Часть мы получили совсем даром, часть по нормальным ценам и часть по бессовестно ростовщическим ценам". Рассказ т. Марты подтверждает это показание.

Подлинно большевистского, централизованного руководства восстанием не было, несмотря на то, что Либкнехт и другие спартаковцы нащупывали (но еще только нащупывали) правильные пути его подготовки и проведения. Революционное настроение масс было так сильно, сведения правительства о вооружении рабочих настолько преувеличены, что командующий областными войсками отдал приказ о запрещении полиции и военным частям пускать в ход оружие.

Таким образом, революция в Берлине произошла почти бескровно. Солдаты немедленно примкнули к рабочим. Оружие и амуниция, как показывает Р. Мюллер, выносились на улицу и распределялись между рабочими (Р. Мюллер, "Мировая война и германская революция", т. II).

"Восстание не развилось из отдельных частичных выступлений, - пишет "независимец" Мюллер, - а сразу началось как одно целое, как бы по плану, подобно единому выступлению массового войска мировой войны. Можно было бы подумать, что миллионами рабочих и солдат руководил какой-то единый центр. На самом же деле в данном случае такого руководства не было... В день восстания в руководстве не было нужды, да его и технически невоз-

можно было бы осуществить, каждый принужден был действовать по собственному усмотрению..."

Таким образом, Мюллер восхваляет как раз то, что было слабостью германской революции. Работница Марта Шуб иначе расценивала положение вещей. Она пишет: "Бели бы мы должны были выдержать кровавый экзамен, то все, вероятно, пошло бы иначе..."

Жизнь двух более молодых рабочих - Грюна и Вебера - сложилась иначе, чем жизнь Вилли. Правда, и детство Грюна прошло еще под влиянием тех националистических идей, которые внушались юношеству всем строем жизни гогенцоллерновской Германии. Но ужасы империалистической войны быстро открыли глаза молодому рабочему. Он вступил в комсомол. Он был секретарем комсомольской организации. Он понял лучше, чем некоторые старшие его товарищи, - тоже коммунисты, но не изжившие до конца социал-демократических предрассудков, - что пролетариат должен изучать стратегию и тактику гражданской войны.

Рабочий Вебер был членом Независимой партии, но вместе со значительной группой молодежи в Готе явился застрельщиком оппозиции к официальному курсу "независимых" и впоследствии одним из организаторов готской организации коммунистической партии Германии (КПГ).

Тов. Вебер приводит яркую картину распространения листовок об Октябрьской революции в России. Он рассказывает, как ему стал ясен смысл. Октября. "Я понял, что суть в том, что рабочие взяли власть в свои руки... Идея советов пустила глубокие корни, приобрела международное значение".

Эти короткие, скупые слова немецкого пролетария особенно отчетливо подчеркивают международное значение Октября, международное значение стратегии и тактики большевиков. Вебер - активнейший работник партии во время капповского путча и в мартовские дни 1921 г. и позже.

И Грюн и Вебер работали в профсоюзной оппозиции среди безработных, ведя повседневную, будничную, но столь необходимую, работу партии.

Это те кадры коммунистической партии, которые и в условиях фашизма ведут героическую работу по завоеванию большинства пролетариата на сторону коммунизма. Это те кадры, которые распространяют листовки, печатают подпольные газеты, ежеминутно и ежечасно жертвуют своей жизнью.

Биографии четырех рабочих показывают длительный тернистый путь борьбы германских рабочих, обманутых и преданных социал-демократами.

Вместе с тем они показывают, как крепла и большевизировалась КПГ, как стала она мощной пролетарской партией, связанной столь тесными узами с широчайшими массами пролетариата, что даже политически отсталый рабочий Цахов, забитый и истерзанный в застенках фашистских палачей, перед лицом фашистского судилища говорит, что он голосовал за коммунистическую партию, потому что он - рабочий.

Этот забитый рабочий, с рабской покорностью отвечающий на вопросы судей, обращающийся к судьям с почтительнейшими титулами, весь дрожащий и залитый слезами, на вопрос, какую бы он выбрал партию, отвечает - коммунистическую.

Рабочий Цахов знает, как отомстят ему фашисты за эти слова. Он еще боится. Он еще не принадлежит к авангарду борцов, которые бесстрашно глядят в лицо смерти и мукам и гордо издеваются над своими палачами.

Но сомнений нет: сотни и тысячи таких рабочих, как Цахов, будут в компартии, ибо их место в компартии.

Вся работа компартии, все героическое прошлое таких в "сущности рядовых рабочих, как Вилли, Марта, Грюн, Вебер и многие, многие другие, тому порукой.

Публикатор:

Постоянная ссылка для научных работ (для цитирования):

Комментарии: