1

Когда Ленин писал свой знаменитый труд "Развитие капитализма в России", его внимание не случайно привлекли аграрные процессы, протекавшие в конце прошлого века в Таврической губернии. Сдвиги, происходившие в конце XIX в. в ее селах и усадьбах, ярко отражали общую линию развития капиталистических отношений в русской деревне.

Таврическая губерния - дворянская вотчина, над которой особенно сильно тяготел "позор феодального крупного землевладения" (Ленин), - быстрее других вступала на капиталистический путь развития.

Здесь особенно тесно переплетались феодальные способы эксплоатации крестьянства с капиталистическими, что удваивало и утраивало гнет и закабаление крестьянства, прибавляя к помещичьему ярму все более усиливающуюся тяжесть кабалы со стороны растущей деревенской буржуазии - кулачества.

Поэтому в таврической деревне особенно ярко и непримиримо развертывались, по ленинскому выражению, "две социальных войны": всего крестьянства против помещиков, с одной стороны, и внутри крестьянства - между батрацко-бедняцкими слоями деревни и сельской буржуазией - с другой.

Внимание Ильича к процессам, происходившим в этой губернии, привлекалось еще и тем, что здесь концентрировались крупнейшие в России княжеские, дворянские и другие сословные и частновладельческие поместья.

Несколько десятков крупных помещиков Днепровского уезда владело более 500 тыс. десятин земли, из них только один Фальц- Фейн имел 200 тыс. десятин, а десятки тысяч крестьян уезда все вместе имели только 221 тыс. десятин надельной земли и около 34 тыс. десятин купчей (последними располагало главным образом кулачество).

Острое безземелье душило таврическое крестьянство и неумолимо толкало его в арендную и батрацкую петлю к именитым помещикам. Земельная нужда была так велика, что почти все крестьяне вынуждены были арендовать у помещиков землю на чрезвычайно кабальных условиях, по неслыханно дорогой цене.

"Августейший" помещик Михаил Николаевич Романов (дядя царя Николая II), сдавая крестьянам через управляющих часть своих необозримых земель в аренду, требовал сверх арендной платы отработок, платы натурой и всяких повинностей. Сюда надо прибавить невероятные штрафы за каждое, даже самое мелочное нарушение устанавливаемых самим князем "правил". Что представляли собой эти правила, видно из такого примера: крестьянам запрещалось ездить через романовское поместье. Даже буржуазный "Крымский вестник", сюсюкавший о том, что великий князь "всегда отдавал преимущество беднейшим крестьянам", сдавая им по "недорогой цене" землю в аренду, не мог скрыть, что великокняжеская экономия "была строга в наложении штрафов за потравы и проезд по экономической земле".

В довольно откровенном "секретном" письме таврического губернатора одному из крупнейших помещиков губернии, В. Д. Шредеру, приводятся чрезвычайно характерные данные, говорящие о тесном переплетении в поместьях Таврической губернии феодальных форм эксплоатации с капиталистическими:

"Милостивый государь Вильгельм Давидович!

При об'езде в текущем месяце Днепровского уезда Высочайше вверенной мне Таврической губернии я натолкнулся на сельскохозяйственное явление, почти повсеместное в уезде,

бесспорно служащее одной из главных причин проявления недовольства со стороны крестьян за последнее время. Заключается оно в тех тяжелых условиях аренды, которые установлены местными землевладельцами при сдаче своей земли крестьянам в наем.

Так, назначая высокую арендную плату за землю, владельцы требуют взноса всех денег при заключении договора. Не каждому крестьянину это под силу, и многие вынуждены ограничиваться недостаточным количеством земли. Тогда как рассрочка платежа дала бы возможность каждому снять столько земли, сколько нужно для удовлетворения потребностей его семьи.

Существующие условия аренды исполу, сами по себе довольно обременительные для с'емщиков, большинством крупных землевладельцев Днепровского уезда в последнее время отягощаются дополнительными налогами, как бы за право аренды, известными под названием "верхов".

Верхи налагаются различные: в виде особой платы за каждую полученную в аренду десятину, в виде обязанности арендатора свезти на пристань экономический хлеб, считая подводу от десятины, бесплатно проработать в экономии несколько дней, бесплатно же собственными средствами вспахать для экономии несколько десятин земли и т. д.

Все они в равной степени обременительны для крестьян и, напоминая собою былые зависимые отношения крестьян к помещикам, им ненавистны. Приемлются же по нужде, вследствие недостаточности земельных наделов. Таким образом, господами положения, безусловно, являются помещики, которые диктуют крестьянам свои требования, повышая их соразмерно с ростом крестьянской нужды в земле..." ¹ .

Таково было положение крестьян Таврической губернии, как, впрочем, и повсеместно, к началу первой революции.

2

Таврическая деревня встретила 1905 год грандиозным массовым восстанием крестьянства против царско-помещичьих латифундий и частично - против наиболее ненавистных представителей кулачества. Десятки деревень, тысячи крестьян, зачастую организованными и многочисленными отрядами, нападали на дворянские и великокняжеские гнезда, расправляясь с вековым врагом. Наиболее крупные выступления крестьян происходили там, где особенно сильно было пролетарское влияние. В восстаниях таврических крестьян большую роль играла александровская большевистская организация. Значительное влияние на крестьянское движение оказывали также в этой прибрежной полосе революционные матросы Черноморского флота. Через всю губернию пролегала одна из основных магистралей России - Харьково - Севастопольская железная дорога (ныне Южная) с рядом крупных депо и железнодорожными мастерскими, в которые наряду с прибывшими с севера, из промышленных центров, кадровыми, квалифицированными рабочими приходили наниматься и разорявшиеся бедняки таврических деревень. Наиболее активную организаторскую и агитационную работу среди таврических крестьян вели рабочие Александровска и Мелитополя.

Рабочие Александровских ж. -д. мастерских и других предприятий часто приглашали крестьян в город на митинги, созывали также сходки в деревне. Александровская большевистская организация развила энергичную работу в деревне и сумела завоевать доверие и авторитет крестьянских масс. О влиянии рабочих свидетельствует следующий эпизод: в начале ноября в Царицын кут (латифундию графа Канкрина) пришли четверо рабочих из Александровска и просили сельского старосту собрать сход. Староста отказал. Тогда рабочие сами собрали при содействии передовых крестьян сход человек в 20 и заявили крестьянам, что единственное средство освободиться от притеснений графа Канкрина, эксплоатировавшего не только Царицын кут, но и ряд окрестных деревень, - это стать на революционный

¹ Крымцентрархив, фонд таврического губернатора. "Наряд таврического губернатора о беспорядках в Днепровском уезде".

путь и разгромить его экономии. "Советы эти крестьянами встречены сочувственно. Многие из них подстрекают своих односельчан к тому же", - сообщал губернатору земский начальник, просивший распоряжения об аресте "зачинщиков" и указывавший, что "небольшая, но решительная партия крестьян, уже подготовленных, может оказать сопротивление" ¹ .

Связь александровской большевистской организации и рабочих с крестьянами все больше беспокоит земского начальника:

"Население Царицына кута находится в постоянных сношениях с окрестными селами Александровского уезда, - доносит он губернатору. - Многие из крестьян служат в Александровских мастерских и по воскресеньям приходят домой... Аграрное брожение исходит из сел Александровского уезда, Краснокутовки и Кушугумовки, где значительная часть крестьян заражена революционной пропагандой... Удаление из сел некоторых крестьян, стоящих теперь во главе движения, могло бы приостановить его, но Александровский уезд быстро подготовил бы новых деятелей. Крестьянин Ксенофонт Швед, один из самых прогрессивных в селе, получил вчера записку от имени служащих Курско-Харьково-Севастопольской железной дороги, написанную совершенно безграмотно, в коей "граждане" Царицына кута приглашаются на сходку, на луг близ с. Краснокутовки, для обсуждения вопроса о снятии рабочих в экономии "гражданина" Канкрина. Туда же, по слухам, приглашены и краснокутовцы... В настоящее время в имении Соколова, расположенном вблизи экономии Канкрина, находится взвод казаков, вызванный Канкриным и Соколовым из Александровска... Граф Канкрин полагает, что для успокоения крестьян нужно поставить в Царицын кут воинскую часть с содержанием ее за счет жителей..." ² .

Несомненно, что деревня Царицын кут не была исключением. Активная революционная работа велась рабочими Александровска и Мелитополя и в других деревнях Таврической губернии.

3

Разразившийся в Черноморском флоте летом и осенью 1905 г. ряд революционных восстаний: на броненосце "Потемкин", на "Пруте", на "Очакове" и др., в большинстве протекавших в прибрежной полосе Таврической губернии, - оказал на крестьян огромное революционное влияние. Это влияние просачивалось через отпускных матросов-черноморцев, многие из которых вели в родных деревнях агитационную и организаторскую работу, "подбивали крестьян к бунтам", как сообщало начальство, и помогали вырабатывать требования к помещикам.

Накануне и в дни потемкинского восстания на Черном море в целом ряде деревень Днепровского и Мелитопольского уездов появилось множество черноморских матросов.

Особенно бурные события разыгрались вокруг пребывания матросов в мелитопольской деревне Ивановке, в которой безраздельно властвовала и свирепствовала помещица Ковалевская.

В дни потемкинского восстания в Ивановку приехали в отпуск два матроса Черноморского флота - Прокоп Лысый с броненосца "Чесма" и Роман Дунаенко. В другую мелитопольскую деревню - Михайловку - приехали матросы Степан Широчкин и Константин Гнедой.

По приезде в Ивановку матросы Лысый и Дунаенко сделали крестьянам подробный "доклад" о том, что творится во флоте. В свою очередь ивановцы поделились с матросами-односельчанами последними "новостями" о притеснениях помещицы Ковалевской, которая взвинтила арендную плату до 28 рублей за десятину, снизив плату батракам до 25 копеек в день, и в довершение всего отказала большинству ивановцев в дальнейшей аренде земли.

Наиболее смелые из ивановцев, крестьяне Сидоров, Рамешатий, Ногаец и другие, все эти дни не отходили от матросов, советуясь с ними. В резуль-

¹ Крымцентрархив, фонд таврического губернатора, дело об аграрном движении в Мелитопольском уезде. 1905 год.

² Там же.

тате "в июне 1905 г., - как сообщал "Крымский вестник", - ивановцы явились толпой в экономию, куда на летние месяцы приехала владелица экономии Ковалевская, и предъявили ей требование отдать им в аренду почти всю экономическую землю, в количестве 6 тыс. десятин, за плату до 4¹ /₂ рублей в год за десятину, причем крестьяне потребовали заключения соответствующего договора, угрожая в противном случае сжечь экономию. Ковалевская вынуждена была подписать договор об отдаче ивановцам в аренду земли на означенных условиях. Но затем, считая такой договор недействительным и возбудив против ивановцев уголовное преследование, Ковалевская стала раздавать землю крестьянам окрестных селений. А так как ивановцы не желали этого допускать и прогнали посторонних крестьян, являвшихся брать землю в аренду, то вызвана была сотня казаков, при содействии которых экономическая земля и была роздана крестьянам других деревень по цене 14 - 26 рублей за десятину. Таким образом, ивановцы остались без экономической земли, что разумеется еще больше ухудшило их отношение к экономии..." ¹ .

Выступление ивановцев было одним из первых революционных событий в мелитопольской деревне в 1905 году. Участие матросов еще более усилило тревогу среди помещиков и властей Таврической губернии.

Таврический губернатор обратился с особым личным, "конфиденциальным" письмом к адмиралу Чухнину, командующему Черноморским флотом, с просьбой о высылке всех отпускных матросов из деревень ввиду "вредного", революционного влияния их на крестьян.

"8 июля 1905 г. Конфиденциально.

Милостивый Государь Григорий Павлович!

По имеющимся у меня сведениям, в Днепровском уезде вверенной мне губернии пребывает довольно значительное количество матросов Черноморского флота, состоящих в отпусках. По отзывам местной администрации, подтвержденным личным моим наблюдением, сделанным в бытность мою в названном уезде, проживающие там матросы оказывают весьма вредное, деморализующее влияние на крестьян, из среды которых они происходят.

Влияние этих матросов представляется особенно опасным в настоящее время, когда производится уборка хлебов и благодаря этому всего легче могут возникнуть недоразумения и обостриться отношения между землевладельцами и крестьянами, арендующими земли для посевов, и когда еще так свежи впечатления, навеянные инцидентом с командой броненосца "Князь Потемкин- Таврический"

Признавая вследствие сего крайне нежелательным оставление в настоящее время в среде крестьян Днепровского уезда означенных выше матросов, я позволяю себе непосредственно беспокоить Ваше Превосходительство покорнейшею просьбою не отказать в зависящих распоряжениях о немедленном отозвании матросов Черноморского флота, находящихся в отпусках в Днепровском уезде вверенной мне губернии, к "местам их служения" ² .

Насколько сильный страх внушало властям пребывание революционных матросов в деревне, показывает тот факт, что уже через несколько дней после этого письма ряд матросов был тут же выслан из деревень и заодно губернатор потребовал высылки всех матросов из остальных уездов Таврической губернии.

Но и самые ретивые полицейские мероприятия не могли предотвратить надвигавшийся взрыв.

Таврическое крестьянство перешло в наступление. Начиная с весны 1905 г. крестьяне открыто захватывают выпасы и посевы помещиков, пред'являют им ряд смелых требований, требуют их удовлетворения подчас в ультимативной форме, угрожая поджогами и разгромами. Эти выступления носили настолько массовый характер, что помещики перетрусили и, пожалуй, впервые пошли на некоторые уступки.

¹ "Крымский вестник" N 235 за 1906 г.

² Крымцентрархив, фонд таврического губернатора, секретный стол за 1905 год. Переписка со штабом Черноморского флота. Письмо N 3373 от 8/VII 1905 года.

Особенно быстро разрастались выступления крестьян в десятках сел, эксплоатировавшихся Фальц-Фейном. Как телеграфировал исправник Эккерт, "у Фальц-Фейнов в нескольких их экономиях: Збурьевской, Бехтерской, Чалбашской, Каланчакской, Громовской, Большекопанской волостях - брожение сильно разрастается. Владельцы, опасаясь мести, избегают преследований. Крестьяне с угрозами, насилием, сопротивлением полиции выпасывают покосы. В некоторых экономиях вынудили раздать землю, не оставив ничего для экономических нужд... Местные средства умиротворения все исчерпаны, на них рассчитывать больше нельзя. Безусловно, необходима безотлагательная присылка конных войск: пешие части мало помогут делу; если войска прибудут после первого мая, будет поздно. Настроение настолько возбуждено, что малейший повод вызовет грозный погром экономии и кровавые столкновения..." ¹ .

Первые выступления произошли еще в марте - апреле 1905 г. под непосредственным влиянием революционных событий в городах, после расстрелов у Зимнего дворца. Начинавшийся весенний сев снова поставил перед голодными крестьянами вопрос о семенах для посевов и выпаса для скота. "Крестьяне грозно пред'явили требования о выдаче семян для посева, а равно корма для скота... за сим крестьяне потребовали предоставления им земли под выпас тысячи двухсот лошадей за плату по рублю шестидесяти с десятины, и это требование мы вынуждены были удовлетворить, но крестьяне никакой платы не производят. В настоящее время крестьяне, угрожая нашей личной неприкосновенности и разгромом усадеб, невозвращением следуемой скопщины, требуют предоставления в их распоряжение сенокосов...", - жаловались губернатору помещики Тропины, причем, добавляли они, "сознавая свою беззащитность, мы были вынуждены удовлетворить это требование, хотя таковое, помимо его противозаконности, по существу, являлось несправедливым" ² .

Эта жалоба отражает страх и растерянность, охватившие помещиков. 20 крупнейших помещиков Бехтерской, Покровской, Краснянской и Чаловской волостей, Днепровского уезда, подали "коллективное" телеграфное прошение губернатору с жалобами на "сильное аграрное движение, угрожающее нашей личной неприкосновенности и благосостоянию вследствие требования крестьян о предоставлении в их распоряжение и согласно диктуемым ими условиям принадлежащих нам земельных имуществ" ³ . Это заявление подписали помещики Вильгельм Шредер, Овсянико-Куликовский, Гергард Классен, Геймер, Леминитру, Давид Классен и управляющие имениями князя Трубецкого, Митраха, Александра Вассала, Геринга, Романа Вассала и еще одного Вассала, Болиновского, Трепицына, Шмидта, Фаста и братьев Тропиных. По одному перечню фамилий крупнейших помещиков можно судить, какой широкий размах приняли с самого начала аграрные выступления таврических крестьян.

Особенно крупное выступление крестьян в течение весны произошло в большом имении помещика Шредера, подвергавшего зависимых от него крестьян особо изощренной эксплоатации, наиболее ярко и открыто применявшего и феодальные и новые, капиталистические методы ограбления крестьянства. Крестьяне его деревень жаловались губернатору, что "сосед наш Василий Давидович Шредер (землевладелец) истесняет нас землей и прочими действиями... Шредер из имеющихся у него 7 тыс. десятин земли отпускает нам по 4 десятины на домохозяина и то еще с половины, т. е. каждый домохозяин обязан своею снастью пахать и засеять все 4 десятины своими семенами и по урожаю опять же каждый домохозяин должен скосить и отвезти с 2-х десятин в экономию Шредера и скидать, где ему заблагорассудится, кроме того за эту же землю он Шредер берет 4 человека на молотьбу с нашего селения, платит же по существующей у помещиков цене, мы же остальную сумму доплачиваем, так как за помещичью

¹ Крымцентрархив. Исторический архив. Дело таврического губернатора за 1905 г.

² Там же.

³ Там же.

цену мы нанять нигде не можем, а повсегда дороже. Кроме всего этого, за эту же землю на нас наложены верхи, т. е. должны ему все домохозяева селения привезти какую бы он ни пожелал тяжесть и какое бы то ни было расстояние..." ¹ .

Но вместо обычной покорной просьбы о помощи жалоба заканчивалась прямой угрозой:

"Мы уже вышли с терпения и жить при таких достатках ни в коем случае не можем".

Конечно, никакой "помощи" от губернатора крестьяне - данники Шредера - не дождались.

Тогда, 18 апреля, крестьяне села Челбасы, арендаторы шредеровских земель, вышли целым отрядом на поля шредеровского имения Васильевка. По сообщению управляющего, в отряде было 80 "вооруженных" крестьян, которые захватили "под угрозой жизни" помещичье имущество. 26 апреля те же крестьяне снова появились в шредеровском поместье и официально заявили управляющему экономией, что урожай этого года они дадут лишь скосить, а весь хлеб заберут себе. В другом имении Шредера "доходило до того, что збурьевцы хотели убить уважаемого старика Шредера". Те же крестьяне села Збурьева, одного из самых революционных в Днепровском уезде, весной начали сводить счеты и с другим помещиком - Классеном. Вместе с крестьянами села Чулаковки, 7 апреля, збурьевцы явились в имение Классена и открыто захватили и вывезли на корм своему истощенному скоту 23 подводы ячменной соломы. На другой день те же крестьяне снова приехали на 33 подводах. В течение всего лета збурьевцы совершали регулярные наезды на помещичьи усадьбы, захватывая поля, выпасы, рыболовные угодья. Каланчакцы захватили в свою очередь выпаса Фальц-Фейна. А 26 мая крестьяне села Рейска приехали в имение князя Трубецкого и захватили 50 подвод сена. Служащие экономии пытались отбить захваченный крестьянами фураж, но крестьяне приехали вооруженными, они отстреливались и дали семь выстрелов по помещичьим лакеям. Такой же захват совершили крестьяне и в имении помещика Тропина.

Оставив без всякого внимания бесчисленные жалобы крестьян, таврический губернатор быстро внял "мольбам" помещиков, едва те прислали жалобы на то, что крестьяне "вышли из терпения" и захватывают помещичье имущество. В Днепровский уезд был прислан целый эскадрон казаков, совершивших первый в 1905 г. карательный рейд по селам Днепровского уезда. После усмирения сел Каланчак, Челбасы, Каховка казаки об'ехали ряд других, наиболее революционных селений Таврической губернии. Казаки были присланы и в мелитопольские деревни, где также произошел еще весной и летом 1905 г. ряд захватов крестьянами помещичьей земли, выпасов и хлеба. Особенно свирепствовали казаки в Ивановке, том самом селении, в котором вели пропаганду революционные матросы Лысый и Дунаенко.

5

Взрыв крестьянской революции разрастался и усиливался под влиянием революционных событий по всей России. Озлобленные и возбужденные притязаниями помещиков, крестьяне, едва пронеслись первые вести о всеобщей октябрьской забастовке и новой полосе восстаний в Черноморском флоте в ноябре 1905 г., вооружаются вилами и топорами.

Сигнал ко всеобщему восстанию и разгромам в Днепровском уезде был подан крестьянами Бехтерской волости, организованно вышедшими в поход на имение особенно ненавистных помещиков- братьев Тропиных.

"Утром 25 ноября... получено было сведение о первом нападении на экономию братьев Тропиных. Ясно было, что началось крестьянское движение, приближение коего чувствовалось всеми нами" ² , - писал в донесении властям товарищ прокурора Рукавишников.

Власти верно поняли значение крестьянского похода на помещиков Тропиных. Почти тотчас же поднялись и

¹ Крымцентрархив. Исторический архив, дело таврического губернатора за 1905 год.

² Там же.

крестьяне Збурьевки, Голой Пристани, Долматовки. Уже через 2 - 3 дня (в конце ноября 1905 г.) начался разгром Софиевской экономии помещиков Вассала, Долматовского, имения князя Трубецкого, поместья дворянки Нестроевой, Скадовского, поместья Овсянико- Куликовского, затем экономии Классена, Шредера и других, и, наконец, разгром всей своей страшной силой обрушился почти на все поместья знаменитых Фальц-Фейнов: в Аскании-Нова, Черноморце. Таким образом, уже в первые дни движения боевое выступление таврических крестьян приняло сразу огромный размах, охватив буквально в 2 - 3 дня десятки крупнейших помещичьих имений, занимавших по площади почти половину Днепровского уезда.

Три дня, 25, 26, 27 ноября, были днями наивысшего напряжения крестьянских восстаний в Днепровском уезде. Как видно из приведенного выше письма прокурора Рукавишникова, власти хотя и знали о готовящемся выступлении крестьян и приняли ряд мер (усилили полицейские силы и т. д.), но они не ожидали, что "бунты" примут сразу столь грандиозный характер. Началось повальное и самое паническое бегство властей из Днепровского уезда. Исправник Кошлич, пристав Постурнак, урядник Клебанский, сам товарищ прокурора Рукавишников и многие другие представители царской власти бежали в города.

К 27 ноября на месте, где была богатая и пышная усадьба князя Трубецкого, остались лишь пепел и обугленные бревна. Той же участи подверглась и экономия Кларовка богатого помещика Вассала.

Характерная картина крестьянского нападения на помещичью экономию разыгралась в Долматове, экономии князя Трубецкого.

В полдень 26 ноября в экономию начали с'езжаться на подводах крестьяне села Долматова. Они "просили" управляющего экономией дать им взаймы по 10 пудов каждого сорта зернового хлеба. К 3 часам дня уже собралось до 70 крестьян на 40 подводах. Управляющий куда-то скрылся. Крестьяне приволокли дрожащих приказчиков, которые ответили, что выдать хлеб не имеют права, и предложили подождать управляющего. Но крестьяне упорно требовали хлеба. Старший приказчик незаметно для крестьян ускакал в Голую Пристань, где стояли вызванные властями войска.

В это время в усадьбу приехал ничего не подозревавший помощник управляющего имением князя Трубецкого Шпехт. Чтобы задобрить крестьян, он распорядился тут же выдать им не по 10, а по 30 пудов хлеба. Управляющий был "любезен и добр" как никогда. Крестьяне уехали. А ночью уже не 70, а сотни крестьян с вилами и топорами устремились к поместью. Управляющий и приказчики бежали. Имение было подожжено и уничтожено дотла. Вечером другого дня крестьяне подожгли гарман (место для молотьбы) с хлебами Долматовской экономии. Разгром возобновился с новой силой. Бежали не только приказчики, но и вызванные Трубецким власти и нанятый им урядник Жук.

В Кларовке приказчики Вассала, верные холуи своих помещиков, пытались организовать добровольные отряды "охотников" по защите помещика. Но лишь только на дорогах показались крестьянские подводы, лакейская "охрана" разбежалась. В Софиевке приказчики экономии также создали охрану поместья, причем весьма характерно, что в охране этой приняли участие местные кулаки, ревностно принявшие на себя защиту помещика от бедняцко-середняцких набегов. Это был не единственный случай выступления кулачества на стороне помещиков, против бедноты и середняков.

Убеждаясь, что односельчане-кулаки предают их, бедняки и середняки переносили свою ненависть к помещикам и на кулаков. Начинается полоса антикулацких выступлений.

Особенной силы выступление бедняков и середняков против кулацких хозяйств достигло в селе Красном, того же Днепровского уезда, где процесс расслоения крестьянства шел быстрыми темпами. Вблизи села Красного были расположены богатейшие хутора разбогатевших крестьян: братьев Саврадиновых, Страшного, Целинко, Краснощекова и др. Каждый из этих ку-

лаков владел участком от 50 до 200 десятин. Когда началась полоса разгромов помещичьих имений, особенно в последние дни движения, "не пощажены были и зажиточные хуторяне из мещан и крестьян, проживавшие в своих собственных хуторах" ¹ .

Крестьянскими "бунтами" в одном только Днепровском уезде были уничтожены и разгромлены 39 крупнейших дворянских поместий.

Дальнейшее распространение движения, принявшего столь грандиозный размах и силу, было приостановлено прибытием в Днепровский уезд большого количества вызванных в спешном порядке с севера России казаков и других "отборных" частей. Войска прежде всего взяли под охрану несколько более уцелевших от разгромов поместий Фальц-Фейна.

Началась расправа с крестьянами: избиение, аресты. Тюрьма в Алешках, уездном центре, была переполнена арестованными крестьянами.

6

Но лишь только затихло восстание в Днепровском уезде, как оно с новой силой разразилось в соседнем, Мелитопольском уезде, где на огромной части уезда раскинулось богатейшее Грушевское поместье Михаила Николаевича Романова. Поместье состояло из 10 крупных хуторов с центром в Рогачике (Старый Ток Красное, Голая Балка, Карловский, Федоровка, Черновье, Москаликов Колодец и др.).

Восстание крестьянства в Мелитопольском уезде началось прежде всего с разгрома этого грандиозного заповедного поместья.

Обращает на себя внимание исключительная организованность и массовость революционного выступления мелитопольских крестьян. Крестьяне, организуя выступление против "августейшего" помещика, решают соединить свои силы с крестьянами другой, граничащей с ними губернии. С этой целью между мелитопольскими и херсонскими крестьянами завязываются тесные связи.

Эта организованность крестьян об'ясняется тем, что среди них была предварительно проведена большая революционно- организаторская и пропагандистская работа со стороны городских революционных организаций, на что указывается и в обвинительном акте.

Обращение таврического губернатора.

Десятки мелитопольских деревень пред'явили "великому князю" свои требования об отдаче земли в аренду по удешевленной цене, о возврате части арендной платы за предыдущие годы, о возврате штрафных денег, уплаченных за последние годы, и т. п. Вопреки обычному высокомерно упорному отказу со стороны княжеских управителей идти на какие бы то ни было уступки, на этот раз главное управление имения "снизошло" до ответа и даже частично удовлетворило некоторые из пред'явленных крестьянами претензий. Но это лишь усилило движение крестьян и их стремление расправиться с ненавистной романовской вотчиной.

На базарах в Большой Знаменке, в степи, в селах собирались сходы. Крестьянин Пантелеймон Бирюков агитировал крестьян идти громить имение

¹ "Крымский вестник" за 1905 год.

великого князя. "Лишь тогда мы получим землю, когда уничтожим экономию". Другой крестьянин-агитатор, Трофим Парфенов, организовал такие же митинги и раздавал на них привезенные им из города революционные прокламации.

Вечером 2 декабря из села Большая Знаменка по направлению к Рогачикской экономии потянулись первые крестьянские подводы. Встречая односельчан, крестьяне открыто заявляли, что едут в экономию за пшеницей, и приглашали всех ехать с собой. В ту же ночь было совершено нападение крестьян на один из великокняжеских хуторов. На 40 подводах они приехали ночью на хутор, взломали один из сараев и увезли свыше 1500 пудов хлеба. То же повторилось в ночь на 5 декабря на другом княжеском хуторе, "Старый Ток", на котором крестьяне захватили 2 тыс. пудов хлеба.

В тот же день, 5 декабря, стали с'езжаться из села Бабино крестьяне и в главную экономию - Рогачик. Управляющий и пристав Матвеев обратились к крестьянам с "увещаниями", но их уже никто не слушал. Крестьяне требовали возврата штрафных денег, хлеба и, не добившись ответа, начали ломать амбары.

Двое суток, 5 и 6 декабря, продолжался разгром Рогачикской экономии Михаила Романова, но пока самой усадьбы, ее сооружений еще не трогали. С наступлением ночи во двор главной экономии в'ехали около ста человек вооруженных знаменцев. Они открыли княжеские амбары, захватили конскую сбрую, зерно и всякое сырье и затем с криками "На Красное!" отправились на следующий хутор. Здесь захват был еще более широким: крестьяне увезли 40 тыс. пудов хлеба, увели сотни коров, лошадей, овец, волов: Захватив зерно на одном хуторе, крестьяне отправлялись тут же на другой хутор за скотом. Всю ночь на 6 декабря и весь следующий день продолжался разгром главной экономии и хутора Красное.

В ночь на 7 декабря к главной экономии в Рогачике снова прибыла огромная толпа крестьян, вооруженная ружьями и вилами. Теперь они приехали уже не захватывать имущество, а уничтожать княжескую усадьбу.

Были подожжены все экономические постройки: контора, квартиры служащих, амбары, скотные дворы и т. д. В ту же ночь были сожжены все постройки и на огромном хуторе Красное. Как утверждалось в обвинительном акте, "поджигателями руководил как будто не простой человек, одетый в крестьянскую одежду".

Ночь на 7 декабря была последней для крупнейших хуторов великого князя. Разделившись на отдельные отряды, крестьяне после разгрома и уничтожения хутора Красное напали на Голую Балку. 8 и 9 декабря продолжался разгром хуторов Федоровки, Черноречья, Москаликова Колодца и др., которые были также подожжены и уничтожены дотла.

Пятитысячная толпа крестьян окружила великокняжеские хутора, громя и уничтожая их один за другим. Огромные богатства и имущество, находившееся на этих хуторах (только на трех из них было 13 тыс. овец испанской породы, крупные табуны кровных лошадей, стада породистого рогатого скота и т. д.), были захвачены крестьянами и разделены по селам. В результате этого небывалого по размаху и многочисленности участников разгрома одна из крупнейших и богатейших не только в Таврии, но и во всей России вотчин царского дома была буквально снесена с лица земли. В документах по этому делу подчеркивается, что в "грабежах принимали участие крестьяне всех окрестных сел".

Тому, что огромной массе крестьян из множества окрестных сел удалось беспрепятственно в течение многих дней громить поместья ненавистного царственного помещика, помогла начавшаяся в те дни железнодорожная стачка. Революционные железнодорожники оказали восставшему крестьянству огромную помощь, препятствуя перевозке карательных отрядов и войск. В результате, несмотря на самые экстренные меры, несмотря на то что встревоженные высшие власти в Петербурге требовали немедленной посылки войск для подавления восстания, посланные на выручку отборные войска долго не могли добраться до Рогачика. Только на четвертый или пятый день отряды драгун сумели.

наконец, пробиться к романовскому поместью.

Бурное, на редкость организованное революционное выступление десяти мелитопольских сел произвело на остальное крестьянство огромное впечатление. Уже через несколько дней начался не менее сильный разгром имения Ковалевской - села Ивановки, той самой, из которой губернатор выслал "мятежных" матросов.

Восстание на Мелитопольщине росло вширь и вглубь. В восстание втягивались все новые села. Крупные имения Гезе, Шредера, Иваненко и других помещиков подверглись также разгрому.

Восстание удалась подавить только после того, как села Таврии были наводнены войсками, учинившими кровавую расправу над восставшим крестьянством. После массовых избиений, порок, убийств и арестов "спокойствие" было восстановлено.

Подавленное с невероятной жестокостью крестьянское движение в Таврической губернии с новой силой вспыхнуло, однако, уже в следующем, 1906 году. Новый, еще более яростный нажим помещиков, мстивших крестьянам и с лихвой вознаграждавших себя за убытки 1905 г., недород и гибель хлебов в результате июльских давней 1906 г., зверства реакции вызвали летом 1906 г. новый взрыв. Он усиленно подготовлялся всю весну и лето революционными, главным образом большевистскими организациями, обратившими на деревню особенное внимание. Новым в крестьянском восстании 1906 г. было то, что от нападений на помещичьи усадьбы крестьяне переходят к вооруженным выступлениям против царской власти, полиции, жандармов. В деревнях появляются первые революционные организации. В Ново- Збурьевке, крестьяне которой так активно участвовали в разгромах помещиков зимой 1905 г. создается первый социал- демократический кружок, возглавлявшийся социал-демократом крестьянином Бондарем. Другой такой кружок организовался в селе Большая Лепетиха.

Крупнейшим из революционных выступлений таврического крестьянства 1906 г. было восстание в Большой Лепетихе, огромном селе с 20 тыс. жителей. Оно началось с изгнания крестьянами прибывшего в село отряда стражников. Крестьяне напали на квартиры стражников, разгромили их и уничтожили дом священника, винную лавку, осадили пристава, телеграфную контору, разбили лавки купцов и захваченными у бежавших стражников винтовками отстреливались от солдат. На усмирение лепетихинского восстания выехал с большим карательным отрядом вицегубернатор граф Муравьев.

* * *

Восстание таврического крестьянства против дворянско- помещичьего гнета было подавлено со свойственной самодержавию дикостью и зверством. Революция шла на убыль.

Борьба таврических крестьян, хотя и протекавшая на несколько более высоком уровне чем крестьянские восстания в ряде других местностей России, тем не менее обладала всеми чертами и недостатками, свойственными крестьянскому движению в первой революции, о которых говорил Ленин:

"К сожалению, крестьяне уничтожили тогда только пятнадцатую долю общего количества дворянских усадеб, только пятнадцатую часть того, что они должны были уничтожить, чтобы до конца стереть с лица русской земли позор феодального крупного землевладения. К сожалению, крестьяне действовали слишком распыленно, неорганизованно, недостаточно наступательно, и в этом заключается одна из коренных "причин поражения революции" ¹ .

Учитывая уроки первой революции, пролетариат и его ленинская партия все глубже охватывали своим влиянием и руководством крестьянское движение. Победа пришла тогда, когда пролетариат в союзе с беднейшим крестьянством под руководством большевистской партии в октябре 1917 г. окончательно взорвал дворянско-капиталистический строй.

¹ Ленин. Т. XIX, стр. 364.

Публикатор:

Постоянная ссылка для научных работ (для цитирования):

Комментарии: