1

В огромное царское поместье "Ливадия", на Южном берегу Крыма, ежегодно стекалось на заработки множество обезземеленных, разорившихся крестьян из северных голодных губерний дореволюционной России.

Руками тысяч батраков выращивались на благодатных склонах Ай-Петри, в изумрудных крымских долинах, лучшие сорта винограда, выделывались прекрасные, тонкие вина знаменитых царских подвалов "Ливадия", "Массандра" и др., выращивались чудесные цветы и тропические декоративные растения, разбивался один из прекраснейших в мире - Ливадийский парк, с газонами, беседками, аллеями, пляжами, создавались красота и роскошь дворцов.

Армией батраков "его величества" полновластно правил известный генерал Евреинов, управляющий царскими имениями, с многочисленными своими помощниками, приказчиками, челядью. Армия была, до поры до времени, безропотна и покорна.

Об этом усердно заботилась ялтинская жандармерия. Допускались к работе только самые "верные" и благонадежные и бесцеремонно высылались "подозрительные" и "беспокойные". С каждого поступавшего рабочего делался фотоснимок, на особые карточки заносились точнейшие приметы и биография кандидатов в царские батраки, о нем наводились тщательные справки на родине, через местные жандармские и полицейские органы. В делах Крымского центроархива до сих пор сохранился толстый гроссбух, весь исклеенный фотографиями рабочих и служащих ливадийского поместья, с соответствующими подписями о должности, поведении, семье, движении по службе, проступках и т. д.

Когда же рабочий, благополучно минуя жандармские рогатки, удостаивался, наконец, "чести" стать батраком "его величества", то и в дальнейшем его не оставляли в покое. За ним велось самое тщательное наблюдение. Множество филеров - целый штат дворцовых сыщиков - следили за его поведением, а духовные филеры - попы, поставив на службу дворцовой охранки пресловутую "тайну духовной исповеди", узнавали помыслы рабочих.

Так первый помещик империи - Николай II - ограждал себя и свои поместья от малейшей "крамолы". Если же "крамола" проникнет даже в эту, столь тщательно отфильтрованную массу царских батраков, то на этот случай на пригорке, у самого шоссе, в знаменитых ливадийских казармах и кавалерийских корпусах, близ лежащей Ореанды, всегда в боевой готовности стояли команды отборных войск особого ливадийского гарнизона.

Все это чрезвычайно затрудняло всякую пропагандистскую работу среди батраков и пробуждение у них классового самосознания. Но, очевидно,, настолько накипело у "отборных" и "благонадежных" батраков Николая Романова, подвергавшихся особо изощренной эксплоатации, что уже в 1901 году в Ливадии вспыхнула первая батрацкая забастовка.

Большевистская "Искра" не могла не отметить этот очень важный факт в борьбе рабочего класса. В "Искре" появилось сообщение о забастовке:

"Крым. Стачка у русского царя.

7 октября в находящемся на Южном берегу Крыма имении русского царя "Ливадия" произошел великий скандал забастовало 50 рабочих. Причина забастовки - недовольство рабочих неисправной выдачей денег и грубым обращением. Главный управляющий имений царя генерал Евреинов пытался "успокоить" собравшихся в конторе рабочих, уверяя их, что "они шумят из-за пустяков", что "их сбивают злые люди" и пр. Но увещания

Бывш. дворец Николая II в Ливадии, превращенный советской властью во всесоюзный крестьянский санаторий.

отъевшегося на жирных хлебах царского холопа никакого впечатления на рабочих не произвели, и они, выставив категорически свои требования, бросили в 5 часов вечера работу. Царская контора не замедлила пойти на уступки и выразила на следующий день готовность удовлетворить выставленные стачечниками требования, выдала им из конторы счета для просмотра, обещала впредь "вежливое обращение". Среди крымских рабочих этот отрадный факт производит сильное впечатление, содействуя росту классового и политического сознания. "Вот тебе и царь! - говорит даже темная еще рабочая масса, - выходит, что кровь нашу он пьет не хуже любого подрядчика" ¹ .

Ни имен, ни дальнейшей судьбы организаторов и участников этой первой в имении царя стачки история не сохранила. Однако известно, что генералу Евреинову и всей многочисленной охранной челяди не удалось загасить эту первую искорку классовой борьбы в самом аристократическом уголке России. За первым боем батрацкой Ливадии с царской Ливадией последовали классовые схватки и в других поместьях российской знати - великих князей, баронов, графов, Удельного ведомства: в Массандре, Ай-Тодоре, Никите, Алупке и т. д.

Центром революционного движения среди царских и великокняжеских батраков становится сельскохозяйственное училище при "Императорском ботаническом Никитском саду" (около Ялты). Уже в 1903 году среда учащихся этой школы и рабочих Никитского сада возник революционный кружок. Характерным показателем партийного направления кружка является сохранившаяся опись захваченной полицией нелегальной литературы, получавшейся этим кружком. В ней прежде всего числится "Искра" за 1902 - 1903 годы, целый ряд листовок, подписанных социал-демократическими организациями, а впоследствии, в 1905 году, - и большевистский "Пролетарий". Самый характер деятельности кружка, боевая решимость его членов, планомерная подготовка стачек и выступлений, пропаганда среди батраков и вооружение их близки к большевистской программе и тактике.

Но первые шаги этого кружка были очень робкими. Воспитанники предъявили начальству Сада и училища весьма скромные требования: улучшение пищи, соблюдение санитарных условий и более рациональную постановку преподавания химии.

¹ "Искра" N 110 за 1901 год.

И больше ничего! Дальнейшему углублению и обострению недовольства среди учащихся Никитского сельскохозяйственного училища помогли сама администрация Сада и полиция. Ученый шпион, директор "Императорского ботанического Никитского сада" заслуженный профессор Лагермарк для "удовлетворения" требований учащихся обратился в полицию. Самый факт предъявления требований, пусть весьма скромных и признанных правильными даже прокурором, был расценен начальством как акт неслыханной "крамолы" и "бунта" Восемь воспитанников были уволены как "зачинщики" и главные виновники.

Но донос директора в полицию, обыски и последовавшее увольнение привели лишь к усилению революционных настроений среди учащихся и рабочих Никитского сада. Движению был тем самым дан новый толчок.

По доносу профессора, было арестовано несколько учащихся Сада. При обыске в церковном доме Сада было найдено более 200 экземпляров различных нелегальных, большей частью социал- демократических, изданий - листовок, брошюр, газеты "Искра" и т. д.

2

Прошел год. Наступили дни первой революции Кровавое воскресенье и последовавшие за ним революционные взрывы по всей России не могли не всколыхнуть даже самые отсталые до сих пор слои "покорного" батрачества латифундий высшей царской аристократии. Пробуждению классового сознания батрачества способствовали прибывавшие в Ялту нелегальным образом партийные работники, которых часто навещали члены местных революционных кружков, отдельные батраки и солдаты местного гарнизона. Из года в год на Южный берег Крыма приезжали Максим Горький и А. П. Чехов, имевший в Ялте свою дачу. За Горьким полиция вела постоянную слежку, гласную и негласную, везде, где бы он ни был.

Установлено, что воспитанники и некоторые рабочие Никитского сада довольно часто бывали у Максима Горького. Общение с ним и другими участниками революционного движения, несомненно, развивало и оформляло неясные революционные стремления и недовольство батраков. Через них батраки получали и нелегальную партийную литературу.

К тому времени, когда развернулись главные революционные события на Южном берегу Крыма, никитский кружок уже насчитывал в своем составе около 100 человек, из них - 25 рабочих и 73 воспитанника (последние были выходцами главным образом из крестьянской среды и трудовой интеллигенции "Ялты, Астрахани, Самарканда и других городов). Деятельность кружка постепенно выходила за пределы Сада и охватывала сперва батраков окрестных имений. Массандры, Гурзуфа и др.; затем, все более расширяясь, распространилась на весь Южный берег Крыма: от Гурзуфа до Симеиза. Частое общение никитских батраков и воспитанников с батраками царских и великокняжеских, графских и удельных имений, посещение последними Никитского сада позволило охватить социал-демократическим влиянием тысячи батраков. На открытых митингах, организованных никитским кружком, присутствовали сотни и тысячи сельскохозяйственных рабочих Южного берега Крыма.

Общая картина деятельности никитского с. -д. кружка в 1905 году довольно подробно описывается в следующем донесении ялтинского исправника:

"В Императорском Никитском саду воспитанниками и рабочими в минувшем ноябре и декабре месяцах в здании училища и казармах для рабочих неоднократно устраивались митинги, на которых иногда произносились ораторами революционного характера речи Митинги происходили большей частью под председательством местного учителя Ховренка, Соколова и др., причем, как установлено, один раз на митинг был приглашен известный оратор-революционер Дементьев ("Семен"), который ныне скрылся, как подлежащий аресту. 17 сего января (1906 года - М. К.) в здании Никитских казарм для рабочих вновь был устроен митинг, на котором присутствовали рабочие и воспитанники Сада. По сведениям, из воспитанников

Никитского сада более 20 человек вооружены револьверами и кинжалами. Надзор слабый, воспитанники очень часто являются в город Ялту и находятся до поздней ночи .. Участвовали во всех митингах и собраниях, бывших в городе и многие из воспитанников революционного направления, которые и являются агитаторами среди рабочих как в Никитском саду, так и в соседних имениях: Ай-Даниль и Массандра.. " ¹

Полиция не раз устраивала облавы, обыски и аресты среди рабочих и воспитанников Никитского сада. Однако крепкая спайка и классовая солидарность батраков постоянно спасали никитский социал-демократический кружок от провала. Жандармам никак не удавалось добраться до "головки" кружка, а на место арестованных кружковцев батрацкая революционная масса, находившаяся в непрерывном и "се усиливавшемся брожении, давала все новые пополнения.

Раздраженные бесплодной борьбой полиции с никитским социал-демократическим кружком, столичные власти решают одним ударом ликвидировать самое гнездо революционного движения на Южном берегу Крыма - Никитское сельскохозяйственное училище. Телеграфным распоряжением из Петербурга отдается приказ о "временном закрытии учебных учреждений Никитского сада. Благоволите случае надобности принять меры охране имущества и отправке учащихся домой. Директор Шидловский" ² .

Однако учащиеся Никитского сада отказались "отправиться домой".

Большую роль в деле сплочения батрацких масс сыграл профсоюз батраков Южного берега Крыма, организованный осенью 1905 года, в результате деятельности никитского социал- демократического кружка.

Батрацкий профсоюз быстро расширял свое влияние на рабочих других аристократических имений.Уже через несколько дней после его основания к нему примкнули рабочие крупного великокняжеского имения Ай-Тодор и других поместий российской

Тов. Максим Горький (Алексей Максимович Пешков). 1905 г.

знати. Его ячейки были созданы в целом ряде поместий.

Свою практическую работу профсоюз начал с предъявления именитым помещикам экономических требований. "На собрании этого союза, -сообщает ялтинский исправник, - постановлено в настоящее время ходатайствовать об улучшении быта рабочих в материальном отношении, улучшить больницу и школу при имении, учредить магазин общества потребителей, учредить общественную ссудо-сберегательную кассу, а также устранить местную администрацию от увольнения служащих в имении, которые могут быть увольняемы только с согласия всех служащих" ³ .

Знатные помещики даже "не снизошли" до обсуждения батрацких требований Они продолжали забрасывать Петербург тревожными телеграммами о "готовящемся бунте". Они жаловались на бездействие властей, допустивших эти "беспорядки" и образование

¹ Крымцентрархив, фонд таврического губернатора, секретный стол, д. N 46 за 1905 - 1906 гг.

² Там же Письмо от 10/II 1906 г.

³ Крымцентрархив, фонд таврического губернатора, секретный стол, д. N 46 за 1905 - 1906 гг.

революционных гнезд - и где? В "Императорском имении Массандра" и "Императорском ботаническом Никитском саду"!

Опасения управляющих "удельными" имениями и знатных помещиков Южного берега Крыма имели веские основания: местные власти действительно растерялись перед мощным напором батрацкого движения. Это было осенью и зимой 1905 года, в те дни, когда на значительной части территории империи, на многих заводах, железных дорогах рабочим временно удавалось вырвать фактическую власть из рук царского правительства, как это было в Москве (на Пресне), в Чите, Красноярске, Донбассе, Прибалтике и т. д.

Сведения о брожении и нарастающих выступлениях среди южнобережных рабочих дошли и до Петербурга, до "Министерства императорского двора и уделов", решившего принять самые крутые меры для искоренения "крамолы".

Но устранению "беспорядков" мешают серьезные причины: "крамола" проникла и в войска, в те самые отборные войска, за штыками которых Романовы и прочие чувствовали себя в своих "райских уголках" в полной безопасности. Эти войска, соприкасаясь с местными батраками, питаемые революционным духом родных российских деревень, также стали ненадежными.

Начальство опасалось, что при первом же выступлении батраков войска не только откажутся стрелять в них, но даже могут перейти на их сторону.

Часть войск была прислана в Ялту из Керчи, где местной большевистской организацией велась среди солдат усиленная революционная работа и где были солдатские волнения. Так, 249-й полк прибыл в Ялту из Керчи уже "распропагандированным".

Стянутые на Южный берег Крыма "отборные" части царской армии уже несли в себе революционную "заразу" и, прибыв в Ялту, скоро стали поддаваться революционной пропаганде. Из ряда документов явствует, что это движение в войсках ливадийского и ялтинского гарнизонов не было чисто стихийным: оно подготовлялось и организовывалось сперва керченскими, а затем ялтинскими социал-демократическими группами, которые с весны 1905 года повели среди солдат усиленную агитационно-разъяснительную работу. Уже в Ялте группа партийных работников собирала на подпольных квартирах солдат из пограничников и военной охраны имений, читала и снабжала их революционной литературой, в частности знаменитой "Солдатской памяткой" и другими листовками. В Ливадии были образованы даже подпольные кружки, правда, весьма малочисленные. Настроение солдат все больше склонялось на сторону батраков. Более того: уже в самом начале зимних восстаний 1905 года, в ноябре, солдаты, вызванные в Ялту из Керчи для усиления частей местного гарнизона, предъявили начальству требование - отправить их обратно в Керчь, к месту расквартирования, и требование немедленной демобилизации.

Ввиду явно тревожного положения; дел даже и среди "отборных" царских войск в Ялту был спешно командирован таврический вицегубернатор граф Муравьев для "успокоения" батраков и приведения в повиновение солдат. Но, прибыв в Ялту, Муравьев застал настолько неприглядную для себя картину "морального" состояния войск, что единственной мерой для спасения положения вицегубернатор признал... немедленную отправку войск обратно из Ялты. В письме командующему войсками Одесского военного округа сообщалось:

"...Нижние чины находящегося в Ялте 249-го Ялтинского пехотного полка заявили, что так как их товарищи, призванные из запаса, и другие части уже уволены от службы, то они просят об отправлении их в Керчь к штабу полка для увольнения также в запас армии. Кроме того, они заявили, что не желают оставаться здесь в Ялте, потому, что возбужденное настроение и отношение к ним жителей города их тревожит. Поэтому подполковник Шелковников (комендант города. -М. К .), полагая, что дальнейшее оставление в Ялте названного батальона не только бесполезно, но может быть и вредно, просит вице-губернатора разрешить отправить этот батальон в Керчь 30 сего ноября.

Вследствие этого сделано распоря -

Секретное донесение жандармскому управлению о прибытии Максима Горького в Ялту. 1905 г.

жение о немедленном возвращении упомянутого батальона в г. Керчь и командировании в Ялту одного эскадрона Крымского дивизиона" ¹ .

Как 'видно из письма, разложение в войсках Ялтинского гарнизона зашло настолько далеко, что власти больше уже не полагались на солдат. Весьма показателен тот "демократизм", с которым сиятельный граф Муравьев и комендант Шелковников "снизошли" до выслушивания "мятежных" жалоб солдат: настолько велика была растерянность и паника среди военных и гражданских властей Южного берега Крыма.

В довершение картины в Ялте начались волнения и среди полицейских чинов. "Около 10 городовых уже заявили об уходе со службы, если не будет им прибавлено жалованье", - доносил губернатору ялтинский исправник ² .

Расстановка сил и вся обстановка в этой царской и великокняжеской вотчине складывались, таким образом, явно не в пользу самодержавия.

Потеряв опору даже в самых "верных" войсках, местные власти не посмели до поры до времени тронуть вожаков батрацкого движения, опасаясь, что это повлечет за собой открытый переход солдат на сторону рабочих. Никитский социал-демократический кружок и профсоюз батраков все более расширяют свое влияние и переходят теперь уже к открытым выступлениям против царской власти.

3

Скромные требования батраков, о которых говорилось выше, отвергнуты, и они убеждаются, что одной только экономической борьбой никаких уступок от знатных хозяев не вырвать. Среди батраков нарастает все большее озлобление против помещиков, укрепляются боевые настроения. Еще так недавно опасавшиеся даже обсуждать возможность вооруженного выступления, батраки к зиме 1905 года уже сами сговариваются между собой идти громить не только имения своих хозяев, но и поместье самого царя.

¹ Крымцентрархив, фонд таврического губернатора, секретный стол, д. 46 за 1905 - 1906 гг. Письмо N 6212.

² Там же. Письмо ялтинского исправника, N 865.

Вскоре к профсоюзу батраков примкнули и батраки Алупки, которая была тогда вотчиной знаменитых графов Воронцовых-Дашковых, построивших себе там редкий по красоте архитектуры дворец "Альгамбру" (сейчас здесь прекрасный санаторий для трудящихся, поликлиники, музей)

"Последние дни ежедневно в Алупке происходят большие митинги, причем между рабочими тайно идут переговоры, что ввиду отсутствия из Алупки войск немедленно соединиться с ялтинскими революционерами и войти в Ай-Тодор... ^1. Войск в настоящее время всего 212 нижних чинов, из коих в Алупке 10 человек, Массандре - 12 человек, Ливадии - 190 человек и т.д. И на этих нижних чинов, как призванных в Ялтинский полк из запаса... рассчитывать нельзя, так как они, по всей вероятности, в случае надобности стрелять откажутся"² - тревожно доносил губернатору ялтинский исправник Гвоздевич в разгаре зимы 1905 г.

В Ялте, Никите, Массандре в свою очередь готовились к походу на царские и великокняжеские дворцы. В начале 1906 года никитскому социал-демократическому кружку и профсоюзу батраков удалось, наконец, завязать более прочные связи с рабочими царского имения "Ливадия". Теперь на митинги рабочих стали все чаще появляться и батраки Николая Романова. Митинги и сходки переносятся уже из Никиты и Массандры в самую Ялту, чтобы дать возможность ливадийским, айтодорским и алушкинским батракам присутствовать на них (Ялта находится в самом центре Южного берега Крыма, имея с востока Массандру, Никиту, Гурзуф и т. д. и с запада - Ливадию, Мисхор, Алупку и др.).

Самой трудной частью работы была добыча" оружия. Если не считать нескольких револьверов и бомб, батраки были почти безоружны. Но отсутствие оружия не останавливает их - так сильны и непримиримы боевая решимость и озлобленность рабочей массы. Этот факт отмечает жандармский ротмистр в своем очередном донесении начальству:

"В г. Ялте настроение населения с каждым днем становится все более возбужденным, ожидаются крупные беспорядки. Усиленно циркулируют два слуха... Будто рабочие в Императорском имении "Ливадия" и удельном имении "Массандра" совместно с некоторыми нижними чинами Ливадийской роты и при содействии городских рабочих намерены разнести царские имения "Ливадию" И "Массандру", убив предварительно начальствующих лиц. На этой неделе ожидается большая сходка, на которой предполагается придти к окончательному решению.

Ввиду изложенного доношу, что в Ялте нет воинских команд, могущих подавить беспорядки. Одна рота, занимающая караулы в Ливадии, в случае надобности может выделить от себя не более сорока человек, в случае же возникновения беспорядков толпа может дойти тысяч до четырех. В настоящее время масса рабочих на перекопке винограда. Ротмистр Кормилев" ³ .

Это тревожное донесение повергло губернатора в сильнейшую панику. Ялтинским властям тотчас же передается секретное телеграфное распоряжение губернатора.

"В случае движения толпы сторону Ливадии, Ай-Тодора передайте Шелковникову (коменданту города. - М. К. действовать оружием без промедления.

Губернатор Волков" ⁴ .

Командированный высшими властями в Ялту для "усмирения" батрацкого бунта вицегубернатор граф Муравьев имел приказ - "патронов не жалеть", "действовать огнем без промедления". Это была попытка в новой обстановке, у другого царского дворца повторить кровавое воскресенье. На этот раз новая бойня готовилась рабо-

¹ Желание идти в Ай-Тодор не было случайным там как раз в эти месяцы отдыхал великий князь А. М. Романов с семьей и челядью (См "Крымский вестник", N 21 за 1906 г.)

² Крымцентрархив, фонд таврического губернатора, секретный стол, д. N 46 за 1905 - 1906 гг., рапорт N 865.

³ Там же. Дело таврического губернского жандармского управления за 1905 г. Переписка о Никитском сельскохозяйственном училище.

⁴ Крымцентрархив, фонд таврического губернатора, секретный стол, д. N 46 за 1905 - 1906 гг.

чим не у Зимнего, а у Ливадийского дворца Николая II.

Но времена были уже другие, хотя с тех пор прошло меньше года. Зимой 1905 - 1906 года к царскому дворцу готовилась идти уже не покорная "царю-батюшке" толпа трудящихся с челобитной, иконами и хоругвями, не петиции, а топоры и вилы несли батраки к романовской вотчине. С другой стороны, и в войсках за этот год многое изменилось.

Вместо мобилизации солдат на расправу с батрацким движением вице -губернатору Муравьеву пришлось спешно тушить пожар в самих войсках и поскорее выслать целую часть из Ялты на север.

В архиве не сохранились данные о том, удалось ли никитским и ялтинским социал-демократам и руководимому им батрацкому союзу совершить поход на "Ливадию" и великокняжеские и удельные имения.

Известно только, что 6 февраля 1906 года, как сообщал ялтинский "Крымский курьер" за 10/П, "толпа рабочих, работавших в Массандре на плантации, отправившись в соседнее имение "Позилиппо"... произвела разгром .. Когда в "Позилиппо" прискакала вызванная по телефону из Массандры конница, то дом был уже разгромлен...".

Дальше выступление батраков не развилось, так как царскому правительству удаюсь в последнюю минуту прислать на Южный берег достаточное количество войск для усмирения готовившегося восстания, которое и было разгромлено с большой жестокостью, сопровождаясь массовыми избиениями, арестами и высылками.

Ялтинские батраки разделили в 1905 году судьбу своих товарищей по классу в других местностях России.

4

Той же зимой 1905 - 1906 года на другом конце Южного берега Крыма почти в одно время с батрацкими выступлениями развернулось бурное движение татарской бедноты против тех же царских захватчиков. Царско-княжеская вотчина загоралась с другого своего конца - национально- аграрного. У ограбленного именитыми помещиками татарского крестьянства были свои крупные счеты с русским самодержавием, счеты, имевшие более чем столетнюю давность.

Завоевав в 1783 году Крымский полуостров, превратив его в российскую колонию, тогдашняя императрица Екатерина II раздарила своим фаворитам и прочим дворянам и чиновникам сотни тысяч десятин, т. е. большую часть крымских земель, насильственно, грабительски отобранных у крымских татар. Не удовлетворяясь царскими "подарками", русские дворяне, князья, графы, тучами налетевшие на покоренный полуостров в надежде поживиться и округлить свои владения, начали без стеснения отхватывать у татарских крестьян еще новые участки самых лучших земель.

Особенно отличился на этом поприще екатерининский адмирал, граф Мордвинов. Получив в дар от императрицы 6000 десятин прекраснейшей и ценнейшей земли на Южном берегу Крыма (где каждая десятина стоит десяти степных), Мордвинов уже самолично пополнил "подарок" захватом у татарских крестьян Байдарской долины еще 10 тысяч десятин земли и лесов. Были ограблены сразу около 20 татарских деревень - 11 в Байдарской долине: Урку ста, Узунджи, Бага, Скеле, Саватка, Кучук-Мускомья, Варнаутка, Сахтик, Календе, Кайта, самые Байдары и др. Мордвинову и этого показалось мало: в других местах Крыма Мордвинов захватил еще несколько тысяч десятин у крестьян татарских деревень Южного берега Крыма (Форос, Мшатка, Мухалатка, Суук- Су), в деревне Таракташ был отобран фруктовый сад и т. д. Самих татар-крестьян Мордвинов обратил в своих крепостных, установив для них зверские поборы и барщину.

Крестьяне пытались жаловаться в Петербург, в сенат. "Мордвинов, - писали они, - все время заставляет нас работать на него, так что мы не имеем возможности работать для своих семейств".

Сенат не ответил. Татары пришли с жалобой к одному из великих князей. Великий князь "ответил": за строптивое поведение жалобщики были избиты батогами и брошены в тюрьму.

Сами цари и великие князья из по-

коления в поколение также грабили татарское крестьянство, захватывая у него лучшие земли под дворцы, поместья, под царскую охоту, под великолепные парки, сады, цветники, виноградники и т. д. На отнятых у татарского крестьянства землях создавалось великолепие "Ливадии", "Массандры", "Эреклика", "А лупки", "Дюльбера" и десятков других царских и великокняжеских дворцов.

Такие же захваты крестьянских лесов были еде чаны у крестьян Гурзуфа, Массандры и многих других татарских деревень, т. е. в тех же местах, где осенью и зимой 1905 года вспыхнули батрацкие волнения. И хотя прямой организационной связи между движением русских батраков Ялты и ее окрестностей, с одной стороны, и татарских крестьян Байдар, Гурзуфа и т. д. - с другой, установить не удалось, несомненно, что смелая борьба рабочих Южного берега Крыма не могла не вызвать сочувствия "и отклика среди татарских крестьян. Центр движения татарских крестьян находился как раз в Байдарах, оказавшихся между двух революционных огней: с запада доносились отзвуки революционного восстания матросов недалекого Севастополя (25 километров от Байдар), с востока - огромный район" вокруг Ялты пылал все более разгоравшимся батрацким движением.

В самых Байдарах, Гурзуфе и т. д. стали созываться сходки татарских крестьян, на этих сходках рассказывали о бунтах во флоте, забастовке и выступлении батраков. Рассказы эти вызывали и в татарских крестьянах "бунтарские" настроения.

Не случайно поэтому, что выступление татарского крестьянства Южного берега Крыма началось также в ноябре 1905 года, тотчас же после севастопольского восстания.

За сто с лишним лет грабежа, гнета и издевательства татарское крестьянство начало рассчитываться с царско-дворянской властью.

"12 - 14 декабря в Гурзуфской приписной даче татары группами в 5 - 10 человек начали самовольно порубку леса, а на протесты охраны заявили: "лес наш, а потому и рубим", как доносил управляющий государственными имущества ми Циолковский" ¹ .

"Лес наш, а потому и рубим" - под Э1им лозунгом татарские крестьяне возобновили старую, извечную, более чем столетнюю борьбу против графа Мордвинова. Характерно, что такое революционное заявление татарских крестьян Байдарской долины приводит в своем донесении и ялтинский земский начальник:

"Доношу Вашему Превосходительству, что вчера общество деревни Уркуста начало самовольно порубку мордвиновского леса. Сегодня примкнуло общество Баги и Саватки. Настроение других обществ Байдарской волости солидарно вышеназванным... Земский начальник Данилевский" ² .

В те же дни "Крымский вестник" писал, что "аграрное движение" в Байдарской долине растет, что "в течение нескольких дней вырублена огромная площадь... земский начальник и становой пристав... были зрителями, хотя и не безмолвными, того, как подводы, нагруженные лесом, въезжали в деревни"³ .

Байдарское "лесное выступление", начавшееся в середине ноября, продолжалось несколько месяцев. Оно развертывалось на глазах у начальства, и власти ничего не могли поделать, ибо верных войск они уже в своем распоряжении не имели.

Чувствуя свое бессилие, власти начинают играть с крестьянами в "демократию". Прибывший на сход в Байдары байдарский пристав занялся уговорами подождать рубить лес до решения Государственной думы.

Но "Байдарское общество, - пишет он 16 ноября, - вновь обсуждало решение поселян некоторых деревень, указанных в первом рапорте, производить самовольную порубку леса. По прибытии на сход мной первоначально был прочитан обществу Высочайший манифест от 3 ноября, с призывом к успокоению населения и о предстоящем в недалеком будущем обсуждении их нужд в Государственной Ду-

¹ Крымцентрархив, фонд таврического губернатора, секретный стол Дело с перепискойt об аграрном движении в Ялте 1905 год.

² Там же.

³ "Крымский вестник" за ноябрь 1905 г.

ме от народа. Большая часть решила производить порубки, не выжидая дальнейшего решения этого вопроса... После того сход разошелся, решив большинством приступить к самовольной рубке мордвиновского леса, начиная с субботы, т. е. 19 сего ноября"¹ .

Подчеркиваем, что подобные решения выносились сходами в присутствии приставов и земского начальника.

Под угрозой присылки войск и кровавой расправы байдарские крестьяне временно прекратили захваты лесов. Но стоило Муравьеву, экстренно выехавшему в Байдары, уехать оттуда, как мордвиновские леса снова подверглись набегу крестьян. Теперь встали как один все 11 селений Байдарской долины.

Тысячи крестьян с топорами вырубали свои же леса, захваченные у них Мордвиновыми, потеряв всякую надежду на "справедливое" решение своей столетней тяжбы. Это дружное и организованное выступление крестьян целой волости всполошило высшие сферы Петербурга.

Вельможный опекун молодых графов Мордвиновых барон Икскуль фон Гильдебрант поднял тревогу в министерстве внутренних дел. Скоро губернатор получил строгое внушение и предписание от знаменитого Дурново, министра внутренних дел:

"Получил сведение, что в Байдарском имении графа Мордвинова крестьяне производят безнаказанно порубки леса. Прибывший на место вице-губернатор будто бы приглашал управляющего имением уступить крестьянам. Сообщите, правда ли это, и примите решительные меры к окончательному прекращению самоуправства. Министр внутренних дел Дурново" ² .

Спасая свои огромные имения на Южном берегу Крыма от надвигающегося разгрома, власти поспешили прислать, наконец, сюда надежные войска. Теперь местные власти заговорили с крестьянами по-другому: "демократизм" был отброшен, как негодная тряпка. Гурзуф, Кореиз, Алушта, Байдары были наводнены войсками.

Подавив восстания в Севастополе и Одессе, Горловке и Екатеринославе, царская власть направила освободившиеся войска на подавление батрацких и крестьянских выступлений в Крыму.

Ялтинская тюрьма не вмещала арестованных. Быта переполнены все участки, гауптвахты, арестантские помещения, а власти просили все новых и новых войск, - "лучше всего-кавалерию". Начальство обрело, наконец, утраченную было устойчивость.

Социал-демократические кружки и профсоюз батраков были разгромлены. Сотни более активных и просто "подозрительных" трудящихся были арестованы, еще больше было выслано из Ялтинского уезда.

Гнездо революционного движения и социал-демократической работы среди батраков - Никитское сельскохозяйственное училище - особым распоряжением из Петербурга 14 февраля было закрыто, и воспитанники его отправлены домой, вернее, высланы из Ялты. Еще раньше, 11 февраля, были арестованы как "зачинщики" 9 учащихся, 2 учителя, фельдшер Никитской школы и много рабочих массандровского имения.

Движение южнобережских батраков и татарских крестьян в 1905 г. бы то, таким образом, подавлено, но не уничтожено. Разделив участь первой революции, трудящиеся царско-княжеской вотчины пронесли через годы реакции и империалистической войны накопленную десятилетиями непримиримую ненависть к буржуазно-помещичьему, строю. В годы гражданской войны, когда в Крыму свирепствовал последний отпрыск старого строя, барон Врангель, южнобережские батраки и татарские бедняки пополняли ряды Красной повстанческой армии, организовались в лесах и крымских горах в красно-зеленые отряды, вооружались чем попало и совершали выступления против белой армии. При их активном участии Красной армией были изгнаны из Крыма последние остатки помещичьего строя и уничтожены царско-княжеокие вотчины.

¹ Крымцентрархив, фонд таврического губернатора, секретный стол, д. N 46, рапорт байдарского пристава от 16/XI 1905 г.

² Там же Телеграмма из Петербурга.

Публикатор:

Постоянная ссылка для научных работ (для цитирования):

Комментарии: