1

6 апреля 1922 года из вагона первого класса вашингтонского экспресса на перрон Пенсильванского вокзала, в Нью-Йорке, вышел "главнокомандующий всеми вооруженными силами и атаман казачьих войск русской дальневосточной окраины" генерал-лейтенант Семенов. К элегантно одетому пассажиру немедленно подошел отделившийся от группы полицейских судейский чиновник и об'явил Семенову, что тот арестован. Формальным поводом для ареста был иск на 500 тысяч долларов от "Юроветской компании внутренней и внешней торговли" - американской фирмы, обвинявшей Семенова в ограблении ее и называвшей его бандитам.

После длительных уговоров Семенову удалось убедить власти выпустить его под залог в 25 тысяч долларов. Деньги он обязался достать к 9 часам вечера, а в качестве временной гарантии предоставил ожерелье своей жены - "фамильное" сокровище из 432 жемчужин. Друзья Семенова лихорадочно бегали по городу в поисках денег, но раздобыть их не удалось. Один из банков, согласившийся внести залог, в последний момент отказался "из патриотических соображений". Полиция, терпеливо прождавшая до 4 часов следующего дня, явилась в отель и отвезла Семенова в тюрьму.

* * *

Карьера казачьего есаула Григория Семенова началась с того дня, когда он вместе с бароном Унгерном был послан Керенским на Дальний Восток вести антибольшевистскую пропаганду. Весной 1918 года Семенов был представителями Японии, Англии, Франции и США признан самым подходящим лицом для придания "истинно русского духа" снаряжавшемуся Антантой антисоветскому походу. Сформированный при помощи союзников "особый манчжурский отряд" Семенова вначале расстреливал дальневосточных рабочих и крестьян согласно указаниям четырех великих держав. Но вскоре влияние Японии решительно возобладало. Семенов превратился в чисто японского агента, находящегося на полном содержании правительства микадо и выполняющего все его распоряжения. Япония использовала Семенова не только для борьбы с советской властью, но и для разрушения влияния своих союзников, в первую очередь США. Кошмарный семеновский режим на Дальнем Востоке продолжался более двух лет. Самое имя атамана превратилось в символ ужаса и зверства. В начале 1920 года открыто поддерживать Семенова Японии стало невозможным: уж слишком это не вязалось с теми миролюбивыми заявлениями, которые она была вынуждена делать перед лицом других держав. Японии пришлось временно отказаться от своего скомпрометированного агента. Летом 1920 года Япония об'явила об эвакуации своих войск из Забайкалья. Семенов, зажатый в Чите партизанскими отрядами, обратился к японскому наследному принцу с письмом, умоляя его отсрочить эвакуацию "хотя бы на четыре месяца". Ответ был безрадостен. Верный исполнитель японских предписаний должен был читать: "Ваше влияние на русский народ с каждым днем слабеет, и ненависть, которая против Вас чувствуется, нашу политику не поддерживает"¹ . Семенов был вынужден бежать из Читы.

Но и после этого Япония все же не отказалась от своей ставки на Семенова. В декабре 1920 года, в период подготовки наступления остатков бе-

¹ З. Карпенко "Гражданская война в Д. -Восточном крае (1918 - 1922)", стр. 128. Хабаровск. 1934.

логвардейских частей из Манчжурии на Приморье, Семенов под японской охраной был привезен во Владивосток. Но карта опять оказалась битой. Появление Семенова вызвало среди населения такое негодование, что консульский корпус принужден был потребовать высылки атамана.

Весной 1921 года в Порт-Артуре Семенов принял участие в соглашении Японии, Франции и белогвардейца Меркулова, предусматривавшем переброску на Дальний Восток бывших врангелевских войск и наступление их совместно с местными белогвардейцами, на дальневосточную республику.

В мае того же года он появился на борту японского судна во Владивостоке в качестве претендента на власть в правительстве Меркулова. Потерпев неудачу и здесь, он бежал в Манчжурию.

После этого атаман переселился на жительство в Японию. Но вскоре японское министерство иностранных дел под напором широких кругов на-, селения, выражавших недовольство неудачной сибирской интервенцией, предписало ему покинуть пределы страны. Семенов отправился в Шанхай. Здесь ему было пред'явлено судебное обвинение в изнасиловании, предательстве и жестокости. Перебравшись в Тяньцзин, Семенов в конце 1921 года начал хлопотать о разрешении на в'езд в Соединенные штаты Америки.

С какой целью предпринял Семенов поездку в США, точно неизвестно. Сведения о целях поездки были весьма противоречивы. В Вашингтоне 5 апреля 1922 года Семенов заявил, что его путешествие не имеет абсолютно никакого политического характера, ни с какой стороны не связано с подготовкой нового нападения на Советскую Россию и что исключительной целью его переезда через океан является "поправить слабое здоровье жены"¹ . Но в другом, сделанном Семеновым за три дня до этого заявлении указывалось, что он приехал в США с тем, чтобы организовать поддержку 2 миллионов русских эмигрантов для "мирного" превращения Сибири в "автономное государство". "Настало время для действий в Сибири, - сказал Семенов. - Нужна лишь небольшая помощь, чтобы она поднялась и сбросила большевиков"² . Этому, однако, противоречила декларация шанхайского представителя Семенова, Лугича, который еще в период хлопот о визе указал на непосредственную связь поездки с портартурскими планами. "Ген. Семенов намеревается отдыхать в Соединенных штатах, пока не будут завершены переговоры о займе у ньюйоркских банков для финансирования новой революции в Сибири. Американские банкиры дали согласие предоставить средства для возобновления военных действий и ждать уплаты после успеха предприятия. Намеченный план предусматривает, что ген. Врангель, находящийся в безопасном положении в нейтральном государстве, возьмет командование над своими бывшими солдатами, находящимися в Сибири, и возглавит одновременное наступление в восточной и западной России"³ .

Наконец, "Нью-Йорк таймс" от 26 апреля сообщил, что Семенов намеревается отправиться в Париж, где должен принять участие в подготовке антисоветского похода, возглавляемого великим князем Николаем.

Все эти данные, как видим, весьма разноречивы. Истинную подоплеку поездки Семенова, очевидно, следует искать исходя из положения японских войск в Сибири и новейших событий в области международной политики. Еще в сентябре 1921 года Японией была организована Дайренская конференция. Она имела целью создать видимость стремления Японии разрешить вопрос об интервенции посредством "мирных" переговоров с дальневосточной республикой. Япония надеялась этим путем отвлечь мировое общественное внимание от положения в Сибири. На конференции Японией были предъявлены требования, фактически превращавшие ДВР в колонию страны восходящего солнца, требования, абсолютно не приемлемые для республики. После семимесячных дебатов Япония готовилась оконча-

¹ "Нью-Йорк таймс" от 5 апреля 1922 года.

² "Нью-Йорк таймс" от 2 апреля 1922 года.

³ "Чикаго ньюс" от 9 января 1922 года.

тельно сорвать конференцию. Срыв конференции и произошел 19 апреля 1922 года, через две с лишком недели после появления атамана в Соединенных штатах. Очевидно, поездка Семенова ставила задачей нейтрализовать неблагоприятный эффект готовящегося срыва.

Следует также учесть, что в это же время подготовлялась Генуэзская конференция, где крупнейшие державы под давлением широких трудящихся масс и послевоенного экономического кризиса собирались вступить с Советской Россией в переговоры о восстановлении отношений. Конференция в Генуе взбудоражила все реакционные силы мира. Успех ее означал прорыв антисоветского фронта и подрывал планы нового наступления на РСФСР. Против Генуи была поднята широкая кампания. Антисоветские элементы всеми силами пытались доказать, что вооруженная "ликвидация большевиков" все еще возможна. Все это дает основания предполагать, что приезд Семенова в США был одним из звеньев в сложной цепи интриг, образовавшихся тогда вокруг Генуи. Это заключение косвенно подтверждается и тем фактом, что США отказались от участия в конференции. Характерно, что Семенов заявил при приезде в Вашингтон, что, с его точки зрения, "отношение Соединенных штатов к Генуэзской конференции превосходно"¹ .

2

Формальным поводом для ареста Семенова, как мы уже говорили, был иск, пред'явленный "Юроветской компанией внутренней и внешней торговли". Компания обвиняла Семенова в том, что он и его казачьи отряды, "представляя собой обыкновенных бандитов", ограбили фирму на 500 тысяч долларов, чем вызвали ее банкротство. Дело обстояло так. В период интервенции, когда "Юровета" отправила в Сибирь шерстяных и других товаров на 500 тысяч долларов, семеновцы захватили имущество и товары фирмы, не уплатив за них ни гроша. Следствие по делу "Юроветской компании", вскрывшее, так сказать, "этическую" сторону семеновской эпопеи, явилось лишь краткой главой во всей истории ареста. Следствие приобрело значение благодаря тому, что оно всколыхнуло круги американской общественности, отрицательно настроенные к интервенции или ставшие в оппозицию к ее методам после того, как интервенция потерпела фиаско. В связи с следствием были оглашены многие факты из истории интервенции, дотоле скрытые в архивах американской военной экспедиции в Сибири. Арест Семенова, таким образом, превратился в политическое событие и приобрел исторический интерес.

Американский легион, еще в период хлопот о визе, направил правительству протест, в котором заявлял: "Мы не можем уразуметь, почему, когда иностранцы этого сорта подвергаются высылке из страны, государственный департамент готов так охотно предоставить одному из них - привилегию в'езда"² .

В деле приняли участие не только те, кто в буржуазных странах формально "делает политику": им заинтересовались более широкие круги населения. Газета "Нью-Йорк америкен" следующим образом описывала атмосферу, образовавшуюся вокруг дела Семенова после его ареста:

"Заполняя улицу, взгромоздившись на заборы, свешиваясь из окон, даже сидя на краях крыш, тысячи людей ожидали появления Семенова. Они ожидали его не для приветствий, а для того, чтобы крикнуть "Долой!" и освистать казачьего атамана. Большинство из тысяч людей, толпившихся вокруг тюрьмы в течение дня, знало казаков. То были мужчины и женщины русского происхождения, живущие в перенаселенных кварталах нижнего Ист-сайда. Они не испытывали к Семенову любви. Еще с утра были вызваны отряды полиции. Они смешались с толпой, готовые устранить возможные беспорядки и расчистить проход для посетителей тюрьмы. Один или два раза полицейским приходилось проникать в соседние помещения и удалять людей с крыш.

¹ "Нью-Йорк таимо от 5 апреля 1922 года.

² "Чикаго ньюс" от 9 января 1922 года.

Когда упитанный генерал с своими неповторимыми усами, идущими через щеки к глазам, был проведен на допрос, гневный рев толпы затопил все крики полицейских..."¹ .

Расследование деятельности атамана Семенова и мотивов его допущения в США было поручено сенатской комиссии по труду и просвещению, председателем которой был известный сенатор Бора. Заседания комиссии происходили в Вашингтоне 12 и 13 апреля. Собранные материалы состояли из свидетельских показаний лиц, занимавших официальное положение в американской экспедиционной армии в Сибири, и проверенных документальных данных. Одновременно с расследованием, которое вела комиссия, вопрос широко обсуждался печатью: публиковались наиболее яркие показания, и помещались дополнявшие их материалы.

Расследование деятельности Семенова прежде всего разоблачило действительную сущность взаимоотношений "дружественных держав" в Сибири. Среди интервентов, стремившихся к свержению советской власти и восстановлению в России капитализма, наблюдались глубочайшие противоречия. Особенно резкими были эти противоречия между Соединенными штатами и Японией. США издавна закрепили за собой на Дальнем Востоке прочные экономические позиции. Японский империализм, быстро развивавшийся после русско-японской войны, повел решительную борьбу против американского влияния, включив Тихоокеанское побережье азиатского континента в сферу собственной политической и экономической экспансии. За время мировой войны, когда западные державы были отвлечены борьбой с Германией, Японии удалось добиться в этом направлении значительных успехов. Начатая в 1918 году интервенция в Сибири, по планам Японии, должна была передать в ее руки Манчжурию и Советский Дальний Восток, укрепив этим Японию на континенте и окончательно подорвав американские позиции. Противодействие этой угрозе было одной из важнейших задач посланной Америкой экспедиции. Эта экспедиция сразу же натолкнулась на сопротивление со стороны ставленника Японии Семенова.

Суд над атаманом, ярко вскрыв ужасы семеновского режима в Сибири, показал истинный характер японо-семеновских и японо-американских, отношений. Командующий американскими войсками в Сибири генерал Грэвс совершенно безоговорочно заявил: "Японские и семеновские войска представляли собой одну боевую единицу"² .

В свете этого заявления чрезвычайное значение приобретает показание

Один из "методов" интервенции на Дальнем Востоке.

Карикатура Ю. Цишевского.

¹ "Нью-Йорк америкен" от 14 апреля 1922 года.

² Грэвс "Американская авантюра в Сибири", стр. 82. М. 1932.

того же Грэвса на следствии о том, что "отношения между американскими и семеновскими войсками были настолько напряженными, что война между ними висела на волоске"¹ .

Американским войскам в Сибири была поручена охрана железной дороги в Забайкалье. Союзники понимали, что нормальная работа железных дорог, перевозивших Колчаку импортное оружие и припасы, - одно из важнейших условий успешного осуществления интервенции. Но в то же время Семенов получал предписание от Японии - всеми силами препятствовать правильному функционированию дороги. Этим достигались две цели: вносилась дезорганизация в положение дел в Сибири, что было очень выгодно для Японии, и одновременно расстраивались планы американской экспедиции.

Как показал генерал Грэвс, "первый резкий конфликт произошел уже вскоре после того, как американские войска взялись за охрану Забайкальского участка для обеспечения по нему движения. Семенов стал арестовывать железнодорожных рабочих, избивая их, иногда и убивая. Он заявлял, что его обязанность - хватать большевиков, где они только есть. В этих действиях Семеновым применялся бронепоезд"² .

Дело было, однако, не только в "большевиках": семеновцы убивали и самих американцев. Майор Эрль, офицер железнодорожной службы в Сибири, показал, что "сотрудник американской "Ассоциации христианской молодежи" был убит семеновцами близ одной из железнодорожных станций. Тело было брошено. Глаза у трупа были вырваны, язык отрезан³ .

Другой офицер, К. Марч, так характеризовал отношение Семенова к США: "Семенов - заклятый враг Соединенных штатов. Он содействовал японцам в их гнусной антиамериканской пропаганде. Он доставлял нам столько неприятностей, когда приезжал во Владивосток, что мы вынуждены были потребовать, чтобы он там не появлялся... железные дороги, вместо того чтобы служить населению, использовались Семеновым для бандитизма"⁴ .

Какие возможности для личного обогащения представляла верная служба японцам, видно хотя бы из показаний Грэвса, по словам которого Семенов лишь посредством задержки поездов на станции Манчжурия отобрал у пассажиров "14 миллионов рублей"⁵ .

Заявление Смита, одного из членов межсоюзного железнодорожного комитета (организации, созданной по соглашению всех участвующих в интервенции держав для обеспечения их общих интересов в сибирском транспорте), показывает, что деятельность японского ставленника Семенова затрагивала, кроме США, и другие державы: "Имелись многочисленные случаи, когда Семенов захватывал имущество, принадлежавшее различным державам и подданным разных государств. Указанные действия нарушали права и установления комитета, специально предусматривающие, что никакое вмешательство в дела дороги, кроме как по распоряжению комитета или русских железнодорожных служащих, не может иметь места. Действия Семенова приобрели столь серьезный характер, и работа комитета настолько нарушалась, что правительству Колчака в Омске было послано специальное извещение. Телеграмма требовала, чтобы вмешательство Семенова в работу дороги было немедленно прекращено"⁶ . Подобные обращения были в условиях сибирской интервенции не редким явлением.

Одним из методов японской политики в то время было не допускать образования какой бы то ни было твердой власти на Дальнем Востоке. Оформление и укрепление централизованного и устойчивого белого правительства об'единило бы силы русской буржуазии и тем самым подорвало бы единоличное японское господство. Поэтому, когда с общего согласия союзников

¹ "Нью-Йорк трибюн" от 13 апреля 1922 года.

² Там же.

³ "Нью-Йорк таймс" от 14 апреля 1922 года.

⁴ "Нью-Йорк таймс" от 12 апреля 1922 года.

⁵ "Нью-Йорк трибюн" от 13 апреля 1922 года.

⁶ "Нью-Йорк таймс" от 9 апреля 1922 года.

диктатором Сибири был выдвинут Колчак, Япония стала натравливать Семенова на Колчака. Противодействие Семенова Колчаку было настолько сильным, что последний издал приказ о предании Семенова военно-полевому суду. Против семеновских отрядов были двинуты войска. Столкновение не состоялось лишь потому, что в решительный момент колчаковские части были встречены японскими штыками, выступившими в защиту Семенова. Вступить в борьбу в этих условиях Колчак не решался, так как это означало бы открытую войну с Японией, державшей в Сибири до 70 тысяч солдат.

В этом отношении характерен следующий инцидент, рассказанный генералом Грэвсом. Соединенными штатами были посланы для Колчака 126 тысяч винтовок. Когда груз следовал из Владивостока через район расположения семеновцев, состав, по приказу атамана, был атакован. Были пущены в ход два бронепоезда и 400 солдат. Кровопролития удалось избежать лишь после заявления американцев, что винтовки будут защищаться ими до последней капли крови. Это дало возможность благополучно выбраться из Читы¹ .

Конфликты с Семеновым происходили до самого последнего дня эвакуации. Семенов, зная, что к весне 1920 года войска всех западных держав должны оставить Сибирь, совершенно перестал стесняться с союзниками. "Союзные войска в период эвакуации из Сибири фактически были на положении пленников, - показал уже упомянутый Эрль. - Семенов не давал им транспортных средств, заставлял отправляться без продовольствия и вынудил идти пешком в Читу, после того как они уже проделали 700 миль"² .

Ближайший помощник генерала Грэвса - Морроу - заявил, что в период эвакуации с Дальнего Востока чехов чешские и американские войска

очутились перед необходимостью разоружить 4500 семеновцев, препятствующих нормальной эвакуации. Этому помешало "вмешательство одной державы"³ . Семеновский сапог наносил нежелательным Японии гостям прощальный пинок.

3

Одним из основных методов японской политики в Сибири был неслыханный, кошмарный террор. Нет никакого сомнения, что ужасающий режим семеновщины, навсегда памятный трудящимся Дальнего Востока, был частью сознательного и продуманного плана японских империалистов. Непрестанный поток льющейся крови, непрерывные зверства и преступления должны были, согласно расчету интервентов, привести край и его население в такое состояние, что установление "легального" господства Японии с ее "цивилизованными" полицейскими пытками предстало бы как своего рода "избавление".

Данные сенатской комиссии обнаружили картины, перед которыми, поистине, меркнет описание дантова "Ада".

На станции Адриановка Семеновым было устроено специальное место казней: "Согласно показаниям, пленники, наполнявшие целые вагоны, выгружались, затем их вели к большим ямам и расстреливали из пулеметов. Полковник Морроу сказал, что они были не большевиками, а невинными крестьянами. Как на главного семеновского палача Морроу указал на полковника Степанова... Апогеем казни было убийство за один день пленных, содержащихся в 53 вагонах, всего более 1600 человек. Степанов говорил, что он не может заснуть, если не убьет кого-нибудь в этот день. На следующий за резней день в Адриановку прибыл Семенов. Степанов ему доложил, и затем были банкет и пиршество"⁴ .

В другой раз 10 вагонов с захваченными Колчаком пленными были расстреляны одним из семеновских генералов лишь для того, чтобы показать,

¹ "Нью-Йорк трибюн" от 13 апреля 1922 года. Этот случай описан также в книге Грэвса "Американская авантюра в Сибири". М. 1932.

² "Нью-Йорк таймс" от 14 апреля 1922 года.

³ "Нью-Йорк трибюн" от 13 апреля 1922 года.

⁴ Там же.

что "расстрелы могут производиться в воскресенье не хуже чем в будни"¹ .

По заявлению Морроу, во время экспедиции семеновцев в долину реки Селенги "мирные крестьяне - старики, женщины и дети - расстреливались из пулеметов, их запирали в домах и зажигали. Награбленное имущество монголы и казаки увезли на 4 тысячах саней"² . В этой экспедиции непосредственно участвовали отряды японцев. Морроу обратился к японскому командованию с протестом, но "безрезультатно"³ . Бесплодность подобных протестов не вызывает удивления, если вспомнить, что сами японцы без какой-либо помощи Семенова практиковали не менее кошмарный террор. Приведем один из примеров, описанный тем же Грэвсом, имевший место 27 июля 1919 года в городе Свиягине:

"Пятеро русских были приведены к могилам, вырытым вблизи железнодорожной станции; им завязали глаза и приказали встать на колени у края могил со связанными назад руками. Два японских офицера, сняв верхнюю одежду и обнажив сабли, начали рубить жертвы, направляя удары сзади шеи, и в то время, как каждая из жертв падала в могилу, от трех до пяти японских солдат добивали ее штыками, испуская крики радости. Двое были сразу обезглавлены ударами сабель, остальные были, повидимому, живы, так как наброшенная на них земля шевелилась"⁴ . Этот случай имел место в зоне расположения американских войск. Протест Грэвса в связи с этим остался без последствий.

Наиболее ярким образцом американо-семеновских отношений и семеновского террора является инцидент с бронепоездом "Разрушитель".

9 января 1920 года семеновский бронепоезд "Разрушитель" под командой генерала Богомольца прибыл в Верхнеудинск. Высадившиеся солдаты схватили начальника станции и разгромили его квартиру, забрав наиболее ценные вещи. Морроу немедленно явился на бронепоезд и на том основании, что арест был произведен на территории, подведомственной США, потребовал освобождения арестованного. Богомолец в ответ сообщил, что арестованный будет казнен. Спустя несколько часов "Разрушитель" развел пары и двинулся на запад. Он остановился на станции Посальская, в 25 верстах от Верхнеудинска. На запасном пути стояли теплушки со спящими в них американскими солдатами. Без всякого предупреждения бронепоезд открыл по теплушкам пулеметный огонь. Американцы стали отстреливаться. После получасовой перестрелки, во время которой двое американцев были убиты, бронепоезд с испорченным гранатой паровозом бежал на платформу N 22. Там он был взят в плен американским отрядом. Американцы потребовали, чтобы Семенов явился на специальное совещание для расследования дела. Совещание состоялось 23 января 1920 года в Верхнеудинске в присутствии четырех американцев и двух семеновских представителей. Полностью сохранившийся протокол этого совещания был представлен Морроу в комиссию Бора и опубликован в газете "Нью-Йорк америкен" 16 апреля 1922 года⁵ . Из протокола видно, что Морроу не ограничился только выяснением обстоятельств расстрела американцев, а стремился собрать улики, разоблачающие всю систему семеновщины. Благодаря этому семеновские злодеяния были обрисованы с исчерпывающей полнотой.

Показания изображают террористическую деятельность "Разрушителя", режим семеновцев в отношении крестьянства Дальнего Востока и обстановку внутри бронепоезда.

Вызванный в качестве свидетеля, офицер бронепоезда Новоселов показал:

"В Могзоне, согласно докладу командира поезда, были убиты 16 мужчин и одна женщина. Женщина была убита в связи с каким-то личным делом с комендантом станции. Они были арестованы в сочельник, и в 4 часа их отвезли за 35 верст от Могзона и

¹ "Нью-Йорк таймс" от 26 апреля 1922 года.

² "Нью-Йорк трибюн" от 13 апреля 1922 года.

³ Там же.

⁴ Грэвс "Американская авантюра в Сибири", стр. 180.

⁵ Последующие цитаты берутся из этого протокола.

убили. Сначала их раздели, потом связали за шеи по пять человек и расстреляли. Яковенко, Вахмистров и Федоров изнасиловали женщину перед расстрелом. Во время расстрела она была без сознания. После казни тела кололи штыками и бросили, а бронепоезд пошел дальше. В первый день рождества он прибыл на платформу N 37, где находятся копи. По просьбе хозяина копей, здесь было арестовано около 40 рабочих копей. Среди них были начальник станции Эршман и председатель кооператива Тихомиров. Всех раздели и расстреляли. Имущество было конфисковано, погружено на находившийся там броневик "Повелитель" и отправлено в Читу. Кольца, часы и деньги забрали командиры. В кооперативе было забрано 159 тысяч рублей.

На станции Тарбагатай на второй день рождества было высечено 11 человек, их имущество конфисковали, людей били шомполами до 75 ударов. Большинство было без сознания. Броневик приказал жителям деревни Кола приготовить 10 саней на станции Белая, восточней Петровского завода. Вечером всех крестьян перевязали за шеи веревками, отвели в лес в полугора верстах от дороги и убили. Крестьянам с санями велели отвезти тела в деревню. Вся одежда получше была снята. Многие из расстрелянных шли от поезда в лес совсем голыми.

Вся одежда и вещи, захваченные бронепоездом, отсылаются в Читу, где их продают населению со складов атамана... На станции Тарбагатай на второй день рождества команды броневиков "Разрушитель" и "Повелитель" при участии пяти японских офицеров убили 20 человек в железнодорожном складе. Склад заперли, и ключи передали начальнику станции".

Семеновщина, при своем появлении опиравшаяся на кулачество и отсталые элементы казачества, продолжала существовать как реальная сила лишь благодаря интервенции. Возможность ее существования покоилась на внешней, искусственной причине, т. е. на вторгшемся на Дальний Восток извне 70-тысячном отряде японских солдат. Рядовые кадры семеновщины набирались в основном насильственным путем, причем, что очень показательно, семеновцы не старались завоевать население на свою сторону, но зачастую намеренно возмущали его. Япония всеми силами стремилась к тому, чтобы дальневосточный котел находился в беспрестанном кипении. Обескровленный семеновскими бандитами и японцами, гибнущий край не должен был оказать почти никакого сопротивления окончательному захвату. Показания допрошенного крестьянина Богоманова вскрывают и указанный характер семеновщины и эту ее роль в японской политической стратегии. По словам Богоманова, начальник Верхнеудинского округа послал к старосте деревни Шараридай трех уроженцев деревни с приказом отправить всю молодежь на службу в Верхнеудинск. Староста отказался. Тогда в Шараридай были отправлены три небольших отряда. Крестьяне их прогнали. После этого в деревню прибыл отряд в 75 человек и забрал в Верхнеудинск всех мужчин призывного возраста. Солдаты пороли родителей, допытываясь, где спрятаны призывники. Высекли много женщин. Были сильно избиты и многие из мобилизованных. Обыскивая село, казаки забирали деньги и ценные вещи.

"В то время, - рассказывает Богоманов, - одного из жителей обвинили в том, что он вор. Командир казачьего отряда послал 6 человек в дом, где он находился, велел взять его и высечь. Они заставляли его признаться, что он вор. Они держали на огне сковороду, пока она не стала красной и затем посадили его на нее. Так как он не признавался, то его избили нагайкой. Нагайка эта из кожи, обернутой проволокой, с тяжелым проволочным узлом на конце. Его били, пока он не превратился в кровавую кашу. Лицо было ужасно изуродовано. Он упал на пол без сознания лицом кверху. Командир, совсем пьяный, семь раз выстрелил ему в голову, а потом три или четыре раза ударил по голове шашкой. В деревнях Лухор, Шибир, Хухол, Никольском и Хардезе они делали то же самое".

Предположение, что так может вести себя военная власть, опирающаяся на поддержку населения, было бы диким. Поведение семеновцев, например в случае с "вором", представляется

просто бессмысленным. Но эта бессмысленность, как мы видели, имела свой смысл.

Насильно завербованные крестьяне восставали против своего командования. "Отряд монголов, отправившийся в экспедицию под начальством генерала Левицкого, - показал Морроу, - расстреливал, жег и грабил население, сжигал жертвы еще живыми. Отряд восстал и убил Левицкого и всех казаков, бывших с ним".

Команда самого бронепоезда удерживалась в подчинении только посредством террора. Свидетель Михаил Морозов, лекарский помощник, показал: "Меня заставляли работать на бронепоезде силой. Я хотел покончить с собой, так как не мог вынести семеновских ужасов... За малейшее ослушание пороли и убивали. Один из наших пытался бежать в Манчжурию, его поймали, избили. Он умер через два дня. Проводника из вагона генерала избили так сильно, что он умер на третий день".

Пытки и казни Семеновым дальневосточных трудящихся были вызваны, конечно, не только личной жестокостью орудовавших под его руководством контрреволюционных бандитов: они являлись следствием планомерной политики Японии, которая сознательно насаждала кошмарный семеновский террор с целью захвата богатств Советского Дальнего Востока.

Приведенные материалы далеко не исчерпывают всех данных о японо-семеновском режиме, обнаруженных комиссией Бора. По словам Морроу, число мирных жителей, замученных Семеновым, было равно 100 тысячам. По окончании расследования Бора попытался возбудить против Семенова уголовный процесс об убийстве американских солдат, однако высшие правительственные инстанции постарались замять дело. Кассационный отдел верховного суда постановил освободить Семенова на том основании, что совершенные им преступления не подлежат американской юрисдикции, поскольку Семенов действовал за пределами США и в качестве представителя "фактического правительства"¹ .

Атаман был выпущен из тюрьмы. Население Нью-Йорка было, однако, так возбуждено рассказами о семеновских кошмарах в Сибири, что все дни до от'езда Семенову пришлось провести в тщательно скрываемом месте, охраняемом сыщиками и полицией. В середине июня Семенов тайно отбыл в Харбин.

Почему правительство США постаралось историю Семенова замять? Прежде всего, дело это, принявшее чрезвычайно широкую огласку, рисовало в ужасающих красках всю обстановку интервенции, в которой США принимали непосредственное участие, и таким образом делало в глазах масс ответственным за эти ужасы и американское правительство. Во-вторых, разоблачения относительно взаимоотношений американских войск с Семеновым вскрывали пассивную роль Америки в конфликте с атаманом, и это, конечно, также не могло способствовать укреплению авторитета правительства в общественном мнении. Наконец, прекращение семеновского дела диктовалось внешнеполитическими соображениями. Незадолго перед тем закончилась Вашингтонская конференция, завершившая компромиссом послевоенную фазу японо-американских противоречий, грозивших привести к открытой войне. Следствие по делу Семенова старательно избегало вопроса об отношениях между атаманом и Японией. Но, наконец, наступил момент, когда уже нельзя было не отвечать на вопрос, что же являлось движущей силой семеновщины и всех ее ужасов. След показаний вел прямо в Токио. США предпочли остановиться на пороге, опасаясь появления трещины в сложной и некрепкой вашингтонской постройке.

"Сенатская комиссия по просвещению и труду, - откровенно признавалась официозная "Вашингтон таймс", - расследуя вопрос о допущении Семенова, напала на след, ведущий непосредственно в Токио. До сих пор комиссия и вызванные ею свидетели чрезвычайно тактично обходи-

¹ Шуман "Русская политика Америки", стр. 227. Нью-Йорк. 1928.

ли вопрос о Японии. Однако допрос самого Семенова сможет привести к настоящим сенсационным разоблачениям". Дело о Семенове было прекращено в связи с тем, что США боялись испортить свои отношения с Японией, только что установившиеся в результате Вашингтонской конференции. Позволить сенатской комиссии углубиться в связь японского правительства с семеновским разбоем могло оказаться опасным.

Единственным практическим, хотя и косвенным, результатом семеновского дела было дезавуирование посла Временного правительства в США Бахметьева, который в течение трех с лишним лет после Октябрьской революции продолжал считаться "законным" представителем России. В период расследования Бора заявил в печати, что он собирает улики относительно связи Семенова с Бахметьевым, а также улики в неправильном расходовании Бахметьевым казенных денег. Не дожидаясь последствий, Бахметьев поспешил заявить государственному департаменту, что "с целью служения интересам родины он готов оставить свои официальные обязанности"¹ .

На это предложение Бахметьев незамедлительно получил согласие.

Несмотря на то что дело Семенова было замято американским буржуазным судом, трудящиеся Соединенных штатов все же увидели картину империалистической интервенции на Дальнем Востоке в ее истинном, ужасном свете. Наряду с этим вскрытые на следствии факты еще раз с неопровержимой убедительностью показали перед лицом всего мира, что, какие бы неслыханные, зверские методы ни применяли империалисты в своем стремлении захватить советские территории, их действия неизменно кончаются крахом и лишь усиливают ненависть советских трудящихся к захватчикам и решимость до последней капли крови защищать свою родину от любых поползновений. Времена, когда Япония могла держать на советской территории отряд своих агентов, безвозвратно прошли. Не оставляя империалистических планов, Япония теперь делает ставку на троцкистско-фашистских бандитов, засылая их на Дальний Восток. Бандит и кровавый убийца Семенов орудует на японской службе в соответственно измененной роли: он руководит японо-белогвардейскими шпионами из Манчжурии. Но все происки врага, все попытки японо-троцкистских агентов посягнуть на Советский союз встречают сокрушительный, смертельный отпор десятков тысяч рабочих и крестьян Дальнего Востока и наших славных красных пограничников.

¹ Шуман. Цит. соч., стр. 228.

Публикатор:

Постоянная ссылка для научных работ (для цитирования):

Комментарии: