Павел ГОЛУБ, доктор исторических наук, профессор

Редакция журнала продолжает публикацию исследования доктора исторических наук Павла Акимовича Голуба по "белому" террору в России. Эта проблема приобретает особую актуальность в связи с предстоящими парламентскими и президентскими выборами 2003 - 2004 гг. Политические противники левопатриотических сил, "демократические" лжеисторики и СМИ вновь, как и прежде, используют так называемый "красный" террор в своих корыстных политических целях. Публикации П. А. Голуба о "белом" терроре на Севере России еще раз убедительно свидетельствуют, кто был истинным зачинщиком кровопролития на Руси.

1. ВОЕННАЯ ИНТЕРВЕНЦИЯ. КТО ГОТОВИЛ ВТОРЖЕНИЕ?

Уже через месяц после победы Октябрьского вооруженного восстания в Петрограде правительства стран Антанты приняли решение о военной интервенции против Советской России. Они торопились загасить факел вспыхнувшей великой народной революции, которая в условиях продолжавшейся первой мировой войны и вызванного ею глубочайшего кризиса могла вдохновить измученные народы Европы и всего мира на "последний и решительный бой" против бесчеловечного всевластия капитала. И время показало, что стратеги Антанты в своих опасениях не ошиблись. Революция в России стала для них величайшим раздражителем, и ей спешили уготовить кровавый финал Парижской коммуны. 10(23) декабря 1917 г. было заключено известное англо- французское соглашение о подготовке вооруженного вторжения в страну Октября. При этом ее территорию заранее разделили на так называемые зоны действия, то есть на своеобразные протектораты по старому колониальному образцу. В зону Франции отходили Украина, Крым и Бессарабия, Великобритании - Дон, Кавказ, Средняя Азия, а затем Север России и Сибирь. Дальний Восток стал "сферой интересов" США и Японии. План раздела России, по свидетельству ген. Деникина, соблюдался интервентами в течение всей гражданской войны. В случае их победы Россия как одно из крупнейших государств перестала бы существовать, будучи расчленена на ряд мелких вассальных образований.

Всю первую половину 1918 г. в правительственных кабинетах и военных штабах Парижа, Лондона и Вашингтона шел лихорадочный поиск реальных путей осуществления интервенции. На Западном фронте в это время шли тяжелые, кровопролитные бои против армий австро-германской коалиции, исход которых был непредсказуем. Главные военные силы стран Антанты были прикованы к этому фронту, и отвлечение какой-то части их для вторжения в Россию представлялось делом рискованным.

Был найден традиционный для Запада выход - воевать в основном чужими руками. С этой целью Верховный военный совет в Версале, который возглавляли главы правительств: Франции - Ж. Клемансо, Великобритании - Д. Ллойд Джордж, Италии - В. Орландо, представители от президента США - ген. Т. Блисс, от премьера Японии - граф Мацуи, 2 мая 1918 г. принимает решение использовать находившийся в России 50-тысячный Чехословацкий корпус, с февраля 1918 г. перешедший в подчинение Франции. Этому "троянскому коню" Антанта поручала свергнуть Советскую власть на востоке России, от Волги до Тихого океана, и открыть доступ войскам интервентов со стороны Приморья. Руководство Чехословацкого корпуса во главе с Масариком послушно все исполнило в обмен на обещание лидеров Антанты предоставить Чехословакии после окончания войны государственную самостоятельность.

Авторы плана интервенции рассчитывали и на силы внутренней российской контрреволюции, которую представляли такие подпольные организации, как "Национальный центр", руководимый кадетами (Н. Н. Щепкиным, Н. И. Астровым и др.), "Союз возрождения России", в котором верховодили народные социалисты Н. В. Чайковский, С. П. Мельгунов и В. А. Мякотин, и "Союз защиты родины и свободы", предводительствуемый эсером Б. В. Савинковым. Имея филиалы в ряде городов, эти организации занялись формированием нелегальных офицерских дружин, их финансированием и вооружением, переправкой в предполагаемые места антисоветских мятежей. Так, по признанию Савинкова, его "Союз" в конце мая 1918 г. имел отделения в 34 провинциальных городах и насчитывал в своих формированиях до 5500 человек 1 . Чем занимался "Союз возрождения России", рассказал Мельгунов: "Его ("Со-

юза") задача была переправлять силы главным образом на восток, где ожидали десант (союзников. - Авт.), и в связи с этим началась организационная работа и [она] требовала расходов... Но "Союз возрождения" отправлял и на юг тех, которые желали уехать в Добровольческую армию. Это была одна из главных функций военной комиссии - проконтролировать лицо, снабдить деньгами, добыть документы, дать связи. Контроль не только с точки зрения добросовестности, но и политической - с точки зрения ориентации - это была конспиративная работа" 2 .

Однако руководители антисоветского подполья трезво оценивали слабость своих сил и потому единодушно высказались за помощь войск вчерашних союзников. Чем это могло обернуться для России, они, разумеется, сознавали. "Это, конечно, предвидели, - цинично признавался Мельгунов, - но выхода иного не было" 3 . На предательство национальных интересов во имя возвращения к власти шли сознательно. Представители "Национального центра" и "Союза возрождения России" совместно и савинковцы сепаратно обивали пороги дипломатических и военных миссий союзников, агитируя за скорейшее начало союзнической интервенции. "Сперва, пока послы союзников находились еще в Москве, - свидетельствует глава "Союза возрождения России" Мякотин, - такие сношения велись через французского посла Нуланса, позже, когда послы уехали в Вологду, - через французского же консула Гренара" 4 .

Визитеров из подполья в союзных миссиях принимали с распростертыми объятиями и на обещания не скупились. Как признавал Мякотин, союзникам был представлен план совместных действий. "Согласно этому плану, - вспоминал он, - предполагалось в определенный, заранее избранный момент перебросить все силы этих организаций (речь идет о подпольных офицерских организациях. - Авт.) в район, близкий к тому месту, где союзники могли бы высадить свои войска, и тогда поднять в этом районе восстание, провозгласить новую власть и начать набор армии, которая могла бы действовать совместно с союзниками" 5 . Как видим, внутренняя контрреволюция безоговорочно брала на себя роль "пятой колонны" войск интервентов.

Разумеется, этот план представители Антанты приняли на ура! "Соглашение с союзниками, - пишет Мельгунов, - было зафиксировано той вербальной нотой, которая была сделана в июне от имени Гренара "Союзу возрождения". Она была вручена одним из представителей французской миссии на квартире Титова (один из руководителей "Союза". - Авт.)... Мы были уверены, что последует более или менее мощный десант, около которого могут сгрудиться русские силы..." 6 Обе стороны, как говорится, ударили по рукам. Дьявольский альянс, обещавший гражданам России море крови, страданий и слез, состоялся.

Тем временем Верховный военный совет в Версале упорно искал пути проникновения в Россию для высадки там десанта, вокруг которого могли бы "сгрудиться русские силы". Такую лазейку отыскали на Севере России с его крупными портами - незамерзающими Мурманском и Архангельском. Сюда пролегал сравнительно короткий путь для судов англо-франко-американской коалиции. Здесь предполагалось высадить союзный десант и создать главную базу снабжения всем необходимым антисоветских сил. Отсюда в будущем планировалось соединиться с "белыми" режимами на востоке России, устанавливать которые, опять же по приказу из Версаля, уже начал мятежный Чехословацкий корпус. Вместе с тем генералы Антанты лелеяли мечту совершить с северного плацдарма блицкриг на Петроград, благо путь до него казался новоявленным Мальбрукам очень коротким и легким.

При выборе места для "пробы сил" в Версале учитывали окраинное положение Севера, слабость его революционных сил, позднее установление здесь Советской власти, немногочисленность местных отрядов Красной Армии и другие обстоятельства.

В результате учета этих факторов Верховный военный совет в Версале 3 июня 1918 г. принимает коллективную ноту N 31 - детальный план интервенции на Севере России. Нота получила примечательное название "Союзническая интервенция в русские союзные порты" (имелись в виду Мурманск и Архангельск. - Авт.). В документе указывается, что "и наземные и морские коммуникации, заканчивающиеся в Мурманске и Архангельске, являются единственными путями, которые остались союзникам для проникновения в глубь России". С какой целью? "С целью следить за ее политическим развитием, поддерживать связь с различными национальностями (?) и препятствовать германскому влиянию". Отцы интервенции признавали также, что захват северных портов России "защитит фланги союзных армий, которые со временем смогут действовать в Сибири, обеспечит и упростит связь с ними". Как видим, уже в недалекой перспективе им виделась оккупация Сибири. Из ноты также следовало, что организаторы интервенции очень спешили с ее началом, опасаясь, что Германия при поддержке ее союзницы Финляндии может опередить англо-франко- американскую коалицию в захвате северных портов Рос-

сии, создать в Мурманске свою базу подводных лодок и сделать путь к Архангельску "недоступным для Антанты".

Помимо употребления местных белогвардейских формирований, авторы ноты рассчитывали привлечь примерно половину (около 20 тысяч) легионеров Чехословацкого корпуса, о переброске которых на Север уже велись интенсивные переговоры. В ноте указывалось: "Для сведения к минимуму необходимого количества войск (английских, французских и американских. - Авт.) следует просить Национальный Чехословацкий совет оставить в данных районах, на тот срок, какой потребуется, несколько чешских частей (подчеркнуто мной. - Авт.), с той договоренностью, что останется лишь минимальное их количество, а остальных, как и было условлено, отправят во Францию". Оговорка насчет отправки во Францию была лишь маскировкой, призванной умиротворить чехословацких солдат, требовавших скорейшей отправки их на Западный фронт, поближе к дому. Правда, переброска одной из дивизий корпуса на Север не состоялась. Версальские стратеги употребили корпус в ином месте и для других целей. Но о намерении воевать чужими руками заявили весьма откровенно. Они рассчитывали задействовать только 4 - 6 батальонов своих войск, а пришлось направить крупную оккупационную армию численностью более 42 тыс. человек, в том числе почти 29 тыс. англичан и более 13 тыс. американцев, французов и прочих союзных войск 7 .

В итоге в ноте N 31 делался главный вывод: "Союзниками должны быть предприняты усилия по овладению, во-первых, портом Мурманск, во-вторых (если возможно, одновременно), портом Архангельск" 8 . Вопрос об интервенции на Севере России таким образом был решен. При знакомстве с этим документом поражает цинизм, с каким якобы демократические режимы Запада присваивали себе право распоряжаться в чужой стране, как у себя дома. Они демонстративно игнорировали тот факт, что Советская Россия - суверенное государство, что во главе его стоит правительство, избранное на самом представительном форуме страны - Втором Всероссийском съезде Советов. С волей огромного большинства населения страны они считаться не желали. Советское правительство заявит ряд решительных протестов против разворачивавшейся ничем не спровоцированной интервенции стран Антанты. Но ее организаторы ответят высокомерным молчанием и по-бандитски, без объявления войны, будут наращивать ее масштабы. И в то же время будут обвинять Советскую власть в тоталитаризме, терроризме и прочих грехах. Невольно напрашивается аналогия: нынешняя Антанта в лице агрессивного блока НАТО продолжает и умножает те же разбойничьи традиции, ибо природа империализма остается неизменной.

План вторжения на Север, принятый в Версале, позже детализирует главнокомандующий войсками союзников в этом районе английский ген. Э. Айронсайд. Когда интервенция была уже в разгаре, он в интервью корреспондентам в захваченном Архангельске (июнь 1919 г.) с солдатской прямотой заявит: "План этот очень простой и сводится к тому, чтобы использовать летнее время для перенесения базы русской национальной армии из Сибири в Архангельск". Владивосток в этом отношении представлял для союзников, из-за огромной удаленности от Западной Европы, чрезвычайные неудобства. "Из Англии в Архангельск, - заявлял генерал, - теперь морем нужно всего 8 дней для перевозки людей, снаряжения, грузов и т. д. Вы понимаете, какая экономия времени и сил и выгоды материальные, стратегические и другие получаются от перевода базы из Сибири в Архангельск. Ни расстояния, никакие другие соображения, международные, союзные и национальные, не могут больше влиять на получение вовремя всего необходимого на фронт Колчака. И теперь, как только явится вторая часть добровольческого отряда (речь идет о двух британских добровольческих бригадах общей численностью около 8 тыс. человек, высадившихся в Архангельске в мае-июне 1919 г. - Авт.), я двинусь по реке на Котлас, который я непременно возьму, - я в этом уверен" 9 .

То, что недосказал Айронсаид о планах союзников, выболтал ген. Троган, командир одной из упомянутых английских бригад. В листовках, обращенных к красноармейцам Северного фронта с призывом сдаваться в плен, он лихо угрожал: "Всех сопротивляющихся будем косить, как траву. В бою пощады нет". И заключал: "Мы пойдем вперед на соединение с сибирскими войсками. Мы дойдем и до Москвы, если надо будет, - дальше" 10 .

В ноте N 31, конечно же, имелась ссылка на призыв "российской общественности", точнее - "пятой колонны" Антанты, о военной помощи. "С занятием данных портов (то есть Мурманска и Архангельска. - Авт.), - говорится в этом документе, - нас торопят не только представители союзников в России, но и большинство русских партий. Такая операция является необходимым следствием союзной интервенции в Сибири" 11 . Красноречивое признание версальских стратегов! Что "большинство русских партий" воли большинства населения не выражали, об этом авторы ноты, разумеется, знали, но им очень нужно было хоть какое-то прикрытие

агрессии. И в их стане нашелся человек, который прямо указал на фарисейство этих ссылок. Это был американский консул в Архангельске Ф. Коул. Еще до принятия ноты N 31 он в письме послу США в России Д. Френсису, ярому поборнику интервенции, писал: "Интервенция не может рассчитывать на активную поддержку русских"; антисоветские партии "дискредитировали себя и теперь стремятся вернуть власть". Консул прямо заявлял: "Их приглашение вступить в Россию не является приглашением от русского народа. Они столь же скверно выражают настроения русского народа, как и год назад". В письме содержалось провидческое предупреждение зачинщикам интервенции: "Если мы войдем в Россию и будем продвигаться вглубь, мы потерпим неудачу" 12 . Ф. Коул напомнил, чем кончались подобные попытки завоевания в прошлом. Но к трезвому голосу разума ни Френсис, ни правители в Вашингтоне, Лондоне и Париже не прислушались.

Кроме фальшивых ссылок на просьбу "большинства русских партий", в ход была пущена не менее лживая версия, будто союзная интервенция призвана защитить государственную целостность России от германской агрессии на Севере. Как будто в сейфах правительств Англии и Франции не лежали карты о раздроблении России по соглашению от 23 декабря 1917 г. Просто одна воюющая коалиция стремилась опередить в захватах другую. Это особенно стало ясно, когда Германия капитулировала. Союзники не только не ушли с Севера и других оккупированных ими районов, но и усилили "там свое военное присутствие. Ген. Деникин, возмущенный столь двуличной политикой правительств Запада по отношению к целостности России, в одном из официальных протестов представителям союзников гневно вопрошал: "С чем пришли к нам союзники? На помощь ли истекающей кровью России или с целью оккупации, со всеми проистекающими из нее тягчайшими для нас последствиями?" 13 .

...Почти 100 лет прошло с тех пор, а нынешняя "Антанта", то есть блок НАТО, продолжает по отношению к России ту же коварную политику "разделяй и властвуй". Увы, она остается неизменной. И найдется ли в России государственный деятель, который подобно ген. Деникину задастся вопросом: "С чем идет к нам НАТО?.."

Реализация интервенции на Севере началась еще до принятия ноты N 31 захватом Мурманска методом "ползучей контрреволюции". По этой части у англо-французских колонизаторов имелся богатый опыт насаждения своей агентуры в районах предполагаемой оккупации. Такую агентуру на Мурмане им удалось заполучить в лице предательской верхушки Мурманского Совета, Центромура (органа моряков мурманского отряда флотилии Ледовитого океана и береговых частей) и Совета железнодорожников (Совжелдор). В руководстве Мурманским Советом к весне 1918 г. оказались "свои люди" Антанты типа нынешних Горбачева, Яковлева и иже с ними. На пост председателя Совета пробрался печально известный А. М. Юрьев (Алексеев), его сообщниками являлись царский ген. Н. И. Звегинцев, присяжный поверенный В. М. Брамсон, морской офицер Г. М. Веселаго. В Цетромуре заправлял правый эсер М. А. Ляуданский, в Совжелдоре тон задавал левый эсер Л. Лукьянов. Метаморфоза в руководстве названных органов произошла по той причине, что к весне 1918 г. Мурман по демобилизации покинули тысячи матросов и солдат, уехала также значительная часть рабочих - строителей порта и Мурманской железной дороги. С уходом наиболее революционно настроенной части населения полуострова социальная база Совета, Центромура и Совжелдора значительно ослабла. К тому же по разным причинам Мурман покинул ряд большевистских руководителей - бывший председатель Мурманского Совета С. И. Архангельский, руководитель Центромура С. Л. Самохин и другие опытные работники. Этим без промедления воспользовались тайные и явные противники Советской власти. Группировка во главе с Юрьевым, естественно, попала в поле зрения представителей союзников, которые шаг за шагом проталкивали ее к власти. Этим усиленно занимался штаб небольшой группы судов под командованием английского контр- адмирала Т. Кемпа. С 1915 г. они официально охраняли в Мурманском порту военные грузы, доставленные сюда союзниками в ходе войны. Но после установления Советской власти штаб Кемпа занялся совсем другим делом - подготовкой на Мурмане плацдарма для будущей интервенции. Уже 2 марта 1918 г. с подачи штаба на заседании представителей Мурманского Совета, Центромура и Совжелдора удалось провести так называемое "Словесное соглашение" о совместных действиях англичан, французов и русских по обороне Мурманского края от германской агрессии. Для прикрытия предательства группировка во главе с Юрьевым использовала свое несогласие с заключением Брестского мира. В действительности (как показало время) преследовалась совсем другая цель - отторгнуть Север от Советской России и превратить его в базу для развертывания широкомасштабной интервенции. Кемп мог быть доволен: первый шаг в этом направлении был сделан, "легитимное" прикрытие намечаемой агрессии получено.

В прислужничестве союзникам группировка Юрьева идет еще дальше. Чтобы иметь под своим контролем не только Мурманск, но и весь край, она 23 марта проводит решение о преобразовании Мурманского Совета в краевой, председателем которого становится, конечно же, Юрьев, военный отдел берет в свои руки ген. Звегинцев, гражданское управление - Брамсон, управление делами Крайсовета - Веселаго, Крайсовет фактически пособничает Кемпу, послушно исполняя поручения последнего. О своих закулисных действиях предатели откровенничали, уже находясь в эмиграции. Так, ген. Звегинцев подтвердил, что он и его сообщники в марте 1918 г. провели переговоры с Кемпом, французским капитаном Лагатинери и американским капитаном Мартином, настаивая на быстром наращивании военного присутствия союзников на Мурмане. Кемп и его штаб, разумеется, полностью поддержали это предложение, запросили Лондон и Париж и получили оттуда "добро" 14 . На переговорах Звегинцева и Веселаго с Кемпом, состоявшихся 13 - 14 мая, контр-адмиралу вручили совместную петицию, в которой говорилось: "По нашим соображениям, окончательное решение (о масштабной интервенции. - Авт.) должно быть принято не позже двух недель" 15 . Заговорщики очень боялись, что их двойная игра в отношениях с Москвой будет раскрыта, и потому спешили укрыться за надежной стеной иностранных штыков. Поэтому в депешах в Лондон Кемп, по свидетельству Звегинцева, торопил свое правительство не медлить, ибо Москва могла заменить руководство Краевого Совета на надежных людей, и план рухнет 16 .

Ллойд Джордж, Клемансо и Вильсон не менее своих марионеток спешили оккупировать Север России. Именно в это время в Версале принимается нота N 31 о захвате Мурманска и Архангельска. В Мурманск один за другим прибывают корабли союзников с войсками, в конце июня в порту уже находились: английские линкор "Глори", крейсер "Аттентив" и авианосец "Наирана"; французский крейсер "Адмирал Об"; американский крейсер "Олимпия" и ряд других военных и транспортных судов 17 . В конце мая сюда прибыл воинственно настроенный британский генерал Ф. Пуль, ставший первым главнокомандующим войсками союзников на Севере. Чуть позже появился британский ген. Ч. Мейнард, возглавивший войска интервентов на Мурманском направлении. Общая численность оккупационных войск к середине июля составила уже около 13 тыс. человек. Подготовка к выполнению ноты N 31 шла полным ходом.

15 июня Наркоминдел Советской республики выступил с решительным протестом против столь вопиющего беззакония и потребовал незамедлительно убрать войска стран Антанты с суверенной советской территории 18 . Но похвалявшиеся своей приверженностью демократии и законности правители Запада демонстративно игнорировали советский протест, более того, они подтолкнули Юрьева и К o принять 30 июня на заседании Краевого Совета, Центромура и Совжелдора беспрецедентное решение о не подчинении Советскому правительству и о полном одобрении действий интервентов. 7 июля стороны оформили это решение в виде официального договора. Пуль и Кемп рукоплескали такому "подарку", хотя хорошо понимали, что подобные общегосударственные вопросы местные органы решать не вправе. Ввиду столь вызывающего предательства государственных интересов Совнарком объявил Юрьева вне закона.

О двурушничестве этого человека откровенно поведал один из его сообщников, ген. Звегинцев: "Положение становится все труднее. Нажим из Москвы все усиливается. В добром согласии с Кемпом, Лагатинери и Мартином мы всячески изворачиваемся и, ежедневно рискуя жизнью, продолжаем упорно идти к намеченной цели. Даже в день провозглашения подписанного договора с союзниками и отделения от большевиков по стратегическим соображениям ведется разговор по прямому проводу, что позволяет нам без боя захватить линию железной дороги на 100 верст южнее Сорок..." 19 .

Ген. Пуль, как опытный колонизатор (участвовал в англо-бурской войне), относился к изменникам с плохо скрываемой брезгливостью. Хотя публично он похваливал их за измену, но в секретных докладах в Лондон высказывался об этих людях весьма нелицеприятно. Так, в донесении в военное министерство от 5 июля он писал: "Сейчас, порвав с Москвой, они (главари Краевого Совета) осознали свою зависимость от нас и будут все более и более сговорчивы". А в другой депеше в Лондон генерал еще более откровенен: эти деятели себе "надели веревку на шею, и, если они будут колебаться, я смогу заставить их быть твердыми" 20 .

Предательство верхушки Краевого Совета вызвало бурное возмущение среди тех, кто еще оставался верен Советской власти. Взбунтовался Центромур. Среди его делегатов еще жив был революционный дух. Состоявшееся 11 июля заседание Центромура после жарких дебатов осудило изменническую политику верхушки Краевого Совета и образовало специальную комиссию по расследованию деятельности Юрьева и К, надеясь отстранить их от руководства. Противная сторона, почувствовав опасность, отреагировала неза-

медлительно. В тот же день было инсценировано покушение на Веселаго, приписанное центромуровцам. По приказу Звегинцева взбунтовавшийся Центромур был арестован, а его опору - крейсер "Аскольд" - окружили боевые корабли интервентов и под дулами орудии разоружили его команду; многих активистов засадили в тюрьму, часть выслали за пределы края. Над крейсером был поднят английский флаг. Пуль и Кемп преподали урок демократии по- английски.

Подобно Центромуру подвергся разгрому и Совжелдор. "Крамолу" искореняли привычным способом - обысками, провокациями, арестами. Но "крамола" казалась неискоренимой. 25 июля, несмотря на осадное положение, состоялся многолюдный митинг рабочих и служащих Базстройки, Портстройки и Кольской базы. Он вылился в грозный протест против оккупантов и их пособников. Ответ властей был предельно жестким. Чтобы ни у кого не оставалось иллюзий в отношении установленного режима, интервенты и Краевой Совет опубликовали совместное "разъяснение": "Генерал Пуль и генерал Мейнард хотят, чтобы всем было совершенно ясно, что все служащие и рабочие должны беспрекословно подчиняться Краевому Совету... Всякое противодействие распоряжениям законных властей будет караться по всей строгости военного времени и осадного положения. И впредь никакие митинги и выступления, подобные вчерашнему, не будут допускаться" 21 .

Овладев при пособничестве "пятой колонны" Мурманском, интервенты устремились по Мурманской железной дороге на юг. Им удалось захватить Кандалакшу, Кемь, Сороку, Сумской Посад. Ген. Мейнарду уже мерещилось триумфальное вступление в Петроград. Но на р. Онда советские отряды остановили продвижение оккупантов. И на захваченной территории войска союзников не замедлили продемонстрировать, зачем они явились на Советский Север, ринувшись громить органы народной власти, преследовать их сотрудников и всех подозреваемых в нелояльности к оккупационному режиму. Вслед за ликвидацией Центромура и Совжелдора последовал роспуск Мурманской флотилии и береговых частей. Многие суда были захвачены оккупантами и укомплектованы их командами. Были разогнаны Советы в Кандалакше, Кеми, Сороке и на других станциях, разоружены отряды железнодорожной охраны и местные красноармейские подразделения. Для захвата Кеми был задействован даже английский крейсер "Аттентив", который подверг станцию обстрелу и высадил десант. Командующий мурманской группировкой ген. Мейнард сообщал из Кеми в британское военное министерство: "Мы задержали около 100 большевиков, покушавшихся против союзников и Мурманского Совета, и содержим их под стражей" 22 .

С июля 1918 г. волна арестов прокатилась по всему полуострову. В руках захватчиков оказались члены Центромура Г. И. Радченко, П. И. Коваленко, П. П. Поппель, председатель судового комитета "Аскольда" Федоров, комиссар Центромура в Кандалакше И. Полухин, руководитель Совжелдора С. Д. Седов, секретарь Кольского подрайонного комитета Г. В. Сироткин, командир отряда чрезвычайной охраны железной дороги Л. Н. Комлев; в Кандалакше - руководители местной власти И. О. Лоико, Н. Д. Курасов, В. Н. Колесов и М. И. Иванов; в Кеми - Р. С. Вицуп, А. А. Каменев и П. Н. Малышев и много других советских работников. Контрразведка вела усиленный розыск бывшего председателя Мурманского Совета С. И. Архангельского, председателя Мурманского Совжелдора И. Б. Ярославцева, его заместителей. Поморцева и Я. Зыкина, председателя Александровского Совета Державина, комиссара Мурманского Совета в Александровске Т. Д. Аверченко, председателя кандалакшского Совета М. М. Кошелева. Списки намеченных жертв ежедневно удлинялись 23 .

Тюрьмы полуострова были набиты арестованными. "Посадочных" мест не хватало, пришлось открыть 13 новых тюрем в элементарно неприспособленных местах. Так, тюрьма на Печенге, откуда рукой подать до Северного полюса, была устроена в пещерных гротах, вырубленных в скале и огороженных колючей проволокой. Ее узники лежали в неимоверной тесноте прямо на каменном или земляном полу. В Мурманске пришлось создать 5 новых мест заключения, и под плавучую тюрьму приспособили даже устаревший линкор "Чесма", в трюмах которого заключенные содержались в нечеловеческих условиях 24 . Устраивали концлагеря, как наиболее "экономный" способ изоляции "подозрительных". Такие лагеря создали в Мурманске, Кандалакше, Кеми. В них за колючей проволокой, под открытым небом, несли свой тяжкий крест сотни граждан, не совершивших никакого преступления, мучительно страдая от болезней, голода и холода. Дневной рацион питания составляли 2 - 3 галеты, горсть костной муки и кружка воды.

Как непременный спутник оккупации, сразу же начали действовать и военно-полевые суды во главе с британскими офицерами. Новоявленная Фемида европейского образца вершила суд и расправу действительно с завязанными глазами, то есть карала без разбора всех, кто казался ей "сомнительным". Либерализмом она не страдала. Арес-

тованные стандартно приговаривались к тюремному заключению или к смертной казни 25 .

Поскольку на Мурманском направлении наступление группировки войск ген. Мейнарда захлебнулось, главное внимание было сосредоточено на подготовке к захвату Архангельска. На мурманский вариант оккупации "тихой сапой" здесь рассчитывать не приходилось - Архангельский Совет возглавляли стойкие большевики, поэтому интервенты и их агентура из белогвардейского подполья взяли курс на вооруженный захват города. Мозговым центром подготовки операции стали посольства союзников в Вологде. Американский посол Д. Френсис, французский посол Ж. Нуланс и британский поверенный в делах Ф. Линдлей в июне-июле 1918 г. трудились над обеспечением поставленной цели день и ночь. Здесь постоянно принимались, инструктировались и снабжались деньгами представители антибольшевистского подполья, согласовывалось взаимодействие между войсками интервентов на Мурмане и вооруженными отрядами подполья, отсюда шли на запад доклады о "проделанной работе".

Подпольные антисоветские центры и особенно "Союз возрождения России", где тон задавали Чайковский и его соратники по партии народных социалистов, развернули, по согласованию с послами, усиленную вербовку и отправку на Север контрреволюционного офицерства. Как шла подготовка к захвату Архангельска, рассказал один из военных руководителей переворота и член будущего марионеточного правительства Северной области морской офицер Г. Е. Чаплин. Будучи с давних пор связан с английской контрразведкой, когда служил на британских подводных лодках, Чаплин вошел в регулярные связи с военными агентами союзников в России и особенно близко - с известным британским разведчиком Кроми. По признанию Чаплина, в мае 1918 г. Кроми срочно вызвал его в английское посольство, где состоялась встреча с представителями английской, французской и американской военных миссий. Обсуждали планы вторжения на Север. "Тогда же, - пишет Чаплин, - мною было поставлено, а союзниками принято условие занятия ими также и Архангельска, в расчете создать под их охраной новый безопасный район для создания белой армии. На все условия союзники согласились и заявили, что снесутся с ген. Пуль, который находился на Мурмане, для получения от него окончательного разрешения и получения необходимых средств" 26 . Попутно заметим, что Чаплин явно преувеличивает свою роль в выдвижении плана захвата Архангельска. Этот план, как документально показано выше, принимался другими людьми и в другом месте (в Версале), но то, что Чаплин был одним из активнейших участников переворота в Архангельске, подтверждает назначение его приказом ген. Пуля первым главнокомандующим армией Северной области. Как вспоминает Чаплин, ген. Пуль ответил из Мурманска на его предложение согласием, но с одним условием: "Белым захватить Архангельск самим, после чего союзники войдут в город". Разумеется, Пулю очень хотелось выдать вооруженную агрессию за "помощь по приглашению", чего очень желали в Версале.

Обещанные Пулем "необходимые средства", и не только финансовые, Чаплин и его люди получили сполна. "Надо отдать должное союзникам, вернее, англичанам, - признает Чаплин. - С того дня, как решено было вместе работать, мы от них ни в чем отказа не получали. Все, что было в их силах, было ими сделано, даже в мелочах" 28 . Совместно с спецагентом Кроми был разработан план действий по захвату Архангельска. План предусматривал: 1) массовую переправку офицеров на Север; 2) внедрение агентуры в советские воинские части региона и 3) срочный выезд Чаплина в Мурманск и Архангельск для подготовки переворота. Британское посольство выдало Чаплину служебный паспорт на имя некоего офицера Томсона, по которому он мог беспрепятственно курсировать по маршруту Петроград - Вологда - Архангельск - Мурманск. В конце мая в Вологде "Томсон" две недели совещался с посольствами и миссиями союзников, а в середине июня прибыл в Архангельск, где приступил к подготовке выступления. На деньги англичан ему удалось сформировать подпольную офицерскую организацию численностью около 300 человек, ставшую ударной силой мятежников.

Если Чаплин и его сообщники занимались подготовкой вооруженных сил, то "политическое обеспечение" мятежа взяли на себя подпольные центры - "Союз возрождения России" во главе с Чайковским и кадетский "Национальный центр". Соратник Чайковского В. И. Игнатьев (после переворота - губернский комиссар, затем член правительства Северной области), выступая в ноябре в думе Архангельска, похвалялся заслугами "Союза" в свержении Советской власти. "Очищение от большевиков Северной области, - признавал он, - произошло также при непосредственном участии Союза возрождения, вошедшего по этому вопросу в соглашение с нашими союзниками. В различные, более важные пункты были посланы агенты Союза возрождения России. Очень много энергии проявил Н. В. Чайковский, который успевал бывать всюду, направлять работу и неуто-

мимо трудился, несмотря на свои преклонные лета и опасность для жизни" 30 .

Действительно, этот бывший "старый революционер", народник, имея за плечами уже 68 лет, развил бурную деятельность во имя реставрации в России буржуазного строя, метаморфоза поразительная! Получив назначение в состав будущего буржуазного правительства на востоке страны (Уфимской директории), Чайковский со своими сподвижниками по "Союзу" поспешил на Волгу, где уже хозяйничали чехословацкие мятежники. В Вологде, куда они явились на совет с послами, хозяева круто изменили место их "командировки". Было решено направить Чайковского и его команду в Архангельск в качестве ядра будущего "белого" правительства Северной области. Распределили и портфели: Чайковский - глава правительства, С. С. Маслов, Я. Т. Дедусенко, М. А. Лихач и другие деятели "Союза" - министры. В Вологде же под диктовку послов были написаны и первые 10 печально известных декретов будущего правительства, опубликованных сразу же после переворота. Все это не помешает Чайковскому и его хозяевам- союзникам после захвата власти объявить свое правительство "революционным" и поставленным якобы по воле народа.

Получив наставления от хозяев, Чайковский и его "министры" спешно отбыли в Архангельск, чтобы сыграть отведенные им роли. Они с головой ушли в подпольную деятельность. "Находясь инкогнито в Архангельске, - поведал позже Чайковский, - я принимал участие во всех совещаниях заговорщиков" 31 . Среди них оказалось немало лиц, занимавших видные посты в различных советских органах. Сообщниками Чайковского и союзников были командующий войсками Беломорского военного округа полковник старой армии Н. И. Потапов, начальник оперативного отдела штаба округа полковник А. А. Мурузи, командующий флотилией Н. Э. Виккорст. О них С. Н. Городецкий, будущий активный участник переворота в Архангельске, напишет: "Командовавшие в то время большевистскими сухопутными войсками полковник Потапов и красным флотом контр-адмирал Н. Э. Виккорст находились в тайных сношениях с союзниками и к моменту прибытия их приложили все усилия к тому, чтобы фактически парализовать все меры, принятые для отражения возможного союзного десанта "Советом обороны" во главе с комиссаром Кедровым" 32 .

При содействии этой агентуры на вооружение была взята тактика распыления сил "красных". Как свидетельствует Чаплин, он направил в Шенкурск 20 своих офицеров, они спровоцировали там мятеж, на подавление которого были брошены наиболее боеспособные части Архангельского гарнизона, что и требовалось мятежникам. Под предлогом укрепления обороны Архангельска в город дня за три до переворота прибыл Беломорский конно-горный отряд под командованием ротмистра А. А. Берса. Как позже выяснилось, отряд был сформирован на деньги французской военной миссии, и по прибытии в Архангельск Берс поступил в распоряжение французского военного атташе полковника Донопа 33 . В момент переворота отряд Берса оказался "троянским конем", нанесшим Советской власти удар в спину.

Итак, к моменту переворота заговорщиками была подготовлена внушительная сила: офицерская подпольная организация Чаплина численностью около 300 (по другим данным, до 500) человек, отряд Берса, буржуазные элементы города, собранные под руководством председателя городской думы кадета И. А. Старцева, перекрасившееся старое офицерство в военных органах губернии во главе с Потаповым и Виккорстом. Но заговорщики хорошо сознавали, что для удержания власти этих сил недостаточно. Сам Чайковский позже признавал: "Мы знаем, что в случае восстания против большевистской власти мы могли бы выдержать один-два дня, не больше" 34 . Главная надежда была на войска союзников.

Незадолго до переворота в Архангельск из Мурманска пожаловал контрадмирал Кемп. Он старался выдать свой приезд за "визит вежливости", встречался с советскими руководителями, заверял их в лояльности, на самом деле Кемп занимался разведкой сухопутной и морской обороны города инспектировал готовность своей "пятой колонны" к выступлению. 26 июня, то есть за 5 дней до переворота, в Архангельск из Вологды прибыли посольства союзников. Они занялись той же работой, что и Кемп. Но за два дня до выступления они решили переехать в Кандалакшу, чтобы отвести от себя подозрение. Возвратившись 9 августа в уже захваченный Архангельск, Френсис, Линдлей и другие союзные дипломаты опубликовали в правительственном "Вестнике" насквозь лживое сообщение, будто они не имеют никакого отношения к произошедшим событиям. "Потом, - утверждалось в сообщении, - мы узнали, что 1 или 2 августа в Архангельске произошел местный переворот, что было провозглашено новое правительство и что потом прибыли союзные войска под командованием ген. Пуля" 35 . Что дипломаты примитивно лгали, показывают документы. Сам посол Френсис, выступая перед сенатской комиссией, позже признал: "Дипломаты решили отбыть в Кандалакшу потому, что в Архангельске готовилось антибольше-

вистское восстание. Они об этом знали и не хотели находиться там во время этого события" 36 . В свою очередь, английский поверенный в делах Ф. Линдлей подтверждал: "Как только наша группа прибыла в Кандалакшу, я информировал ген. Пуля, находившегося в Мурманске, о том, что не стоит долго тянуть с оккупацией Архангельска: задержка может привести к печальным последствиям" 37 . Такова была правда, которую послы союзников пытались скрыть.

В постоянной связи с ген. Пулем и его штабом находилась и "пятая колонна" заговорщиков. "Я, - свидетельствует Чаплин, - сообщил Пулю, что я начинаю действовать как в самом Архангельске, так и прочих городах губернии в ночь с 1 на 2 августа, причем я заявил ему, что выступлю в самом городе, лишь получив сведения, что союзники действительно подошли к устью Двины" 38 . В соответствии с этой договоренностью и произошел захват Архангельска. Как это было, поведал в официальном докладе амедиканский капитан Б. Биер, находившийся на британском корабле "Сальватор" при штабе ген. Пуля. 30 июля из Мурманска вышли британские корабли - флагман "Сальватор", крейсер "Аттентив", авианосец "Найрана", канонерские лодки "Тей" и "Тайн", французский крейсер "Адмирал Об" и 6 вооруженных траулеров. Вся эта армада шла под флагом ген. Пуля. На следующий день за ней последовали еще 4 вооруженных траулера, русский эсминец "Лейтенант Сергеев", два транспорта и два грузовых судна. "Практически на всех судах, - сообщал Биер, - находились войска, в основном британские и французские, - всего около 1400 человек" 39 .

На рассвете 1 августа интервенты подошли к острову Мудьюг. Здесь находились две советские артиллерийские батареи, прикрывавшие проход к Архангельску по Двине. Командир крейсера "Аттентив" потребовал от артиллеристов капитулировать, но получил отказ. Завязался неравный бой. Крейсер обрушил на батареи ураганный огонь из корабельных орудии. С авианосца поднялись самолеты, сбросившие несколько бомб. Сопротивление оборонявшихся было подавлено, но и крейсер получил повреждения. Путь на Архангельск был открыт. Правда, в фарватере Двины его преграждали 3 затопленных корабля. Но командующий флотилией изменник Виккорст сделал затопление так, что проход интервентам все же был оставлен. Корабли союзников 2 августа беспрепятственно отшвартовались в Архангельском порту. Пуля, Кемпа и других высокопоставленных заморских особ подобострастно встречали члены марионеточного правительства Чайковского и отряды мятежников. Орудия иностранных кораблей, наведенные на город, кружившие в небе для устрашения жителей самолеты, высаживавшиеся на берег иноземные войска - все это свидетельствовало о том, что оккупация Архангельска в соответствии с версальской нотой N 31 свершилась.

Источники

1. Савинков Б. В. Борьба с большевиками. - Варшава, 1920. С. 26.

2. Мельгунов С. П. Воспоминания и дневники. - Париж, 1964, вып. 2. Ч. 3. С. 20.

3. Мельгунов С. П. Н. В. Чайковский в годы гражданской войны. - Париж, 1929. С. 52.

4. Журн. "На чужой стороне". - Берлин, 1923, N2. С. 188.

5. Там же, с. 192.

6. Мельгунов С. П. Воспоминания и дневники. Вып. 2. Ч. 3. С. 17.

7. Заброшенные в небытие. Интервенция на Русском Севере (1918 - 1919) глазами ее участников. - Архангельск, 1997. Приложение документов. С. 465.

8. Там же, с. 444.

9. Вестник правительства Северной области, 6.VII.1919 (далее - Вестник ВПСО).

10. Государственный архив Российской Федерации (далее - ГАРФ), ф. 18, оп. 1, д. 8, л. 30.

11. Заброшенные в небытие. С. 443.

12. Там же, с. 436 - 442.

13. Деникин А. И. Очерки русской смуты. - Берлин, 1926. Т. 5. С. 40.

14. Белый Север. 1918 - 1920 гг. Мемуары и документы. - Архангельск, 1993. Вып. 1. С. 8.

15. Там же, с. 9.

16. Там же.

17. Голдин В. И. Интервенция и антибольшевистское движение на Русском Севере 1918 - 1920 - М., 1993. С. 40 - 42.

18. Документы внешней политики СССР. - М., 1956. Т. 1.

19. Белый Север. Вып. 1. С. 9.

20. Голдин В. И. Указ. соч. С. 46 - 50.

21. Там же, с. 53.

22. Там же, с. 49 - 50.

23. Киселев А. А., Климов Ю. Н. Мурман в дни революции и гражданской войны. - Мурманск, 1977. С. 174 - 175.

24. Там же, с. 176.

25. Голдин В. И. Указ. соч. С. 52.

26. Белое дело. - Берлин, 1928. Т. 4. С. 13.

27. Там же, с. 14.

28. Там же, с. 15.

29. Там же, с. 14 - 15.

30. Вестник ВПСО. 3.XI.1918.

31. Проблемы отечественной истории. Сб. научных статей. - М., 1994. Вып. 3. С. 57.

32. Белое дело. - Берлин, 1927. Т. 3. С. 8.

33. Голдин В. И. Указ. соч. С. 68.

34. Проблемы отечественной истории. Вып. 3. С. 56.

35. Вестник ВПСО, N 1. 10.X.1918. Архангельск.

36. Ротштейн Э. Когда Англия вторглась в Советскую Россию. - М., 1982. С. 110.

37. Там же.

38. Белое дело. Т. 4. С. 19.

39. Заброшенные в небытие. С. 444.

(Продолжение следует)

Постоянный адрес данной публикации: