Член-корреспондент РАН Виктор СИДОРЕНКО, Национальный исследовательский центр "Курчатовский институт" (Москва)

Я пришел в Лабораторию измерительных приборов АН СССР (ЛИПАН) старшим лаборантом в 1952 г., Игорь Васильевич умер в 1960-м. Восемь лет - и немного, и немало. Характер взаимодействия определялся кругом занимавших его проблем, стилем поведения, формой работы с сотрудниками института, вниманием к молодым. Могло начинаться и с мелочей. Моя фамилия оказалась на слуху из-за "Горячего сердца" Александра Островского. Встречая вечером после работы на аллее института молодого инженера, Игорь Васильевич издали и весело кричал: "Сидоренко, покажи, сколько у нас законов. Как будем судить: по закону или по совести?"

В 1955 г. в привычном для того времени темпе развернулась работа по проектированию водо-водяного реактора для атомной электростанции, в которую я активно включился в составе команды кандидата технических наук Сергея Скворцова. И подряд - несколько ответственных поручений от Игоря Васильевича.

Первое, несколько необычное, Борода (такое прозвище Курчатов получил от ближайших коллег за длинную бороду) дал накануне I Женевской конференции по мирному использованию атомной энергии (1955 г.). Готовились к ней тщательно. В качестве репетиции Игорь Васильевич даже организовал специальную сессию АН СССР по этой тематике. В соответствии с порядком, установленным организаторами Женевской конференции, все доклады заранее разослали странам-участникам, в том числе и наш о материаловедческом петлевом реакторе MP, введенном в эксплуатацию в 1952 г. Американский на аналогичную тему был посвящен реактору MTR (1954 г.) с водяным замедлителем и пластинчатыми тепловыделяющими элементами. По конструкции активной зоны он выглядел привлекательнее, позволяя получить более высокие параметры нейтронного потока. Наш MP с графитовым замедлителем смотрелся несколько "старомодно". Выступать на конференции с советским докладом должен был известный специалист в области тепловой и ядерной энергетики член-корреспондент АН СССР Георгий Кружилин.

Пригласив меня в кабинет, Курчатов сформулировал задачу в своем духе: "Ты читал оба доклада и видишь выигрышность американского реактора. Нужно выявить и подчеркнуть достоинства нашей конструкции, чтобы она была представлена подобающе. Эти "старые песочники" ничего толкового не сделают. Садись и пиши тезисы устного представления доклада на конференцию". (Уместно напомнить, что "старому песочнику" Георгию Никитовичу было тогда 43 года.) Мне кажется, я справился с заданием. В качестве основного преимущества нашей конструкции, и в частности выбора графита в качестве замедлителя, были названы существенно более благоприятные условия для размещения в активной зоне петлевых каналов с различными теплоносителями для испытания опытных тепловыделяющих элементов (твэлов).

Кстати, аббревиатуру "MP" Игорь Васильевич расшифровывал словами "М...Рыдания" (первое - не очень литературное в этом словосочетании) или просто "Рыдания". Вероятно, это было связано с неполадками пускового периода и неудачными результатами испытаний твэлов на исследовательских петлях. Вопрос о делах на реакторе он обычно задавал в форме: "Ну, как там Рыдания?".

Другое поручение относилось к 1956 г. И оно было полностью в духе Курчатовского стиля общения с "молодыми". Готовился XX съезд КПСС. На базе всех проработок, обсуждений и предшествовавших решений, связанных с развитием атомной энергетики и выбором типов реакторных установок для атомных электростанций, Курчатов включился в подготовку Директив XX съезда по соответствующему разделу с формулировкой основных параметров программы сооружения мощных АЭС и опытных реакторов в шестой пятилетке (1955-1960 гг.). По существу, речь шла о первой программе атомной энергетики, чтобы подключить к ее реализации промышленные министерства. В мою задачу входило определение ее контуров, масштабов вводимых мощностей с распределением по типам электростанций и опытных энергети-

ческих установок. Тогда за счет атомной энергии предполагали получить 2-2,5 млн. кВт электрической мощности. При этом намечали построить 5 АЭС с вводом в строй первых в конце 1958 г. Запомнились поездки к Игорю Васильевичу в Барвиху (Московская область), где на скамейке, стоявшей вдоль аллеи, уточнялись детали готовившихся документов.

Позже Скворцов вспоминал, как с ним встретился Игорь Николаевич Головин, в те годы первый заместитель директора института, и сказал: "Неудобно получается, Игорь Васильевич дает важные поручения Сидоренко, а он только инженер. Давайте представление, переведем его в старшие инженеры".

Яркое по эмоциональности впечатление осталось от времени подготовки ко II Женевской конференции 1958 г. Я делал один из докладов. В какой-то момент Игорь Васильевич обнаружил, что авторы срывают намеченные сроки представления текстов. Тогда он пригласил докладчиков от института в "хижину лесника" (в этот дом, построенный по просьбе Курчатова на "работе", он с женой и братом переехал осенью 1946 г. перед пуском реактора Ф-1), где на первом этаже в комнате слева мы и расселись на стульях по периметру.

Вошел Игорь Васильевич, удостоверился, что все явились, и сходу начал поочередно, со старших (по-моему, первым воспитуемым был радиохимик Григорий Яковлев): "Ты что же это... трах-тах-тах!.." (к литературным выражениям можно было отнести не более 10%). "А ты, молодой (это уже ко мне), а туда же?!". Затем, обведя веселыми глазами собравшихся, завершил: "Ну что, культурную речь я произнес? Идите, отдыхайте...".

Вся работа после этого была завершена за 3 дня. Если ответственность за порученное дело осмелиться назвать одной из основных характерных черт нашего поколения атомщиков, то она и отсюда, от практического общения с таким Человеком.

Я назвал свой очерк "Зачинатель атомной энергетики Советского Союза". По-моему, это полностью соответствует реальному развитию событий и роли Курчатова в них.

Понимание того, что энергию деления урана необходимо эксплуатировать в мирных целях, было естественным для ученых и специалистов, привлеченных к созданию атомной бомбы. Уже в 1945 г. организацию "исследовательских работ по использованию внутриатомной энергии в мирных целях" включили в повестку дня Технического совета Специального комитета при Государственном комитете обороны (затем при Совете народных комиссаров СССР и с 1946 г. - Первом главном управлении при Совете Министров СССР). Поручение Техническому совету было дано 26 октября 1945 г. решением Специального комитета, подписанным председателем Лаврентием Берией, со ссылкой на предложения академика Петра Капицы.

В известном письме заместителю председателя Государственного комитета обороны, куратору атомного проекта Вячеславу Молотову (18 декабря 1945 г.) Капица подчеркивал, что "главное значение в применении атомной энергии лежит в мирных культурных целях, где ей предстоит революционизировать энергетику и ряд других ведущих областей техники", а в будущем "энергетика перейдет на атомную энергию, и очень возможно, что о сжигании угля, торфа и пр. в топках будут говорить как о варварстве, и это будет запрещено".

Игорь Васильевич был членом Специального комитета и Технического совета комитета (председатель Борис Ванников), но фактически, как директор Лаборатории N 2, стал "мозговым центром" и главной движущей силой всех работ по использованию атом-

ной энергии. Лишь после испытания первой советской атомной бомбы в 1949 г. его назначили председателем Научно-технического совета Первого главного управления (НТС ПГУ) при Совете Министров СССР.

Исследования по "использованию урановых котлов для генерации электрической энергии" уже в 1946 г. предложили включить в перечень научно-исследовательских работ институтов АН СССР среди других, "связанных с изучением атомного ядра и использованием ядерных реакций".

Первые документально зарегистрированные официальные поручения Курчатова в Лаборатории N 2 о возможности энергетического применения графитового реактора с водяным охлаждением относятся к 1946 г.

На заседании НТС ПГУ 24 марта 1947 г. было принято решение (с учетом анализа зарубежных исследований, прежде всего американских) "приступить к научно-исследовательским и подготовительным проектным работам по использованию энергии ядерных реакций для энергосиловых установок, имея в виду заблаговременно подготовить развитие работ в этом направлении (применительно к самолетам, кораблям, электростанциям, локомотивам). Предложить Спецкомитету возложить общее научное руководство по этим проектам на членов совета - Курчатова И. В., Алиханова А. И., Семенова Н. Н., ближайшей задачей которых является разработка совместно с руководителем ведущих проектно-конструкторских групп координирующих технических заданий по энергосиловым установкам".

В 1948-1949 гг. были сделаны проектные проработки энергетических установок различных типов, а во второй половине 1949 г. уже рассмотрены результаты по реакторам - графитовому, охлаждаемому гелием ("Шарик", Институт физических проблем АН СССР), с бериллиевым замедлителем и гелиевым охлаждением (Лаборатория "В", расположенная в Обнинске в 105 км от Москвы, ныне Физико-энергетический институт им. А. И. Лейпунского), графитовому с водяным охлаждением (Лаборатория измерительных приборов АН СССР). Одновременно в ЛИПАНе разработали малогабаритный исследовательский реактор "Малютка", снабженный "экспериментальными отсеками", предназначенными для изучения элементов конструкций новых типов реакторов с газовым, водяным (для энергетических установок) и металлическим охлаждением (для процессов с воспроизводством и процессов на быстрых нейтронах).

В постановлении НТС ПГУ, подписанном заместителем председателя Курчатовым, отмечено: "Считать необходимым осуществление экспериментальной установки "Малютка" как установки, обеспечивающей возможность в короткие сроки и при малых затратах произвести изучение новых типов реакторов с большой интенсивностью поля нейтронов, реакторов для установок с воспроизводством вещества (на быстрых нейтронах), а также исследование в сокращенные сроки конструкций блочков обычных аппаратов".

Дальнейшие работы над этим проектом привели к появлению исследовательского реактора МР, сыгравшего важную роль в создании энергетических блоков.

К исходу 1949 г. в ЛИПАНе подвели итоги, обозначили перспективные направления использования ядерно-энергетических установок для кораблей, авиации, атомных электростанций и реакторов-"производителей", использующих бросовое тепло для получения электроэнергии.

Применительно к АЭС на первый план вышла проблема экономичности установки, стоимости ядерного топлива, необходимости решения задачи использова-

ния в качестве топлива урана-238 и тория-232, накопления в реакторе нового ядерного горючего и его возвращения через химико-металлургический цикл.

По реализации вперед выходила разработка "конструкции атомного двигателя для кораблей (применительно к подводной лодке) в трех вариантах (водяное, газовое и металлическое охлаждение) мощностью двигателя 10 000 кВт на валу". Спецкомитет 18 ноября 1949 г. дал поручение Курчатову (с привлечением Александрова, Доллежаля, Бочвара, Завенягина, Первухина) рассмотреть вопрос о возможных направлениях работ. Предложения были представлены уже 27 января 1950 г.

Основные идеи записки Курчатова касались "применения электростанций на атомной энергии с целью выработки только большого количества электроэнергии для народного хозяйства (имеются в виду не двухцелевые реакторы, производящие электроэнергию попутно. - В. С.), например, взамен строительства обычных угольных электростанций". Среди главных проблем Игорь Васильевич выделил экономический фактор - стоимость кВт*ч. "...Даже при наличии дешевого урана в неограниченном количестве, - отметил он, - стоимость кВт*ч. атомной паровой электростанции, вероятно, не может быть снижена более чем на 20 процентов в сравнении со средней стоимостью кВт*ч. угольных станций. В силу этого паровая атомная электростанция должна уступать по экономичности крупным гидроэлектростанциям, дающим в 2-3 раза более дешевую электроэнергию, чем средние угольные электростанции". А потому на тот момент, считал Курчатов, АЭС "могут применять-

ся, главным образом, параллельно с угольными электростанциями, в особенности в районах с дорогим привозным углем, и пока еще нецелесообразны в районах, имеющих дешевую гидроэлектроэнергию".

В записке Игорь Васильевич обратил внимание на ряд показателей, делающих АЭС "незаменимыми в народном хозяйстве". Их можно "строить в любых отдаленных районах, не имеющих собственного топлива; доставка топлива - урана - на любое расстояние не имеет каких-либо ограничений". Кроме того, "большие запасы энергии в виде урана могут быть накоплены и храниться неопределенно долгое время; для обеспечения непрерывной работы в течение года электростанций общей мощностью 10 млн. кВт требуется запас в 2 тыс. т урана (при выжигании из 1 т урана 10 кг урана) вместо скоропортящегося запаса в 100 млн. т угля". При этом "становится возможным осуществление мощных (в несколько сот тысяч кВт) подземных резервных электростанций; такие электростанции на атомной энергии не требуют непрерывного подвоза угля, складов угля, дымовых труб и т.п. на поверхности земли". При необходимости, заметил также он, атомные электростанции могут быть частично переориентированы для производства плутония, пригодного для оборонных целей, при некотором сокращении выработки электроэнергии.

"Постройка и изучение атомных электростанций, - подчеркнул далее Игорь Васильевич, - должны привести к развитию техники и использованию новых способов получения электроэнергии (газовые турбины, увеличение коэффициента полезного действия преобразования тепла) с большим удешевлением атомной электроэнергии". Среди главных задач в этой работе он выделил три: "улучшение технологического процесса регенерации урана до степени, обеспечивающей выжигание 5-20 кг урана из тонны урана (увеличение глубины выработки, уменьшение потерь при переработке, увеличение степени воспроизводства активного вещества); повышение полезной температуры процесса в котле до такой степени, чтобы имелась возможность получать пар для турбин при нормальных параметрах (400-500°С при давлении 30-100 атмосфер); увеличение живучести атомного котла при указанных температурах и давлениях (увеличение срока службы технологических трактов и тепловыделяющих элементов без их смены до 1-3 лет)".

Таким образом, заключил Курчатов, строительство АЭС "является вполне целесообразным, и в настоящее время следует приступить к изучению способов преодоления имеющихся технических трудностей, в первую очередь - по улучшению технологического процесса".

В соответствии с намеченными приоритетами (разработка малогабаритных реакторов для судовых силовых установок) в Лаборатории "В" в 1950 г. начали подготовку к сооружению установки В-10, где должны были поочередно испытывать две разновидности гелийохлаждаемых реакторов: с графитовым (агрегат "Ш", разработанный в Институте физических проблем АН СССР) и бериллиевым замедлителем (агрегат "ВТ" Лаборатории "В"), позже к ним добавили агрегат "ВМ" графитовый с водяным охлаждением, созданный Лабораторией N 2 и московским НИИ химического машиностроения.

16 мая 1950 г. Сталин подписал постановление Совета Министров СССР, предусматривавшее строительство в Лаборатории "В" опытной энергетической установки мощностью по паровой турбине до 5 тыс. кВт с тремя реакторами на обогащенном уране-235 (два уран-графитовых с водяным и газовым охлаждением и уран-бериллиевый с газовым охлаждением или расплавленным металлом) и ввод ее в действие в 1951 г.

Реальный разворот событий по проектам (в том числе переориентирование уран-бериллиевого реактора на охлаждение сплавом свинец-висмут), возможности обеспечения обогащенным ураном привели к решению строить в первую очередь агрегат АМ с водяным теплоносителем, о чем член Спецкомитета Авраамий Завенягин, курировавший цикл производства ядерного топлива, и Курчатов доложили Берии: "Агрегат АМ (с водяным охлаждением) имеет то преимущество, что в нем может быть более, чем в других агрегатах, использован опыт обычной котельной практики, низкая температура теплоносителя - 300°C исключает ряд трудностей конструкторского характера; общая относительная простота агрегата облегчает и удешевляет его строительство".

Это и предопределило дальнейшее развитие событий.

Доведенная в 1954 г. до сооружения электростанция с реактором АМ стала первой атомной электростанцией, включенной в энергосистему, чем и заслужила титул Первой в мире АЭС. Подача пара на турбину сопровождалась шуточным поздравлением Игоря Васильевича: "С легким паром!". Теперь 26 июня 1954 г. считают днем рождения атомной энергетики.

Передав научное руководство энергетическими водоохлаждаемыми графитовыми реакторами Лаборатории "В", Курчатов сосредоточил работу своего института на реакторах с замедлением и охлаждением легкой водой - сначала для кораблей и судов, а затем АЭС и исследовательских установок.

К 1955 г. проработали и составили техническое задание на первый водо-водяной энергетический реактор (ВВЭР) для атомной электростанции. И характерно, что в докладе, сделанном в апреле 1956 г. в Харуэлле (Англия), где речь шла об общих направлениях и планах развития атомной энергетики в Советском Союзе, Курчатов подробно остановился на особенностях и деталях физики реакторов с замедлением нейтронов на обычной воде. "Этим вопросам в продолжение последних лет уделялось большое внимание со стороны ученых института, директором которого я являюсь, - отметил Игорь Васильевич. - Реакторы с водяным замедлителем соединят высокий коэффициент воспроизводства ядерного горючего с простотой и компактностью конструкции. По нашему мнению, они являются перспективными для большой атомной энергетики ближайшего будущего". При этом он назвал 25 сотрудников, связанных с изучением физики ВВЭР: Фейнберг, Дроздов, Горюнов, Сто-

ляров, Никольский, Катков, Анциферов, Бурков, Мухин, Комиссаров, Тарабанько, Левина, Осмачкин, Новиков, Саульев, Мостовой, Певзнер, Спивак, Ерозалимский, Кутиков, Кунегин, Немировский, Дорофеев, Лавренчик, Добрынин. Можно быть уверенным, что с каждым из них Игорь Васильевич работал персонально.

В мае 1955 г. научный штаб отрасли, возглавляемый Авраамом Завенягиным, Ефимом Славским и Игорем Курчатовым, выработал рекомендации по дальнейшему развитию энергетического реакторостроения, обозначив четыре типа установок: КС - с замедлителем из тяжелой воды и газовым теплоносителем на естественном уране; ВВЭР - с замедлителем и теплоносителем - обычной водой под давлением и слабо-обогащенным ураном; АМБ - по типу реактора Первой АЭС со слабообогащенным ураном; ЭГ - с графитовым замедлителем и газовым теплоносителем на естественном уране. В соответствии с ними и были составлены Директивы XX съезда КПСС по разделу атомной энергии для шестого пятилетнего плана, ставшие темой выступления Курчатова. Постановление от 16 марта 1956 г. определило строительство и пуск в 1956-1960 гг. Белоярской АЭС на Урале мощностью 400 МВт с двумя реакторами АМБ, Уральской АЭС (400 МВт с двумя реакторами КС), Московской атомной ТЭЦ в Ховрино (400 МВт с двумя блоками ВВЭР), впоследствии перенесенной на нововоронежскую площадку (г. Воронеж) и Ленинградской атомной ТЭЦ (200 МВт с одним блоком ВВЭР).

Наряду с этим для экспериментальной отработки систем Завенягин поручил построить в г. Мелекесс (Ульяновская область) опытные реакторы мощностью по 50 МВт: на быстрых нейтронах (БН-50), водяной кипящий (ВК-50), гомогенный на тории и уране (ТГ-50) и графитовый с натриевым теплоносителем (ГН-50). Из них в разное время были сооружены только первые два.

Научным руководителем работ по быстрым реакторам был назначен академик АН Украинской ССР Александр Лейпунский (Лаборатория "В"), тяжеловодным и гомогенным - академик Абрам Алиханов (Теплотехническая лаборатория АН СССР, затем Институт теоретической и экспериментальной физики), ВВЭР и ВК-50 - академик Анатолий Александров (ЛИПАН).

В таком оптимистическом планировании, конечно, сказывалось гипнотическое воздействие темпов работы над ядерным оружием. Реальные возможности промышленности заставляли постоянно корректировать сроки сооружения объектов. Уже в октябре 1956 г. в план на шестую пятилетку внесли изменения, а 4 апреля 1957 г. определили уровень ввода мощностей АЭС в 1960 г. 1300 МВт против намеченных ранее 2175.

Вспоминаю эпизод из 1955-1956 гг., обозначивший для нас, "молодых", расстановку авторитетов "там, наверху". На НТС в Министерстве среднего машиностроения СССР, находившемся тогда на Ново-Рязанской улице, рассматривали один из первых вариантов проекта ВВЭР. По-моему, тот, где перегрузка кассет в реакторе производилась без снятия крышки через люк наверху при помощи пантографа, расположенного внутри корпуса и способного доставать их в любом месте активной зоны, за что и прозванного в те времена первым заместителем министра среднего машиностроения Ефимом Славским "грузинским кувшином". Председательствовал Курчатов. И когда Ефим Павлович стал не очень кстати нажимать на какой-то вопрос, тот быстро его остановил словами: "Ты, Ефим, сиди".

Игорь Васильевич через руководство страны прилагал огромные усилия по организации всех отраслей

промышленности, от которых зависело выполнение намеченных планов. Одновременно шла работа по усовершенствованию проектов, увеличению мощности блоков ВВЭР. Уже в 1958 г. был поставлен вопрос о разработке применительно к Ленинградской АЭС реактора ВВЭР-М с увеличенной в 2 раза мощностью (400 МВт).

Особых усилий Курчатова потребовал 1959 г., когда Госплан СССР внес в правительство предложение о сокращении количества строящихся реакторов на Нововоронежской и Белоярской атомных станциях с двух до одного, а также о прекращении строительства Ленинградской АЭС, переносе сроков сооружения реакторов Нововоронежской АЭС на 2 года, а затем и вообще о ее ликвидации. В результате станцию, которую Курчатов и Александров рассматривали как "опытно-промышленную установку, открывающую дорогу крупному направлению атомной энергетики - водо-водяным реакторам", удалось отстоять.

Пуск первого блока Нововоронежской АЭС состоялся в 1964 г. уже после смерти Игоря Васильевича (1960 г.). И она стала полигоном для отработки всех поколений водо-водяных установок: 1-й блок - 210 МВт, 2-й - 365, 3-й и 4-й - по 440, 5-й - 1000. Сотрудники института оправдали ожидания своего директора. ВВЭР действительно представляет крупное направление развития ядерных энергетических установок: к 2012 г. в Советском Союзе, а затем в России и ряде зарубежных стран было включено в энергетическую сеть около 70 таких энергоблоков единичной мощностью от 70 до 1000 МВт. Реакторы ВВЭР сыграли определяющую роль на ключевых

этапах становления и развития отечественной атомной энергетики. Сооружение первых блоков Нововоронежской АЭС подтвердило техническую осуществимость надежных промышленных энергоисточников на ядерном топливе. Первое поколение серийных реакторов ВВЭР электрической мощностью 440 МВт продемонстрировало экономическую конкурентоспособность АЭС. Второе поколение этих установок (440 и 1000 МВт), выполненных по новым требованиям безопасности, соответствующим международным нормам, создало техническую базу для уверенного присутствия на мировом рынке реакторных технологий. В критический период после аварии на Чернобыльской станции (1986 г.) ВВЭРы продемонстрировали свою безопасность и обеспечили устойчивость отрасли.

Как зачинатель атомной энергетики Советского Союза Курчатов сильно повлиял на дальнейшую ее эволюцию. В то же время в последние годы жизни с огромным энтузиазмом взялся за решение задач мирного применения энергии синтеза ядер.

В заключительной части целесообразно сформулировать общую картину развития отрасли в нашей стране от ее зарождения до конца XX в.

Начальные шаги, направления работ и научно-техническая база гражданской атомной энергетики практически полностью опирались на фундамент, заложенный для создания ядерного оружия и затем атомного флота, т.е. для военных целей. Этот потенциал подталкивал к демонстрации возможности использования процесса деления ядер для блага людей, а затем и освоения надежных и конкурентоспособных энергоисточников.

Технологический успех естественным образом подтолкнул масштабное развитие этого направления энергетики, чему весьма способствовали региональные условия экономической целесообразности и устранения зависимости от традиционных источников энергии. В результате ядерное топливо стали ускоренно внедрять в топливно-энергетический баланс многих промышленно развитых стран, в том числе и в Советском Союзе.

Однако сейчас можно утверждать: наращивание масштабов новой энергетической технологии опережало объективные глобальные энергетические потребности. Оно игнорировало сохраняющиеся экономические и технологические возможности целесообразного роста энергетики на органических видах топлива. Сформировавшееся в ядерном сообществе суждение о том, что атомная энергетика достигла "зрелости", оказалось несколько преждевременным. Естественно, настороженное отношение общества к ней, зародившееся с появлением ядерного оружия, быстро переросло в отрицание направления после крупных аварий на станциях. Определяющими в этом повороте стали события на Чернобыльской АЭС. В результате произошел резкий спад роста атомной энергетики в мире. В Советском Союзе, а затем и в России это проявилось самым трагическим образом.

Тем не менее, новая энерготехнология не стажировала, а перешла в фазу "равновесного развития". Такое положение соответствовало более сбалансированному использованию различных видов топлива с учетом региональных возможностей и экономической целесообразности. Центр тяжести атомной энергетики стал перемещаться в районы Азии и Дальнего Востока.

Теперь растет спрос на новые технологические решения, обеспечивающие снижение аварийного радиационного риска от ядерных энергоисточников и последствий их эксплуатации. Изменение общественного мнения в пользу наращивания доли ядерного топлива в топливно-энергетическом балансе должно опираться на демонстрацию реальной "зрелости" и безопасность этой технологии.

Переходный период сопровождается крайними суждениями в оценках развитых ядерных технологий и характера необходимых для следующего этапа, а также в "требованиях" к ядерным энергоисточникам и топливному циклу на новом витке истории. При этом некоторые специалисты склонны объявлять ошибочным весь спектр направлений атомной энергетики, зародившийся в период решения оборонных задач, и даже призывают "начать все с начала", подчиняя технические решения требованиям исключительно "мирного" развития. Такой подход представляется слишком однобоким. Впереди - неизбежное совершенствование ядерных энергоисточников в сторону "внутренне безопасных" конструкций, демонстрируемых, например, атомными станциями теплоснабжения, модульными газоохлаждаемыми реакторами, и поиск новых решений.

Принципиально важным в этом процессе становится понятие "преемственность развития", в которое вкладывают различные слагающие технической политики. Прежде всего это прямая технологическая преемственность, направленная на максимальную отдачу аккумулированных средств и накопленного потенциала (что немаловажно в кризисных условиях экономики). Далее, непрерывность процесса новых разработок и их реализации, когда новое создается параллельно с совершенствованием освоенного. И, наконец, последовательное развитие научно-технических и технологических концепций в связи с растущими требованиями к безопасности, определяющими динамику общественного мнения, и разнообразием применения ядерных энергоисточников.

Вряд ли уместно задаваться вопросом, какую точку зрения занял бы Игорь Васильевич в отношении атомной энергетики и как повлиял бы на нее в прошедшие десятилетия. История не имеет сослагательного наклонения. Но можно с уверенностью сказать: в любом случае это была бы позиция мудрого человека, озабоченного максимальным использованием достижений науки для блага человека и эффективного, устойчивого обеспечения энергетических потребностей всего человечества.

Публикатор:

Постоянная ссылка для научных работ (для цитирования):

Комментарии: