М. Изд-во "Наука". 1971. 255 стр. Тираж 2900. Цена 99 коп.

История холопства в последние годы стала пользоваться повышенным вниманием советских исследователей. Появились статьи А. П. Пьянкова, И. Я. Фроянова, Л. В. Черепнина, вышла в свет специальная монография В. М. Панеяха. Серию работ о холопах подготовил и частично опубликовал А. А. Зимин. Издание книги Е. И. Колычевой можно рассматривать как прямое продолжение исследовательской работы в этой области. Автор поставил перед собой задачу изучить непосредственное влияние холопства на становление крепостнических отношении и консервативную роль правительства, стремившегося сохранить и укрепить институт холопства. Особый упор делается при этом на наследственное холопство, так как, по мнению Е. И. Колычевой, "история наследственного холопства конца XV - XVI в. оставалась неизученной" (стр. 6).

Уже названия глав книги показывают, что автора интересует широкий круг проблем: документация, оформлявшая холопскую зависимость и отпуск на свободу, занятия холопов, их правовое положение, позиция правительства и церкви и т. д. Каждый раздел открывается тщательной историографической проработкой темы. Изложив мнение предшествующего исследователя, Е. И. Колычева нередко противопоставляет ему свою позицию. Научный интерес представляет ее спор с В. М. Панеяхом по вопросу о наличии индивидуальных земельных участков у рядовых холопов. Ее оппонент, пытаясь наметить общую тенденцию эволюции института холопства в XVI в., утверждал, что холопы- страдники "не являлись, вероятно, владельцами пашенных участков"¹. Е. И. Колычева справедливо указала на узость источниковедческой базы В. М. Панеяха, опиравшегося почти исключительно на актовый материал. Между тем писцовые книги содержат бесспорные данные о наличии в конце XV - начале XVI в. у холопов "собственной" пашни. Столь же аргументировано оспаривает автор и взгляды тех исследователей (Б. Д. Греков, С. Б. Веселовский, В. М. Панеях и др.), которые полагали, что в XV - XVI вв. полные холопы не облагались государственными повинностями. Процитированные Е. И. Колычевой источники подтверждают сделанный ею вывод: "Итак, в XVI в. разница между крестьянами и холопами, сидящими на земле, становится все более номинальной" (стр. 131).

Е. И. Колычева принадлежит к числу тех историков, которые считают, что правовое положение холопов обеспечивалось в основном не законодательными актами, а базировалось на обычном праве. На развитие же норм обычного права, по ее мнению, влияла "Русская правда", в частности ее сокращенная редакция. Но если историки уделили большое внимание данному источнику в связи с явлениями XI - XIII вв., то, по мнению автора, "развитие норм Русской правды в последующие столетия выпало из поля зрения ученых" (стр. 202 - 203), хотя большинство списков "Русской правды" падает именно на XVI в., а наиболее поздний вариант источника - Сокращенная правда позволяет, в сравнении с Пространной правдой, выявить изменения в правовом положении холопства.

Определенный интерес представляет пятая глава книги, в которой автор формулирует свою концепцию по вопросу об отношении церкви и правительства к освобождению холопов. В частности, возражая ряду советских (Б. Д. Греков, Я. С. Лурье) и дореволюционных (А. П. Щапов, В. И. Жмакин) ученых, Е. Н. Колычева считает, что церковь занимала сугубо консервативную позицию. При этом, если в вышеперечисленных случаях платформы Е. И. Колычевой и ее оппонентов различались в основном лишь уровнем информированности и своеобразием субметодики историографического спора, то в данном - различия имеют принципиальный характер. Церковь, писал Б. Д. Греков, проповедуя гуманное обращение с рабами, не настаивала на ликвидации самого института рабства². "Идея равенства, отрицания рабства, - прямолинейно утверждает Е. И. Колычева, - не могла созреть на ветвях церковного древа, этой сугубо классовой организации" (стр. 183). Автор не учел, что церковь претендовала на роль надклассовой организации и потому подчас осуждала холопство в его наиболее жестоких проявлениях. Примеров тому немало приведено и

¹ В. М. Панеях. Кабальное холопство на Руси в XVI в. Л. 1967, стр. 63.

² Б. Д. Греков. Крестьяне на Руси с древнейших времен до XVII века. Кн. II. М. 1954, стр. 26.

стр. 153

в книге; в ней признается, что ряд высокопоставленных иерархов выступал против холопства. Слабость контраргументов очевидна. Их всего два: наличие у многих церковных феодалов собственных холопов и утверждение епископами духовных, в которых холопы отказываются по наследству. Тем не менее в заключительных фразах книги содержится категоричный и не связанный с предыдущим текстом вывод: правительство стремилось распространить холопскую зависимость на новые слои беднейшего населения, а церковь поддерживала этот курс (стр. 245). Но неучастие в активной борьбе за уничтожение холопства и активная роль в стимулировании процесса похолопления - далеко не одно и то же.

В советской историографии до сих пор считалось общепризнанным, что с конца XV в. московское правительство проводило политику, направленную на постепенное ограничение и смягчение холопства. С точки же зрения Е. И. Колычевой, правительство, напротив, стремилось в это время сохранить и расширить институт холопов, сделать их положение еще более бесправным. В подтверждение дается единственная ссылка на статью 77 Судебника 1550 г. о порядке оформления отпускных. Эта статья комментируется в литературе по-разному. Но ведь, судя по ее содержанию, она ставила целью лишь прекратить подделку отпускных беглыми холопами. И сама Е. И. Колычева признает, что статья 77 действовала "крайне непродолжительное время" (стр. 201). Поэтому делать вывод, что именно она определила многолетнюю политику, "направленную на то, чтобы затормозить отпуск холопов на волю" (стр. 200), нет никаких оснований.

Еще более удивительной представляется трактовка автором статьи 78 Судебника 1550 г.: "А имати кабалы на волных людей, а на... холопей кабал не имати". Указав на нее, Е. И. Колычева постулирует, что "правительство во что бы то ни стало стремилось сохранить, упрочить и расширить институт холопства" (стр. 200). Для подкрепления своих слов ей потребовалось назвать кабальную зависимость в 1550 г. "новым видом неволи" (стр. 200), так как если бы она признала, что вольные люди шли в холопы, дав на себя кабалу, задолго до издания Судебника, то у статьи 78 осталось бы одно истолкование: она запрещала опутывать кабалами наличных холопов (в том числе привилегированных), пресекая возможные злоупотребления со стороны их владельцев.

Любопытно, что факты, приведенные в книге, совсем иначе обрисовывают правительственную политику. Органы великокняжеской власти вопреки нормам "Русской правды" и обычного права допускают холопов на суд в качестве послухов, их уже не карают смертью за убийство свободного человека, тогда как убийство холопа приравнивается к убийству свободного и карается столь же сурово и т. д. Тем самым использованный Е. И. Колычевой материал вступает в противоречие с ее априорной концепцией.

Одна из основных задач, поставленных в книге, - раскрыть единство процесса становления крепостничества и трансформации холопства (стр. 5). К сожалению, о крепостничестве в книге не говорится вообще, в ней лишь кратко прослеживается заинтересованность в холопском труде мелких феодалов, которые в условиях переходов крестьян "были вынуждены "строить" свое хозяйство, используя подчас исключительно труд холопов-земледельцев" (стр. 180). Отмена крестьянских "выходов" ликвидировала надобность в холопах. Это, разумеется, правильно, хотя и давно известно. Но здесь очерчены не две стороны единого процесса, а только отмечена обратная зависимость между крепостным правом и холопством: развитие первого привело к изживанию второго.

Таким образом, Е. И. Колычевой не удалось создать исследование о проблемах, выделенных ею в качестве стержневых. Поэтому книга распалась на ряд очерков по локальным аспектам истории холопства. В них есть интересные мысли, приводятся не известные еще материалы; но для изложения этого нового, оригинального вполне хватило бы статьи. Возникает вопрос: на кого же была рассчитана книга? Широкий круг читателей смутит ее специфичность-автор не смог преодолеть барьер профессиональной ограниченности. Для небольшого числа специалистов не представляют интереса обзорные, в сущности, очерки о разновидностях холопов, об их занятиях и т. д.; знакомы им и многие выводы, поскольку они апеллируют к стереотипным представлениям. К сожалению, исследователь в авторе слишком часто уступает место комментатору.

Публикатор:

Постоянная ссылка для научных работ (для цитирования):

Найденный поисковым роботом источник:

Автор(ы) публикации - В. Н. БОЧКОВ:

Комментарии: