1

Промышленный подъем середины 90-х годов прошлого столетия был обусловлен некоторым расширением внутреннего рынка в связи с богатыми урожаями после голодных годов (1891 - 1892), строительством транссибирского пути и значительным накоплением капиталов внутри страны. А после чрезвычайного повышения таможенных тарифов и введения золотой валюты это расширение рынка вызвало и громадный прилив в русскую промышленность иностранных капиталов, привлеченных исключительно высокими нормами прибыли.

В условиях промышленного подъема развитие капитализма шло особенно быстрыми темпами, обостряя классовые противоречия и подымая массы рабочих на борьбу против все увеличивавшейся эксплоатации.

Уже развертывалось широкое движение среди фабрично-заводских рабочих в тогдашней русской Польше, уже начинали втягиваться в движение ремесленные рабочие на Литве, в тогдашнем Северозападном крае. Все учащались вспышки рабочего движения в различных промышленных центрах России (самое крупное из них имело место 9 -мая 1895 г. на Корзинюинской мануфактуре, в Ярославле). Необходимо было выявить еще скрытую энергию широких пролетарских масс, организовать ее и направить на сознательную борьбу против всего класса капиталистов, против аппарата государственной власти, т. е. на борьбу политическую.

Задача эта была решена Лениным, создавшим "Союз борьбы за освобождение рабочего класса", подымавшим теоретическое сознание рабочих и руководившим их массовой экономической борьбой.

Ярким примером результатов деятельности "Союза борьбы за освобождение рабочего класса" были первые в России всеобщие (правда, в одном только городе и в одной отрасли производства) стачки текстильщиков летом 1896 г. и в январе 1897 г.

Текстильщики были зажаты в тиски исключительно жестокой эксплоатации, и условия их жизни и труда были значительно хуже тогдашнего вообще очень низкого среднего уровня жизни рабочего. Зарплата питерского текстильщика, в среднем, составляла семь гривен за четырнадцать и больше часов рабочего дня. Жилищные и бытовые условия текстильщиков были исключительно тяжелы.

Не мудрено, что в этой среде с давних пор накоплялся горючий материал недовольства, и достаточно было внести в эту измученную хозяйским произволом массу несколько искорок революционного сознания, чтобы вся она загорелась огнем борьбы за завоевание элементарных условий человеческого существования.

Под руководством Ленина эта искра была внесена в сознание питерских текстилей.

Руль социал-демократической работы в Петербурге был повернут, и составлявшая ведущий отряд тогдашней петербургской социал-демократии группа "стариков" перешла от выращивания в замкнутых конспиративных кружках отдельных высокоразвитых пропагандистов из рабочих к широкой массовой агитации на основе непосредственных нужд и требований рабочего класса. Благодаря теоретически ясной и организационно твердой линии, взятой Владимиром Ильичем, переход этот совершился в Питере без тех трений, какими он сопровождался в других местах России вследствие царившей там кустарщины в социал-демократической работе.

"Союз борьбы" опирался в своей работе на старых кружковцев, но дал им

другую установку: вместо лозунга. "Многое-немногим" был выдвинут на первых порах лозунг "Немногое, но многим". Кружковцы сумели передать в массы коротко и ясно сформулированные "Союзом борьбы" лозунги. К старым кружковцам скоро примкнули и новые кадры молодого актива.

Молодые активисты помогали представителю "Союза борьбы" узнать условия труда на той фабрике, где они работали, рассказывали, на что особенно жалуются рабочие. Когда на основе собранного таким путем материала в "Союзе борьбы" надо было написать и размножить (на гектографе, циклографе, мимеографе) прокламацию с четко выраженными требованиями рабочих, то задачей этих активистов было незаметно для полиции и шпиков забрать ее и рассовать осторожно по станкам на фабрике или разбросать по квартирам (жили тогда текстильщики большей частью артелями), а затем объяснить выдвинутые в прокламациях лозунги и мобилизовать массы на борьбу за их осуществление.

2

Подготовительную работу -по организации связей и собиранию материалов для листков на Выборгской стороне (тут был кружок на Мальцевской, Сампсониевской мануфактурах), на Охте, на Петербургской стороне и на Васильевском острове (через балтийцев) вели члены "Союза борьбы": Ванеев, Невзорова, Сильвин, Гофман, Тренюхин. На Шлиссельбургском тракте связи имелись с максвелевцами, палевскими и торнтоновскими рабочими у Н. К. Крупской, заведывавшей тогда легальной библиотекой за "Невской заставой и у Ляховского. По Обводному каналу, в деревне Волынкиной и за Московской заставой работу вели Стариков, Запорожец, Мартов, а после их ареста - Якубова. Тут вязи устанавливались через путиловцев.

Техническая работа выполнялась учащейся молодежью.

Направляли всю эту работу, подготовившую борьбу текстилей в 1896 и 1897 гг., "старики": Владимир Ильич, Кржижановский, Ванеев и др.

Группа кружковцев рабочих Российской бумагопрядильной мануфактуры: прядильщики С. Урядов и Колпик - народовольцы и П. Титов (стоит) - социал-демократ. Со снимка 1895 г.

Первые же опыты применения новой тактики показали ее действенную силу, и трудно описать впечатление, какое производили на рабочих листки, простыми, понятными каждому рабочему словами говорившие о необходимости объединить свои силы, для того чтобы освободиться от страшного гнета и эксплоатации, которым подвергалась рабочие. Особенно сильное впечатление произвела написанная Лениным в тюрьме первомайская прокламация.

Распространенная более чем в двух тысячах экземпляров (по тогдашним условиям - небывало огромная цифра), она всколыхнула рабочих и, по свидетельству ряда работавших тогда в Питере социал-демократов, явившись могучим толчком к революционному сплочению питерских рабочих, подготовила летние стачки. Многие рабочие потом говорили, что если бы не майский листок, то, может быть, не было бы и летних стачек. В прокламациях "Союза борьбы" рабочие находили все свои невысказанные мысли. Прокламаций ждали всегда как благой вести. Полиции никогда не удавалось пре-

дотврагить или прекратить их распространение.

Не следует, однако, забывать, что текстильщики были наиболее крестьянской частью российского пролетариата: большинство их в Питер только недавно было согнано голодными годами из деревни. Это была еще сырая, запуганная всяким начальством масса.

Воспоминания Василия Андреевича Лемешева-младшего, пережившего эти стачки мальчиком на Екатерингофской бумагопрядильной мануфактуре, ярко рисуют, какие страхи пришлось превозмочь нескольким, тогда еще не искушенным на тропах революции рабочим этой фабрики, чтобы только решиться поднять и прочесть прокламацию.

"Мы жили, - пишет тов. Лемешев, - в деревянном двухэтажном доме (N 7, в деревне Волынке), в заднем флигеле, переполненном рабочими (большинство их было с нашей фабрики). Рано утром кто-то из нашей квартиры вышел в коридор и сразу же вернулся с испуганным лицом и тихонько говорит, что какие-то листки разбросаны по всему коридору и то лестнице, ведущей в нижний этаж. Нам хотелось взять и почитать, но боялись. В нашей г рте ли (где мы жили с братом), уже слыхали о незаконных листовках, говорили, что за них арестовывают и ссылают куда-то неизвестно, сажают в каменные мешки и даже размалывают в какой-то мельнице ¹ . Из других квартир тоже выходили, но скорее опять убегали назад, боясь быть заподозренными в чем-то преступном. И хотя страх был очень велик, соблазн был еще больше, мы устроили целый совет - взять или нет. Решили взять. Кто узнает? Ведь мы люди свои. Я пошел через коридор в уборную, а на обратном пути должен был взять листок, при условии, если никто не заметит. Взял. Закрыл дверь, стали читать. Оказалось, что в нем написано очень хорошо, нам всем понравилось..." ²

Нужно, впрочем, оговориться, что таких, совсем еще не затронутых агитацией фабрик оставалось к этому времени не так уже много и на крупнейших предприятиях уже имелись связи с -организацией. Кое-где еще со времен описанных Плехановым стачек конца 70-х годов сохранились даже традиции сговора нескольких фабрик для совместной борьбы.

3

Авангардные бои питерских текс гилей шли с конца 1895 г. и в первые пять месяцев 1896 г. Под руководством "Союза борьбы", выпускавшего по разным поводам и к разным фабрикам и заводам десятки прокламаций, бастовали тогда главным образом текстильные фабрики (начиная с Торнтоновской, на которой занятия с рабочими вела Надежда Константиновна и для которой прокламации писали Владимир Ильич и Кржижановский, и затем Лебедева, Кедага, Сампсониевская, Воронина, Калинкинская).

Подготовленная работой "Союза борьбы", всеобщая забастовка рабочих прядильных и ткацких фабрик Петербурга вспыхнула по случайному поводу - из-за отказа фабрикантов уплатить рабочим за 3 коронационных дня, когда по приказу градоначальника было остановлено в ознаменование патриотических чувств населения производство. Начала ее только что до этого кончившая забастовку Калинкинская фабрика (Российская мануфактура, ныне "Веретено").

23 мая калинкинцы предъявили требования, 24-го они забастовали, 27-го они начали было работать, но после обеда снова забастовали, и тут, словно солома загорелась, в несколько дней перекинулась стачка и на все остальные фабрики Петербурга. В тот же лень, 27-го, вступили в забастовку фабрики Екатерингофская и прядильная Жукова, 28-го забастовали две Кениговские ниточные, ватная Степанова и Митрофаньевская, 29-го - Триумфальная (Шау), 30-го - две Штиглицевские (Невская бумагопрядильная и ниточная) и Кожевников екая, 31-го - Новая бумагопрядильная.

После рукописного "Воззвания к рабочим", написанного рабочим с Нев-

¹ Такое "сказание" в то время гуляло по России. Я слышал его в конце 1896 и пи в начале 1897 года в Вильне, а за десять лет до того - в Харькове - В. П.

² Журнал "Ленинградские текстили" за 1926 г.

Маевка в 90-х годах XIX века.

С картины Янкова.

ской заставы, призывавшего последовать примеру "новоканавских братьев", и выпущенной 30 мая первой прокламации "Союза борьбы", сформулировавшей в семи пунктах требования рабочих, 1 июня началась стачка за Невской заставой - на обеих Максвелевских мануфактурах (Петровской и Спасской) и у Паля. 2-го было воскресенье, 3-го и 4-го забастовка захватила Выборгскую и Петербургскую стороны (Старую и Новосампсониевскую мануфактуры, Охтенскую бумагопрядильную, Бека и Тюлевую), перебросилась и на Васильевский остров, к Гуку и Воронину.

В общем движение охватило свыше 30 тыс. текстильщиков (не бастовали тогда только Никольская мануфактура да небольшая "хлыстовская" фабричонка "Петербургская ткацкая"). Кроме того к забастовке примкнули некоторые мелкие предприятия других отраслей промышленности, начались волнения на заводах Александровском, Семенниковском, Обуховском, Путиловском и Балтийском, на Российско-американской резиновой мануфактуре, на писчебумажной фабрике Варгунина.

Подробный рассказ о ходе событий во время этой борьбы питерских текстилей интересующиеся могут найти в воспоминаниях Тахтарева ¹ .

Несколько любопытных дополнительных штрихов дают уже цитированные нами воспоминания В. А. Лемешева. Ценно его указание на факты поломки машин в начале стачки на Екатерингофской фабрике.

Это указание вносит некоторую поправку в обычное, укоренившееся с легкой руки Тахтарева, представление о совершенно мирном характере летней стачки питерских текстилей. Весьма интересны приводимые Лемешевым факты о беспомощных первых шагах сговора (еще без участия представителей "Союза борьбы") рабочих нескольких фабрик. Вот описание первого собрания, в котором Лемешев принимал участие.

Место для собрания было выбрано достаточно конспиративно, у Путиловского пруда, куда обыкновенно собиралась масса рабочих летом для купанья. "Собрание было очень оживленное, участников было около ты-

¹ "Рабочее движение в Петербурге (1893 - 1901 гг.). Член "Союза борьбы Тахтарев принадлежал к группе "молодых", которые примкнули к экономистам Книгу Тахтарева можно рекомендовать только для изучения фактической стороны хода стачки.

сячи человек, шумели, галдели, встречаясь с родными и знакомыми с других фабрик, с которыми давно не виделись, но для всех было ясно, что таким путем общего вопроса не разрешить. Собрание было похоже на толкучий рынок: ходили взад и вперед, пролезали сквозь толпу, прислушивались, где что говорят.

Стоило кому-нибудь заговорить погромче - и сразу же около него толпа жадно прислушивалась к разговору, а говоривший, видя, что около него собрались и его слушают, смущался и затихал, рабочие шли дальше, протискивались сквозь толпу, искали, где бы разрешить вопрос, как быть завтра.

Видно было, что желание у всех одно, "о договориться трудно. Мы еще не знали, что для ведения собрания нужно выбрать председателя и секретаря, а у нас выходило, что все говорили и все слушали, кто громче крикнет, тот и решит вопрос".

Но вот руководство взял в свои руки "Союз борьбы". И уже 30 мая на собрании 100 представителей от фабрик в Екатерингофском парке были сформулированы требования о сокращении рабочего дня до 10¹ /₂ час. с соответствующим повышением расценок, чтобы не уменьшился заработок. Прокламация "Союза борьбы" "Чего требуют рабочие петербургских бумагопрядилен и ткацких" обошла тогда всю Россию, и повсюду при забастовках выдвигались те же требования.

Благодаря руководству со стороны "Союза борьбы", который развил энергичнейшую работу по организации сборов в пользу стачечников и выпускал одну прокламацию за другой (неполный список выпущенных тогда "Союзом борьбы" прокламаций опубликован в приложении к I тому Сочинений Ленина), стачка проходила с поразительной планомерностью, выдержанностью и стойкостью. Невиданное возбуждение охватило весь рабочий Петербург. Одно за другим шли собрания, митинги фабричных и заводских рабочих, в Екатерингофском парке, на Лисьих ямках, на Горячем поле, за Путиловским прудом, на Волковом кладбище и у ворот каждой фабрики, где рабочие собирались толпами, для того чтобы следить, не проходят ли штрейкбрехеры.

Металлисты тогда не примкнули к движению. Товарищ Шотман в своих воспоминаниях рассказывает, как стыдили, стучалось, текстильщицы при встречах их, молодежь, металлистов- каватеров, ухаживавших за девицами с текстильных фабрик, что не присоединяются они к их забастовке. Но металлисты оказывали стачечникам большую материальную помощь, по мастерским на заводах шли правильно организованные сборы.

Питерским текстильщикам помогли и заграничные рабочие, также организовавшие сборы в пользу стачечников. В этой связи расскажу, насколько позволит память, кусочек и своих воспоминаний, относящихся к истории организации денежных сборов в пользу питерских забастовщиков среди заграничных рабочих.

Я жил тогда в изгнании в Вене и вместе с перебравшимся туда из Цюриха Павлом Федоровичем Тепловым занимался, между прочим, снаряжением и отправкой нелегальной литературы в Россию. Весной 1896 г. явилась к нам присланная Курнатовским Инна Гермогеновна Смидович (известная впоследствии в революционной среде под кличкой "Димка"), совсем еще юная цюрихская студентка, направлявшаяся на революционную работу в Россию.

Теплов незадолго до этого совершил объезд по нескольким российским городам, где завязал связи с социал-демократическими организациями. В Питере у него были старые знакомства с несколькими членами "Союза борьбы" через сестер Агринских.

Мы надавали Инне Смидович разных поручений, насколько помнится, главным образом по части организации заказов нам на доставку литературы. Имена и адреса она записала и должна была заучить их на память и перед границей бумажку с записью уничтожить. Недели через две или около этого получили мы от нее письмо, что все у нее благополучно и что память ее работает превосходно (это означало, что все поручения она выполнила), а дальше шли восторженное описание Петербурга и рассказ о том, как на империале кон-

"Мы требуем".

С картины Симакова.

ки она познакомилась с двумя рабочими и какие это чудесные люди и т. д. А еще через две недели (в начале июня) пришла от нее открытка, в которой было буквально две строчки: "У нас бастуют больше 20 тыс. ткачей. Пришлите денег". И подпись.

Мы побежали к общему нашему приятелю Семену Львовичу Клячко, старому революционеру еще из кружка чайковцев, затем эмигранту. Он перебывал во многих странах и везде завязал прочные дружеские связи в революционной среде, а в описываемое время давно уже стал марксистом, стоявшим на левом фланге австрийской социал-демократии. На общем совете решили в первую очередь обратиться, конечно, в редакцию "Арбейтер цейтунг", к Виктору Адлеру, чтобы он организовал сборы среди австрийских рабочих и подкрепил наше обращение с такой же просьбой к германской социал-демократии.

Виктор Адлер откликнулся на наше предложение и обещал оказать всяческую помощь. В Лондон С. Л. Клячко послал наше обращение (вместе с открыткой от Смидович) в фонд Вольной русской прессы, так как фондовцы через Общество друзей русской свободы имели связи с видными деятелями тредюнионов. Тредюнионисты откликнулись, но просили прислать что-нибудь посолиднее открытки, что показывало бы наличие движения в Петербурге ¹ . Тогда на нашу просьбу из Питера присланы были две прокламации "Союза борьбы", не помню уж, к каким фабрикам. Одна из них выглядела еще довольно прилично, но другая была написана буквально вкривь и вкось. Обе были пересланы в Лондон и там вместе с открыткой Смидович демонстрировались на рабочих митингах при помощи эпидиаскопа или другого аппарата на экране.

В Швейцарию, Париж и в разные города Германии мы разослали друзьям и знакомым письма с призывом организовать как можно более широкие сборы. Но, разумеется, главную под-

¹ Фонд Вольной русской прессы - возникшая в середине 90-х годов в Лондоне организация, занимавшаяся главным образов издательской деятельностью и состоявшая из народников различных оттенков (С Кравчинский-Степняк, Ф. Волховский, Л. Шишко, Кельчевский, Е. Лазарев и др.) Они иногда издавали и социал-демократические брошюры, но, отправляя эти брошюры в Россию, мы вырезали их вступительные статьи - В. П.

держку движению, при слабости тогдашних организационных связей, могли оказать только питерские рабочие. В меру сил своих они ее и оказывали.

Испуганное небывалыми размерами и организованностью стачки, правительство всеми способами старалось прекратить движение, действуя и уговорами, и угрозами, и полицейской расправой.

Министр финансов Витте еще до этой стачки (под впечатлением стачечного движения 1895 г.) циркулярно поручал фабричным инспекторам проводить беседы с рабочими о христианских добродетелях фабрикантов и отеческом их попечении о рабочих, разъясняя вместе с тем, что - правительство запретит фабрикантам делать уступки стачечникам (ввиду незаконности стачки как "действия скопом"), если бы даже "под влиянием угроз или по добродушию" фабриканты и склонны были пойти на уступки.

Когда же этот секретный циркуляр благодаря ненадежным слугам правительства все-таки попал в руки рево-

Прокламация "Союза борьбы" "Ко всем ткачам и прядильщикам". 1897 год.

люционеров и был по косточкам разобран "Союзом борьбы", министр снизошел до того, что лично составил циркуляр к стачечникам, в котором старался втереть им очки, что "правительству одинаково дороги как дела фабрикантов, так и рабочих" и что "правительство заботится об улучшении их быта и облегчении их работы, насколько это можно и выгодно для самих рабочих".

Но, не говоря уже о фабричной инспекции, которой рабочие прямо в лицо бросали укор, что она "сидит у фабрикантов в кармане", правительство, на каждом шагу демонстрируя оборонительный и наступательный союз фабрикантов с властями предержащими, единый фронт Разуваева и Держиморды, само позаботилось о том, чтобы рабочие не поверили этим уверениям министра.

Мобилизована была рать шпионов и провокаторов, и целыми толпами рыскали городовые, околоточные и шпионы, без разговоров хватая всякого, кто хоть сколько-нибудь походил на "подстрекателя", арестовывая даже за сборы денег в пользу стачечников. А ночью или облавы или толпы городовых под предводительством околоточных шарили по квартирам в поисках прокламаций, забирая в плен отмеченных провокаторами рабочих. Словом, как формулировал Ленин в прокламации "Царскому правительству", "правительство само лучше всех разъяснило рабочим, что война их с фабрикантами должна быть войною неизбежно с правительством" ¹ .

Выделившиеся в ходе забастовки стачечные активисты старались не являться домой, ночуя летом под открытым небом, где-нибудь на пустырях, на Горячем поле, на Лисьих ямках и т. п., но и там их выслеживали шпионы и провокаторы. По свидетельству прокламации "Союза борьбы" (от 27 июня 1896 г.), более 1000 человек выловила тогда полиция, переполнив все тюрьмы и участки, высылая кого на родину, кого в северные губернии Европейской России, а кого и в Сибирь.

¹ Ленин. Т. I, стр. 457.

4

Разумеется, эти репрессии производили на массу сильное впечатление. Но не они заставили текстилей 18 июня (прекратить забастовку, не добившись победы, удовлетворившись неопределенным (без указания срока) обещанием правительства сократить рабочий день. К испытанным исстари мерам борьбы правительства со стачками принадлежало также воздействие на лавочников.

Полиция ходила по" мелочным лавочкам и запрещала выдавать рабочим в долг провизию. Закрытие рабочим кредита лавочниками, у которых они получали продукты в долг по заборным книжкам (с расплатой после получки), было основной причиной, заставившей текстилей вернуться к станкам, не кончив борьбы.

Недостаточно было для содержания многотысячной массы стачечников и их семей тех сборов, которые были организованы металлистами и другими рабочими Петербурга и Польши. А помощь из заграницы, от английских, германских и австрийских рабочих, не превышавшая, если не ошибаюсь (или немногом превышавшая), 3 тыс. руб., конечно, имела скорее моральное значение.

Итак, текстильщики вернулись к станкам. Но не сломлена была их воля к борьбе. Это доказывает история их второй массовой забастовки. Возвращаясь летом к станкам, рабочие Максвеля и Паля заявили, что они полгода согласны ждать исполнения обещания (данного министром Витте) об урегулировании рабочего дня.

И через полгода, в разгар зимы, когда "Союз борьбы" еще не считал возможным призывать рабочих к новой борьбе, максвелевцы и палевцы потребовали обещанного сокращения рабочего дня и 3 января 1897 г. объявили забастовку. Тогда "Союз борьбы" решил взять дело в свои руки.

Началось брожение на Российской, у Штиглица, у Чешера, на Новой бумагопрядильной. Чтобы прекратить движение, правительство предложило фабрикантам приступить к сокращению рабочего дня, не дожидаясь окончательной выработки закона. Воронинская мануфактура обещала сократить рабочий день на полтора часа уже с 14 января, другие - с середины апреля. Рабочие, снова выставив летние требования, стояли за немедленное сокращение рабочего дня. На этот раз в движение вступили и металлисты. Заволновались заводы, забастовал Александровский чугунный, потом Невский, частично и Путиловский, шло брожение на Обуховском. В общем 7 и 8 января стачкой были охвачены 20 тыс. рабочих. Между тем снова начались аресты, высылки, а время было зимнее, трудное. Рабочие решили удовлетвориться теперь уже более определенными обещаниями правительства, и 10 января забастовка прекратилась.

Начавшиеся еще с летней стачки совещания правительственных кругов с фабрикантами теперь пошли ускоренным темпом. Петербургские фабриканты ввели сокращенный день уже с 16 апреля, а назначенная правительством специальная комиссия изготовила в рекордный для русского законодательства срок - в четыре месяца - закон и для всей России об 11¹ /₂ часовом рабочем дне. Этот закон был опубликован 2 июня 1897 г.

Впечатление от этой "первой блестящей победы организованного рабочего движения в России" было громадное. Оставляя предпринимателям множество лазеек для обхода, закон этот все-таки принес облегчение изнемогавшим под тяжестью долгого дня рабочим. В то же время, так как эта уступка была вырвана у правительства забастовкой, рабочим ясны становились пути для дальнейшей борьбы. Вместе с тем, показав рабочим массам во всей широте правительственное вмешательство в защиту хозяйских интересов, опыт питерских всеобщих забастовок ставил вопрос о выходе рабочего движения на арену широкой политической борьбы, об устранении кустарного характера социал-демократических организаций в различных промышленных центрах России и о создании крепкой, централизованной организации. Решение этих вопросов было еще в 1896 г. намечено сидевшим в тюрьме Лениным.

Публикатор:

Постоянная ссылка для научных работ (для цитирования):

Комментарии: