В Англии в классической форме протекал и достиг почти полного завершения процесс обезземеления крестьян. Это известно каждому школьнику. Эра капиталистического производства открывается грандиозной экспроприацией английского крестьянства. Казалось бы, этот вопрос имеет все права рассчитывать на усиленное внимание исследователей, тем более, что его не отделяет от нашего времени непреодолимая грань столетий, и что нет, как будто бы, недостатка в материалах для его изучения. А между тем он продолжает оставаться в тени и лишь сравнительно недавно стали ставить его на твердую почву; но и на этой новой почве он подвигается вперед необычайно медленно. Какие твердые данные добыты наукой для его разрешения? Какие причины вызвали обезземеление? К какой, наконец, эпохе относится это обезземеление? Даже последний, казалось бы очень конкретный и простой вопрос разрешается чуть ли не каждым ученым по своему. Маркс думал, что крестьянство (yeomanry) исчезает в Англии в середине XVIII в; Рэ полагал, что оно дожило до XIX в., даже выросло во время войн с Францией и получило смертельный удар лишь в евши с послевоенным кризисом; Леей относил эпоху его исчезновения к 1760 - 1815 г.г., при чем считал период войн с Францией особенно губительным для английского крестьянства¹ ). В своих построениях исследователи исходили от показаний современников, наблюдения которых были по большей части и односторонни и пристрастны; научная литератур нашего времени лишь воспроизвела тот хаос мнений, который господствовал в этом вопросе и тогда. Еще недавно наиболее надежным источником считались очерки Артура Юнга и Уильяма Маршала, а также описания графств, составлявшиеся в конце XVIII и в начале XIX в. по поручению Ведомства Земледелия (Board of agriculture); но эти описания, интересуясь главным образом прогрессом сельскохозяйственной техники, давали лишь случайные и отрывочные сведения о социальных сдвигах в английской деревне. Лишь в появившейся в 1909 г. книге Джонсона (A. Johnson. The Disappearance of the smale Landowner) привлечен к освещению вопроса об'ективный и документальный материал, а именно списки плательщиков поземельного налога (Land Tax Assessments). Джонсон изучил эти списки для 500 приходов (общее число приходов в Англии для этого времени можно считать примерно в 10.000). Его данные относятся главным образом к одному графству (к Оксфордширу). Исследование Джонсона подтвердило правильность мнения Маркса, что гибель английского крестьянства стала фактом к середине XVIII в.; после 1785 г. наблюдаются лишь остатки этого когда-то многочисленного и сильного класса. Но эти остатки обнаруживают значительную живучесть. В изученном Джонсоном материале число мелких хозяев-собственников увеличивается к 1802 г.; крупное землевладение растет лишь насчет тех мелких собственников, которые сами не вели хозяйства на своей земле. Между 1802 и 1832 г. г. число мелких хозяев-собственников снижается, но не всюду и не для всех их разрядов одинаково. Кое-где число мельчайших хозяев-собственников даже растет. Процесс исчезновения остатков английского крестьянства затягивается на весь XIX в. и не приходит к концу к тому времени, когда поднимается встречное движение в виде попыток возрождения мелких хозяев-собственников. Примерно к таким же выводам пришел Грэй (H. L. Gray. Jeoman farming in Oxfordshire from the XVI century to the XIX, Quarterly Journal of Economics, 1910). Его материал относится к тому же графству, на котором сосредоточил свое изучение и Джонсон. Грэй констатирует, что к 1785 г. в руках йоменов (а к ним он относит хозяев-собственников участков до 300 акров) было лишь 9% всей площади, находившейся под сельскохозяйственной эксплоатацией. Притом мелкое землевладение было сосредоточено примерно в 1/3 изученных им приходов; в 2/3 приходов оно было совсем незначительно. Несомненно, цифры Грэя надо еще урезать, так как 300 акров - слишком высокая граница для крестьянского землевладения. Грэй констатирует под'ем числа мелких собственников к 1804 г. и снижение его между 1804 и 1832 г., причем цифры этого года падают ниже даже 1785 г.; но уменьшение числа мелких собственников компенсируется ростом площади мелкого землевладения (с 9% в 1785 г. до 11,9% в 1832). Работы Джонсона и Грэя наметили новый путь к решению вопроса об обезземелении английского крестьянства; они показали, что центр тяжести вопроса падает на более ранние эпохи, как это гениально провидел Маркс; но наблюдения обоих исследователей были слишком

¹ ) Обстоятельный обзор литературных мнений по этому вопросу см. в статье В. М. Лавровского "Проблема исчезновения крестьянства в Англии", I кн. "Трудов Института Истории".

локально ограничены и настоятельно требовали распространения на более широкую территорию. Однако, прошло семнадцать лет прежде, чем появилось продолжение их исследований.

В первой книжке нового журнала "TheEcon omic History Review" (январь 1927 г.) напечатана статья Дэвиса о мелком землевладении в Англии за период между 1780 и 1832 г. по данным списков земельного обложения (E. Davies. The Small Landowner, 1780 - 1832, in the Light of the Land Tax Assessments). - Статья написана очень сжато и суммарно, она похожа на краткий реферат большой работы; приемы исследования и некоторые выводы вызывают возражения; но все же перед нами очень важный шаг в направлении к разрешению поставленного вопроса. Главная заслуга Дэвиса состоит в распространении (наблюдений на сравнительно широкую территорию; он изучал податные списки для 2.000 приходов, т. -е. примерно для 1/5 всех приходов Англии. Его наблюдения охватывают графства Чешир, Дербишир, Лестершир, часть Лияконшира (Lindseu), Норзэмптоншир, Ноттингемшир, Оксфордшир и Уорвикшир. Все это, если не считать Чешира, графства земледельческие, сохранившие до середины XVIII в. систему открытых полей и сильно затронутые парламентскими огораживаниями со второй половины века.

Главным недостатком работы Дэвиса является крайне произвольное толкование самого основного в его исследовании термина "йомен", "мелкий собственник". Термин "йомен", "йоменри", внес немало путаницы в исследовательскую литературу. Совершенно ясно, что и в старой Англии он не имел точно и определенно смысла, и поэтому восстановление его старинного значения было бы методологически бесплодно. В конце концов каждый понимает под ним, что хочет. Дэвис относит к йоменам всех хозяев-собственников, не обозначенных в податных списках, как "помещики" (эсквайры) или священники. Таким образом в это число попадает и плательщик налога выше, чем в 20 фунтов; тяжесть налога вариировала сто графствам и поэтому сумма в 20 фунтов соответствует собственности от 282 до 533 акров. Как бы мы ни растягивали понятия "крестьянство", такие собственники под него не подойдут. Но по счастию, Дэвис в своих статистических таблицах (составляющих главную часть статьи) дает различные разряды этого крестьянства и позволяет таким образом перестроить его выводы. В дальнейшем я не буду точно следовать за изложением Дэвиса, а дам те выводы, которые можно извлечь из его таблиц, подсчитывая приведенные им цифры по другим принципам. Я думаю, что будет правильно вслед за Леви принять верхнюю границу для крестьянства в 100 акров; это приблизительно соответствует пяти фунтам поземельного налога¹ ). Плательшиков от 10 фунтов и выше я отнесу к крупным хозяевам, плательщики налога от 5 до 10 фунтов (т. -е. собственники от 70 до 266 акров) составят промежуточную группу. Можно возражать против такого деления, но оно наиболее удобно при работе над таблицами Дэвиса.

Что понимает Дэвис под собственниками? При особенностях английского земельного права это вопрос немаловажный. Он относит сюда фригольдеров, копигольдеров и пожизненных лизгольдеров. Это, пожалуй, несколько расширительное толкование собственности, но тут приходится за ним следовать, так как Дэвис не выделяет в своем материале отдельных категорий. Интересно лишь его указание, что фригольдеры не обнаружили большей живучести, чем копигольдеры и пожизненные лизгольдеры, и не являются доминирующей труппой мелких собственников!

Посмотрим теперь, что представляло собой английское крестьянство в 1780 - 86 г. (только с этого времени податные списки делаются достаточно детальными, и с него начинает Дэвис свое исследование). Податные списки показывают, что в это время в руках собственников, которые вели хозяйство на своей земле, находилось всего лишь 10% (с небольшим) всей территории, на которую распространяется изученный Денисом материал. Но, несомненно, эту цифру надо сильно урезать, памятуя, "как широко понимает Дэвис термин "йоменри". Численно из 11.163 хозяев-собственников (в 706 приходах) 636 платят налог выше 5 фунтов и не могут быть причислены к крестьянам. Среди остальных больше половины мелкие и мельчайшие собственники, платящие не более 10 шиллингов налога. Если мы поэтому цифру в 10% снизим наполовину, то, вероятно, нисколько не преуменьшим доли крестьянства в общей сумме земельной собственности изученных Дэвисом графств. Эти остатки когда-то крепкого английского крестьянства расположены по приходам крайне неравномерно. Более или, менее значительные группы мы находим лишь в 38% всех приходов; в 62% они почти или совсем исчезли: примерно то же самое, что мы видели у

¹ ) Пяти фунтам налога соответствуют от 70 до 133 акров. Более точной границы по таблицам Дэвиса провести нельзя.

Грэя. Дэвис отмечает при этом (это усмотрел уже и Грэй), что крестьянство лучше сохранилось в тех приходах, которые сохранили до середины XVIII века старинные общинные формы; в приходах, давно огороженных, концентрация собственности сделала наибольшие успехи: лишь в 18% приходов, огороженных до середины XVIII в., уцелело сколько-нибудь заметное крестьянство. В среднем на каждый приход приходится 3 собственника-хозяина; на каждый приход, неогороженный или огороженный недавно, - 10 собственников-хозяев. В виду того, что не всех собственников - хозяев мы признаем крестьянами, эти цифры надо еще снизить. Эта связь исчезновения крестьян со старинными, а не новыми огораживаниями заставляет отодвинуть дату завершения процесса до середины XVIII в. и, может быть, рай ее. Повидимому, цифры 1750 года мало отличались бы от цифр 1786. Если мы примем в расчет, что изученные Дэвисом графства принадлежат к таким, где открытые поля сохранились особенно упорно до середины XVIII в., что единственным в своем материале графством старинного огораживания - Чеширом Дэвис пользуется очень мало, то, пожалуй, мы без особенного риска сможем распространить на всю Англию заключение о незначительности крестьянской собственности в 1780 - 1786 г.г. Очень ли мы ошибемся, если от 10.500 крестьян в 1.706 приходах сделаем заключение к 60.000 крестьян в 10.000 приходах?

Тут возникает одно затруднение. Как быть с теми мелкими собственниками, которые не вели хозяйства на своей земле? Их было много, больше чем собственников-хозяев. Возможно, что некоторые из них не потеряли связи с сельским хозяйством; возможно, что некоторые из них переходили иногда к хозяйству на своей земле. Но в целом я затруднился бы причислить их к крестьянству; во всяком случае это уже "разложившаяся", отколовшаяся от класса группа, стоящая на пути к обезземелению. Повидимому, преимущественно на их счет происходит покупка мелких участков земли в собственность фермерами и крупными землевладельцами.

С другой стороны мельчайшие собственники, платившие не более 4 шиллингов налога¹ ), могут заключать немало элементов, несвязанных с сельским хозяйством или очень мало с ним связанных. Здесь должно быть (Дэвис не показывает этого) немало таких, у которых не было ничего, кроме усадебной оседлости. Не говоря о ремесленниках, лавочниках, поселявшихся в деревне мелких рантье, пенсионерах, среди этих мельчайших собственников могло быть немало лиц, занятых в домашней промышленности (некоторые из изученных Дэвисом графств обладали развитой домашней промышленностью), служащих, мастеров и квалифицированных рабочих развивающейся фабричной промышленности. Развитие этой группы идет, как мы увидим, своим путем, несхожим с путем крестьянства.

Вот что представляло собою английское "крестьянство" в восьмидесятых годах XVIII в., и. невидимому, уже и в середине этого века. Это небольшая почти исчезнувшая и полуразрушившаяся группа; но местами остатки ее сидели еще довольно густо и создавали у наблюдателей иллюзию хорошо сохранившегося класса; эта иллюзия передалась и некоторым исследователям нашего времени.

Дальнейшая судьба английского крестьянства до 1832 г. может быть представлена следующими двумя таблицами, охватывающими 1.395 приходов в Дербишире, Лестершире, Линконшире, Норзэмптоншире и Ноттингемшире. Этих таблиц у Дэвиса нет, они составлены путем переработки данных, приведенных в его таблицах N 1 и 2.

I. Собственники-хозяева

¹ ) Верная граница их землевладения колеблется между 3 и 5 акрами.

В процентах дано увеличение численности плательщиков сравнительно с цифрами 1780 - 1786 г.г.

II. Собственники хозяева и не-хозяева¹ )

Общее число собственников (хозяев и не-хозяев. См. таблицу II) и их распределение по разрядам мало колеблется за период между 1780 и 1832 подом, если не считать значительного увеличения числа мелких (и мельчайших) собственников, о чем речь впереди; но это увеличение не могло серьезно изменить распределения земли между разрядами собственников. Во всяком случае не может быть и речи о какой бы то ни было концентрации собственности. Такие же указания дают и колебания в распределении суммы налога между различными разрядами собственников (они даны у Дэвиса слишком суммарно). Доля налога, уплачиваемого крупными собственниками (налог в 20 ф. и выше) остается почти неизменной за все это время. Зато очень значительные перемены происходят в числе собственников хозяев, причем этим переменам отвечают обратные движения в числе собственников не-хозяев.

К 1802 году замечается увеличение числа собственников хозяев за счет собственников не-хозяев (табл. II). Здесь, очевидно, сказывается влияние под'ема сельского хозяйства, вызванное войнами с Францией. Может быть, мы имеем здесь частичное "возвращение к земле" собственников, отставших от хозяйства, может быть покупку земель в собственность фермерами, ранее снимавшими эти земли. Очень жаль, что Дэвис не дает даты поближе к концу войны, когда непомерный рост цен должен был выявить все эти тенденции гораздо ярче. Весь под'ем до 1815 года и последующее падение остаются закрытыми для нас вплоть до 1832 года, когда мы наблюдаем снижение числа собственников хозяев (не считая самых мелких и самых крупных) и увеличение числа собственников не-хозяев, своего рода обратное движение. Но цифры собственников хозяев и в 1832 г. все же еще превышают цифры 1780 - 1786 г.г.

Рассматривая движение числа собственников хозяев по разрядам (табл. I), мы увидим, что меньше всего перемены испытал тот разряд, который больше всего подходит под понятие "крестьянства" (налог от 4 шил. до 5 ф.). Он вырос численно на 16% к 1802 г., и сохранил еще (прирост в 9% к 1832 г. Сильнее колебания хлебного рынка сказались на примыкающем к нему разряде хозяев-плательщиков налога от 5 до 10 фунтов. Их число выросло к 1802 г. на 34% и к 1832 г. этот прирост снизился до 17%. Сильно вырос за время до 1802 г. разряд крупных хозяев-собственников, плативших свыше 10 фунтов налога; по-видимому, он меньше других пострадал и от кризиса (к сожалению, мы не знаем цифры для 1814 г.!), и в 1832 г. был численней, чем даже в 1802 г. Все это не представляет неожиданности: рост хлебных цен больше воздействовал на крупные хозяйства, чем на мелкие, работавшие в значительной мере на потребление; с другой стороны, кризис сильнее отозвался на более слабых хозяйствах, особенно в связи с задолженностью и ипотеками. Во всяком случае английское крестьянство не "погибло при Ватерлоо": к 1832 г. оно было численней, чем в 1780. Но дело в том, что, как класс, оно погибло значительно раньше.

Своеобразна кривая роста численности мельчайших собственников, с налогом менее 4 шиллингов. Мы видим заметный рост этой группы (на 28%) до 1802 г. и очень большой (до 88%) до 1832 г. При этом, насколько можно судить по цифрам Дэвиса, за время между 1802 и 1832 г.г. возрастает не только число

¹ ) Эту таблицу нельзя было соединить с предыдущей в виду того, что Дэвис не дает отдельно числа собственников не-хозяев, платящих налог ниже 4 шиллингов.

мельчайших хозяев-собственников, но и собственников, не ведущих своего хозяйства. Конечно, движение цифр в этой рубрике не может стоять в прямой зависимости от условий хлебного рынка; но "раньше, чем искать для него об'яснений, мам надо рассмотреть другой, весьма существенный вопрос, а именно, вопрос о влиянии Парламентских огораживаний на распределение земельной собственности. К сожалению, выкладки Дэвиса говорят лишь о собственниках-хозяевах: при том они позволяют проследить влияние огораживаний лишь за ближайший к огораживанию период. Вывод из его таблиц получается очень определенный: парламентские огораживания (им изучено 149 приходов, огороженных между 1780 и 1802 г.г., и 158 приходов, огороженных между 1802 и 1832 г.г.) всюду содействуют росту числа собственников хозяев, и особенно мелких. В приходах, огороженных между 1780 и 1802 г.г., число мельчайших собственников выросло к 1802 г. на 67%, в приходах, огороженных между 1802 и 1832 г.г., число их выросло на 85%. При этом за последний период цифра хозяев крестьянского типа (налог от 4 шилл. до 5 ф.) в огороженных за это время приходах не снизилась, как в других приходах, а возросла на 17%. Другое наблюдение Дэвиса - среднее число собственников-хозяев в приходах, огороженных парламентскими актами до 1780 - 1786 г.г., к этой дате выше, не только чем в приходах старинного огораживания, но и чем в неогороженных приходах (3 на приход старинного огораживания, 9,3 на приход неогороженный, 12,2 на приход, огороженный парламентским актам). Это еще ничего не говорит о переменах в распределении собственности, но во всяком случае свидетельствует об усиленном "возвращении к земле" или приобретении земли с целью вести на ней хозяйство, именно в приходах, огороженных актами парламента. Большой рост числа мельчайших собственников Дэвис весьма правдоподобно об'ясняет тем, что после огораживания часть коттэджеров и скуотеров получала право собственности и привлекалась к уплате налога (между тем, как другая, менее счастливая, сгонялась с земли). Число мелких собственников могло расти также в результате продажи фермам мелких участков пустоши с целью покрыть расходы то огораживанию.

Этим отчасти, но лишь отчасти, может быть об'яснен прирост мельчайших собственников, наблюдаемый в таблице I. Полное об'яснение было бы возможно лишь по установлении состава этих мельчайших собственников и, в частности, по выяснении роли, которую среди них играли не-сельскохозяйственные элементы. Но здесь мы уже сходим с почвы данных Дэвиса, Впрочем, вопрос не так уже важен: ведь нам надо объяснить прирост в 1,4 человека на приход за период в 52 года!

Распределение земельной собственности как будто мало изменяется с 1780 до 1832 г. Число "крестьян" как" будто даже растет. Но за этими цифрами могут скрываться важные смещения. Мы не знаем, сохраняется ли "старая крестьянская раса" (пользуясь выражением Леви), или на место прежних собственников становятся новые. Все это можно изучить по податным спискам. Дэвис в своей статье дал далеко не все, что можно было бы от него ждать. По некоторым указаниям мы можем догадываться, что им проделана более широкая работа и, в частности, выяснен вопрос о переходе земельной собственности в руки новых общественных групп. Так, он говорит, что новая раса крупных землевладельцев, созданная промышленным переворотом и войной, выросла не за счет мелких хозяев-собственников, а за счет земельной аристократии XVIII века. Рядом с ростом некоторых крупных владений наблюдается, по его словам, некоторое раздробление других. Усиленная мобилизация земли во время и после войны не видна за малоподвижными рядами цифр. Надо надеяться, что статья Дэвиса есть лишь предвестник большого и интересного исследования.

Дальнейшая работа над списками плательщиков поземельного налога сулит много интересных открытий; но едва ли она изменит важнейший результат, к которому подошли Джойс он и Грэй и который вполне определялся после работы Дэвиса; едва ли можно сомневаться, что английское крестьянство, как класс, исчезло уже с середины XVIII века. Центр тяжести в изучении аграрной истории второй половины XVIII и начала XIX века перемещается с вопроса об исчезновении крестьянства на другие Проблемы, среди которых первое место занимает вопрос о парламентских огораживаниях. У нас есть все основания думать, что результаты их были далеко не столь безобидны, как это выходит из выкладок Дэвиса, как это рисуют новейшие апологеты помещичьего класса¹ ). Грэй и Гаммонд² ) указали на очень деятельный и точный источник для изучения этого вопроса, а именно, на, так называемые, "приговоры об огораживании" (Enclosure awards). Это сложный источник, берущий много времени и терпе-

¹ ) W. Curtler. The and Inclosure Redistribution of our Land. 1920.

² ) Jand. B. Hammond. The village labourer 1760 - 1832. Первое издание 1911 г.

ния. Русский исследователь В. М. Лавровский изучил значительное число этих приговоров, хранящихся в Лондонском Публичном Архиве; его предварительные сообщения, сделанные в Институте Истории, позволяют ожидать богатых результатов от работы в этой еще мало известной области. Что же касается проблемы исследования английского крестьянства, то исследователю этого вопроса придется обратиться к изучению более ранних периодов. Все более выясняется, что центр тяжести вопроса лежит в XVII и в начале XVIII века. Работы Гэя¹ ) показали, что - в "аграрной революции" XVI века можно видеть лишь начало переворота, изменившего лицо английской деревни. Исследования того же Гэя² ), Леонарда³ ), Гоннера⁴ ) выяснили ложность предположения, что в XVII века наблюдается ослабление темпа аграрных перемен, начавшихся в предыдущем столетии. Монографии Савина⁵ ) и Леннарда⁶ ) приоткрыли богатство и сложность проблем, стоящих перед исследователем английской деревни XVH века. Уже указанные работы Джонсона и Грэя ползали огромную важность перемен, происшедших в английской деревне ранее середины XVIII в. Наконец, исследование Дэвиса окончательно отодвинуло проблему исчезновения английского крестьянства назад к XVII и началу XVIII века и вместе с тем - назад к Марксу.

¹ ) E. F. Gay. "The Inquisitions of Depopulation in 1507 omd the Domesday of Inclosures", Trans, of the Roy. Hist. Soc. N. S. XIV. Его же "Inclosures in England in the XVI century". Quarterlu Journal of Economics, vol. XVII.

² ) E. F. Gay. "Inclosure of Common Lields in the XVII century". Его же - "Zur Geschichte der Einhegungen", 1902. Его же - "The Midland Revolt and the jnquisitions of Depopulation of 1607", Lrans. of the Roy. Hist. Soc. N 5. XVIII.

³ ) E. M. Leonard. "The Inclosure of Common Fields in the XVIII century", Trans. of the Royal Hist. Soc. N 5.XIX.

⁴ ) E. C. Conner. "The Progress of Inclosure during the XVII century". English Historical Review, XXII. Его же - "Common Land and Inclosure", 1912.

⁵ ) А. Н. Савин. "История одного восточного манора". 1915 (Сборник в честь М. К. Любавского). Его же - "История двух маноров", Журн. Мин. Нар. Просв., 1916. См. также мою статью "Исследования Савина по истории Англии" в Трудах Института Истории, вып. I.

⁶ ) R. Lennard. Rural Northamptonshire under the Commonwealth. Oxford. Studies, V.

Публикатор:

Постоянная ссылка для научных работ (для цитирования):

Комментарии: