Предвижу возраженья охи,

Но правда лучше, чем вранье:

Мы — внуки огненной эпохи,

«Октябрь» — название ее.

Она ушла.

Нет тех традиций,

И стало модным в наши дни

От славы прежней откреститься,

Как от стареющей родни.

Ну что ж! Всегда найдутся люди,

Что, хлеб сегодняшний жуя,

Ее без жалости осудят

И похоронят.

Но не я.

Не мне стрелять Эпохе в спину,

Вонзать ей в грудь кривой стилет.

В глазах стоит одна картина

Недавних, девяностых лет.

В толпе оратор новомодный,

Жирком бряцающий толстяк

Рвет партбилет свой принародно,

С азартом топчет алый стяг.

Что ж, видно, не впервой юродство

Тому, кто, люб для подлецов,

Плевал на честь, на первородство,

На память, на своих отцов —

На тех, кто в бой ушел из детства,

Навечно в смерти молодых,

Билетом покрывавших сердце,

И знамя овевало их

В снегах Москвы, у стен Рейхстага…

Таким был дед мой, Ермаков,

В весну пришедший из гулага

В лохмотьях ветхих, без зубов.

Истерзан, худ сверх всякой меры,

Он верил в «планов громадье»,

В нем было столько этой веры!

Так мне ли растоптать ее?

И мне ль не памятен тот парень,

Сын неба и российских сел

С простой фамилией Гагарин,

Что с верой этой в высь взошел!

О них, как прах презревших славу,

С великой нежностью пою,

Любивших не себя — Державу,

Не шкуру — Родину свою,

В Эпоху веривших, как в чудо,

Как верит пахарь в вешний гром…

Она — была.

И мы — оттуда.

Помянем же

ее

добром.