Доктор исторических наук В. П. ДАРКЕВИЧ, Институт археологии РАН

Воскресенский Новоиерусалимский монастырь у городка Истры, что в 58 км к западу от Москвы, связан с именем одного из выдающихся деятелей русской истории - патриарха Никона (1652-1658 гг.). Именно он - "избранный и крепкостоятельный пастырь и наставник душ", как величал его в своих посланиях царь Алексей Михайлович (1645-1676 гг.), - внес в свое творение владевшие им идеи всемогущества церковной власти, ее эстетических основ. Впрочем, на протяжении последующих полутора веков в сооружении ансамбля принимало участие целое созвездие прославленных зодчих и художников.

В XVII в., когда происхождение и богатство ценились выше личных достоинств, только церковь могла открыть простым людям путь к высшим должностям и всеобщему уважению.

Будущий патриарх, "душевный друг царя", родился в мае 1605 г. в крестьянской семье в селе Вальдеманово, близ Нижнего Новгорода, и наречен был Никитой. Мальчиком он убежал из дома, где над ним измывалась мачеха, в Макарьевский Желтоводский монастырь (Нижегородская губерния) и под руководством какого-то ученого старца прилежно занялся чтением священных книг, подвизался в добровольном подвиге монастырских служб. Глубоко запало в его душу предсказание гадателя. Взглянув на отрока, тот спросил: "Какого ты роду?". "Я простолюдин", - ответил Никита. "Ты будешь великим государем над царством российским!" - возвестил ведун.

В двадцатилетнем возрасте Никита вернулся домой. Похоронив отца, он женился, однако стремление к церкви и мудрости божественного писания превозмогло мирские заботы. Автор жития Никона, его современник Иван Шушерин, повествует, что, уже будучи прославленным приходским священником в селе Лыскове Нижегородского края, Никита по просьбе московских купцов, узнавших о начитанности пастыря, переселился в Москву, где мирно протекли 10 лет приходской жизни. Но после смерти в малолетстве его троих детей, что было воспринято им как небесное указание отречься от мира, будущий патриарх уезжает на Соловки в строгий Анзерский скит под начало старца Елеазара. Здесь на 31-м году жизни он постригся под именем Никона и подверг себя тяжким испытаниям в полном уединении. Высокого роста, богатырского сложения, этот силач мог многое вынести. Однако избыток сил требовал не только затворнических, но и деятельных, практических свершений. Рассорившись с настоятелем, он бежит из скита. В небольшой лодке с мужиком-помором, едва не погибнув в пути от бури, они пристали к острову Кию, около устья Онеги, где впоследствии патриарх в память спасения выстроил свой личный монастырь - Крестный. От устья Онеги он прошел пешком 120 верст до Кожеозерской пустыни, что недалеко от Каргополя. А через три года был избран монахами игуменом обители.

В 1646 г. он отправился в Москву, явился к царю Алексею Михайловичу и до такой степени понравился самодержцу, что по его желанию был посвящен в сан архимандрита Новоспасского монастыря - родовой усыпальницы Романовых. Царь часто ездил туда молиться за предков, подолгу беседовал с Никоном. Пользуясь расположением государя, Никон просил за утесняемых и обиженных, приобретя славу в Москве доброго защитника и ходатая.

В 1649 г. при содействии Алексея Михайловича он получил сан митрополита Великого Новгорода - второй по значению в русской церковной иерархии, что позволяло ему заниматься и мирскими делами. Владыка посещал тюрьмы, расспрашивал обвиненных, принимал жалобы, вмешивался в управление, давая советы самому царю. Новгородскому царскому "особенному другу душевному и телесному" открывалась дорога на самый высокий пост. В 1652 г. умер патриарх Иосиф, и Никон (47 лет от роду) стал его преемником. Он лелеял мысль о примате Церкви над государством, чуждую византийской традиции и всему восточнохристианскому православию. Получив от царя титул "Великого Государя", Никон усмотрел в нем реальную власть, желая видеть во главе Церкви патриарха, облеченного такими же неограниченными полномочиями, как монарх. Упорными отказами от этого высокого звания он добился того, что все присутствовавшие в Успенском соборе, в том числе коленопреклоненные царь и бояре, поклялись во всем слушать его как "архипастыря и отца верховнейшего". Так глубоко религиозный, душевно мягкий и чуткий по природе Алексей Михайлович поставил Никона столь высоко, как не стоял ни один патриарх или митрополит ни при одном царе и великом князе.

Не учитывая особенностей личности Никона, политических взглядов патриарха, невозможно понять ни происхождение раскола*, сыгравшего огромную и трагическую роль в истории русского общества и его культуры, ни идейную направленность, масштабность и своеобразие созданных под его руководством монастырских ансамблей.

Судя по сохранившимся памятникам, Никон был творчески одаренным человеком, с тонким эстетическим вкусом, обладал глубоким пониманием значения церковной архитектуры и искусства в идеологических коллизиях своей эпохи. Первым делом он основал для себя монастырь и прославил его новой святыней. То было давним церковным обычаем. Высшие иерархи, как правило, стремились положить начало обители, сделать ее местом массового поклонения. Патриарх выбрал для монастыря остров посреди окруженного лесами Валдайского озера и назвал его Иверским в честь Иверской иконы Богородицы, находящейся на Афоне. Когда был выстроен главный каменный храм, там поставили заказанную Никоном копию Иверской иконы, украшенную золотом и драгоценными камнями. Пошли слухи о совершающихся в обители чудесах и исцелениях.

В своих замыслах о возвышении церковной власти он лелеял грандиозный проект создания вблизи Москвы точного подобия знаменитого иерусалимского храма Воскресения Господня - главной христианской святыни, находившейся в ту пору в руках неверных. Никон хотел дать возможность русским созерцать на своей родине достопамятные места страстей Христовых, не совершая убыточного и опасного путешествия на Восток. Дело, начатое патриархом в 1656 г., продолжалось и после охлаждения его отношений с царем Алексеем Михайловичем. Отрекшись от патриаршего сана, Никон покинул столицу (1658 г.) и отправился в любимую резиденцию - Воскресенский монастырь. Здесь всю свою энергию опальный патриарх вложил в создание каменных построек, причем царь продолжал жертвовать на строительство немалые суммы. Работы приостановились в связи с заточением

--------------------------------------------------------------------------------
* Подробнее см.: В. В. Молзинский. Старообрядчество и русская культура. - Наука в России, 1999, N 2 (прим. ред.).
--------------------------------------------------------------------------------
бывшего патриарха, осужденного на церковном соборе 1666-67 гг. Он находился под надзором в Ферапонтове монастыре* вплоть до 1676г.

После смерти Алексея Михайловича при патриархе Иоакиме в жизни Никона наступает самое тяжелое время. Его обрекают на более суровое заточение в Кирилло-Белозерской обители**. В 1681 г. благодаря хлопотам тетки царя Федора Алексеевича (1676-1682 гг.) Татьяны Михайловны и его учителя, церковного деятеля и писателя Симеона Полоцкого, Никона переводят в Воскресенский монастырь, когда от болезней и старости он уже еле передвигал ноги. Не выдержав трудностей пути, Никон скончался в Ярославле. Царь приказал доставить его тело в Воскресенский монастырь и предать земле в церкви св. Иоанна Предтечи, как некогда завещал всемогущий владыка.

Но вернемся к истории Воскресенской Новоиерусалимской обители, само название которой воплощало великодержавные мечтания "возлюбленного сына" царя.

...На большой Волоколамской дороге, у переправы через Истру находилась деревушка Сафарово - собственность бояр Боборыкиных. В 1636 г. Р. Ф. Боборыкин построил деревянную церковь Воскресения, давшую название и селу (позднее город Воскресенск, ныне - Истра). По пути из Иверского монастыря на Валдае патриарх не раз останавливался здесь на ночлег. Село полюбилось Никону своим живописным расположением на нагорном, поросшем густым лесом берегу реки Истры, и именно в этом редком по красоте месте он решил осуществить свой замысел. Воскресенское с близлежащими деревнями было приобретено патриархом.

В 1656 г. Никон с подлинным вдохновением приступил к выполнению программы. Высокий, частично подсыпанный холм-полуостров очистили от леса, выровняли площадку. Затем построили теплую деревянную церковь Воскресения Христова с трапезной. Вокруг монастыря с трех сторон выкопали ров и по валу поставили рубленые стены с восемью башнями. В октябре 1657 г. состоялось освящение храма в присутствии царя, царского двора и высшего духовенства. Глядя со взгорья на новую обитель, благочестивый

Алексей Михайлович воскликнул: "Воистину благоволи Бог сперва место сие предуготовати на создание монастыря, понеже прекрасно, подобно Иерусалиму".

Никон дает палестинские названия окрестностям монастыря. Гору, откуда любовался панорамой царь, назвал Елеонской, Истру - Иорданом, возвышенность за Истрой, у подножия которой стелятся луга и поля, - горой Фавором, рощу между рекой и обителью - Гефсиманским садом, дуб, растущий

--------------------------------------------------------------------------------
* См.: В. П. Даркевич. Фрески Дионисия. - Наука в России, 2000, N 4 (прим. ред.).

** См.: В. П. Даркевич. В "северной Фиваиде". - Наука в России", 2000, N 3 (прим. ред.).
--------------------------------------------------------------------------------
возле монастыря, - Мамврийским дубом и т.д.

Для населения Русского государства монастырь-крепость на Истре призван был стать центром религиозного тяготения и церковного влияния. Библейская традиция отразилась в наименованиях проездных ворот и башен Новоиерусалимского монастыря: надвратная Входоиерусалимская церковь, башни Гефсиманская, Сионская, Давидов дом. Елизаветинская, Дамасская и другие, и также в названиях частей Воскресенского собора.

Закладка каменного храма 1 сентября 1658 г. произошла уже без всякой помпы после отречения Никона. По-прежнему обладая неограниченными экономическими возможностями и являясь блестящим организатором, он привлек к сооружению монастыря на Истре сотни талантливых мастеров со всей Московской Руси и соседних государств. Отсюда новые художественно-эстетические принципы в архитектуре ансамбля, его яркое своеобразие. Например, ротонда собора завершалась грандиозным шатром, возведение которых церковь не поощряла. Алтарь в церкви Воскресения имел пять отделений с пятью престолами для всех пяти вселенских патриархов. Средний престол Никон предназначал для себя как для первого, наиболее авторитетного.

Бывший патриарх первым приходил на работы по строительству храма и оставлял их последним. Он копал возле монастыря пруды, разводил рыбу, строил мельницы, разбивал огороды и плодовые сады, трудясь наравне с работниками. Никон организовал школу для детей монастырских служек, где, кроме грамоты, обучали иконописанию и различным ремеслам. В праздничные дни он в роли архипастыря, в простой, но благообразной одежде, с архиерейским жезлом в руке, совершал литургию, после которой разделял с братией общую трапезу. Патриарх не забывал дел милосердия, поощряемых царем: повелел принимать в обители всех странников, в течение трех дней содержать их за счет монастыря. Когда туда приходили утомленные походом ратники, он сам угощал их и даже, по заповеди евангельской, омывал им ноги.

Зодчие Никона обладали зрелыми техническими навыками, пользовались архитектурными книгами и, по-видимому, великолепно разбирались в чертежах. В числе книг, находившихся в Новоиерусалимском монастыре во время постройки собора, имелись переводные руководства по строительному делу: "Книга, в ней писаны образцы столбов в церкви или в палате или у мостов каменных и поясы около столбов и около церкви, где доведется делать"; "Книга, в ней писаны, как учить делать каменного дела церквей или палат" и др. В какой-то мере при проектировании Воскресенского храма могли прибегать к "моделям" - памятным вещицам, привезенным паломниками из Иерусалима.

Но скорее всего, как показали исследования искусствоведа М. А. Ильина, была использована книга итальянского архитектора Бернардино Амико, изданная во Флоренции в 1626 г., с чертежами Иерусалимского храма, сравнительно точно передававшими натуру. В глаза бросается композиционная близость обоих сооружений. Но взяв за основу планировку и назначение отдельных частей храма в Иерусалиме, зодчие создали совершенно самостоятельное произведение в традициях древнерусского искусства. Оригинальному замыслу соответствовало не менее оригинальное убранство в духе пышной декоративности.

Строительство собора вел каменных дел мастер Аверкий Мокеев, воспитанный на величественных формах архитектуры XVI в. и ярко проявивший свой талант еще при возведении никоновского Валдайского монастыря. В храме на Истре он упростил план иерусалимского прототипа, отбросив ряд подсобных и хозяйственных помещений, но зато увеличил количество приделов, доведя их число до 29 (вместо 14). Первоначально предполагалось даже создать 365 приделов - по числу дней в году.

Огромный собор лишь приблизительно повторял иерусалимский образец. Его основная часть - четырехстолпный храм Воскресения, завершенный могучей главой на крестчатом основании. С востока к нему примыкает подземная церковь Константина и Елены, главы которой вырастают почти из-под земли. Вниз ведут 33 ступени - по числу лет жизни Христа. С запада от основной части здания высилась ротонда, завершенная первоначально каменным шатром, перекрывавшим колоссальный пролет в 22 м, и связанная с храмом аркой. Показательно, что Никон, выступавший против шатровых завершений храмов как формы нецерковной, распорядился создать самый грандиозный каменный шатер в истории русского зодчества.

С южной стороны возвышалась шестиярусная колокольня. Полукруглый обход ротонды Гроба Господня сужен, причем нарушена его правильная концентрическая форма. Иконостасы восточных приделов и облицовка кубикулы (часовни Гроба), стоявшей в центре ротонды, были выполнены из многоцветных изразцов.

Неизгладимое впечатление Воскресенский собор производил и внутри. Могучие пилоны, несшие своды перекрытия с арками между ними, охватывали полукольцом алтарь, уподобленный театральной сцене. В его глубине располагалось "горнее место": к нему амфитеатром поднимались ступени. В центре стояло патриаршее седалище-трон. Здесь должен был восседать Никон в богатейшем облачении, окруженный сонмом духовенства. Со светской монументальной архитектурой храм соперничает и великолепием орнаментального оформления. Никон использует то декоративное начало, которому принадлежала ведущая роль во всем русском зодчестве XVII в.

Основным материалом для убранства собора как в интерьере, так и снаружи, в отличие от мраморной отделки его восточного прообраза, послужили полихромные поливные изразцы. Наличники, порталы, завершающие стены пояса-карнизы сияли многоцветьем. Видное место в декоре храма заняли крылатые херувимы, выполненные в той же технике. Впервые применены изразцовые наличники с коринфскими колонками по сторонам окна. Верх этих окон получил завершение в виде закрученных картушей и спиралей. Основные декоративные мотивы составляли синие, зеленые, желтые травы, оттененные коричневым и белым, большие нарядные вазы, причудливые орнаменты. Сверкающие на солнце узоры казались невиданными драгоценностями. Так, уже в середине XVII в. в Новом Иерусалиме появились те детали декоративного убранства - колонны, антаблементы, пояса-карнизы и т.д., которые послужили образцами для московского барокко конца XVII в. Новоиерусалимские изразцовые формы и рисунки получили всеобщее признание и стали применяться не только в Москве (собор в Измайлове, Крутицкий "теремок" близ Кремля), но и в провинции.

С заложением огромного каменного храма в обители были созданы мастерские резчиков по дереву и камню, производству кирпича. Никон выписал из Белоруссии замечательных мастеров изразцового (ценинного) дела. Главным организатором в подготовке декоративного убранства собора был выходец из Литвы Петр Заборский - "золотых, серебряных и медных, ценинных и всяких рукодельных хитростей изрядный ремесленный изыскатель". Ему принадлежит авторство замечательных керамических трехъярусных иконостасов.

Описи сохранили имена других мастеров ценинного искусства, среди них талантливого художника-керамиста Степана Иванова по прозвищу Полубес. Его изразцы украшают фасады зданий московских церквей Георгия Неокесарийского на Полянке и Успения в Гончарах. Никто не мог сравниться в искусстве литья колоколов со старцем Сергием Турчаниновым, который "в навершении святыя великия церкви и во всех иных монастырских исправлениях зело трудися тщанием прилежным". Одни умельцы следили за каменным делом, другие за плотничным. Неквалифицированные каменщики и кирпичники обучались на месте под руководством специалистов - обжигальщиков, мастеров "связного дела".

Белорусские мастера "ценинной хитрости" в своих рисунках пользовались западноевропейскими иллюстрированными книгами. Позднее они были взяты в Оружейную палату и украшали дворец в Коломенском. По проектам резчиков, вывезенных Никоном из Белоруссии, создавались деревянные иконостасы. В резьбе, названной современниками "белорусской резью сквозной", использовались ордерные формы и соотношения. Виноградные лозы, диковинные травы и фрукты, сказочные цветы поражали виртуозной ажурной резьбой. Их узорочье оказывало влияние на "ценинное дело". Ныне трудно судить о великолепии наружного изразцого убранства Новоиерусалимского собора, поскольку он был перестроен по проекту архитектора Варфоломея Растрелли в середине XVIII в. Сохранившиеся фрагменты свидетельствуют о размахе первоначального замысла.

Особое умиротворенное настроение навевает скит патриарха Никона (1658 г.), расположенный недалеко от обители, за небольшим оврагом. Через ворота Елизаветинской башни по широкой каменной лестнице владыка спускался в Гефсиманский сад, переходил Истру и добирался до своей "пустыни", где уединялся для молитвы и "богомыслия", особенно во все святые посты.

Это маленькая трехэтажная постройка с выступами, башенками и плоской крышей, на которой стоит восьмигранная церковь Петра и Павла, окруженная открытой террасой, маленькая звонница и келья патриарха - "палатка", куда выходит очень узкая винтовая лестница, связывая все этажи здания. На гладких стенах скита четко рисуются карнизы и наличники, украшенные изразцами. В нижнем полуподвальном этаже были расположены помещения служебно- хозяйственного назначения, на втором - трапезная и две небольшие кельи, на третьем - домовая церковь Богоявления Господня и три жилые комнаты затворника.

Внутренние помещения скита перекрыты сомкнутыми сводами, верхние этажи имеют красивые изразцовые печи с лежанками. Дымоходы печей, искусно проведенные в толще стен и сводов, сходились к одной дымовой трубе над палаткой верхней площадки здания. Белый никоновский скит с его живописными асимметричными фасадами, с изразцовыми поясами и наличниками окон - редкостный образец жилого дома XVII в. Перед нами предстает быт зажиточных людей той эпохи: крохотные сводчатые, жарко натопленные зимой комнаты с изразцовыми печами и лежанками, маленькие окна и двери, узкие и крутые лестницы, домашние церкви-молельни, примыкающие к жилым помещениям, тесные и полутемные каморки для слуг в нижнем этаже. На дверях кованые железные запоры. Глухое и жестокое, полное тревог время.

За восемь лет пребывания в Воскресенской обители патриарх успел закончить почти весь храм, где освятил три церкви: Голгофскую (верхнюю) - свое любимое место служения; под ней - церковь Иоанна Предтечи и Успения Богоматери в северной части храма. Наступил 1666- й - год ссылки Никона. По его низложении строительство "великой каменной церкви" приостановилось на 13 лет, когда она оставалась "в презрении". После посещения обители царем Федором Алексеевичем и благодаря стараниям его тетки, царевны Татьяны Михайловны (ее одноэтажные палаты с декоративными оконными наличниками сохранились) возведение храма было продолжено в 1679 г., а освящение состоялось в 1685 г.

Но судьба здания поистине трагична: в 1723 г. рухнул кирпичный, облицованный мраморными плитами шатер. Три года спустя сильный пожар истребил внутреннее убранство собора. Только в 1749 г. по проекту знаменитого Растрелли началось восстановление шатра под руководством опытного московского архитектора Карла Бланка. Каменный шатер заменили деревянным с 75 люкарнами (слуховыми овальными окнами), расположенными в три яруса. Огромное внутреннее пространство ротонды было залито светом. Оформление ее интерьера выполнено в стиле барокко, характерном для елизаветинской эпохи. Рисующаяся на глубоком синем фоне сочная лепка деталей - волют и картушей, капители мощных каннелированных (с вертикальными желобками) колонн нижнего яруса, сочетание позолоты и росписей придали ротонде исключительную торжественность.

Изразцовую кубикулу заключили в изящную резную "беседку". В этом же стиле была осуществлена внутренняя отделка, в том числе главного золоченого иконостаса с 12 ярусами и иконами школы знаменитого Симона Ушакова. Некоторые из приделов подверглись переделкам по проектам крупнейших мастеров эпохи русского классицизма. Особенно красива мраморная полуротонда в приделе святой Марии Магдалины, выполненная по проекту Матвея Казакова. Важно отметить, что при восстановлении внутренних украшений собора строители XVIII в. бережно сохранили уцелевшие от пожара изразцовые отделки стен и несколько изразцовых иконостасов XVII в. Местами они прямо включили прежний декор в барочные орнаментальные мотивы.

В 1690-1694 гг. деревянную ограду монастыря заменили каменной стеной с восемью многоярусными шатровыми башнями. Хотя и не предназначенная для обороны, она имеет переходы на арках и кровлю, что придает ей неприступный вид. Строили ее под руководством талантливого зодчего Якова Бухвостова. Особенно впечатляют главные проездные ворота с надвратным Входоиерусалимским храмом. Три богато украшенных арочных проема отделены друг от друга трехчетвертными колоннами на высоких постаментах. Над воротами возвышается стройная многоярусная церковь. К покоящемуся на террасе-гульбище четверику основания храма со всех сторон примыкают полукружия притворов.

В конце XVII в. в монастыре возвели трапезные палаты с церковью Рождества Христова, больничные палаты с Трехсвятительской церковью, палаты архимандрита (в этих зданиях ныне размещается краеведческий музей). Единственные сохранившиеся хозяйственные постройки - солодежные и кузнечные палаты 1690-1694 гг.

После варварского разрушения Новоиерусалимского монастыря немецкими захватчиками 10 декабря 1941 г. от одного из величайших памятников древнерусского искусства остались лишь грандиозные руины. Продолжающаяся свыше полувека работа по изучению и восстановлению величественного ансамбля потребовала участия большого коллектива специалистов. В Воскресенском соборе воссозданы шатер (по образцу XVIII в.), части интерьера громадного здания, полностью реставрирована подземная церковь Константина и Елены. Сегодня, как и в стародавние времена, открылась над зеленой долиной Истры панорама белых стен с башнями, за которыми возвышаются главки церквей, стройный ступенчатый силуэт "Святых ворот", а главное - словно парящий в небе громадный шатер и золотой купол храма Воскресения.